Глава 2. КРАСАВИЦА ДО ЗАМУЖЕСТВА.
Портрет. А. Брюллов. Н.Н. Пушкина. Конец 1831 – начало 1832. Бумага, акварель. Всероссийский музей Пушкина
В имении «Полотняный Завод» на реке Суходрев, неподалеку от Калуги, прошли детство и юность Натали Гончаровой - будущей жены Пушкина. Главный дом усадьбы не уступал размерами столичным дворцам. Вокруг дома был разбит парк с фонтанами, статуями, тенистыми аллеями, дорожками, гротами, живописными прудами и беседками. На конном заводе разводили породистых лошадей, а в парке гуляли пятнистые олени. В излучине реки Суходрев была роща со зверинцем, а для собак была устроена особая псарня. На территорию главной усадьбы Гончаровых въезжали через Спасские ворота, к которым с одной стороны и ныне примыкает полотняный завод. С другой стороны стояла церковь Спаса Нерукотворного Образа, построенная в 1736 г.
Фотографии. Барский дом Гончаровых в усадьбе «Полотняный Завод».
В 1718 г. по указу Петра I калужским купцом Тимофеем Карамышевым был построен здесь завод по производству парусного полотна и бумажная фабрика. В «кумпанство» (товарищество) к Карамышеву вошли его племянник Г. И. Щепочкин и калужский посадский человек Афанасий Абрамович Гончаров. В результате раздела предприятия после смерти основателя дела в 1733 г. А.А. Гончаров стал единоличным владельцем полотняного завода и бумажной фабрики. В середине XVIII века предприятие Гончаровых стало одним из самых крупных в России. Производимое здесь парусное полотно экспортировалось в Англию для нужд британского флота, а бумага считалась лучшей в России. В это время здесь началось строительство крупного усадебного комплекса, были сооружены трехэтажный барский дом и двухэтажный гостевой флигель, разбит парк. Огромный парковый ансамбль усадьбы «Полотняный Завод» создавался несколько десятилетий. Нижний парк украшала цепочка живописных прудов. Посыпанные красным песком дорожки окаймляли аккуратно подстриженные липы, в зелени аллей белели мраморные статуи, через каналы были переброшены легкие мостики. В имение «Полотняный Завод» съезжались окрестные помещики и гости из Москвы на пиры и охоту на кабана, лису, волка и медведя. Для них в усадьбе Гончаровых ставились спектакли, устраивались концерты, фейерверки, прогулки на лодках.
Ко времени царствования Екатерины II относится расцвет заводов, поставлявших полотно российскому флоту, сыгравшему особую роль в победах русско-турецкой войны за выход к южным морям. Благоволившая к Афанасию Абрамовичу Гончарову Екатерина во время знаменитого путешествия на юг «в полуденные страны» посетила в 1775 г. «Полотняный Завод». В честь этого события в начале 1800-х годов наследник имения А.Н. Гончаров купил бронзовую статую Екатерины II, отлитую в Берлине, но установить ее по финансовым причинам не смог, и статуя лежала в подвале усадебного дома. Много лет спустя, в 1846 г., эта статуя была установлена, в Екатеринославле (ныне город Краснодар). Дед Натали, Афанасий Николаевич Гончаров, по наследству стал владельцем крупного хозяйства и налаженного производства общей стоимостью в несколько миллионов рублей. В октябре 1812 г., когда русская армия перекрывала проход французам на юг по Калужской дороге, в барском усадебном доме имения несколько дней размещался штаб М.И. Кутузова.
Натали (Таша) родилась 27 августа 1812 г., на следующий день после Бородинского сражения. Ее семейство, спасаясь от французов, оставило «Полотняный Завод» и переселилось к близким родственникам ее матери, Натальи Ивановны, в богатое родовое поместье Загряжских в Тамбовской губернии. После войны семья переехала в Москву, в собственный дом на Большой Никитской. Маленькую Наташу оставили в имении, - дед Афанасий настоятельно требовал оставить любимую внучку на его попечение. За воспитанием и образованием внучки Афанасий Николаевич наблюдал лично. На первом месте, естественно, стоял французский язык, который оставался господствующим в среде русского дворянства. Сам дед французским языком владел лучше русского, в котором на письме допускал очевидные ошибки. Ташу дед баловал, называл принцессой, исполнял любое ее желание, выписывал игрушки и одежду из Парижа. В имение доставлялись тщательно упакованные коробки, в которых лежали фарфоровые куклы, книжки, мячики, затейливые игрушки, дорогие платьица, даже маленькие детские шляпки. Детство Таши проходило среди красоты и роскоши, и то, что она – принцесса, у нее не было никаких сомнений. Из сказки ее вывезли в Москву, когда ей было 6 лет, и начались занятия.
