"Риторический вопрос
И отчасти глупый -
Для чего я жил и рос,
Не рассмотришь в лупу".
Геннадий Шпаликов
-Боже мой, ну почему же он такой злой? – вопрошала моя сестра, стоя перед картонной коробкой, в которой сидел спасенный ею птенец голубя. Он отчаянно вертел во все стороны лысой головенкой, пытаясь клюнуть кого-нибудь из нас в палец. Птенец был довольно большой, пушок на его тельце вылез, но перья еще не выросли.
– Ну, понятно, - Аза, - продолжала сестра, - ей положено быть злой, она все-таки овчарка! Но этот!.. Тоже мне: птица мира! Посмотри на него, просто стервятник какой-то!
Сип белоголовый!
«Сипа» Катя подобрала, гуляя в парке после работы со своим женихом. Она с детства тащила в дом всякую живность. Кто только у нас не жил: котята, недоутопленные в пересохшем болотце, беспородный щенок, которого пришлось отдать в «хорошие руки», белые мыши, морская свинка, и, конечно, рыбки. Наконец родители «дозрели» и, когда я учился в 8 классе, купили нам щенка овчарки, «девочку», которая быстро превратилась в огромную агрессивную псину. Особенно беспощадна она была к представительницам "женской" половины собачьего племени. Мы выгуливали ее по очереди, в обязательном порядке надев на нее намордник и «строгий» ошейник. Подходя к месту выгула, мы еще издали завидев хозяев с собаками, громко выкрикивали «пароль»: « У вас девочка или мальчик?» Если следовал отзыв: «Девочка!», мы уводили Азу в дальний угол сада, где она гуляла в гордом одиночестве, как изгнанник Ларра; если – «Мальчик", то с облегчением спускали свою питомицу с поводка. Разнополые собаки весело резвились на радость своим хозяевам, сгоняя лишние килограммы. Иногда, правда, доставалось от нее и «мальчикам».
Два раза в год бывали дни, когда «мальчики» превращались, как им и положено, в «кобелей». Тогда мы гуляли с Азой, вооружившись крепкой палкой, чтобы отбиваться от их наглых ухаживаний. Частенько, вернувшись с прогулки, сестра возглашала с порога: «У, кобели проклятые! Две палки об них обломала!»
Катька была старше меня на пять лет. Во дворе именно она защищала меня от хулиганов.
- Александр – значит «защитник», - вразумляла меня мама, обеспокоенная тем, что я росту рохлей, - вот подрастешь, и должен будешь защищать Катюшу, да и нас с папой, когда мы будем старенькими!
Я и отдаленно не мог себе представить, что когда-нибудь смогу защищать Катюшу, которая в то время была выше меня на две головы и умела драться не хуже любого пацана. А то, что мои мама и папа когда-нибудь будут старенькими, и вовсе не укладывалось у меня в голове.
«Эх ты, защитничек!» - иронизировала надо мной сестра.
К моменту описываемых событий Катька закончила физфак МГУ, я же поступил в самый девчоночий ВУЗ на свете: педагогический, на филологический факультет. В группе нас было всего двое парней, и я сильно комплексовал по этому поводу.
«Эх, ты, филолух!» - трепала меня сестра по отросшим вихрам, - когда подстрижешься-то?»
«Когда военная кафедра будет!» - недовольно бурчал я в ответ, отстраняясь.
На самом деле меня сильно напрягала перспектива расстаться со своей шевелюрой. Дело в том, что к тому времени я увлекся рок-музыкой и в подражание своим кумирам отрастил длинные волосы, которыми страшно гордился.
Подстричься представлялось мне настоящей трагедией.
Я буквально бредил роком и повсюду таскал с собой привозные диски, которые мы с друзьями выменивали или покупали друг у друга.
Часто, сидя на лекции по какому-нибудь скучнейшему для меня ист. грамму, я доставал из портфеля свои сокровища и с благоговением их разглядывал.
- Ой, что это у тебя за пластинки? – спрашивала меня обычно одна из девушек, сидевшая ближе ко мне, оторвавшись от тетрадки.
–Это не пластинки, а диски, - устало бросал я в ответ, снисходя к ее серости: назвать диски пластинками считалось в моем кругу верхом неприличия.
– Ну диски! – не унималась однокурсница. - А можно посмотреть?
- Диски не смотрят, а слушают! – отвечал я в том же тоне.
– А можно послушать?
- На ЧЁМ? На ЧЁМ ты их будешь слушать?
-На проигрывателе.
- На КАКОМ проигрывателе? На какой-нибудь допотопной "Веге", которая «запилит» мне мой фирменный диск?! – снобизм мой в ту пору не знал предела.
