Друзья, мне тяжело дышать, последний час настал…
Проклятый яблочный пирог! Меня он доконал.
Я слишком много съел сардин и заварных колец…
Пусть этот маленький банан мне подсластит конец.
Увы, недолго не земле мне остаётся жить!
Друзья, салату-оливье нельзя ли подложить?
Не плачьте, милые мои, тут слёзы не нужны,
Вот разве пудинга кусок и ломтик ветчины…
Прощайте! Свет в очах погас, и жизни срок истёк.
Эх, напоследок бы сейчас поесть ещё разок!..
(Стих из интернета)
За окнами все еще шел дождь, когда мы вернулись с товарищем с прогулки. Я сложил зонт, отряхнул его от капель, и вошел по ступенькам в санаторий. Следом за мной тут же вбежал мальчишка в короткой синей куртке и грязных джинах. На вид ему было лет около пяти. Волосы взъерошены, на лице - довольная улыбка. Он меня обогнал, протискиваясь в узком проеме, и подбежал к лестнице, остановился. Нервно на меня смотрел секунду-две, сложив руки на груди. А потом увидел, как за мной внутрь зашел другой мальчик, быстро подтянул джинсы обоими руками, и побежал на второй этаж здания. Вошедший за мной ребенок с криком: «Я первый!» побежал за мальчишкой, чуть не сбив меня с ног.
1.
Нас (меня и друга Вовку) отправили в санаторий наши жены. Я, отлично понимал, что это хорошая возможность отдохнуть от быта, работы и уйти хоть на месяц от глупых ежедневных вопросов. Поэтому мне без труда удалось уговорить своего друга на «отдых». Вовка, живет под пристальным наблюдением тещи, жены и кошки. Естественно, как только я заикнулся об идеи провести месяц вдали от дома, он согласился,даже не выслушав до конца.
- Да, да! Конечно! Я хоть на Луну! – тут же начал он трясти мне руку. Вовка широко улыбался. («Какое счастье!» говорили его глаза, обращенные в потолок старенькой малосемейки). - Ты не представляешь… я … - И тут он резко замолчал. - А моя, то знает?
- Да. Вообще-то это их обоюдная идея – улыбнулся я.
- Странно. Значит тут что-то не так. – Вовка, высокий, худощавый, тридцати семилетний мужик отпустил мою руку. Улыбка исчезла с его лица. – Если они обе договариваются… неспроста. В чем подвох? – он внимательно посмотрел на меня, прищурил глаза, и подался чуть вперед всем телом. Но так резко, что мне пришлось сделать шаг назад, чтобы нам не столкнуться нам лбами. – Не может моя вот так меня отпустить … да еще отдыхать. – задумчиво произнес он.
- Надо «киндеров» с собой взять.
- И все?
- Все??! – переспросил я, намекая, что этого уже достаточно.
- Не верю! – решительно заявил мой друг и позвал жену: - Ленка!
- Ну, чего тебе? – выходя из кухни, и вытирая руки о передник, строго спросила
кареглазая женщина. Она готовила котлеты, и на подбородке, осталось неубранное пятнышко муки.
– А привет, Вась! – кивнула она мне, и тут же переключилась на мужа: – Ну?
- Это, правда, что вы договорились о поездке? – спросил Вова.
- Если ты про санаторий в Белоруссии, то да. Мы уже все решили, и билеты купили. Только у нас условие, чтобы детей живыми привезли!
- Понял! – просиял Вовка.
Хоть с детьми, но все же, уехать за тысячу километров, мне показалось отличной идеей.
У друга Вовки тоже рос «спиногрыз», правда, был на год помладше моего. Единственным условием стало клятвенно пообещать своей свекрови, моей жене и жене Вовки, Ленке, что мы вернем детей в целости и сохранности, негде их не забудем, не пропьем, и раз в сутки отвечать на телефон, вне зависимости от нашего состояния.
