Глава 4. САШКА РЫЖИЙ.
Мария появлялась на свет долго и в страшных муках матери. Пушкин так был потрясен страданиями жены во время родов, что твердо решил больше такого стресса не испытывать. Как рассказывал позднее Нащокин, «плакал при первых родах и говорил, что убежит от вторых». С тех пор Натали рожала еще трижды, и каждый раз Пушкин ухитрялся приезжать домой только после того, как все было позади. Натали после родов долго болела, а затем страдала от нарывов на груди. В светском обществе матери обычно не кормили своих детей грудью. Приглашались из крепостных мамы, родившие только что своего. Этих мам называли «молочными». При этом родившие светские мамы, чтобы остановить выделение молока, грудь обматывали плотной материю. В этих случаях довольно часто происходила закупорка сосудов из-за пережатия, которое приводило к маститу и в худшем варианте к абсцессу груди, очень болезненному заболеванию. Только к середине июня она начала поправляться и принимать гостей.
Маша была хрупкой девочкой, не отличалась здоровьем и часто болела, доставляя много хлопот родителям. Пушкин в письмах к жене постоянно беспокоился о ее здоровье: «А Маша-то! Что ее золотуха и что Спасский?» (акушер, доктор медицины Иван Тимофеевич Спасский, ставший с той поры домашним врачом Пушкиных, присутствовал в их жизни до самой гибели поэта) «Говорит ли Маша? Ходит ли? Что зубки?» «Что моя беззубая Пускина?» - Крикливую Машу любили все, сравнивали с ангелочком, возились с ней, как с живой игрушкой.
В воскресенье 22 мая на Фурштатскую прибыл дед, Афанасий Николаевич, вручивший новорожденной «на зубок» 500 р. Деду нужны были крупные суммы денег – либо получить ссуду на восстановление имения, либо разрешение продать его. Ссуду он не получил, а продать «Полотняный Завод» не позволил внук Дмитрий. Имение было майоратным, то есть неделимым, и должно было переходить к старшему сыну. Поскольку сын деда, Николай Афанасьевич, был душевно больным, то имение по наследству должно было перейти к внуку, Дмитрию Николаевичу, старшему брату Натали. Он и выступил против продажи имения, прекрасно понимая, что деньги дед так же быстро спустит на своих фавориток, как спустил и все предыдущее, и останется семья ни с чем. В ожидании результата своих обращений в органы дед продолжал «развлекаться» в столице и посылал подарки своим возлюбленным на «Завод». Во второй половине лета старик серьезно заболел. Получив отказ на свои прошения, он окончательно слег и 8 сентября 1832 г. скончался.
Оправившаяся после родов и появившаяся снова в свете Натали, как и прежде, стала пожинать лавры, о чем Вяземский сообщил в письме жене 3 сентября: «Наша поэтша Пушкина в большой славе и очень хороша». В надежде на получение нужных для семьи денег статую Екатерины II перевезли и оставили во дворе дома Алымовых. 8 июня 1832 г. Пушкин после согласования с Гончаровыми обратился к Бенкендорфу с просьбой помочь продать «Медную бабушку», напоминая о прежнем разрешении правительства расплавить ее и продать металл: «Но статуя оказалась прекрасным произведением искусства, и мне стало совестно и жалко ее уничтожать. Ваше превосходительство мне подали надежду, что ее могло бы купить у меня правительство; поэтому я велел привезти ее сюда». За статую Пушкин хотел получить: «25 000 рублей, что составляет четвертую часть того, что она стоила». 12 июля после осмотра статуи академики Мартос, Гальберг и Орловский составили акт «о достоинствах этого произведения как монументального, которое непростительно было бы употребить для другого какого-либо назначения». По их мнению, она «заслуживает внимания правительства; что же касается до цены сей статуи 25 тысяч рублей, то мы находим ее слишком умеренной, ибо одного металла… имеется в ней по крайней мере на двенадцать тысяч рублей, и если бы теперь… сделать такую статую, то она, конечно, обошлась бы в три или четыре раза дороже цены, просимой г. Пушкиным». Однако решение о закупке «Медной бабушки» правительством принято не было.
В феврале 1833 г. Натали возобновила хлопоты по поводу своего подарка, «Медной бабушки», и обратилась с письмом непосредственно к министру Императорского двора князю П.М. Волконскому: «Князь, как я намеревалась продать в казну бронзовую статую, которая, как мне сказали, стоила моему деду 100 000 рублей, а за которую я хотела бы получить 25 000. Посланные для ее осмотра академики говорили, что она стоит этих денег. Но, не получая больше известий об этом, я осмеливаюсь, князь, прибегнуть к вашей любезности. Намереваются ли еще купить эту статую, или же сумма, которую спросил мой муж, кажется чрезмерной? В последнем случае нельзя ли было выдать нам, по крайней мере, материальную стоимость статуи, т. е. стоимость бронзы, а остальное уплатить, когда и как вам будет угодно. Суббота. 18 февраля 1833». Письмо Натали Гончаровой находилось в архиве Министерства императорского двора в специально заведенном деле «О бронзовой колоссальной статуе Екатерины II, предлагаемой к покупке писателем А. Пушкиным». Но вновь решение о закупке принято не было. «Медная бабушка» осталась стоять во дворе дома Алымовых, а затем была перевезена на задний двор завода Берда. После смерти Пушкина статуя была продана заводчику Францу Берду, у которого ее, в свою очередь, купило в 1845 г. екатеринославское дворянство, решившее установить статую «великой жены», основавшей их город, на главной городской площади перед Екатерининским собором.
Тело умершего деда следовало по завещанию похоронить в имении «Полотняный Завод». 10 сентября Пушкин подал прошение в департамент хозяйственных и счетных дел Министерства иностранных дел об увольнении в отпуск на 20 дней «по домашним обстоятельствам».. 12-го сентября было получено разрешение, а 17-го сентября он покинул Петербург. В начале октября Пушкин посетил семейство Гончаровых. После похорон деда Дмитрий Николаевич стал хлопотать по поводу перевода на него наследства и об опеке над душевнобольным отцом, поскольку мать, Наталья Ивановна, от управления имением отказалась. После нескольких судебных процессов Дмитрий Гончаров был назначен опекуном своего отца и встал во главе семейного майората. Имение Гончаровых оказалось обременено долгом в полтора миллиона рублей, проценты по займам Дмитрий выплачивал всю свою жизнь. Наталья Ивановна, мать Натали, после смерти своего свекра поселилась в своем имении Ярополец, которое она получила в наследство еще в 1823 г.
Пушкин отсутствовал в Петербурге с 17 сентября по 12 октября 1832 г. В отсутствие мужа Натали ездила к Плетневу, ведавшему издательскими делами Пушкина - «твое намерение съездить к Плетневу похвально, но соберешься ли ты?» (25 сентября 1832 г.). Судя по комментарию поэта, она собиралась наведать Плетнева по своей инициативе. Предполагают, что визит был связан с бумагой, которую прислал Дмитрий Николаевич. В том же письме от 25 сентября 1832 г., поэт как бы, между прочим, поинтересовался: «Кстати: смотри, не брюхата ли ты, а в таком случае береги себя на первых порах. Верхом не езди, а кокетничай как-нибудь иначе».
Без Пушкина Натали приняла у себя своего дальнего родственника, полковника лейб-гвардии гусарского полка Ф. И. Мусина-Пушкина и сообщила об этом визите мужу. Он был недоволен: «Нехорошо только, что ты пускаешься в разные кокетства; принимать Пушкина тебе не следовало, во-первых, потому, что при мне он ни разу не был, а во-вторых, хоть я в тебе и уверен, но не должно свету подавать повод к сплетням. Вследствие сего деру тебя за ухо и целую нежно, как будто ни в чем не бывало». (27 сентября). Федор Матвеевич Мусин-Пушкин приходился Натали двоюродным дядей (его отец Матвей Платонович был родным братом бабки Н. Н. Пушкиной – Надежды Платоновны Мусиной-Пушкиной, бывшей замужем за дедом, Афанасием Николаевичем Гончаровым). С 1817 по 1836 годы он служил в лейб-гвардии Гусарском полку, который был расквартирован в Царском Селе, с 1826 г. женат на Александре Осиповне Ришар. В следующем письме опять та же тема: «Я ждал от тебя грозы, ибо по моему расчету прежде воскресенья ты письма от меня не получала; а ты так тиха, так снисходительна, так забавна, что чудо. Что это значит? Что это значит? Уж не кокю [рогоносец, обманутый муж.] ли я? Смотри!». В дополнении к подозрениям, (что уже стал рогоносцем) желая тему дальше не развивать, сообщил о своих светских успехах: «на днях был я на бале, тут была графиня Салагуб, гр. Пушкина (Владимир), Aurore, ее сестра, и Natalie Урусова. Я вел себя прекрасно; любезничал с гр. Салогуб (с теткой) и уехал ужинать к Яру, как скоро бал разыгрался». Имя юной, красавицы графини Соллогуб у Натали вызвали неприятные чувства. Она уже поняла, что ее супруг, восхищавшийся красотой и юностью, не сможет удержаться от того, чтобы не увлечься ею. А на балу у княгини Вяземской открыто ухаживал за ней, что вывело Натали из терпения. Пушкиным посвящены графине Соллогуб несколько стихотворений. Одно из них:
«В альбом Соологуб»:
Гонимый рока самовластьем
От пышной далеко Москвы,
Я буду вспоминать с участьем
То место, где цветете вы.