Мать Таши, Наталья Ивановна Загряжская, с ранней юности всех очаровывала своей красотой, которую она унаследовала от своей матери Ульрики, дочери богатого помещика, русского ротмистра Карла Липхарта и Маргарет фон Фитингофф, живших в Лифляндии. В семнадцать лет Ульрика была выдана замуж за барона Мориса фон Поссе, шведского происхождения. Молодая баронесса полюбила заехавшего в Дерпт полковника Ивана Александровича Загряжского, фаворита князя Потемкина. Из Дерпта Иван уехал не один – Ульрика убежала с ним, оставив дочь двух с половиной лет. Они уехали в Псков, затем жили в Петербурге. Фон Поссе 28 февраля 1782 г. возбудил в Риге дело о разводе. На суд Ульрика не явилась, письмом сообщила, что сбежала от супруга, потому что «и ранее испытывала от семейной жизни с бароном фон Поссе невыносимую дисгармонию, называя ее жалким сожительством, и что не может решиться ни на какое примирение, чтобы не быть несчастной и далее». 24 августа 1782 г. супруги Поссе были разведены. Подкупленный священник обвенчал Ивана и Ульрику в скромном православном храме. Полковник Иван Александрович не просто влюбился в местную красавицу баронессу Поссе и завел с ней роман, но и совершил по тогдашним временам весьма серьезное преступление - обвенчался с ней при живой жене.
Ульрика к этому времени была беременна, Иван Александрович привез ее в свое имение в Яропольце к своей законной жене, Александре Степановне Алексеевой, которая была намного старше своей соперницы и оказалась женщиной великодушной. Она приняла ее и родившуюся вскоре дочь Наталью в свою семью. Через шесть лет Ульрика умерла. Все, кто видел Ульрику, говорил, что она была безумно красива. Рассказывали, что у сводной сестры Ульрики, фрейлины Екатерины Загряжской, был ее портрет. И однажды, когда в Зимнем дворце произошел пожар, офицер, вбежавший в ее комнату, посчитал самой ценной вещью миниатюру с изображением красавицы.
Наталью Ивановну воспитывали вместе с ее сводными сестрами, Софьей и Екатериной. Александра Степановна с помощью своей влиятельной родни «приложила все старания, чтобы узаконить рождение Натальи, оградив все ее наследственные права». Когда Наташа подросла, Загряжские стали вывозить ее в свет. В Петербурге у сестер была покровительница - тетка Наталья Кирилловна Загряжская, урожденная графиня Разумовская, кавалерственная дама, (пожалованная орденом св. Екатерины малого креста) пользовавшаяся значительным весом в придворных кругах. По ее рекомендации все три сестры были приняты во фрейлины к императрице Елизавете Алексеевне, жене Александра I.
Следует особо остановиться на государственном институте фрейлин, так как в последнее время фрейлина воспринимается некоторыми «историками» не иначе как куртизанка.
Фрейлина (незамужняя женщина, девушка, девица) - младшее придворное женское звание при царском дворе. Давалось оно представительницам знатных дворянских фамилий. Примерно треть фрейлин принадлежала к титулованным фамилиям; около половины из них были дочерями лиц, имевших придворные чины и звания. Фрейлины составляли свиту императриц и великих княгинь. Главным «поставщиком» фрейлин являлся столичный Смольный институт, учрежденный в 1764 г. повелением Екатерины II. В Смольном учили танцам, поведению при дворе и этикету. Фрейлинами были только незамужние женщины.
Статусы «звание» и «должность» для фрейлин существенно различались. Звание фрейлины давалось относительно легко, поскольку особых ограничений на его получение не было. Оно носило почетный характер, обязывая фрейлину присутствовать на придворных церемониях, за него жалованье не выдавалось. Девушки, которые вместе со званием фрейлины получали и должность, переезжали на жительство в Зимний дворец. Число штатных фрейлин было весьма ограничено. Выбор фрейлин всецело зависел от императриц и в целом определялся существовавшими традициями. Как правило, самым главными факторами для выбора кандидатуры из массы претендентов были заслуги и связи родителей девушки. Кроме этого, принимались во внимание внешность, способности к музыке и языкам, а также особенности характера. Важны были и рекомендации «старых» фрейлин, особенно тех, которые были в почете у императрицы. Например, фрейлина Наталия Кирилловна Загряжская, урожденная графиня Разумовская, пристроила своих племянниц: Софью, Екатерину и Наталью, а камер-фрейлина Прасковья Арсеньевна Бартенева - сестер: Веру, Надежду, Марию и Наталию, фрейлина Анна Федоровна Тютчева – сестер Екатерину и Дарью.
В 1826 г. император Николай I издал указ: «Назначить комплект фрейлин Их Величеств государынь императриц из 36 старших по пожалованию в сие звание, повелеваю и приданное из Кабинета выдавать только тем из них, кои будут состоять в сем комплекте». 12 штатных фрейлин несли службу при императрице Александре Федоровне, остальные при великих княгинях. После включения в штат фрейлины получали золотые с бриллиантами вензеля императрицы или великой княгини, называемые шифром.
