Примерно 20 лет назад, когда в моду начало входить слово забастовка, в красноярском театре Оп. и Бал. возник некий конфликт между костюмерным цехом и администрацией театра. И вот электроцех тоже должен впрячься в процесс забастовки.
- Не, я не впрягусь.
- Почему?
- У нас за стенкой рубильник, выключаем, конфликт разрешится за час.
- Не, нельзя, с пассатижами по периметру будем праздно ходить.
Ходим.
В это время одну гримёрку начала топить гор. вода. На смене был Саня сантехник, человек отсидевший, не гибкий.
- Топит? Забастовка! Идите на.
Ковры прокисли. Гримёры победили. Нам ни чё, Саню лишают зарплаты.
- Ну чё, мужики, скинемся по пятёрке для пострадавшего товарища.
Электрики улыбаются, они меня не удивили. Удивили меня механики, - седые, могутные, один вид которых внушал уважение к рабочему классу.
Ответ механиков подорвал моё уважение и веру в гегемона. Но появился опыт. С позиций этого опыта на позиции русско-украинской трубы. Закрой задвижку трубопровода «Дружба», три месяца ждать не придётся, решат всё за день.
Киев нами не доволен? Открой задвижку, сливай москальскую горючку в свои цистерны. Открыли, сливают? Нет, и электрики и механики ходят по периметру с разводными ключами.
- Где Саня сантехник? Вопрос не праздный.