Так получилось, что наши жены были знакомы до нас уже лет семь. Поэтому, если чего задумали и сразу обе – спорить бесполезно. Это железно. Нас можно сказать, «вытолкнули» на малую родину моего друга, в санаторий, под предлогом плохого лета, для оздоровления детей.
Мой пятилетний сын стучался ногой в деревянную дверь номера, сердито говорил:
- Пап, давай быстрее! Пап, чего ты возишься? Я уссусь сейчас.
А я никак не мог найти в кармане ключ от номера. Ухмыльнулся, и подумал, малыш-то растет.
Несмотря, что заканчивался июнь, в наших номерах было жутко холодно. Мы мерзли и спали под двумя одеялами, сверху дополнительно накрывались покрывалом. В двухместном номере кровати скрипели, тумбочки не закрывались, и отвратно воняло канализацией. Поначалу приступы рвоты приходилось сдерживать с трудом, но вскоре я привык. Вот тогда мне и пришла мысль, что нас сюда просто сослали. Дали детей в нагрузку, и мол, отдыхайте ребята. Вот тебе отдых в палатке, рыбалка и выпивон и полная безответственность!
2.
Прошла целая неделя, как мы с Вовкой засели в этой дождливой местности. Лето. От дождя и холодины уехали, и приехали туда же, только за тысячу километров. Мы ходили в свитерах, и них же спали. Моя жена в очередной раз телефонной связи строго утвердила:
- Сашка, по-моему, простыл.
- Жень, тебе кажется.
- Нет, я как мать чувствую, что он простыл! – настаивала она. – В столовой хорошо кормят?
- Да отлично!
- Как он ест?
- Как все дети. – сказал я без задней мысли, и понеслось.
- Как все? То есть плохо?
- Ты с чего так решила? – удивился я. Телефон пискнул, я посмотрел на экран, кончалась зарядка.
- Все дети в его возрасте плохо едят!
- Все нормально, Жень. Мы все тут просто обжираемся. У меня телефон сейчас вырубиться. Ленке скажи, что все хорошо. Она ведь у тебя?
- Да. Вот так всегда…зарядка кончается у него. Ладно, за детьми смотрите! К дежурному врачу отведи. Я чувствую, что он заболевает.
Я не стал говорить, что тут холодрыга, она бы еще больше переживала. И такое, что у моей матери, что у свекрови, теперь у жены фраза «я знаю», «я чувствую» меня всегда ставила в какое-то недоумение.
В целом, мы проводили время довольно скучно. Ели, гуляли, делали процедуры, ну, если не просыпали кончено, а так в основном смотрели телевизор. Пару раз выезжали в Минск на обзорную экскурсию, пару раз сами ходили как «Сусанины». Правда, один раз еле-еле успели к полуночи найти свой санаторий. В тот раз Сашка и промочил ноги. Нам всей компанией пришлось уверять мою жену, что мы смотрим «боевик» и ветки ломаются под ногами, лишь потому, что у нас большая громкость. Я не уверен, что мамы поверили, но малышня подтвердила наши слова, упираясь взглядом в наши с Вовкой кулаки у их носа. Я думаю, мальчишки на всю жизнь запомнят этот поход в сосновом бору. Хорошо, хоть медведей не встретили.
3.
- Пап, а почему тот дядя ест чужую еду? – спросил меня сын, в очередной раз, наблюдая, как мужчина пенсионного возраста ворует с тарелки соседки булочку.
- Ну, наверно, тетя или дядя не пришли, вот он и взял. – пояснил я. – Ешь, давай, Филипп уже все доел.
- Нет, правда, Васёк, я тоже замечаю уже не в первый раз… Этот ханжа смотри, и сок с собой чужой берет! - мой приятель наблюдал за поведением старичка.
- Может он жене своей берет? - теперь и я уж развернулся, чтобы лично посмотреть на шаловливого пенсионера. - Может он с Поволжья…
- Да там уже никто не голодает, - вставая из-за стола и отодвигая стул, возразил друг с видом знатока.
Я еще подождал минуту, пока сын допьет компот, и тоже встал с места, и уже хотел сделать шаг, как дорогу пересек тот самый пенсионер бодрой походкой.