Столичный шум меня тревожит;
Всегда в нем грустно я живу —
И ваша память только может
Одна напомнить мне Москву.
На подозрения Натали Пушкин отвечал, что у него для ревности больше причин: «Я только завидую тем из них, у коих супруги не красавицы, не ангелы-прелести, не мадонны и cetera [так далее]. Знаешь русскую песню:
Не дай бог хорошей жены,
Хорошу жену часто в пир зовут…
А бедному-то мужу во чужом пиру похмелье, да и в своем тошнит…»
В письме от 30 сентября он вновь возвращается к теме визита дальнего родственника: «Вот видишь, что я прав: нечего было тебе принимать Пушкина». Дня через три опять: «Кокетничаешь со всем дипломатическим корпусом».
Судя по реакции Пушкина на письма Натали, она бывала в это время и у своей родственницы и близкой подруги Идалии Григорьевны Полетики. «Просидела бы ты у Идалии и не сердилась бы на меня». Идалия Полетика, урожденная Обортей, была внебрачной дочерью португальской графини д’Ега и графа Григория Александровича Строганова, двоюродного брата Натальи Ивановны, так что приходилась Наталье Николаевне троюродной сестрой и могла беспрепятственно бывать у нее.
Портрет. Идалия-Мария Григорьевна Полетика, П.Ф. Соколов.
О том, как хозяйничала без него супруга, Пушкин сообщил Нащокину в письме от 2 декабря, «я нашел большие беспорядки в доме, принужден был выгонять людей, переменять поваров, наконец, - нанимать новую квартиру и следственно употреблять суммы, которые в другом случае оставались бы неприкосновенными. К лету будут у меня хлопоты. Нат. Ник. брюхата опять, и носит довольно тяжело. Не придешь ли ты крестить Гаврила Александровича?» Хозяйкой по молодости лет Натали оказалась никудышной. Слуги откровенно пользовались ее добротой, ее обманывали и просили денег. Еще в третьем письме из Москвы, написанном около 16 декабря, он предупреждал: «Василий врет, что он истратил на меня 200 рублей. Алешке я денег давать не велел, за его дурное поведение. За стол я заплачу по моему приезду; никто тебя не просил платить мои долги. Скажи от меня людям, что я ими очень недоволен. Я не велел им тебя беспокоить, а они, как я вижу, обрадовались моему отсутствию. Как смели пустить к тебе Фомина, когда ты принять его не хотела? Да и ты хороша. Ты пляшешь по их дудке; платишь деньги, кто только попросит; эдак хозяйство не пойдет. Вперед, как приступят к тебе, скажи, что тебе до меня дела нет; а чтоб твои приказания были святы. С Алешкой разделаюсь по моем приезде. Василия, вероятно, принужден буду выпроводить с его возлюбленной — enfin de faire maison nette [для того, чтобы очистить дом] все это очень досадно». На этот раз Пушкин всех слуг из дома выгнал.
В конце ноября 1832 г Пушкины переехали на новую квартиру в один из аристократических кварталов столицы на Гороховую улицу, недалеко от здания Главного штаба на Дворцовой площади, где располагалась Коллегия иностранных дел, в которой служил поэт. 1 декабря был подписан контракт о найме квартиры на третьем этаже, «состоящей из двенадцати комнат и принадлежащей кухни, и при оном службы: 1-н сарай для экипажей, конюшни на 4 стойла, 1-н небольшой сарай для дров, 1-н ледник и чердак для вешанья белья» за три тысяч рублей в год.
В ту зиму переболели в семье Пушкиных все, включая годовалую Машу. 31 декабря, в канун Нового года, Пушкин начал «Капитанскую дочку», назвав главную героиню Машей, и одновременно продолжил незаконченный роман «Дубровский», в котором героиню также звали Мария.
6 мая родители Пушкина ненадолго приехали в Петербург, они остановились в гостинице «Париж». 8 мая Сергей Львович сообщил дочери Ольге о визите молодых: «Александр и Натали пришли тотчас же; их маленькая очень была больна, но благодаря Бога, со вчерашнего дня совершенно избавилась от болезни и, право, хороша, как ангелок». В середине мая Пушкин написал Прасковье Александровне в Тригорское: «Не знаю, когда буду иметь счастье явиться в Тригорское, но мне до смерти этого хочется. Петербург совершенно не по мне, ни мои вкусы, ни мои средства не могут к нему приспособиться. Но придется потерпеть года два или три. Жена моя передает вам и Анне Николаевне тысячу приветствий. Моя дочь в течение последних пяти-шести дней заставила нас поволноваться. Думаю, что у нее режутся зубы. У нее до сих пор нет ни одного. Хоть и стараешься успокоить себя мыслью, что все это претерпели, но созданьица эти так хрупки, что невозможно без содрогания смотреть на их страдания»
На лето 1833 г. Пушкины сняли дачу в Новой Деревне на Черной речке, в дом на Гороховской они не вернулись, хотя контракт был заключен на год. Пушкин по соглашению с управляющим освободил дом к 1 августа, заплатив за две трети года. Однако сам хозяин счел контракт нарушенным и подал к оплате счет на недоплату в 1063 рубля. Пушкин принять претензию отказался, и домовладелец подал иск в суд. Дело долго переходило из одной инстанции в другую, пока уже в апреле 1835 г. не было вынесено окончательное решение в пользу хозяина дома. Пушкин, тем не менее, при жизни так и не заплатил этого долга, и расчет по нему был произведен Опекой над его детьми в 1837 г.
На берегах Черной речки располагались тогда самые модные, новые и красивые дачи. Актер Петр Андреевич Каратыгин писал о Черной речке, что «в начале тридцатых годов она щеголяла своими обитателями: гвардейская молодежь, светские львицы тогда взмывали пыль своими кавалькадами» Свое впечатление от дачи передала Надежда Осиповна, мать поэта, своей дочери Ольге в очередном письме: «Александр и Натали на Черной речке. Они наняли дачу Миллера, что прошлого года занимали Маркеловы, она очень красива, сад большой и дом очень большой, в 15 комнат с верхом. Натали здорова, она очень довольна своим новым жилищем, тем более что это в двух шагах от ее тетки».
Натали родила сына 6 июля, назвали Александром. Ссылаясь на нездоровье, она категорически отказалась ехать в имение к сестрам. 20 июля в Предтеченской церкви состоялись крестины сына Пушкиных, Александра Александровича. Буквально через день после состоявшихся крестин Пушкин обратился с просьбой к графу Бенкендорфу предоставить ему отпуск на 2-3 месяца для поездки в свое нижегородское имение, а также в Казань и в Оренбург. 7 августа Пушкин получил письмо А.Н. Мордвинова с сообщением: «Его Императорское Величество дозволяет Вам, согласно изъявленному Вами желанию, ехать в Оренбург и Казань на четыре месяца», 17 августа вместе с Сергеем Соболевским выехал из Петербурга. Из Торжка 20 августа он послал жене письмо. «Машу не балуй, а сама береги свое здоровье, не кокетничай 26-го. Да бишь! Не с кем. Однако все-таки не кокетничай». Натали хорошо понимала, о чем и о ком в письме шла речь. 26 августа должен был состояться традиционный бал во дворце в память Бородинского боя. Царь выехал за границу и поэтому на балу быть не мог, а значит, и кокетничать, как считал супруг, Натали будет не с кем. П.А. Вяземский писал жене от 1 сентября 1833 года: «Я видел жену его на даче 26-го. Она все еще довольно худо оправляется».
