С отъездом жены, отпала необходимость жить в номере «люкс». Все же он был слишком дорогим, не предоставляя, вместе с тем, никаких дополнительных удобств. И в канун новогодних праздников я снова переселился на пятый этаж, в тот самый двухместный номер, который мы с Женей Иксановым приводили в порядок первым. Следы нашего ремонта все еще были видны, хотя предыдущие жильцы очень постарались, чтобы они были заметны, как можно меньше. Такое впечатление, что здесь регулярно возникали пьяные дебоши с метанием подручных предметов, а в номере никогда не подметали. Два вечера только и делал, что ведрами выносил мусор и отмывал все, что можно было отмыть.
А параллельно объявил войну тараканам. После первой обработки номера вымел полведра погибших насекомых. С каждой обработкой их становилось все меньше и меньше, но вывести непрошенных постояльцев насовсем так и не удалось.
В номере теперь стояли три койки, но пока никого не подселили. Я уже привык к частым переселениям, и этот бывший свой номер тоже воспринял как пристанище на короткий срок. А потому не стал ничего обустраивать и даже распаковывать многочисленные упаковки книг своей библиотеки. Я и не подозревал, что здесь мне предстоит прожить еще целых полтора года.
А четырнадцатого января вечером мне, наконец, вручили телеграмму, в которой теща сообщила, что Таня родила девочку. Радости моей не было предела. Не известив никого, тут же автобусом уехал на десятку. Послал телеграмму жене — поздравил с рождением нашей доченьки Светланки. Поздравил и своих родителей с рождением внучки.
Таня рассказала позже, что удивилась, как это я сразу же дал нашей дочери конкретное имя. Она хотела назвать ее по-другому, но спорить не стала. Имя ей понравилось, и доченька, которую она уже два дня звала иначе, была тут же, словно детская куколка, переименована.
Купив все необходимое, чтобы отметить день рождения дочери, опоздал на автобус, а потому решил навестить Валю с Сашей и у них переночевать.
Оказалось, Валя была в Харькове на сессии. Отметили вдвоем. Утром выяснилось, что проспали. Саша с опозданием ушел на работу, а я пошел прогуляться по городу, потому что до первого автобуса на площадку оставалось еще много свободного времени.
Градусник на штабе полигона показывал всего двадцать градусов мороза, и на солнце казалось, что совсем не холодно. Но, в тени легкий ветерок прихватывал нос и щеки.
Я не спеша, гулял по зимнему парку. Ярко светило солнышко. Деревья и кусты стояли в инее. Дойдя до Сыр-Дарьи, медленно пошел вдоль берега к сероводородному источнику.
Душа пела от необычных ощущений. Давно у меня не было такого подъема, когда радовала каждая мелочь, а все плохое казалось не стоящим внимания. Я — отец! У меня, как и хотел, теперь есть маленькая доченька — мое продолжение, моя надежда, моя любовь.
Я никак не мог представить дочь маленькой девочкой. А потому, думая о новорожденной Светланке, почему-то мысленно видел ее не иначе, как в образе девятнадцатилетней Людочки. Я воображал, что иду по улицам родного города с дочерью под ручку, и мы разговариваем с ней обо всем точно так же, как когда-то часами говорили с Людочкой. И я, молодой папа, гордился своей взрослой красавицей-дочерью. Я осознавал, что это полный бред, но никак не мог изменить ход своих фантазий в то прекрасное зимнее утро.
Временами вдруг охватывало беспокойство. Как они там, мои дочь и жена? Ведь моей Светланке исполнились ровно сутки со дня рождения. Этот человечек сделал нас с Танечкой родными, потому что теперь у нас есть общий родственник — наша маленькая доченька. И это навсегда, что бы ни случилось в наших отношениях. У нас, наконец, настоящая семья. И у нее есть цель: вырастить и воспитать нашу драгоценность — нашу Светланку.
И еще я почувствовал, что у меня в этом мире появилась родная душа, для которой готов сделать все на свете, чего бы это ни стоило.
Подошел к сероводородному источнику. Он представлял собой огромную глыбу искрящегося на солнце льда, из которой в нескольких местах с трудом вырывались струйки воды и пара. Вода не могла убежать далеко, быстро застывая на морозе и создавая ледяные нагромождения, устремленные в реку.
Я полюбовался фантастическим зрелищем, мысленно показав его воображаемой Светланке, и пошел на автобус.
— Бракодел! Бракодел! — этими дурацкими возгласами встречали меня и администраторы, и остальное женское население гостиницы.
Я с удовольствием принимал поздравления, хотя мне и не нравилась их неумная, но традиционная в этой среде дразнилка. А потому некоторым отвечал в том же духе.
— Спасибо за поздравление, граждане бракованная продукция. Радуйтесь, вашего полку прибыло, — говорил нечто подобное, вызывая у некоторых веселый смех, а у некоторых искреннее недоумение: «Почему это мы — бракованная продукция?»
— А как же? — отвечал им, — Если ваши отцы бракоделы, что же еще они могли произвести.
Зашел в четырнадцатую гостиницу. Сообщил новость Нине. Та забегала по комнате.