- Обжора! – тихо сказал мой сын ему вслед.
- Сашка! – сын молниеносно получил подзатыльник, - Так нельзя, может он жене своей несет в номер?
- Ну, а чего она тогда, жена его, не пришла сама кушать? – спросил уже Филипп, сын Вовки. – Или у нее ноги болят? – Для своего возраста мальчуган был вундеркинд, хоть по виду и не скажешь.
- Может и ноги болят, а может просто попросила принести. – пожал плечами Вовка, и на этом дискуссия про обжору в этот день закончилась.
Как-то быстро стемнело, что мы не заметили перехода дня в поздний вечер. На небе стала появляться из-за тяжелых облаков, оппозиционная Луна. Звездный отряд скрывался высоко в небе, и пока не спешил выдавать свои позиции.
После ужина мы пошли в номера, уложили детей (проблем не было - сегодня они набегались и так устали, что как только коснулись подушек - ушли в мир Морфея). А мы поднялись на восьмой этаж санатория. Там находился небольшой бар, взяли по бутылочке пива, и уселись в удобные кожаные кресла.
- Хорошо! – вытягивая ноги в коленях, произнес Вовка.
В баре сидели девушки, мужчины, крутился шар, как на дискотеке, и был включен телевизор, но поставлен на беззвучный режим. В помещении негромко играла музыка местного радио, а после десяти вечера приходил ди-джей. Походкой похож на человека «не то, не се», как звала таких моя жена.
Я называл таких раньше «инфузориями туфельками», потому что … Потому-что жизнь у каждого своя и каждый человек волен издеваться над нею как хочет. Если кто-то хочет извращать свою душу – его право.
- Да, не плохо тут, оказывается, – согласился я, делая глоток пива, и на моем лице появились усы из белой пены. – Твой, спит нормально?
- Иногда просыпается, но ничего. Главное, когда Ленка звонить будет, не выдать наше место положение. – Заговорщически улыбнулся друг. Его ноги немного оказались на проходе, и я с нетерпением ждал, когда кто-нибудь или споткнется о них, или выскажется об их расположении.
Но, увы, я шел за третьей кружкой пива, и ничего интересного не происходило, если не считать, что появилось «не то, не сё». Радио сменилось новомодными песнями лета 2013, и девушки (которые сидели раньше как мышки), стали вертеть головами, и высматривать «жертву».
Одна из них поймала мой взгляд, и хоть я сместил ориентир своих наблюдений, вскоре подошла ко мне с просьбой прикурить. Девушка лет двадцати, брюнеточка, в платьице–ретро, стояла у столика и долго не знала с какой стороны обойти, чтобы не зацепиться за длинные ноги Владимира. Она металась всего секунды две, что мне показалось вечностью, и я улыбнулся. Друг тоже смотрел на девушку и вроде бы ждал, что она споткнется и готовился уже ее ловить (в мыслях). На всякий случай поставил бокал с недопитым пивом на столик.
Девушка все же подошла, молча, прикурила и молча, ушла. Села к своим подружкам и стала жаловаться. Это было понятно по взгляду подружек. Взгляд девушек был испепеляющим. Мы долго держались, чтобы не выдать себя, но когда выходили из бара к лифту, разразились громким хохотом, при этом ни слова друг другу не говоря.
Перед сном мы покурили на улице.
На ступеньках санатория образовались небольшие лужицы, и в них отражалась хмурая Луна. Ветер сменился на северо-восточный, и значит, завтра чуть-чуть да потеплеет, и может не будет дождя.
Тихо открыв дверь в номер, лег в кровать, сняв только ботинки. Сашка спал, подтянув одеяло под самую шею.
4.