Натали одна переехала в город 1 сентября, сняв новую квартиру на Пантелеймоновской улице в доме 113, принадлежавшем Александру Карловичу Оливье, и подписала контракт. Дом был расположен недалеко от Летнего сада. Квартира в бельэтаже была в «десять комнат с особою к оной внизу во флигеле кухнею и при оной двумя людскими комнатами, конюшнею в шесть стойлов, одним каретным сараем, одним сеновалом, особым ледником, одним подвалом для вин, с обшей прачечной в каждый месяц два раза по четыре дни, одним отделением на чердаке… для вешания белья». «Дом Оливье, занимаемый Александром - писала Надежда Осиповна - очень красив; верю охотно: ежели платишь 4 тысячи 800 руб., то можно весьма хорошо устроиться».
Из Нижнего Новгорода поэт послал озабоченное письмо жене: «Мой ангел, кажется, я глупо сделал, что оставил тебя и начал опять кочевую жизнь. Живо воображаю первое число. Тебя теребят за долги Параша, повар, извозчик, аптекарь. А у тебя не хватает денег, Смирдин перед тобой извиняется, ты беспокоишься – сердишься на меня – и поделом. А это еще хорошая сторона картины – что, если у тебя опять нарывы, что, если Машка больна? А другие, непредвиденные случаи. Пугачев не стоит этого. Того и гляди, я на него плюну – и явлюсь к тебе». (2 сентября)
Приехав в Болдино 1 октября, Пушкин засел за работу. Через неделю он получил письмо от Натали, которая как ни в чем не бывало, рассказывала о прошедшем бале и делилась с мужем своими успехами. «Не стращай меня, женка, — писал ей в ответ Пушкин - не говори, что ты искокетничалась; я приеду к тебе, ничего не успев написать, - и без денег сядем на мель. Ты лучше оставь уж меня в покое, а я буду работать и спешить. Вот уж неделю как я в Болдине, привожу в порядок мои записки о Пугачеве, а стихи пока еще спят». «Радуюсь за тебя; как-то, мой ангел, удаются тебе балы? В самом деле, не забрюхатела ли ты? Что ты за недотыка? [недотепа] Прощай, душа». (8 октября).
Царь в это время уже вернулся из Богемии, и Пушкин в следующем письме опять умолял свою красавицу: «Не мешай мне, не стращай меня, будь здорова, смотри за детьми, не кокетничай с царем» (11 октября).
«Получил сегодня письмо твое от 4-го октября и сердечно тебя благодарю. В прошлое воскресенье не получил от тебя письма и имел глупость на тебя надуться; а вчера такое горе взяло, что и не запомню, чтоб на меня находила такая хандра. Радуюсь, что ты не брюхата и что ничто не помешает тебе отличаться на нынешних балах. Видно, Огарев охотник до Пушкиных, дай бог ему ни дна, ни покрышки! Кокетничать я тебе не мешаю, но требую от тебя холодности, благопристойности, важности – не говорю уже о беспорочности поведения, которое относится не к тону, а к чему-то уже важнейшему. Охота тебе, женка, соперничать с графиней Сологуб. Ты красавица, ты бой-баба, а она шкурка. Что тебе перебивать у ней поклонников? Все равно кабы граф Шереметев стал оттягивать у меня кистеневских моих мужиков, Кто же еще за тобой ухаживает, кроме Огарева? Пришли мне список по азбучному порядку. Да, напиши мне также, где ты бываешь, и что Карамзины, Мещерская и Вяземские» «А все ты виновата. Что-то моя беззубая Пускина? Уж эти мне зубы! — а каков Сашка рыжий? Да в кого-то он рыж? Не ожидал я этого от него. О себе тебе скажу, что я работаю лениво, через пень-колоду валю. Все эти дни голова болела, хандра грызла меня; нынче легче. Начал многое, но ни к чему нет охоты; бог знает, что со мною делается. Старам стала и умом плохам. Приеду оживиться твоею молодостью, мой ангел. Благодари мою бесценную Катерину Ивановну, которая не дает тебе воли в ложе. Целую ей ручки и прошу, ради бога, не оставлять тебя на произвол твоих обожателей. Машку, Сашку рыжего и тебя целую и крещу, Господь с вами (21 октября 1833 г.).
«Ты, кажется, путем искокетничалась, Смотри: недаром кокетство не в моде и почитается признаком дурного тона. В нем толку мало. Ты радуешься, что за тобою, как за сучкою, бегают кобели, подняв хвост трубочкой и понюхивая тебе задницу; есть чему радоваться! Не только тебе, но и Прасковье Петровне [Прасковья Петровна Черникова - актриса императорского театра] легко за собою приучить бегать холостых шаромыжников; стоит разгласить, что-де я большая охотница. Вот вся тайна кокетства. Было бы корыто, а свиньи будут. К чему тебе принимать мужчин, которые за тобою ухаживают? Не знаешь, на кого нападешь. Прочти басню А. Измайлова о Фоме и Кузьме. Фома накормил Кузьму икрой и селедкой. Кузьма стал просить пить, а Фома не дал. Кузьма и прибил Фому, как каналью. Из этого поэт выводит следующее нравоучение: красавицы! Не кормите селедкой, если не хотите пить давать; не то можете наскочить на Кузьму» (30 октября 1833 г.).
«Повторю тебе помягче, что кокетство ни к чему доброму не ведет; и хоть оно имеет свои приятности, но ничто так скоро не лишает молодой женщины того, без чего нет ни семейственного благополучия, ни спокойствия в отношениях к свету: уважения. Радоваться своими победами тебе нечего. Подумай об этом хорошенько и не беспокой меня напрасно. Я скоро выезжаю, но несколько времени останусь в Москве, по делам. Женка, женка! Я езжу по большим дорогам, живу по три месяца в степной глуши, останавливаюсь в пакостной Москве, которую ненавижу, – для чего? – Для тебя, женка; чтоб ты была спокойна и блистала себе на здоровье, как прилично в твои лета и с твоею красотою. (6 ноября).
20 ноября вечером Пушкин приехал в Петербург, но жены дома не застал. Она была на балу у Карамзиных. Пушкин поехал за ней, сел в ее карету, и, когда Натали вышла с бала, она неожиданно для себя попала в объятия мужа. «Жена была на бале, я за нею поехал и увез к себе, как улан уездную барышню с именин городничихи», - писал поэт Нащокину. На следующий день Пушкин с женой и братом заехали к родителям, Надежда Осиповна написала дочери на другой же день: «Вчера я видела Натали, она очень хороша, хотя похудела, они все трое ехали на большой вечер к Фикельмон». Перед Рождеством, в день рождения сестры, Ольги Сергеевны, состоялся семейный обед у родителей. Надежда Осиповна поторопилась сообщить новость Ольге в Варшаву на следующий день: «Вчера был день твоего рождения, мой добрый друг. Мы провели его по-семейному: твои братья, Натали, даже маленькая Маша пришли нас поздравить. Натали много выезжает, в высшем свете столько балов, город полон иностранцев, послов и принцев крови».
Пушкинисты ведут пересказ событий в семье Пушкина в общепринятом ключе так же, как это сделали и мы. Постараемся, в отличие от скользящего хронологического перечисления дат, заглянуть в события глубже. Только такой подход даст нам возможность осмысленно понять, что происходило в семье Пушкина в последующие годы.
Обратим внимание на фразы Пушкина в письме к жене: «а каков Сашка рыжий? Да в кого-то он рыж? Не ожидал я этого от него». И Пушкин, и Натали были жгучими брюнетами. Все дети Натали от Пушкина были брюнетами, кроме Сашки. Мог ли у таких родителей родиться рыжий парнишка? Более того, среди ближайших предков и поэта, и красавицы рыжих не было. Вопрос кто его отец? Задавал себе Пушкин. И, прежде всего, начинал с уточнения возможной даты его зачатия.
Сашка родился 6 июля. В соответствии с существовавшим тогда народным пониманием процесса беременности, дату рождения ребенка определяли четко через девять месяцев после зачатия. Пушкин отсутствовал в Петербурге с 17 сентября по 12 октября. Жена его была в Петербурге, выезжала по своей инициативе из дома, принимала Мусина-Пушкина, который служил в Царском селе и мог приехать по указанию царя, встречалась с Идалией Полетикой. Но могла Натали о каких-то встречах не упоминать. Пушкин все хорошо просчитал и для себя сделал однозначный вывод: Сашка – не его ребенок. А необычайный цвет волос Сашки подсказывал ему, с кем была в постели супруга. Рыжим был император.
Великий князь Николай Павлович в детстве. Миниатюра живописца
Эрнеста Петра фон Рокштуль.