Главной должностной обязанностью штатной фрейлины являлось суточное дежурство при своей хозяйке. Во время 24-часового безотлучного дежурства приходилось выполнять множество неожиданных поручений и должны были в любое время являться по первому звонку императрицы, даже выносить ночной горшок. Штатные фрейлины получали жалованье по 1000 руб. в год Основная часть расходов приходилась на туалеты: «Их надо было менять три раза в день. Даже дома фрейлина не могла одеваться, как хотела. Ее туалет всегда должен был соответствовать ее рангу, и к обеду декольтированное платье было обязательным. То же самое платье не надевалось, конечно, много раз. Должны были быть в гардеробе и дорогие платья не для балов, а, скажем, для посещения церковных служб, свадеб, похорон, дней рождения, именин и т. п.» Малейшие отступления от установленной формы одежды, как придворными кавалерами, так и дамами, жестко пресекались Николаем I
В положении фрейлин были и неоспоримые преимущества. Кроме таких «мелочей», как полное обеспечение при дворе – квартира, прислуга, питание, главное - статус самой престижной работы для девушек-аристократок, за которую платили приличное жалованье. Но еще не менее важное, что привлекало всех девиц, это – возможность встретить мужчину из общества, выйти за него замуж и составить «блестящую партию». Перед венчанием штатным фрейлинам выплачивалось приданое в сумме 12 тысяч рублей ассигнациями. Иногда эту сумму значительно увеличивали. После выхода замуж фрейлина из штата отчислялась. Служба фрейлиной позволяла быть в непосредственной близости к императорской семье, обрести связи в высших придворных и государственных кругах.
Великие князья, обвороженные красотой фрейлин, не редко становились частыми посетителями Фрейлинского коридора на третьем этаже Зимнего дворца. Амурные связи князей с фрейлинами не приветствовались и осуждались в семье, так как при женитьбе на фрейлине, некоролевских кровей, великий князь лишался права на престол. Чтобы избежать ненужных амурных связей молодых, еще неоперившихся сыновей, императрицы и великие княгини приглашали в команду фрейлин не красавиц, а дурнушек, получивших прекрасное воспитание, знавших несколько языков, музицировавших. Тютчевы, дочери знаменитого поэта Федора Тютчева, как раз были из разряда таковых. Некоторые из фрейлин, не вышедшие замуж, так и доживали свой век во Фрейлинском коридоре. Российские монархи им покровительствовали. Бывали случаи, когда штатные фрейлины, состарившиеся на своей должности, переходили на престижную штатную должность воспитательницы царских детей.
И все же красота и молодость фрейлин была настолько привлекательной, что императоры и великие князья не могли сдерживать свои эмоции, и фрейлины становились чаще их мимолетными увлечениями, а порой многолетними любовными романами. Фрейлина Екатерина Ивановна Нелидова была многолетней фавориткой Павла I. А ее племянница Варвара Аркадьевна Нелидова – фавориткой императора Николая I. Фрейлина Калиновская стала первой юношеской любовью Александра II. Брат цесаревны Марии Александровны принц Александр Гессенский женился на фрейлине Юлии Гауке. Фрейлина Екатерина Михайловна Долгорукова стала морганатической женой императора Александра II, а его сын, Александр III, будучи цесаревичем, пережил сильное любовное увлечение фрейлиной Мещерской и даже заявил отцу, что отказывается от трона, ради брака с ней.
Во Фрейлинском коридоре бывали многие известные люди. А.С. Пушкин часто бывал в скромных фрейлинских комнатах своей приятельницы Александры Осиповны Россет, которая окончила Смольный институт в 1826 г., и осенью того же года была принята на должность фрейлиной к императрице Александре Федоровне
П.Ф. Соколов. Портрет фрейлины А.О Смирновой - Россет. 1834.
В этом же Фрейлинском коридоре жила тетка Натали, Екатерина Ивановна Загряжская, которая была фрейлиной более двух десятков лет.
А.П. Брюллов. Е.И. Загряжская. 1820-е гг.
Тетка Натали, Екатерина Ивановна Загряжская, была пожалована во фрейлины к императрице Елизавете Алексеевне в 1808 г. Судя по всему, замуж она не выходила. После женитьбы Пушкина и переселения его с женою в Петербург, Е. И. Загряжская стала, по словам П. Е. Щеголева, «моральным авторитетом для племянницы, ее руководительницей и советчицей в свете и, наконец, материальной опорой. Гордясь своей племянницей, она облегчала тяжелое бремя Пушкина, оплачивая туалеты племянницы и помогая ей материально». По свидетельству сестры Пушкина, Ольги Сергеевны: «Загряжская бывала всякий день в доме Пушкиных, делала из Натальи Николаевны все, что хотела, имела большое влияние на Пушкина». Вообще «она была самым близким лицом в доме Пушкиных»
Вторая тетка Натали, фрейлина Софья Ивановна Загряжская, вышла замуж в 35 лет за 50-летнего француза графа Ксавье де Местра. Первые годы супруги прожили в Москве, а в 1816 г. переехали в Петербург, затем в Италию. Их малолетние дети умерли в младенчестве: сын Андрей - в 1820 г., дочь Александра - в 1823-м, позднее еще двое - в Италии.
