Некролог

Нужно написать прощальный некролог. Нужно написать трогательную эпитафию. От редакции.
У меня немного времени, поэтому постараюсь быть кратким.
Некрологи - то, что остается после людей. Несколько строк на последней странице еженедельного номера местной черно-белой газеты. Номер уйдет в подшивку, а после отправится в пыльный архив, где ему предстоит пролежать несколько десятилетий, может больше. Зачастую никто не читает их, эти неприметные несколько строк, пропитанных безысходностью и печалью. Никто, кроме родственников, сделавших заказ. Я привык к этой работе. Составление некрологов и эпитафий для еженедельной газеты. Вечерами, оглядываясь назад, я вспоминаю, как подавал большие надежды, ставил перед собой цели, стремился к ним и мечтал. Мечтал стать журналистом или редактором в одном из крупных издательств, а после даже сделать собственный журнал. Предполагалось сделать журнал о вещах, что никогда не канут в лету, даже спустя сотню лет. Тогда я и подумать не мог, что у судьбы свои планы. Вместо глянцевых изданий – серая сельская газета. Вместо сенсационных статей и собственного раздела – некрологи и эпитафии. Вместо жизни в достатке – экономия и острая нехватка финансов. Здесь выбирать не приходится. Либо работать за гроши, либо спиваться, уподобившись местным жителям. Поэтому я пишу некрологи. Живу на мизерную выручку, которая напрямую зависит оттого, сколько мне удастся написать. Грубо говоря, мой заработок зависит от смерти людей. Иногда приходится неделями сидеть без денег, довольствуясь скромными запасами. Мало приятного, особенно когда сын смотрит на меня голодным взглядом, боясь попросить лишний кусок хлеба. Наверное, именно тогда я сделал первый шаг. Некоторые некрологи я частично помню, и, пожалуй, отрывки из некоторых вставлю в эту статью.
«13 марта 2013 года на 45-м году жизни трагично скончался Степанов Михаил Викторович. Он был единственным ребенком в семье и зачастую служил примером для подражания. Он был настойчивым и трудолюбивым. Всегда отстаивал свою точку зрения. Окончив техникум долгое время работал на стройке…»
Последнее время он злоупотреблял алкоголем. Несмотря на пристрастие к спиртному, он по-прежнему пользовался авторитетом среди жителей. В тот злосчастный день, когда началась моя история, он случайно попался мне на глаз. Я помню, как он, понурив голову, плелся по улице, что-то невнятно бормоча себе под нос. От него за километр разило спиртным. Я медленно шел за ним, вовсе не желая попадаться ему на глаза. Вы знаете, он был одним из тех, кто любил разговаривать, а в тот пасмурный вечер я не был настроен на беседу. Мы миновали пустынный сквер и вышли к железнодорожным путям. Где-то неподалеку раздался звук приближающегося поезда. Мужчина остановился у путей, развел руками и что-то сказал, но его слова поглощал шум приближающегося состава. Действуя на автомате, я, не обращая на него внимания, прошел мимо, но почувствовав, как его корявая рука, на которой не хватало двух пальцев, ухватила меня за плечо. Ногти впились мне в кожу.   В голове словно сработал переключатель. Щелк. Резкое движение. Он упал головой прямо на рельсы. Его тело распласталось на путях. Черт. Возможно, он звал меня. Просил помочь. Но я шел прочь, словно так оно и должно быть. Предприняв неудачную попытку подняться на ноги, он с ужасом смотрел на неумолимо приближающийся состав. Десять метров. Пять метров. Отвратительный хруст и растворившийся в воздухе предсмертный вопль, полный боли и отчаяния. Не останавливаясь, я побежал к своему дому, где меня уже ждал сын. В тот вечер я впервые за несколько лет позволил себе напиться. Михаил Викторович не выходил из головы. Я оправдывал себя. Это ведь несчастный случай. Это ведь ненамеренно. Так вышло случайно, черт побери… Уже на следующий день меня вызвали в редакцию. Нужно написать прощальный некролог. Нужно написать трогательную эпитафию. От любящей дочери. От верных друзей и коллег. От редакции.
 «27 марта 2013 года на 37-м году жизни скончалась преподавательница начальных классов Федорова Валентина Евгеньевна. Ее непосильный вклад в воспитании подрастающего поколения трудно переоценить. Умная, заботливая и вечно молодая – именно такой останется в наших сердцах Валентина Евгеньевна…»
Иногда меня просят починить проводку или уладить проблемы с отоплением. Обычное вознаграждение – бутылка пива и несколько сотен. Валентину Евгеньевну я знал не понаслышке. Ее знали все. Мой сын учился у нее первые три года и, коротко говоря, был доволен. Он подает такие же надежды, как и я в свое время. Надеюсь, его не занесет в какое-нибудь богом забытое селение, как меня. Чертова любовь…  26 марта ко мне в дверь постучалась Валентина Евгеньевна. На ней был надет махровый бирюзовый халатик. Она прерывисто дышала. На лбу появились испарины, а щеки разрумянились как никогда. Выглядела моложе своих тридцати семи и до боли напоминала мою жену. Она попросила проверить тягу в котле, как обычно. Ничего особенного.