Портрет великого князя Николая Павловича. Джордж Доу.1820
Александр Васильевич Поляков. "Портрет императора Николая I"
С середины XVIII века в великосветском обществе Петербурга царил стиль жизни двора французских королей Людовика XIV и Людовика XV. Господствовали в обращении в светском обществе не только французский язык, но и изысканные манеры, вкусы и даже образ мышления. Из Парижа завозилась платья, костюмы, картины, мебель парфюмерия и драгоценности. Дамы зачитывались романами французских и английских писателей, театры, а не церковь, стали местом паломничества, художники учились в Италии и Франции, около дворцов разбивались парки во французском, регулярном стиле ландшафтного дизайна. Пунктуальное выполнение христианских правил стало необязательным для членов светского общества, а в быту во многих случаях они были нивелированы до формального исполнения главных праздничных ритуалов. Аристократы, а затем и дворяне в силу своей образованности стали считать, что могут позволить себе определенные отклонения от христианских норм, особенно в частной жизни. Появились при дворе фаворитки, фавориты, наложницы, возлюбленные. Амурные приключения, как в романах, становились главной целью молодежи и при этом от них не отставали мужчины и дамы с сединами.
Вошло в правило царского двора после Петра I, что кроме своей жены у царя могли быть и фаворитки, и наложницы. История может перечислить и назвать наиболее известных из них у каждого правителя России XVIII и XIX веков. Император или императрица как бы имели на то основания привлекать из окружения девицу, женщину или молодого человека и проводить с ним/ с ней свое свободное время. При этом никто не имел права осуждать правителя и выбранного им приближенного за аморальное поведение. За столетие такой порядок при дворе стал традицией, и новые увлечения правителя были лишь предметом разговоров (чаще шепотом). А если увлечения доводили до беременности, то возлюбленную императора выдавали замуж за обеспеченного молодого человека и вручали подарки («золотые парашюты»). Если же внимание императора привлекала замужняя женщина, то ее мужа повышали в должности или переводили служить в привилегированные полки. А если она беременела, то ребенка принимали в дом супруг, и царь оказывал содействие в его воспитании. Дальнейшая жизнь, бывших приближенных к телу правителя, если они себя правильно вели, протекала в подаренных имениях, была обеспеченной, многие из них оставались в высшем обществе и получали высочайшие звания.
Николай Павлович в 20-е - 30-е годы был в расцвете лет. Он совершенно не походил на своего маленького, курносого, с холерическим темпераментом отца. Один из мемуаристов описывал внешний облик 29-летнего великого князя Николая Павловича до его восхождения на императорский престол: «Высокого роста, сухощав, грудь имел широкую, руки несколько длинные, лицо продолговатое, чистое, лоб открытый, нос римский, рот умеренный. Свежесть лица и все в нем выказывало железное здоровье и служило доказательством, что юность не была изнежена и жизнь сопровождалась трезвостью и умеренностью». По отзыву осматривавшего его врача Карреля, «он имел изящные формы и конструкции более аполлоново-геркулесовские». С детства его готовили к военной службе. Увлечение ее внешней стороной - разводами, смотрами, парадами, формой сохранил он на всю жизнь. С молодости Николай отличался высоким ростом и красотой, его считали красивейшим мужчиной в Европе.
Портрет. Императрица Александра Фёдоровна, принцесса Прусская.
В 1817 г. состоялось бракосочетание Николая с принцессой Прусской Шарлоттой, дочерью Фридриха Вильгельма III, получившей после перехода в православие имя Александра Федоровна. Супруги приходились друг другу четвероюродными братом и сестрой (имели общих прапрадеда и прапрабабку) Все близкие к семье императора заявляли, что Николай обожал свою жену. Он любил праздновать дни ее рождения, устраивать для нее приятные сюрпризы. В отличие от своих братьев, Николай Павлович был счастлив в семейной жизни. Она же, в свою очередь, просто боготворила его. С 1818 по 1832 годы у них родилось семеро детей.
В периоды, когда жена была беременна и после о воздержании Николай и не помышлял. Его сексуальные потребности и возможности были настолько великими, что супруга не справлялась со своими задачами и была вынуждена спокойно воспринимать его увлечения другими женщинами. Она относилась к ним как к данности, как к медицинским средствам, которые помогали снять напряжение с ее супруга. Узаконенный придворной традицией фаворитизм не только не причинял Александре Федоровне, рассудительной немке, никаких переживаний, но даже поощрялся ею. Казалось, на этот счет между супругами существовало тайное соглашение. Она даже пристраивала замуж тех женщин, которые удостаивались монаршего «внимания», после того, как он с ними расставался. Получившей отставку фрейлине сама императрица находила подходящего жениха, выдавали замуж, выделялось достойное приданое (в зависимости от степени ее обожания императором). Императрица сама присутствовала перед свадьбой при одевании невесты к венцу и сама вдевала ей в уши непременные бриллиантовые серьги. Сам император считал, что он безмерно любит свою супругу, и душевно никогда ей не изменял, был ей верен и прожил с ней 38 лет, до конца своей жизни.
Николай I был увлечен не одним десятком женщин из разных слоев общества, некоторыми мимолетно, а некоторые оставались рядом с ним годами. В интимной близости с Николаем I были замечены баронесса статс-дама Цецилия Гуровская (Фредерикс с 1814), фрейлина Констанция Рейтершельд (Рамзай с 1833), дочь финляндского генерал-губернатора, баронесса Амалия Лерхенфельд (Крюденер с 1825). Называли еще имена фрейлины графини Марии Барановой (Пашковой с 1829), княжны Абамалек (Баратынской с 1835), Александры Россет (Смирновой с 1832), Софьи Урусовой (Родзивилл с 1833)
Портрет Софьи Урусовой, П.Ф. Соколов 1827 г.
Штилер. Портрет Амалии Крюденер, 1828
Тютчев посвятил Амалии несколько стихотворений, в том числе «Я помню время золотое» и «Я встретил вас». Ей увлекались Пушкин, Вяземский, А.И. Тургенев и сам царь Николай I. Баварский король Людвиг заказал ее портрет для собираемой им во дворце Нинфенбург «Галереи красавиц».
Замужние дамы из аристократической среды не были исключением для него. Если он чувствовал к какой-либо даме влечение, то добивался своего любыми средствами. Среди списка женщин его многочисленных мимолетных увлечений попадаются имена княгини Зинаиды Юсуповой, княжны фрейлины Любови Хилковой (Безобразовой с 1833) и фрейлины Ольги Булгаковой (княгиня Долгорукова с 1831).. Пушкин записал в дневнике, что Николай в Москве «ухаживал за молодою кн. Д<олгорукою>». Когда у нее родилась первая дочь, Николай был крестным отцом.
Портрет. Ольга Александровна Долгорукова.
Так же, как и фрейлины, представительницы аристократических и богатых семейств не имели права отказать императору, вынуждено (а иногда и не вынуждено) шли навстречу «пожеланиям» императора и так же, как крепостные крестьянки, отрабатывали «женскую барщину».
В список внебрачных детей Николая I историками после долгих проверок включены:
• Кобервейн Юзия (Жозефина), 1825 г р. Мать - фрейлина шведского короля Густава IV Анна Мария Шарлотта де Рейтершельд.
• Альбрехт Ольга Карловна, 1828 г.р.. Мать - фрейлина Яковлева Варвара.
• Трубецкая Софья Сергеевна, 1838 г. р. Мать - Мусина-Пушкина Екатерина Петровна.
• Клейнмихель Константин, 1840 г. р. Мать - Нелидова Варвара.
• Андрини Екатерина Дмитриевна, 1849 г. р. Мать предполагают Нелидова Варвара.
Число всех внебрачных детей Николая I сосчитать не удается, так как многие связи остались в тайне. Незаконно рожденным императорским отпрыскам давали фамилии усыновивших их отцов; и чаще всего дети не знали, кто их настоящий отец.
Портрет. Фрейлина Варвара Нелидова.
Самой долгой привязанностью императора стала фрейлина Варвара Нелидова. В течение целых 17 лет она была «теневой» супругой Николая I и родила ему нескольких детей. Она была племянницей фаворитки императора Павла I Екатерины Нелидовой. В 1838 г. царь познакомился с ней на маскараде. Ей было 23 года. В том же году Нелидова стала фрейлиной двора и фавориткой Николая. Она обладала общительным и веселым нравом, держалась скромно, с достоинством, была просто обаятельной. Фрейлина Мария Фредерике вспоминала «Все делалось так скрыто, так благородно. Например, я, будучи уже не очень юной девушкой, живя под одним кровом, видясь почти каждый день с фрейлиной Нелидовой, долго не подозревала об отношениях, существовавших между императором и ею. Она не помышляла обнаруживать свое исключительное положение между своих сотоварищей фрейлин, держась всегда так спокойно, холодно и просто.