Мать Натали, Наталья Ивановна Загряжская, как и ее сестры, была принята во фрейлины по рекомендации тетки фрейлины Екатерины Кирилловны Загряжской. С ранней юности Наталья Ивановна отличалась красотой. При дворе в нее влюбился кавалергард Алексей Яковлевич Охотников. Одновременно у него развивался роман с императрицей Елизаветой Алексеевной. Историк великий князь Николай Михайлович в своем труде о Елизавете Алексеевне написал целую главу о ее любви к Охотникову под названием «Единственный роман императрицы». Историк пользовался дневниковыми записями Александры Федоровны (жены Николая I), а также мемуарами придворных дам. В 1806 г. в свои 26 лет Охотников стал гвардейским штабс-ротмистром – родная тетка его, княгиня Голицына, была доверенным лицом Елизаветы Алексеевны. Молодой кавалергард был хорош собой, умен, остроумен, имел успех у женщин. Благодаря своим связям Охотников был хорошо известен в свете, часто бывал на приемах. Любовь императрицы и кавалергарда продолжалась два года – с 1805-го по 1807-й. От своего возлюбленного кавалергарда императрица Елизавета Алексеевна родила дочь - великую княжну Елизавету, прожившую всего два года. Фаворит, продолжая ухаживать за императрицей, влюбился в 20-летнюю красавицу фрейлину Наталью Ивановну Загряжскую. Брат императора, великий князь Константин Павлович, такого унижения своей сестры со стороны кавалергарда вытерпеть не смог и нанял убийцу. Осенью 1806 г. штаб-ротмистр Охотников при выходе из театра «был ранен кинжалом в бок». 30 января 1807 г. Охотников умер и похоронен рядом с могилой брата.
За три дня до его кончины Наталья Ивановна Загряжская была выдана замуж за человека двумя годами моложе нее - Николая Афанасьевича Гончарова, камер-юнкера, красавца и наследника значительного состояния. На венчании присутствовала вся царская фамилия: император Александр I, императрица Елизавета Алексеевна, вдовствующая императрица Мария Федоровна (жена Павла I), великие князья Николай и Михаил, великие княжны Екатерина и Анна. Посаженым отцом Николая Афанасьевича был тайный советник граф Петр Кириллович Разумовский, брат Натальи Кирилловны Загряжской; посаженой матерью – княгиня Наталья Петровна Голицына, урожденная графиня Чернышева; посаженым отцом Натальи Ивановны – Николай Александрович Загряжский, обер-шенк (придворный чин II класса, в его распоряжении находились дворцовые запасы вин и других напитков). муж Натальи Кирилловны, посаженой матерью – княгиня Варвара Александровна Шаховская. Перед венчанием Наталья Ивановна была «препровождена во внутренние покои к государыне императрице Марии Федоровне, где убираема была бриллиантовыми к венцу наколками». В 1808 г., получив чин коллежского асессора, Николай Афанасьевич был переведен в Москву и поступил на должность секретаря к московскому губернатору. Николай Гончаров имел блестящее образование, отличался практической сметкой, незаурядными способностями и музыкальностью.
Дед Таши, Афанасий Николаевич был женат на Надежде Платоновне, урожденной Мусиной-Пушкиной. В начале 1800-х все развлечения, забавы деда покрывались доходами с заводов и имений (а их насчитывалось до 75). Дела в имении Гончаровых постепенно приходили в упадок, но дед не оставлял своих привычек и продолжал вести разгульную жизнь. Надежда Платоновна, его супруга, долго сдерживала сумасбродства своего мужа, но, в конце концов, не выдержала, - в 1808 г. уехала с «Полотняного Завода» и поселилась в собственном доме в Москве. Впоследствии Афанасий Николаевич выделил ей отдельный капитал в 200 тысяч рублей и таким образом навсегда отделался от мешавшей ему жены. Надежда Платоновна настолько тяжело переживала происходившее в доме, что нервы ее сдали, и она сошла с ума. Афанасий Николаевич предался развлечениям. Его порывы более не сдерживались никем и ничем. Дома и имения раздаривались очередным возлюбленным или продавались за бесценок в минуту острой нужды. Из крупного оборотного капитала постоянно делались заимствования. Вскоре Афанасий Николаевич уехал надолго с новой дамой за границу, оставив сыну доверенность на управление всеми предприятиями.
Его сын, Николай Афанасьевич, переселился с семьей в имение «Полотняный Завод» и принялся наводить порядок. За пять лет упорного труда Николаю Афанасьевичу удалось закрыть отцовские долги. Сын высылал отцу большие суммы, удерживая его за границей. В 1811 г. Николай Афанасьевич был награжден орденом Владимира IV степени «за приведение к должному устройству и усовершенствованию состояния в Калужской губернии фабрики полотняной и писчей бумаги». В 1812 г., в самом начале войны, Афанасий Николаевич вернулся в имение и привез с собой любовницу мадам Бабетт. Семейные отношения вновь осложнились, сын пытался удержать отца от расточительства, но безуспешно. В 1815 г. недовольный дед Афанасий отстранил сына Николая от дел.