У нее дома, кажется, холоднее, чем на улице. Она начинает разговор, который я помню, практически дословно.
- Тебе, наверное, не хватает внимания или любви, - она ходит по кухне, бросая робкий взгляд.
- Я смирился с этим. Принял как должное, и все стало лучше.
-  Это ведь такая потеря, - в голосе проскальзывают нотки сочувствия и жалости.
- О чем ты говоришь? Сын всегда будет со мной, - в расширителе почти не осталось воды.
- Я могу помочь тебе, если хочешь. Понимаешь, ты должен забыть все, что произошло. Отпустить это. Начать новую жизнь. Возможно, уехать отсюда.
- Я не нуждаюсь в помощи, спасибо. У тебя все в порядке тут. Только дай ковш. Нужно почистить расширитель, - на моем лице улыбка.
Она протягивает мне ковш. Вычерпываю остатки воды и выливаю их в раковину.
- Может, хочешь остаться со мной? – она обнажила левое плечо.
- Нет. Тем более скоро приедет твой муж. Лучше включи отопление, а то дома чертов холод.
- А все нормально будет работать? – она стыдливо опустила голову вниз, протягивая мне несколько сотен.
- Да, конечно.
Дома меня терзают сомнения. Я сделал то, что нужно. Я помог ей. Помог, но не сказал, что нужно залить воду в чертов расширитель. Когда ближе к утру ее дом спонтанно вспыхивает, приводя в панику жителей близлежащих домов, только я знаю истинную причину возгорания. На секунду мне становится страшно. Я мог предотвратить это. Мог предупредить ее. Но не стал. Почему? Ответ приходит лишь через несколько дней. 
Теперь нужно написать прощальный некролог. Нужно написать трогательную эпитафию. От любящих детей и верного мужа. От любимых учеников. От преданных друзей и коллег. От редакции.
«5 мая 2013 года на 48-м году жизни скончался Ефремов Максим Сергеевич. Максим Сергеевич посвятил свою жизнь работе на благоустройство жилых районов. Максим Сергеевич был нам верным товарищем…»
Смерть других людей помогает нам выжить. Продержаться на плаву еще несколько недель. Мне трудно признавать это, но благодаря смерти наша жизнь немного улучшилась. Я купил сыну новую одежду и начал откладывать деньги ему на обучение в городской школе. Мы вырвемся отсюда. Начнем новую жизнь. Нужно лишь немного заработать. Я просил у начальства повышения и даже предлагал несколько новаторских идей, которые значительно улучшили бы газету. Но, будучи упертым консерватором, он отверг мои идеи и пригрозил увольнением. Мне ничего не остается, как ждать чью-то смерть. Или…приблизить ее.
Максим Сергеевич в свободное время уходил в лес. Собирал грибы. Иногда охотился или же просто отдыхал, попивая пиво. Я увидел его неподалеку на берегу озера. Вокруг не было ни души. Удача была на моей стороне. Он спал, обогреваемый теплыми лучами весеннего солнца. Рядом с ним лежала разобранная удочка, порванная в нескольких местах сеть и резиновые сапоги. Он тяжело дышал, то и дело переворачиваясь с бока на бок.
В голове срабатывает переключатель. Щелк. Нужно приблизить смерть. Сейчас или никогда. Я это чувствую. Я ее посланник. Посланник смерти. 
Нужно зайти в лес. Туда, где есть они. Под ногами хрустят ветви деревьев. Я отчетливо помню, как наткнулся на их нору, неподалеку от которой, свернувшись в отвратительный клубок, увидел небольшую змею. Аккуратно поддев палкой гадюку, переношу ее к берегу. Змея вырывается. Несколько раз падает на землю и пытается уползти. В конце концов, она оказывается рядом с ним. Рядом со спящим Максимом Сергеевичем. Тварь злобно шипит и вскоре заползает в его сапог…
Я спокойно возвращаюсь домой к сынишке. Он рад видеть меня. Скоро мы уедем отсюда.
Спустя несколько дней нужно написать прощальный некролог. Нужно написать трогательную эпитафию. От жителей округа. От преданных друзей и коллег. От редакции.
«19  мая 2013 года на 20-м году жизни скончался Трофимов Александр Владимирович . Подающий надежды молодой парень трагично погиб в эти выходные. Александр навсегда запомнится нам круглолицым и жизнерадостным юношей…»
Мне нравится видеть улыбку на лице своего сына. Мамина улыбка. Я сделаю все, чтобы он получил достойное образование и не повторил моих ошибок. Осталось совсем немного.