Она была достойная женщина, заслуживающая уважения». Детей, рожденных от Николая I, она передавала на воспитание в семью своего родственника – Петра Клейнмихеля, генерал-адъютанта в свите Николая I. После того, как Петр Клейнмихель усыновил нескольких внебрачных детей императора, он был возвышен до должности министра путей сообщения. Рассказывали, что когда Нелидова или иная пассия оказывались в «интересном положении», то жена Клейнмихеля, Клеопатра, имитировала беременность, увеличивая объем живота накладными подушечками и поясами, пока не происходили роды у любовницы императора. Тогда Клеопатра представляла обществу очередного мальчика или девочку, которую записывала на фамилию мужа, хотя у нее самой детей никогда не было. Всего в семье Клейнмихеля было восемь детей. По завещанию Николай I оставил своей «второй супруге», Нелидовой 200 тысяч рублей, которые она пожертвовала на благотворительность. После похорон Николая I Варвара Нелидова больше во дворце не появлялась
Как это ни странно, но девушки из народа его тоже интересовали. Николай, повстречав на прогулке или в театре понравившуюся ему особу, приказывал адъютанту проследить, где она живет. Затем отправлялся человек к родителям и сообщал им, какое их дочери выпало «счастье». Естественно, об отказе не могло быть и речи. Родители девушки или ее супруг получали серьезные вознаграждения, о которых они не могли и мечтать.
О многочисленных любовных связях Николая I рассказывал в своей книге «Le tzar Nicolas et la sainte Russie» в 1855 г. Ашиль Галлэ-де-Кюльтюр, посетивший Россию в качестве секретаря А. Н. Демидова кн. Сан-Донато:: «Царь – самодержец в своих любовных историях, как и в остальных поступках; если он отличает женщину на прогулке, в театре, в свете, он говорит одно слово дежурному адъютанту. Особа, привлекшая внимание божества, попадает под наблюдение, под надзор. Предупреждают супруга, если она замужем; родителей, если она девушка, – о чести, которая им выпала. Нет примеров, чтобы это отличие было принято иначе, как с изъявлением почтительнейшей признательности. Равным образом нет еще примеров, чтобы обесчещенные мужья или отцы не извлекали прибыли из своего бесчестья. «Неужели же царь никогда не встречает сопротивления со стороны жертвы его прихоти?» – спросил я даму, любезную, умную и добродетельную, которая сообщила мне эти подробности. – «Никогда – ответила она с выражением крайнего изумления. – Как это возможно?» – «Но берегитесь, ваш ответ дает мне право обратить вопрос к вам». – «Объяснение затруднит меня гораздо меньше, чем вы думаете; я поступлю, как все. Сверх того, мой муж никогда не простил бы мне, если бы я ответила отказом».
В пору, когда отсутствовала на балах Натали в 1831-1836 годах, Николай Павлович, как большой любитель танцев, приглашал юную Эмилию Борх (Любовь Голынская), ровесницу Натали, которая тоже только что вышла замуж. Она была небольшого роста, миниатюрная, у нее были красивые, ярко-синие глаза и весьма соблазнительная (как мы сейчас говорим сексуальная) фигура. Она была приглашена на бал к Долли Фикельмон, когда из-за беременности в свет не выходила Натали. На юную мадам Борх обратил внимание сам император, и Иосиф Борх, чиновник VIII класса, был приглашен с супругой на бал к Фикельмонам, где собралось высшее общество. Император на балу танцевал с ней до 4-х утра. В апреле 1832 г. скромный актуариус (регистратор) Иосиф Борх был пожалован в камер-юнкеры и тогда же повышен в должности – произведен в протоколисты. По описанию Долли, Борх была красавицей. Андрей Карамзин в письме матери в Баден ¬- Баден летом 1837 г. заметил, что «она очень хороша». Двор пожелал, чтобы Натали и Борх украшали балы в Аничковом дворце. Для этого их мужьям было присвоено придворное звание камер-юнкера. Когда Пушкин увидел летящий навстречу экипаж Босха с восседающим на передней лошади форейтором, он сказал Данзасу: «Жена живет с кучером, а муж с форейтором». В пушкинском каламбуре слово «кучер» означало «император», а форейтор - С.С. Уваров, министр народного просвещения. Аллегория Пушкина была понятна Данзасу, потому что всему петербургскому обществу было известно, что Любовь Борх сожительствует с императором, а Иосиф Борх – с Уваровым, гомосексуалом.
Не прошел император и мимо фрейлины Александры Россет, подруги Пушкина. В своих записях, как она не скрывала свою связь с императором, но случайно проговорилась, описывая эпизод появления императора у нее в квартире. После первых ее неудачных родов, император приехал к ней, попросил мужа выйти из комнаты и заговорил с ней, молодой женщиной, о весьма интимных вещах: «Мой дорогой друг, я всемогущ, но не могу предписать тебе пластырь <…> Врачи говорят, что тебе не следует иметь других детей. <…> Бедненькая наша Черненькая, как мне жаль тебя». Царь вел себя очень странно, использовал совершенно неприличные для светского этикета слова (мат). Такое можно было допускать только при интимной близости.
В 1837 г, после смерти Пушкина и выдворения Натали вместе с детьми в имение «Полотняный Завод» засверкала звезда фрейлины Екатерины Петровны Мусиной¬-Пушкиной, дочери генерал-лейтенанта Петра Клавдиевича Мусина¬-Пушкина. В январе 1838 г. Николай І. обвенчал ее с корнетом Кавалергардского полка князем Сергеем Васильевичем Трубецким. Фаворитка была беременна на пятом месяце. С. А. Бобринская, двоюродная сестра Трубецкого, писала 1 февр. 1838 г. своему мужу: «Нужно тебе рассказать последнюю новость. Ту, которая занимает все умы, как когда-то наводнение, как пожар Дворца, как смерть Пушкина год тому назад, как, наконец, все, что выходит за рамки обычной жизни, как неслыханная и ужасная катастрофа, – это женитьба Сергея Трубецкого на мадемуазель Пушкиной!». Уже летом 1838 г, после рождения Софии ; дочери Екатерины Петровны от Николая І, - супруги разъехались.
Существовавшие правила при дворе императора были доподлинно известны Пушкину. Он понимал, что, если Николай увлечется его супругой, то она не посмеет сказать нет. Но он надеялся на благосклонность царя, на его особое отношение к нему, Пушкину. И когда появился рыжий Сашка, для сомнений, казалось, не оставалось ни клочка пространства, но все же он надеялся. Он стоял долго около его колыбельки, пытаясь найти сходство с собой и не найдя их, в дверях крестил его, желая этому малому существу добра и долгих лет жизни. Надежда Осиповна писала дочери: «Рыжим Сашкой Александр очарован. Всегда присутствует, как маленького одевают, кладут в кроватку, убаюкивают, прислушивается к его дыханью. Уходя, три раза его перекрестит, поцелует в лобик и долго стоит в детской, им любуясь». Сомнения отпали, но понимал он и самое главное, что Натали в случившемся не виновата. Она ему не изменяла, ее заставил царский двор и его нравы, что он не должен осуждать, третировать ее ни одним взглядом, ни одним намеком, оговором. Она была его Мадонной, такой и останется. Но его самолюбию был нанесен мощнейший удар, при чем, со стороны обожаемого им государя. И самое страшное он не мог вызвать его на дуэль за поруганную честь жены, за столь бесцеремонное отношение к его семье. Царь ворвался в нее и разрушил ее узы. Как быть? Ответ Пушкин не находил. Прежде всего, любое его противозаконное действие, направленное против императора, приведет к ужасным последствиям для его семьи – он находился на службе у царя, и если что-то случится, семья останется без доходов. Где она окажется и что с ней будет, он представлял себе ярко и не хотел, чтобы Натали и его дети оказались в нищете и поруганными, лишенными дворянства
Сдерживать свои эмоции ему становилось все труднее, находиться рядом с Натали, хотя и продолжал он ее обожествлять, физически не мог, поэтому сразу после крещения Сашки обратился к Бенкендорфу с просьбой предоставить отпуск на два месяца, и получил подарок – предоставили отпуск на четыре месяца и деньги на дорогу.