— Поздравляю. Танька стала матерью! Надо же, — искренне обрадовалась подружка, — Даже не верится. Не представляю Таньку в роли матери. Ну, молодцы! Пойду бобрам расскажу, — и Нина побежала сообщать новость «бобрам», как называла себя в целом и друг друга мужская часть нашей компании.
Вечером устроил небольшой праздник, который, конечно же, постепенно перешел в обычную пьянку, вышедшую за рамки моего номера и охватившую половину гостиницы, когда уже многие даже не знали, по какому поводу они пьют.
Написал очередной рапорт об изменении семейного положения. Отныне не надо платить налог на бездетность. Какая же глупость все эти налоги для военнослужащих, получающих жалование, а не заработную плату.
Но не эта мелочь сейчас беспокоила, а желание обеспечить моей маленькой семье нормальную жизнь. На первый план вышла проблема получения квартиры. Ведь в закрытом городе нет возможности снять комнату частным образом, как это практикуется в других городах. А потому сразу же повел планомерную осаду командования и политорганов, рассчитывая на их поддержку.
Логика здравого смысла подсказывала: если мне откажут в этом вполне разрешимом вопросе, то это может оказаться весомым аргументом в моей борьбе с мистическим лейтенантом Макаровым. Ведь тогда я буду просто вынужден настаивать на увольнении из армии. Интересно, что выдумает Макаров? Неужели посоветует расстаться с семьей? Или прожить врозь все семнадцать лет, оставшиеся до моего увольнения из армии «на законных основаниях», встречаясь с семьей только в отпусках? Ну, да это уже его проблемы.
Два месяца я писал рапорты, объяснялся с военными бюрократами и «политиками» разных калибров, ходил на приемы к командованию части, управления, полигона. Однажды, уже казалось, цель достигнута. Мне даже дали адрес выделенной квартиры. Она располагалась в старом доме и была в очень плохом состоянии. Я был рад и этому. Но, не тут-то было.
Требовалось множество документов, которые можно было оформить только по месту жительства жены и дочери. А потому мне беспрепятственно оформили краткосрочный отпуск.
И вот я в Москве. Я шел от метро «Добрынинская» по Большой Ордынке мимо посольств и представительств. После тридцатиградусного казахстанского мороза, московская мартовская оттепель создавала иллюзию внезапно наступившей весны. Весну я почувствовал и в своей душе. Ведь через несколько минут впервые увижу свое сокровище.
Меня ждали. Конечно же, сразу устремился в комнату, где в детской кроватке спала моя маленькая доченька. Говорят, мужчины менее эмоциональны, чем женщины. Не буду спорить. Но то, что чувствовал, глядя на спящую крошку, трудно передать словами.
Внезапно Светланка проснулась, возможно, оттого, что я пристально смотрел на нее, и неожиданно улыбнулась. Я был потрясен. Похоже, она невероятным образом ощутила мои чувства к ней. Я схватил ее на руки и прижал к себе. Какое это счастье держать на руках будущее!
А ночью мы с женой по очереди дежурили у кроватки дочери. Утром Таня призналась, что впервые за два месяца немного выспалась.
В тот же день зарегистрировали Светлану Анатольевну в ЗАГСе Октябрьского района. А вечером всей семьей навестили мою московскую тетушку.
Уже на следующий день к нам приехал Боря, мой двоюродный брат. Несколько лет назад он окончил курсы профессиональных фотографов при АПН. И теперь подрабатывал, снимая детсадовцев и школьников. У него появились постоянные клиенты, потому что снимал великолепно и быстро выполнял заказы. Вскоре подработка стала его основным источником дохода.
Боря сделал кучу снимков. Они и стали первыми фотографиями моей дочери. И меня, и брата тогда поразил осмысленный взгляд такой крохи. Уж Боря-то знал, о чем говорил. За время своей фотографической практики он видел всякие детские лица.
Неделя пролетела мгновенно. Уже в Ленинске, коротая время до отхода автобуса на площадку, зашел на квартиру, чтобы оценить объем предстоящего ремонта. Оказалось, туда уже вселились новые жильцы. А на следующий день узнал, что мне отказали в предоставлении жилья.
В тот же день началась моя изнурительная борьба с бездушной государственной машиной. Я написал очередной рапорт министру обороны, заранее зная результат, но, уже не собираясь останавливаться, вплоть до самого конца, каким бы он не был.
Таня восприняла отказ по жилью спокойно. Она уже вышла на работу после декретного отпуска. Теща, в ее отсутствие, вполне самостоятельно справлялась с внучкой. А потому Таня решила, что летом попробует приехать месяца на три в командировку.
В конце апреля Дудеев уехал в Москву за пополнением. Жаль, что направили не меня. За месяц уже успел соскучиться по жене и дочери. И как это только люди годами не видятся с семьями, находясь в длительных командировках? Неужели и меня ждет такая участь? Нет, меня это не устраивает. Я так просто не сдамся.
Накануне майских праздников пришла весть, что Дудеев что-то натворил в Москве, и его определили на гауптвахту при комендатуре. Выручать Саньку направили его начальника — капитана Алексеева.
Я и не предполагал, что именно с этого происшествия стартует цепь событий, которая в конечном итоге поспособствует моему увольнению из армии. Но, до долгожданного момента оставалось еще больше года.