В 1814 г, еще будучи управляющим имения, во время прогулки Николай Афанасьевич упал с лошади. Из-за сотрясения мозга у него временами начинались приступы сильнейшей депрессии и головные боли. В эти минуты проявлялось психическое заболевание, которое называлось в то время «помутнение рассудка». Наталья Ивановна в эти периоды должна была принимать управление имением на себя. Николай стал прибегать к алкоголю. Начались запои. Неоднократно жаловалась свекру супруга на жестокое обращение мужа во время запоев. «Все его расстройство происходит лишь от большого употребления вина, как он сам мне в оном признался, что выпивал до семи стаканов простого вина». В это время он был в таком буйном состоянии, что детям находиться в эти периоды в одном помещении с ним было опасно. Его переселили во флигель, где он жил отдельно от семьи. Взяв борозды правления в свои руки в 1815 г., Афанасий Николаевич, сдал в аренду одну из полотняных фабрик Усачеву, с обязательством выплачивать ежегодно семье Николая Афанасьевича на содержание и воспитание детей 40 тысяч рублей.
У четы Гончаровых было шесть человек детей: сыновья Дмитрий, Иван, Сергей, дочери Екатерина, Александра и Наталья (Таша). В Москве Наталья Ивановна старалась обустроить жизнь семьи так, как полагалось богатым помещикам. В доме Гончаровых на Большой Никитской, который принадлежал бабушке Николая, Екатерине Андреевне Новосельцевой, жили гувернантки и гувернеры-иностранцы, приглашались лучшие учителя. Дети изучали историю, географию, русский язык и литературу, мифологию, французский, немецкий и английский. Стихи дети заучивали наизусть, переписывали в альбомы. Целая тетрадка Наташи посвящена правилам стихосложения с примерами из Княжнина, Хераскова, Сумарокова. Дети много читали. В усадьбе была огромная библиотека, многие книги отец и дед Гончаровы выписывали прямо из-за границы. Девочки обучались ведению домашнего хозяйства, вязанию, к ним приходили учителя танцев и музыки. Когда старший сын Дмитрий оканчивал университет, к нему для подготовки к экзаменам приглашали профессора. Иван и Сергей окончили частные пансионы.
Афанасий Николаевич первое время выдавал семье сына Николая 40 тысяч рублей в год, но потом стремился уменьшить эту сумму. Наталья Ивановна писала свекру, что это невозможно, так как только образование детей стоит не меньше 15 тысяч. Летом Наталья Ивановна с детьми выезжала за город, в Ярополец, имение Загряжских, или иногда в имение «Полотняный Завод», к деду. Но больше всего детям нравилось бывать в Ильицыне, которое также принадлежало Гончаровым. Это богатое красивое поместье привлекало своим огромным парком, фруктовыми садами и прекрасно налаженным хозяйством. Афанасий Николаевич посылал детям в Ильицыно и верховых лошадей. С детских лет, еще в «Полотняном Заводе», сестры Гончаровы под руководством опытного коновода занимались верховой ездой и впоследствии в Петербурге вызывали всеобщее восхищение «своими талантами в искусстве верховой езды». В 1825 г. Дмитрий Гончаров окончил университет «с очень хорошими успехами», как сообщила Наталья Ивановна деду, и при содействии тетушки Натальи Кирилловны Загряжской поступил на службу в Петербургский главный архив Коллегии иностранных дел. В 1829 г. Дмитрий ездил в Персию за бумагами русского посольства. От него поэт узнал подробности страшной гибели А.С. Грибоедова. Брат его, Иван Гончаров, с 1831 г. служил в чине поручика лейб-гвардии Гусарского полка, стоявшего в Царском Селе, под Петербургом, а младший из братьев, Сергей, - унтер-офицером Киевского гренадерского полка в Петербурге с 1832 г. Три года спустя Сергей перевелся в Москву и жил в доме Гончаровых на Большой Никитской улице. С тех пор больной отец, которому было почти 50 лет, жил в семье младшего сына. В 1836 г. Сергей. Гончаров, подав в отставку, женился и поступил на гражданскую службу.
После смерти холостого брата Александра Ивановича Загряжского в 1813 г. от ран, полученных в сражении с французами, его трем сестрам досталась часть имения Кариан, где родилась Натали (Таша). Наталья Ивановна отказалась от своей доли имения с условием, что сестры обязуются выплатить ей с 1814 по 1826 годы 300 тысяч рублей. Еще не вышел срок выплаты этой компенсации, когда в 1821 г. умер их дядя Николай Александрович Загряжский, наследницами которого также оказались три его племянницы. При вступлении в наследство был аннулирован прежний договор и заключен новый. По разделу между наследниками имение Знаменское-Кариан в Тамбовской области перешло к сестрам Екатерине и Софье, а Наталье было выделено другое фамильное имение – Ярополец недалеко от Осташкова на Селигере. Из общего числа 4919 душ крепостных, записанных за Загряжскими, Наталья Ивановна стала владетельницей 1391 душ. В результате подобного зачета Наталья недополучила значительную сумму, и она неоднократно выдвигала требования о компенсации. Отношения между сестрами из-за раздела имущества резко ухудшились. Старшие считали, что незаконнорожденная Наталья не имеет равных прав с ними на имущество, и что она итак получила в наследство сверх меры. В одном из писем Наталья Ивановна жаловалась сыну Дмитрию на своих сестер: «Поистине тяжело и горько быть несправедливо осужденной своими самыми близкими людьми, особенно теми, с кем прошло детство и юность, казалось бы, эти первые узы дружбы сестер должны остаться неразрывными, так как были завязаны в лета, когда всякое притворство исключается, когда сердца и нравы искренни и правдивы, и, однако корыстные расчеты меняют все – печальная действительность, вот что мне остается. Единственное удовлетворение, которое я могу противопоставить недоброжелательству, ничем не вызванному с моей стороны, это полное спокойствие моей совести, да будет бог тому судья».