С 17 августа он был в разъездах, а с 1 октября в Болдино. В дороге тень царя продолжала его преследовать. Мысли постоянно возвращались к сцене супруги в постели Николая, он скрежетал зубами, готов был разнести все в клочья, но понимал, что любое буйство ему не поможет. И эта беспомощность его приводила к полной депрессии и апатии. В эти моменты его письма жене были едкими и даже грубыми, он, скрывая свое проникновение в ее тайну, интересовался – не стал ли он рогоносцем, или беспрерывно наставлял не кокетничать, не вилять хвостом, и пересказывал басни, мораль которых была настолько непристойной, что могла серьезно обидеть Натали. Сдерживаться ему лишь удавалось своими аллегориями, которые скрывали его действительные мысли. А они ложились в поэзию, и родилась поэма «Медный всадник». Ее герой - петербуржец Евгений, был влюблен в Парашу, мечтал:
По воскресеньям летом в поле
С Парашей буду я гулять;
Местечко выпрошу; Параше
Препоручу хозяйство наше
И воспитание ребят...
И станем жить — и так до гроба
Рука с рукой дойдем мы оба,
И внуки нас похоронят...»
Но наводнение (рождение Сашки рыжего) снесло его дом; Параша погибла (его отношение к Натали изменились). Евгений (Пушкин) сошел с ума. Однажды ночью, проходя мимо памятника Петру I, Евгений (Пушкин) в своем безумии, прошептал ему несколько злобных слов, видя в нем виновника своих бедствий. Медный всадник разгневался на него и погнался за ним на своем бронзовом коне.
И он по площади пустой
Бежит и слышит за собой -
Как будто грома грохотанье -
Тяжело-звонкое скаканье
По потрясенной мостовой.
И, озарен луною бледной,
Простерши руку в вышине,
За ним несется Всадник Медный
На звонко-скачущем коне;
И во всю ночь безумец бедный,
Куда стопы ни обращал,
За ним повсюду Всадник Медный
С тяжелым топотом скакал.
Через несколько месяцев Евгений умер. Пушкин, которого всюду преследовала одна и та же картина на ложе Николая, дойдя до сумасшествия, предпочитал умереть как бедняга Евгений. Его крепостная крестьянка, Ольга Калашникова, которая была рядом, возвращала его к жизни, и вселяла в него деревенское понимание смысла бытия.
В Болдино закончил Пушкин «Историю Пугачева» 2 ноября 1833 г. Он надеялся, получив гонорар, поправить не слишком благополучное материальное положение своей семьи. В октябре он писал жене Наталье Николаевне: «Коли царь позволит мне «Записки», то у нас будут тысяч 30 чистых денег. Заплатим половину долгов и заживем припеваючи».
А Натали, придя в себя после родов, по собственной инициативе сняла большую квартиру, стоимость аренды которой превышала на 1800 рублей в год предыдущей квартиры, и стоила дополнительных неприятных переживаний Пушкину из-за судов, и, в конце концов, привела к потере еще 1063 рублей. Натали настолько окрепла, что смогла появляться на балах, и снова заблистала ее звезда. Император вернулся из Богемии 8 октября, и до 21 ноября, когда приехал Пушкин в Петербург, она приезжала в светское общество одна, без сопровождения. Пушкин интересовался в письмах: «не брюхата ли она?». Как выяснилось позже, забеременела она где-то в ноябре, может в начале, а может быть и в конце.
Великосветские дамы занимались обычно в доме хозяйством. За малышами следили нянечки в детской, которая находилась вдали от будуара хозяйки и спальни. Когда дети подрастали, появлялись воспитатели, гувернантки, гувернеры, учителя. Детей к матери приводили, когда она была свободна и могла им уделить некоторое время. В большинстве семей трапезничали все вместе, за столом велся неторопливый разговор, дети приобщались к делам семьи. Большую часть времени светские женщины тратили на визиты, на чтение почты и ответы. Но самым главным развлечением вечером долгое время оставался бал. Приглашали гостей хозяева заранее, и начиналась подготовка: примерка новых платьев, хождение по магазинам в поисках нужных аксессуаров к новому платью, выбиралась прическа. В назначенный день бала в доме появлялись портные, парикмахеры, лакеи и кучера. Хозяин бала должен был сделать все возможное так, чтобы всем приглашенным было весело. Если он замечал, что какая-то дама не танцует, он должен был найти кавалера и направить его к этой женщине, а кавалер не имел права отказать ему в этой любезности. Танцы были неким спектаклем, и все приглашенные окунались в магию движений и сказанных как бы невзначай фраз. Станцевать кадриль с королевой бала мечтал каждый кавалер. Натали купалась в лучах славы, и как для актрисы аплодисменты и восхищение становятся неким наркотиком, без которого жизнь становится скучной, так и для привлекавших внимание мужчин дам бал становился их страстью. Натали, оставив детей на попечение нянечек, мчалась на очередное торжество, и без этой праздничной атмосферы, она казалось, не могла существовать. Ее туда тянуло, и она понимала, что затем последует, но отказать себе в получении новой порции адреналина она не могла. Она упивалась своим триумфом, а дела мужа отходили для нее на второй план. Пушкин все осознавал, но мешать ее сиянию на Олимпе тому, что она заслуживала, не мог.
Пушкин не сомневался, кто был отцом Сашки рыжего, а мы, вооруженные знаниями последующих событий, могли бы порассуждать по этому поводу и найти аргументы, которые позволяли ли бы заявлять с уверенностью, кто - отец Сашки рыжего.
1. Современные учебники акушерства дают справку, учитывая множество индивидуальных вариантов течения процесса беременности, дата рождения определяется в среднем через 40 недель после последнего женского цикла, но возможны и отклонения в пределах от 38 до 42 недель, или приблизительно от 36 до 40 недель после зачатия. Если Сашка рыжий родился 6 июля, то зачатие его могло произойти с 28 сентября по 26 октября, то есть и тогда, когда Пушкин вернулся в Петербург.
2. Последние исследования ДНК человека показали, что ген рыжих волос (MC1R) встречается у многих нерыжих родителей. Определить вероятность появления новорожденного с рыжей копной волос позволяет специальный тест ДНК. Ученые подсчитали, что даже если оба родителя обладают геном MC1R, только один из четырех новорожденных унаследует яркий солнечный цвет волос. Этот ген может сохраняться в ДНК в течение многих поколений. Предугадать, в каком из них проявится ген рыжих волос невозможно.
3. Сохранилась фотография Александра Александровича Пушкина на торжественном юбилейном пушкинском празднике в Таврическом дворце 27 мая 1899 г. Он стоит в первом ряду в середине рядом со своим двоюродным братом Л. Н. Павлищевым. В одной из газет того времени описали внешность генерала Пушкина: «Это красивый, седой как лунь, но еще бодрый, с военной выправкой старец. Симпатичное выразительное лицо его окаймлено окладистою бородкою, и по высокому лбу и тонкому носу с горбинкой и по выражению его голубых глаз нетрудно догадаться, что в молодости Александр Александрович очень походил на своего покойного отца, насколько это можно судить по современным портретам». Как видно он был среднего роста, не более 175 – 178 см. Пушкин был невысокого роста, около 162 см. Григорий Чернецов, рисовавший Пушкина отметил: «Александр Сергеевич Пушкин. Рисовано с натуры 1832-го г, апреля 15-го. Ростом 2 аршина 5 вершков с половиной » (аршин - 0,711 м,
вершок - 4,44 см). Рост Пушкина на каблуках был 166-167см. В музее в Бродзянах (Словакия) есть отметка роста Натали на дверном проеме - 173 см. Император Николай I был высокого роста – 189 см. Один из мемуаристов приводит диалог между Николаем Павловичем и актером Василием Каратыгиным, состоявшимся в ноябре 1838 г. после окончания спектакля по пьесе Н.А. Полевого «Дедушка русского флота»: «К игравшему роль Петра I Василию Каратыгину подошел Николай Павлович с приветливыми словами. «Ты совершенный Петр Великий!» – сказал он, любуясь им. – «Нет, государь, он был выше меня: 2 аршина 14 вершков». – «А в тебе?» – «Двенадцать». Государь померился с ним. «Все ты выше меня: во мне 10,5». Нетрудно посчитать, что в переводе на современную метрическую систему рост императора был 189 см (рост Петра I – 203,5 см). Александр, хоть и был значительно выше отца, но был ростом не в императора.
Фотография. Пушкинский праздник в Таврическом дворце.
4. По свидетельству современника, «внешне он, конечно, имел некоторое сходство с отцом: у него были голубые глаза, горбатый нос и несколько выдающаяся нижняя губа. Он был лысый, совершенно седой и носил бороду. Роста он был среднего, но, несмотря на свой возраст, держался прямо». Журнал «Нива» в 1913 писал: «Лицо Александра Александровича поражает сходством с лицом отца — не только в общем типе, но и в отдельных чертах. Александру Александровичу теперь восемьдесят лет». Для сравнения приводим фотографии Александра Александровича и портреты поэта и императора. А сравнение не позволяет нам убедительно заявить даже о некотором сходстве поэта и сына, он даже по форме лба, овалу лица, надбровных дуг и форме ушей похож больше на императора.