Сюда иногда приезжает молодежь. Кто-то навещает родителей. Кто-то своих бабушек. Некоторые приезжают отдохнуть от городской суеты. Они устраивают шумные вечеринки, на которые приходят все, кому не лень. На их вечеринке рады всем. Я бы не пошел туда, если бы не приглашение. Начальство настаивает на том, чтобы я развеялся. Отдохнул от поглощающей рутины.
Рядом со мной постоянно ошивается один из парней. Он расспрашивает меня о сыне и о жене, словно это имеет к нему какое-то отношение. От расспросов меня спасает сосед. Он отводит меня в сторону, наливает стакан воды и протягивает дрожащими руками.
- Не обращай на них внимание. У тебя все получится. Постарайся расслабиться и не думать о них, - говорит он и оставляет меня одного.
Музыка превращается в адскую симфонию. Надо уходить домой. Они смотрят на меня, будто я прокаженный. Будто со мной что-то не так. К чему эти вопросы? К чему чертово сочувствие? У одной из палаток стоит канистра с бензином. В голове вновь срабатывает переключатель. Щелк. Нужно приблизить смерть. Нужно написать еще один некролог. Написать последнюю эпитафию. Получить деньги и уехать с сыном отсюда. Да. Да, я знаю, что нужно делать. Я не боюсь. Теперь не боюсь. Посланник смерти. Выплескиваю остатки бензина на палатку и ухожу. Ухожу и прощаюсь со всеми. С кем-то в последний раз. Они провожают меня взглядом. Я чувствую их сочувствие. Чувствую чье-то злорадство. Они радуются тому, что это случилось со мной, а не с ними.
Дома. Мой сын уже спит, завернувшись в одеяло. Вымыв руки, ложусь рядом с ним, включаю телевизор и засыпаю под один из многочисленных фильмов, который заглушает предсмертные крики одного из ребят.
Уже утром нужно написать прощальный некролог. Нужно написать трогательную эпитафию. От семьи. От любящей девушки. От лучших друзей. От жителей округа. От редакции.
Сейчас мне нужно торопиться. Мы с сыном исчезнем отсюда навсегда. Вот-вот взойдет солнце. Нужно поставить точку в моей истории, а после издать ее в ежедневной местной газетке. Она разлетится огромным тиражом. Такой популярности не было и не будет впредь. Это эксклюзивный выпуск. Выпуск с моей историей. С моим прощальным некрологом. С моей трогательной эпитафией…
***
- Ты мне походу лишних денег дал, дружище. Билет нужен? – угрюмый водитель пересчитал деньги и с недоумением посмотрел на странного и единственного пассажира.
- Лишних? Там ровно на двоих я не мог ошибиться, - он держал на руках, закутанного в детскую одежду манекена, - Я и мой сын. Мы едем в город.
Не зная, что сказать, водитель протянул два билета парню и включил радио. Парень прошел в конец салона. Усадив рядом с собой манекен, он снял с него бейсболку и повернул к себе.
- Все в порядке, Тёма? – парень расстегнул потрепанную сумку, достал пачку печенья и положил ее в руки манекена.
- Покушай. Нас ждет долгий путь в город. Уже со следующей недели ты пойдешь в новую школу. Познакомишься с новыми ребятами. Заведешь друзей, и наверняка, встретишь свою первую любовь, ты ведь вон какой красивый парень! Знаешь, первая любовь она ведь самая светлая.
Он видел, как улыбается сын. Да, он поможет ему. Устроит его жизнь. Исполнит мечты. Даст то, что не было у него.
Автобус резко тронулся с места. Парень придерживал манекена, опасаясь, что он упадет. Водитель, не скрывая любопытства, пристально наблюдал за ним. Парень достал из сумки небольшой ежедневник и авторучку. Весь оставшийся путь он писал.
Когда он вышел из автобуса, таща за собой манекен, водитель прошелся по салону и тут же заметил раскрытый ежедневник. В глаза бросилась запись:
 «30 августа  2010 года на 23-м году жизни от рук неизвестного трагично погибла моя любимая жена Миронова Анна Сергеевна . Она была любящей женой и замечательной матерью. Анна навсегда останется в моей памяти, в моей душе, в моем разбитом сердце. От любящего мужа и сына…»
***
- Его нашли? Он не мог далеко уйти, - мужчина массировал виски, склонившись над новым выпуском газеты.
- Нет, шеф. Он как в воду канул. В доме пусто, - перед ним стоял молодой парень, держа в руках фотографию.
- А что за сын? – с улицы доносились крики негодующих людей.
- Он мертв. Уже несколько лет, как и жена. Его после этого и перевели сюда. Реабилитационный курс или что-то в этом роде. Поэтому ему и доверяли писать только некрологи.