Старшие сестры долгое время вообще не общались со своей сводной сестрой, а дети Натальи Ивановны не посещали имение в селе Кариан. Ярополец, был пожалован некогда гетману Дорошенко, его старший сын Александр Петрович Дорошенко женился на Прасковье Федоровне Пушкиной, дочери Федора Матвеевича Пушкина, а их дочь Екатерина вышла за Александра Артемьевича Загряжского, деда Натальи Ивановны Гончаровой. Именно по этой длинной цепочке Ярополец перешел в распоряжение Натальи Ивановны.
В 1832 г. после смерти деда, Афанасия Никитича Гончарова, внук, Дмитрий, как старший сын, Николая Афанасьевича, был назначен опекуном над своим больным отцом и стал ведать всеми хозяйственными и денежными делами майората (законодательная норма, запрещающая раздел земельного надела между наследниками). Гончаровы продолжали владеть усадьбой до самой революции. Последней высокородной обитательницей имения была Елена Борисовна Гончарова, урожденная княжна Мещерская.
Мать Дмитрия, Наталья Ивановна, оставила «Полотняный Завод» и поселилась в принадлежавшей ей усадьбе Ярополец, которая к этому времени представляла сложившееся поместье, и она практически ничего нового в ее облик не вносила.
Фото. Усадьба Ярополец.
Шестнадцатилетнюю Натали (Ташу) стали вывозить в Москву на балы. На ее редкостную красоту сразу обратили внимание, она затмила редкостной красой всех своих сверстниц. Одновременно с Натали московскому обществу представили другую красавицу конца 20-х годов XIX века - Александру Алябьеву. Поклонники часто не знали, какой из них отдать предпочтение. Натали Гончарова и Александра Алябьева, как две восходящие звезды заблистали на московском небосклоне. Вяземский в письме к Пушкину, сравнивая юных красавиц, отмечал у Алябьевой классическую красоту, а у Гончаровой – романтическую, и заключал: «Тебе, первому нашему романтическому поэту, и следовало жениться на первой романтической красавице нынешнего поколения».
Я слушаю тебя: твой разговор свободный
Исполнен юности. Влиянье красоты
Ты живо чувствуешь. С восторгом ценишь ты
И блеск Алябьевой, и прелесть Гончаровой.
«К ВЕЛЬМОЖЕ» 1830 г.
Близкая знакомая Натальи и соседка по имению Надежда Еропкина: вспоминала: «Натали еще девочкой отличалась редкою красотой. Вывозить ее стали очень рано, и она всегда была окружена роем поклонников и воздыхателей. Место первой красавицы Москвы осталось за нею. Я всегда восхищалась ею. Воспитание в деревне, на чистом воздухе оставило ей в наследство цветущее здоровье. Сильная, ловкая, она была необыкновенно пропорционально сложена, отчего и каждое движение ее было преисполнено грации. Глаза добрые, веселые, с подзадоривающим огоньком из-под длинных бархатных ресниц... Но главную прелесть Натали составляло отсутствие всякого жеманства и естественность».
Натали Гончарова, как одна из самых очаровательных московских барышень, приглашалась на все балы, на все развлечения светской молодежи и для участия в живых картинах – весьма модной тогда светской забаве. В самый канун Нового года, 30 декабря, на балу у генерал-губернатора князя Д. В. Голицына представлялись живые картины, в одной из которых участвовала Наталья Гончарова. Эта картина имела шумный успех и по просьбе публики повторялась несколько раз. Весть о триумфе Натали дошла до Петербурга. В январе 1830 г., 17-летняя Натали Гончарова в доме генерал-губернатора князя Д. В. Голицына изображала сестру Дидоны. Согласно античной мифологии Дидона после смерти супруга бежала в Африку, где основала Карфаген. По римской версии, карфагенская царица по воле Венеры стала возлюбленной Энея, приставшего к ее берегам по пути из Трои. Когда же, повинуясь воле Юпитера, Эней продолжил свой путь, брошенная Дидона взошла на костер. Таким образом, Дидона представлялась как символ жертвенной любви. Июльский номер «Московского телеграфа» за 1830 г. сообщал: «Московские любители изящных искусств припомнят, что в числе живых картин, представленных нынешней зимою у князя Д. В. Голицына была и Геренова Дидона. Карфагенскую царицу представляла М. А. Ушакова; Энея и Аскания - князь А. С. Долгорукий и А. С. Ланской; сестру Дидоны - Наталья Николаевна Гончарова». Завсегдатай светских салонов, Александр Булгаков утверждал, что великолепнее всех была живая картина, «изображавшая Дидону»: «Лазарева была восхитительна, хотя ее бесконечно длинные ниспадавшие волосы придавали ей скорее вид прелестной Магдалины. Но кто была очаровательна, – это маленькая Алябьева – красавица; маленькая Гончарова, в роли сестры Дидоны, была восхитительна». Публика в восторге требовала вновь и вновь повторения изящной сценки.