Портреты. Пушкина, Николая и фото Александра Александровича.
5. А, А. Пушкин был профессиональным военным, прослужил в армии 50 лет, в свой юбилей был произведен в генералы от кавалерии. Во время войны за освобождение Балкан 1877-1878 годов командовал Нарвским гусарским полком, награжден золотым оружием с надписью «За храбрость» и орденом Святого Владимира IV степени с мечами и бантом. Гражданскую одежду не носил. Младший брат его Григорий, в 30 лет ушел в отставку в чине полковника и поселился в Михайловском. По своим склонностям, способностям, манере держаться Александр был больше похож на императора, а Григорий был чисто гражданский человек, и как Пушкин предпочитал жить в селе, вдали от шума. Григорий « был среднего роста, хорошо сложенный и сухой, темный шатен с небольшой бородой, живыми глазами… сразу бросалось в глаза его сходство с отцом, особенно нос, глаза и, мне казалось, голос и манеры. Я думаю, — продолжал Ладыженский, — что этот младший сын поэта не только внешностью, но и характером был очень похож на отца. Та же живость, подвижность, здоровая нервность, быстрая восприимчивость и отзывчивость, жизнерадостность, пожалуй, такая же страстность». Как раз эти черты у Александра не наблюдались. На склоне лет с горечью и иронией генерал признавался дочери Марии: «В глазах встречных я читаю разочарование. Они ожидают увидеть в сыне поэта великую личность. А я – самый обыкновенный, ничем не примечательный человек. Публика обижается: “Помилуйте, Пушкин – не пишет!”»
Фото. Генерал от кавалерии А.А. Пушкин
И если на вопрос: кто был отцом Сашки рыжего, однозначно ответить утвердительно невозможно и ни так, как думал Пушкин, и ни так, как проповедают пушкинисты, то с вопросом: «А была ли Натали фавориткой императора?», - ответ можно дать определенный по одному важному и существенному для семей Натальи Николаевны необычайному явлению - высочайшему покровительству. На Натали сыпались милости государя в течение всей его жизни:
1. В конце декабря 1833 г. Пушкин пожалован в камер-юнкеры.
2. 27 февраля 1834 г. царь разрешил издать «Историю Пугачева». Пушкину вернули рукопись с замечаниями Николая I, которые поэт в своем дневнике назвал «очень дельными». Автору пришлось согласиться с названием сочинения, предложенным государем: «История пугачевского бунта» вместо «Истории Пугачева». 4 марта поэту была высочайше пожалована на издание ссуда в 20 тысяч рублей. 8 марта граф Сперанский добавил на царском указании полученную новую инструкцию: «Высочайше повелено напечатать без цензуры как сочинение, уже удостоенное высочайшего прочтения, и на казенный счет». Николай I преподнес Пушкину подарок и не малый, кроме того, что разрешил печатать «Пугачева», распорядился отнести все расходы по изданию на казенный счет. Сумма 20 тысяч рублей для того времени была весьма крупной – жалование генерал-губернатора было 3 тысячи рублей в год, фрейлина Россет-Смирнова в качестве приданного (золотого парашюта) получила 12 тысяч рублей, а село Кистенево с 200-ми душами крепостных Пушкин заложил за 38 тысяч рублей.
3. В ноябре 1834 г. через два месяца после приезда в Петербург Екатерина сестра Натали из провинциальной девицы превратилась во фрейлину императрицы. Такого взлета без мощной протекции представить невозможно. Хотя в продвижении девицы оказала какую-то роль фрейлина Екатерина Ивановна Загряжская, тетка сестер, но определяющий вклад в оказании содействия ее утверждения на столь высоко оплачиваемую должность (1000 рублей в год) внесла Натали. В письме новоиспеченная фрейлина к брату от 8 декабря 1834 г. благодарила за оказанную помощь только блистательную Натали. Тетушка упоминалась только вскользь в связи с подаренным ею придворным платьем. Близкие отношения с государем позволили Натали устроить сестру на столь почетную должность.
4. По высочайшему указу от 16 августа Пушкину была выдана ссуда в размере 30 тысяч рублей, о чем был проинформирован министр финансов Е.Ф. Канкрин. Одновременно Бенкендорф уведомил управляющего Министерства иностранных дел К.К. Родофиникина о пожаловании Пушкину ссуды в 30 тысяч рублей «с тем, чтобы в уплату сей суммы удерживаемо было производящееся ему жалованье». В тот же день было отправлено уведомление о предоставлении Пушкину отпуска на 4 месяца по распоряжению Николая I.
5. После смерти Пушкина была учреждена специальная «Опека над малолетними детьми и имуществом камер-юнкера А. С. Пушкина». Согласно письму Николая I, Опеке было поручено: «1. Заплатить долги. 2. Заложенное имение отца очистить от долга. 3. Вдове пенсион и дочери по замужество. 4. Сыновей в пажи и по 1500 руб. на воспитание каждого по вступление на службу. 5. Сочинения издать за казенный счет в пользу вдовы и детей. 6. Единовременно 10 тысяч руб.›». В результате деятельности Опеки были уплачены частные долги Пушкина в размере 92 500 руб. Среди многочисленных кредиторов поэта были друзья, ростовщики, картежники, портные, модистки, лавочники, булочники, молочники, извозчики. Был прощен долг казне в размере 43 тыс. руб.
6. 12 февраля 1837 г. был подписан «высочайший указ», который гласил «...назначено производить семейству камер-юнкера Пушкина следующие пенсионы: вдове до замужества по 5000 руб., двум дочерям до замужества по 1500 руб. каждой, а двум сыновьям до вступления в службу на воспитание каждому по 1500 руб. ас. в год из государственного казначейства». Таким образом, семье Пушкиных было гарантировано ежегодное получение одиннадцати тысяч рублей (5000+4*1500). Пенсион Натали превышал в два раза жалование Пушкина и в 4 раза - генерал-губернатора, в 11 раз – фрейлины.
7. По воле императора «на казенный счет в пользу вдовы и детей» было издано собрание сочинений Пушкина. Собрание вышло в восьми томах тиражом 13 тысяч экземпляров по цене 25 рублей за комплект. 26 марта по указу императора были отпущены безвозвратные средства на издание - 50 тысяч рублей. Кроме того, Наталья Николаевна получила право продать собрание сочинений, полученные 50 тысяч рублей она положила их в банк. Основной капитал оставался неприкосновенным, как наследство детей. Опека по ее ходатайству постановила выдавать ей ежегодно проценты с него по 4 тысячи руб. «На наем учителей, квартиры и прислуги для детей покойного А. С. Пушкина выдавать, сверх всемилостивейше пожалованных 6000 руб. ассигнац., по 4000 рублей в год из процентов, следующих на капитал 42 336 р. 24 2/7 коп. серебром, состоящим ныне в билетах кредитных установлений, и выдачу сей суммы производить с сентября сего 1841-го года». С 1842 г. Наталья Гончарова получала выплаты из казны и банка в размере 15 тысяч рублей в год.
8. Пушкин намеревался купить Михайловское целиком, заплатив соответствующие суммы брату и сестре, но долгие переговоры с Павлищевым, с мужем сестры Ольги, на этот счет ни к чему не привели. В письме брату Льву Сергеевичу от 3 июня 1836 г. он произвел расчет стоимости Михайловского: «Вот тебе короткий расчет нашего предполагаемого раздела: 80 душ и 700 десятин земли в Псковской губернии стоят (полагая 500 р. за душу вместо обыкновенной цены - 400 р.) 40 000 р.». Граф Строганов, руководитель Опеки, обратился напрямую к сонаследникам, предлагая цену 425 рублей за крепостную душу. Сонаследники согласились. Опека выдала всем деньги, взяла расписки, и после этого Наталья Николаевна вступила в управление Михайловским в 1843 г на правах опекунши детей Пушкина.
9. Художник Дау по указанию императрицы сделал несколько портретов Натали. В письме брату Дмитрию от 13 марта 1843 г. она похвасталась: «Этой зимой императорская фамилия оказала мне честь и часто вспоминала обо мне, поэтому я стала больше выезжать. Внимание, которое они соблаговолили проявить ко мне, вызвало у меня чувство живой благодарности. Императрица даже оказала мне честь и попросила у меня портрет для своего альбома. Сейчас художник Гау, присланный для этой цели Ее Величеством, пишет мой портрет».