Утром следующего дня, наконец, выглянуло солнце! Мы, быстро позавтракали (снова заметили пенсионера, крадущего запеканку с чужой тарелки, и пошли на рыбалку. Благо, что Минское водохранилище было рядом, через дорогу от санатория. Малышня накопала червей, а мы смастерили удочки (леску и поплавки я успел сложить в рюкзак). Достав бутерброды со столовой, уселись на траве, (подстелив полиэтиленовые мешки) ждать улова. Вместо обеда мы зашли в ближайшее кафе, что находилось рядом с санаторием, съели по шашлыку и выпили с другом по бокалу пива. Вернувшись на свое место для рыбалки, обнаружили влюбленную парочку.
Солнце пару раз поиграло с облаками в прятки, потом заводилой стал ветер, и, подняв небольшие волны, намекнул сворачивать удочки. Влюбленная пара, обнаруженная нами недалеко от нашего места, сместилась вглубь лесополосы, и мы потеряли к ней всякий интерес. Выудив три окуня за четыре часа, наша компания вернулась в санаторий на ужин.
Сегодня нам удалось лицезреть и мужа и жену. Оба были похожи на пушистых хомяков, с яркими черными бегающими глазками –бусинками. Их взгляд жадно пробегал по всей территории столовой. Челюсти активно жевали. Пенсионеры съели свою порцию, и без стеснения принялись за две чужие. Две подружки опаздывали не более чем на пять минут.
- Вот обжора! – рассержено сказал Владимир.
- И его жена – обжора! – тихо поддакнул Филипп, сын Владимира. Четырехлетний ребенок вытянул шею, и посмотрел на лысевшего дядю.
- Что? Опять еду чужую тырят? – развернулся я лицом к ненасытным пенсионерам.
Вообще-то мне должно быть все равно, но внутренняя справедливость брала свое. И наверно никогда не смогу жить по принципу «моя хата с краю, ничего не знаю».
- Интересно, откуда они? – шепнул мне на ухо Вовка.
Мне тоже было любопытно, что ж это за люди такие… и где водятся обжоры. Я развернулся к паре и спросил:
- Добрый вечер! – улыбнулся я. Но я знал, что улыбочка у меня вышла кривая. Пожилые люди прекратили жевать и он и она, с набитыми от пищи щеками, остановили на мне взгляд. – Не подскажите, вы не из Вологды? – спросил я. «Почему из Вологды? Причем тут Вологда?!» - путались мысли в голове. – Мы тут знакомых ищем, за этим столиком сидеть должны.
- Нет, мы из Питера… - ответил старичок, протягивая руку за чужим рогаликом.
- Извините. – и я развернулся к своему столику.
- Обжоры – интеллигенты! – хмыкнул Вовка.
- Нет, я не верю. Питер вообще ругательное слово для настоящего Ленинградца. В таком городе не могут жить такие вот… - возразил я.
- Папа, они просто очень невоспитанные люди! – вдруг заявил мой сын.
- А когда я вырасту, я таким никогда не буду! - поддакнул Филипп.
О, в этот момент наши мамы могли бы загордиться своим воспитанием!
Пенсионеры тем временем все доели, и допивали чужой компот.
Конечно, не судите и не судимы будете, но есть эффект бумеранга. Не успел я это подумать, как к столу с Обжорами – интеллигентами, подошли опоздавшие к ужину женщины-подружки. Мы встретили их уже на выходе из столовой.
Обнаружив, что их еда снова съедена. До наших ушей донеслась ссора:
- Ну ладно, один раз, ну второй! Ну, теперь это…
- Это свинство! – крикнула в лицо мужчине, одна из девушек – Мы как и вы платили деньги за питание. А все жрете и жрете!
Вторая девушка толкнула легонько подругу локтем в бок.
- Простите… - виновато опустил глаза муж-обжора, проглатывая остатки печенья.
- Чтоб вы завтра не сидели за нашим столом! Это переходит все границы! - нашлась соседка.
- Мы завтра уезжаем. Не волнуйтесь. – ответила спокойно женщина-обжора-интеллигент.
Следующим утром в столовой мы уже не встретили парочку –интеллигентов, и почему-то обрадовались.
---
август 2013 -19(26)февраль 2014
Новгород
©Юлия Брайн