Рисунок Пушкина. Каролина Собаньская (1793/94;1885)
В январе Пушкин повстречал на балу приехавшую в Петербург графиню Каролину Собаньскую. Эта очаровательная полька, урожденная графиня Ржевуская, с 1816 г. жила врозь с мужем и находилась в официальной связи с генералом И. О. Виттом. Пушкин познакомился с ней еще в Одессе. Второго февраля 1830 г. он подготовил, но не отправил письмо - признание: «Сегодня 9-я годовщина дня, когда я вас увидел в первый раз. Этот день был решающим в моей жизни. Чем больше я об этом думаю, тем более убеждаюсь, что мое существование неразрывно связано с вашим; я рожден, чтобы любить вас и следовать за вами, — всякая другая забота с моей стороны — заблуждение или безрассудство; вдали от вас меня лишь терзает мысль о счастье, которым я не сумел насытиться. Рано или поздно мне придется всё бросить и пасть к вашим ногам». В тоже самое время в письме Вяземскому, теряя надежду, на успех у московских девиц, спросил:: «Правда ли, что моя Гончарова выходит за архивного Мещерского? Что делает Ушакова, моя же? Я собираюсь в Москву». П. А. Мещерский, действительно, был влюблен в Гончарову, и Наталья Ивановна, несомненно, считала его более желанным женихом для дочери. Князь Платон Алексеевич Мещерский, 1805 г. рождения, служил в Московском главном архиве Министерства иностранных дел. Владели князья Мещерские землями площадью 5635 десятин земли. Мещерским Платону и Александру Алексеевичам принадлежали 840 душ крестьян. Кроме князя Мещерского известны имена лишь четверых представителей из «роя поклонников и воздыхателей» Натали Гончаровой.
• «Несчастным любовником» называл Пушкин В. Давыдова, который был членом студенческого кружка, издававшего в 1831 г. рукописный журнал «Момус». Об этом Давыдове писал Н. М. Языков брату 22 октября 1830 г., сообщая, что свадьба Пушкина расстроилась и что его Мадонна выходит замуж за князя Давыдова. В письме к жене Пушкин ненароком упомянул имя бывшего вздыхателя: «Здесь о тебе все отзываются очень благосклонно. Твой Давыдов, говорят, женится на дурнушке». Ухажер Владимир Петрович Давыдов, 1809 г. рождения, (на три года старше Натали) был весьма состоятельным, и, по мнению московских матушек, в том числе и Натальи Ивановны, являлся также завидным женихом
• Поэт Федор Фоминский, автор романа «Неведомые Теодор и Розалия, или высочайшее наслаждение в браке». Нравоучительный роман, взятый из реальной жизни. По выражению Пушкина, «студент дурак, твой обожатель». Из письма к Натали от 10 декабря 1831 г.: «Вчера обедал в Английском клубе; поутру был на аукционе Власова; вечер провел дома, где нашел студента дурака, твоего обожателя. Он поднес мне роман «Теодор и Розалия», в котором он описывает нашу историю».
• Студенты Сорохтин и Новомленский. Из письма Пушкина к жене от 30 апреля 1834 г: «Теперь из богатых женихов остался один Новомленский, ибо Сорохтин, ты говоришь, умре».
Все женихи были из богатых семей. Натали, взвешивая положительные и отрицательные стороны каждого, не могла принять окончательное решение. Мать настаивала на князе Мещерском, а к нему у нее не лежала душа. Слава Пушкина притягивала, и его связи в великосветском обществе могли помочь найти женихов для старших сестер из высшего общества – Екатерине исполнилось 20 лет, а Александре – 19. Для тех времен, когда выдавали дочерей замуж уже в 16 лет (даже в дворянских семьях), 25 лет для незамужней девушки считался запредельным сроком, таких, засидевшихся, называли «старыми девами». Более того, провинциальная жизнь никак девиц Гончаровых не прельщала. Сестры видели, как складывалась жизнь жен соседей помещиков, которые в силу существовавшего патриархального порядка «Домостроя» должны были терпеть все унижения, побои, насилия от своих мужей и переносить забавы барина с крепостными девками. Гарем из крепостных «девок» в дворянской усадьбе XVIII–XIX столетий - это такая же неотъемлемая примета «благородного» быта, как псовая охота, карточный стол или клуб. Те помещики, которые не могли себе позволить содержать гарем, придерживались существовавшего с давних времен порядка, когда после окончания работ в поле господский слуга отправлялся ко двору того или иного крестьянина, и уводил девушку - дочь, жену или сноху, к барину на ночь. Причем по дороге заходил в соседнюю избу и объявлял там хозяину: «Завтра ступай пшеницу веять, а Арину (жену) посылай к барину». Все это не было чем-то исключительным, из ряда вон выходящим, а, наоборот, носило характер обыденного явления, нисколько не осуждаемого в дворянской среде. Естественно, по введенному порядку жена крепостника была в курсе событий и должна была терпеть и никак не реагировать на действия благоверного супруга. Некоторые исследователи были склонны выделять из прочих крестьянских обязанностей отдельную повинность — своеобразную «женскую барщину». Такая участь жены крепостника никак не устраивала сестер, а Петербург манил иной жизнью. Чтобы все же не прогадать и еще раз взвесить все возможные варианты, Натали передала поэту через его знакомого привет.