10. В феврале 1844 г. товарищ министра Ф. П. Вронченко направил царю «Записку», в которой говорилось, что имущество Гончаровых обременено громадными долгами. Даже при продаже родового имения оставался бы долг не менее чем полмиллиона рублей. На «Записке» Николай I нанес резолюцию: «Прошу при будущем нашем свидании сказать мне, что можно сделать в пользу сего семейства». В течение трех дней Вронченко подготовил ответ царю, на котором Николай I наложил резолюцию: «Переговорить с г-жей Пушкиной. 18 февраля 1844 г.». В результате переговоров с Натальей Николаевной и ее братом появился следующий секретный доклад. «По высочайшему повелению товарищ министра финансов изъяснился с г-жей Пушкиной и братом ее Гончаровым касательно известной вашему императорскому величеству записки о долгах, обременяющих имение Гончаровых. Он ‹Гончаров› вручил другую записку, которая вслед за сим будет доложена вашему императорскому величеству. Что касается г-жи Пушкиной, то из объяснения с ней открылось, что она и сестра ее девица Гончарова лишились по 5 000 руб. ас. ежегодного дохода, который они получали с имения, поступившего на удовлетворение долгов. Г-жа Пушкина, имея при себе на своем содержании сестру, и получая вместо прежних 15 000 руб., токмо 5 000 руб. ас., производимых ей из государственного казначейства, принуждена была сама войти в долги, составляющие 25 тыс. руб. ас. Прибегая к монаршему милосердию, они просит в прилагаемой записке оказать ей новое благодеяние пожалованием 25 тыс. руб. ас. на уплату собственных ее долгов и возвышением ее пенсиона, так как при всей ее умеренности она не находит возможности 5 000 рублями содержать себя с сестрой». На документе сохранилась следующая надпись: «Государь император изволил высочайше повелеть выдать г-же Пушкиной двадцать пять тыс. руб. ас., истребовав сумму сию на известное его величеству употребление из государственного казначейства, и относительно замена возвышения пенсиона другим способом изъявить ей лично особую высочайшую волю». 25 февраля 1844 г.». Новый царский подарок превысил сумму «золотого парашюта» Смирновой-Россет в 2,5 раза.
11. 9 мая 1844 г., т. е. за два месяца до свадьбы с Натали, ее новый знакомый П. П. Ланской был назначен командиром лейб-гвардии Конного полка, одного из самых приближенных к престолу полков русской армии. Получив в командование элитный, лейб-гвардии Конный полк и большую квартиру, Петр Петрович Ланской сделал предложение вдове поэта. Разрешение царя на брак был получено без промедлений. Николай Павлович изъявил желание быть посаженным отцом. Наталия Николаевна, узнав об этой просьбе, сказала твердо: «Наша свадьба должна быть очень скромной. На ней могут присутствовать только родные и самые близкие друзья. Передайте Императору - пусть он простит меня, иначе не простит меня Бог!»
12. Вскоре на дачу в Стрельну прибыл посланец Николая I со свадебным подарком для Натальи Николаевны - бриллиантовой брошью с подвеской. На нескольких своих портретах Наталья Николаевна представлена с этой брошью. Свадьба состоялась 16 июля 1844 г. в Стрельне.
В. Гау. Наталья Николаевна Гончарова (Пушкина - Ланская) 1844 г.
13. Старшая дочь Натали от Ланского, Александра, в воспоминаниях записала: «16 июня 1845 года государь лично приехал в Стрельну. Приняв меня от купели, он отнес матери здоровую, крепкую девочку и, передавая ей с рук на руки, шутливо заметил: «Жаль только одно - не кирасир!». Вскоре после второго замужества Натали написала своему брату Дмитрию: «Мой муж может извлечь выгоды из своего положения командира полка. Эти выгоды состоят, правда, в великолепной квартире, которую еще нужно прилично обставить на свои средства, отопить и платить жалованье прислуге 6000. И это вынужденное высокое положение непрочно, оно зависит целиком от удовольствия или неудовольствия его величества, который в последнем случае может не сегодня, так завтра всего его лишить». Очень странная фраза – «от удовольствия и неудовольствия его величества». Означает ли она только расположение и нерасположение или имеет более глубокий смысл, связанный с их близкими отношениями. Когда дочери Александре было семь лет, государь выразил желание увидеть крестницу. При появлении государя Азя вскочила и изобразила глубокий реверанс. Царь рассмеялся, взял ее на руки и расцеловал в обе щеки. От волнения девочка даже не запомнила, что тот ей говорил. Позднее старшие сестры изводили ее словами: «Расскажи-ка, Алинька, как по этикету ты показала царю свои голые коленки».
14. В связи с юбилеем лейб-гвардии Конного полка, шефом которого был Николай I, командир его, Ланской, решил поднести государю альбом с портретами офицеров полка и их жен. Николай I выразил желание видеть в нем только одну жену, командира полка. «7 января 1849 года. В изготовленном для Государя Императора альбоме л.;гв. Конного полка Его Величеству угодно иметь из портретов супруг генералов, штаб и обер-офицеров сего полка только портрет супруги командира генерал-майора Ланского, предоставляя ей самой выбор костюма». Альбом этот (сохранившийся), заключенный в роскошный переплет красного сафьяна с бронзой работы мастера Лауферта, был преподнесен в подарок императору.
И. Макаров. Н.Н. Пушкина-Ланская. 1849г. Холст, масло.
Государственный музей Пушкина
15. В 1852 г. 20-летняя дочь поэта Мария Пушкина после окончания Екатерининского института была пожалована во фрейлины. Хлопотала за нее, естественно, мама.
Если просчитать все благодеяния, которые пролились на Наталию Николаевну со стороны императора, то сумма их окажется превышающей завещанные 200 тысяч рублей Варваре Нелидовой, с которой прожил государь Николай I семнадцать лет. Чем вызваны такие пожертвования семьям Натали и в течение столь длительного срока? К женщине, которая не была его родственницей? К поэту он относился с уважением, но в период до появления Натали милости поэту исчислялись единицами и, прежде всего, они были связаны с завершением судебных дел или разрешением изданий новых произведений. И не будет большим открытием, что такие столь дорогие царские подарки совершают поклонники или великие мира сего, серьезно увлекшиеся предметом почитания. Десять лет спустя после дуэли император Николай Павлович в своих воспоминаниях признался: «Под конец жизни Пушкина, встречаясь часто в свете с его женою, которую я искренно любил и теперь люблю как очень добрую женщину». И далее он продолжал, представляя себя близким другом семьи Пушкиных, желавшим добра, и своими советами помогавшим супругам: «Я раз как-то разговорился с нею о комержах (сплетнях), которым ее красота подвергает ее в обществе. Я советовал ей быть сколько можно осторожнее и беречь свою репутацию и для самой себя, и для счастья мужа, при известной его ревнивости. Она, верно, рассказала это мужу, потому что, увидясь где-то со мною, он стал меня благодарить за добрые советы его жене. «Разве ты мог ожидать от меня другого?» – спросил я. «Не только мог, – ответил он, – но, признаюсь откровенно, я и вас самих подозревал в ухаживании за моею женою». Вторая часть этого откровения была написана, чтобы завуалировать самое важное – отношение императора к Натали. По тому, как долго сохранялись эти чувства к Натали, можно сказать, что он, действительно, был ею покорен, и в ряду с другими женщинами, которыми он увлекался в это время, она была первой после императрицы.
Пушкинисты весьма осторожно высказывали доводы в отношении того, была ли интимная связь между Натали и Николаем I. П.И. Бартенев писал деликатно: «Насколько далеко ушел в своих ухаживаниях за Пушкиной Николай I при жизни поэта, мы не знаем; вероятно, дело ограничивалось пока лишь одним флиртом». М. Цявловский в своих комментариях к работе Бартенева заявлял определенно: «Более чем благосклонное отношение Николая I к вдове поэта давало повод утверждать, что еще при жизни Пушкина Наталья Николаевна была интимно близка к государю». 23 февраля 1846 г. Н.И. Иваницкий записал в дневнике со слов графа В.А. Соллогуба: «Жена Пушкина была в форме красавица, и поклонников у нее были целые легионы. Немудрено, стало быть, что и Дантес поклонялся ей, как красавице, но связей между ними никаких не было. Жена Пушкина была фрейлиной при дворе, так думайте, не было ли у нее связи с царем». Фрейлиной Пушкина не была, а возлюбленной императора оставалась долгое время и после смерти поэта.