Почти три века тому назад большая (пикардийская) терция пришла на смену малой, обычно применяемой в финальной каденции. Её принято было трактовать как победу добра над злом, или как свет в конце тоннеля…
Но, пока свет не настал, разгорячился лишь снег. От бесконечных костров, пожаров – не фейерверков.
Когда же он стал горячим от крови – поплыла по-над Тисою печаль великая.
И играли её музыканты, давно присвоившие себе, для отличия, второе «к» в названии «Пиккардийской терции».
Играли так, будто уже тогда чувствовали невыразимую муку от неизбежных потерь.
Почему Руссо назвал большую терцию пикардийской, остаётся загадкой.
Может потому, что всем войскам, мечтавшим завоевать Париж, надо было обязательно пройти через Пикардию?
Покорить три средневековых графства?
А у нас – один городской квартал…
Возможно, написанное покажется сумбуром. Но не для тех, кто был в эти дни в Киеве, зажигал поминальные свечи
и, как на раскалённые угли, ступал на мостовую с запекшейся кровью.
Прошло уже столько дней, но вчера опять зажгли на Грушевского свечи.
Взгляд скользил по маленьким мерцающим огонькам, пока их ещё можно было разобрать.
Дальше, теряя очертания, они сливались друг с другом, туманя сознание и мысленно
относя к берегам Тисы, или любой другой реки, наполненной в эти дни печалью и скорбью.
Горячий снег – не студит терция.
Добро со злом никак не мелется.
Вот вспыхнет враз – и дым осадою
Проникнет в дом, как ни досадуй ты…
К тебе прильнёт и не отвяжешься,
По углям в путь когда отважишься,
То пикардийская – заменит малую,
Как чёрный дым с зарёю алою
Придёт в согласие. Финал, каденция…
Горячий снег. Два «к» у терции.
Вот Тиса Чёрная и Тиса Белая…
Печаль плывёт в обоих – серая.
25.02.2014