Почему-то мне ни разу не пришла в голову простая мысль пригласить девушку в свой почти пустой «флэт» (родители были в длительной загранкомандировке) и предложить послушать диски на модной стереосистеме «СОНИ»... Но я мечтал совсем о других девушках! А «другим девушкам» почему-то совсем не нравился я...
Между тем Сип (так мы прозвали голубя) довольно быстро подрастал. Он обнаружил страшную прожорливость, и несмотря на то, что мы кормили его, как на убой, не оставлял своей агрессивности и не хотел признавать в нас хозяев. Когда мы пытались подержать его в руках, он широко разевал клюв и шипел прямо-таки по-змеиному.
После того, как я с большим трудом свалил последний экзамен летней сессии, мы со всей своей живностью переехали на дачу.
Мы спрятали Сипа от Азы, которая проявляла к нему далеко не дружелюбный интерес, под ящиком из-под яблок. Ящик мы поместили на «ничейной» территории между двух участков, по которой проходили водопроводные трубы.
Сестра осталась на даче, а я буквально через день уехал собирать вещи: мне предстояло ехать под Астрахань вместе со студенческим отрядом своего института. Больше всего я опасался, что меня заставят вместе с девчонками собирать там помидоры.
Но нет, нас с напарником, к счастью, поставили на вполне мужскую работу: погрузку заполненных этим товаром ящиков.
"Грузите апельсины бочками, а помидоры - ящиками!" - такой плакат повесили мы над входом в наше временное обиталище.
К концу лета я поднакачал мускулы, загорел и окреп. Однажды, под конец смены, мы с немногочисленными ребятами даже сумели отбиться от подвыпивших «местных», пристававших к нашим девчонкам.
-Ты что, наступил на грабли? Или с молотилки упал? – полюбопытствовала сестра, увидев мою разукрашенную синяками и засохшими ссадинами физиономию, когда я под конец лета вернулся домой.
– Ну-у, ты растешь в моих глазах! – сказала она, когда я рассказал ей, как все было, - шрамы украшают настоящего мужчину!.. Пойдем, покажу тебе нашего Сипа.
Передо мной предстала следующая картина: Сип, облаченный в роскошное оперение, сизое, с фиолетово-розовым отливом на груди, гордо восседал на крыше беседки. И следа не осталось в этой великолепной птице от полуголого жалкого птенца, каким я увидел его каких-то три месяца назад.
Он встретил меня злобным шипением. Возле беседки сидела Аза. Задрав морду вверх и время от времени плотоядно облизываясь, она неотрывно следила за сизарем. Тот иногда взлетал, делал нарочито низкие круги над Азиной головой и снова усаживался на свое место, не обращая внимания на её прыжки и громовой лай. В хвосте у него не хватало двух перьев.
Аза была настолько увлечена охотой, что не сразу заметила мое появление. А заметив, покинула свой пост у беседки и бросилась мне навстречу. Ну кто еще в жизни так радовался моему приходу?...
Лето закончилось, и мы вернулись в Москву. Сип поселился на балконе, но ненадолго. Через несколько дней он исчез, наверное, улетел с другими голубями. Мы от души надеялись, что они приняли его по-товарищески.
А мне предстояло возвращаться в ненавистный институт и продолжать учебу, чего мне смерть как не хотелось.
Вместо этого 1 сентября я вошел в кабинет военкома.
- О, гренадеры нам нужны! – приветствовал меня военком, имея в виду, видимо, мой рост, - Что, учиться надоело? – спросил он, изучив мои документы.
-Так точно, товарищ военком, надоело! - как на духу отвечал я и, чувствуя себя частью огромного мужского братства, доверительно поделился наболевшим: - Понимаете, там одни бабы! Нас два человека всего мужиков-то в группе!
Военком сдвинул очки на кончик носа, удивлённо поднял брови и воззрился на меня. Судя по этому взгляду, он был бы не прочь поменяться со мной местами. – После службы сможете восстановиться в институте, - сказал он наконец.
Когда родители вернулись из командировки, я уже маршировал по плацу вместе с другими новобранцами под песню: «Через две, через две зимы, через две, через две весны отслужу, отслужу, как надо, и вернусь!»
У меня прорезался неплохой тенор, и я даже стал участвовать в нашем самодеятельном вокально-инструментальном ансамбле (так тогда именовались рок-группы) под названием «Голубые береты». Сказались мои занятия в музыкальной школе и любовь к року.
Шел 1979год.
Из реальной жизни в этом рассказе - голубь, собака Аза и сестра (имя изменено). Главный герой - из головы. Но у него есть реальный, как говорят патентоведы, "сборный" прототип: все те ребята, которые не захотели быть "сынками".