12 марта газеты сообщили: «был дан концерт в пользу Московской глазной больницы; Его Императорское Величество изволил осчастливить оный своим Высочайшим присутствием; многие обоего пола особы, споспешествуя благотворительной цели в пользу страждущего человечества, украсили оный концерт своими талантами; съезд состоял из 2657 особ, из числа коих на хорах было 600»..
Получив неожиданный привет от Гончаровых через приехавшего в Петербург Лужина, Пушкин, приняв его за завуалированное приглашение, прилетел в Москву на крыльях счастья, полный надежд и тревог – он знал, у него были серьезные соперники. Четырнадцатого марта Пушкин писал Вяземскому: «3-го дня приехал в Москву и прямо из кибитки попал в концерт, где находилась вся Москва. Первые лица, попавшиеся мне навстречу, были N. Гончарова и княгиня Вера, а вслед за ними братья Полевые. Приезд государя сделал большое впечатление». 18 марта Пушкин снова встретил Натали в сопровождении брата Сергея в Благородном собрании, где выступали скрипач Бекер, певицы фон Массов и Герстель. В антрактах поэт мог обменяться несколькими фразами с Натали, которая встретила его приветливо, но не более. Не обнаружив никаких серьезных перемен в отношении к нему со стороны Натали, он стал часто наносить визиты Ушаковым и настолько часто, что даже в Петербурге заговорили о том, что он женится на Екатерине Николаевне. Вяземский уверял жену: «Почему же нет? А шутки в сторону, из несбыточных дел это еще самое сбыточное». М. П. Погодин торопился сообщить светскую новость в Рим С. П. Шевыреву: «Говорят, он женится на Ушаковой старшей… и заметно степенничает».
Натали Гончарова принадлежала к тому созвездию красоты, которое в это время вызывало восхищение общества. Она участвовала во всех развлечениях, которыми встречала древняя столица августейших посетителей, включая великолепные живые картины. Император Николай I обратил внимание на юную Натали и отметил в беседе с фрейлиной Наталией Кирилловной Загряжской ее любезность и красоту. Именно в этот момент грандиозного успеха юной красавицы, когда она была замечена императором, в момент зенита своей славы в московском обществе Натали неожиданно изменила свое отношение к Пушкину с холодного на теплое и даже благожелательное. Обрадованный Пушкин сделал вторично предложение, и оно было принято.
То, что ее мать, Наталья Ивановна, была против этого брака, искала и находила всевозможные поводы для того, чтобы сорвать сроки намеченной свадьбы, подтверждается многими фактами. В апреле 1830 г. она согласилась под давлением обстоятельств, но затем вновь и вновь выдвигала новые претензии к жениху, превращая обычные беседы с женихом в ссоры. То, что дед Афанасий был против выбора Натали, ясно из письма-мольбы внучки не судить строго ее жениха. То, что Натали холодно встретила поэта в сентябре 1829 г. и не подавала никаких знаков ему следующие семь месяцев, в течение которых, отчаявшись, Пушкин вообще решил покинуть Россию, историки считали лишь фактами воздействия матери на дочь, которая ей беспрекословно подчинялась. И вдруг дочь пошла наперекор, сама подала знаки неравнодушия. Что случилось? Почему произошли такие резкие перемены за короткий промежуток времени, в течение нескольких дней?
У пушкинистов находим объяснение, - «за время отсутствия Пушкина Наталья Николаевна сумела побороть сопротивление матери». Знакомая Гончаровых Н. П. Озерова писала: «Утверждают, что Гончарова-мать сильно противилась браку своей дочери, но что молодая девушка ее склонила. Она кажется очень увлеченной своим женихом». Такое могла совершить дочь, переставшая быть покорной, и полюбившей поэта да такой степени, что готова была идти на разрыв с матерью. А могли такие сильные чувства у нее возникнуть? Натали видела Пушкина мимолетно, с ним наедине не общалась, восхищалась его творчеством, но еще ходили о нем слухи и самые ужасные. Как мужчина, он ей нравился, но страшилась его непредсказуемости. На фанатку, которая знала каждую строчку его стихотворений, она не была похожа ни до замужества, ни после. И наверняка ее пугало, что ее звезда, которая только что ярко вспыхнуло на небосводе, может потухнуть в сиянии светила поэзии. В это время любовь ее еще не поразила, она только зрела. Так что же произошло? Вернемся к событиям марта 1830 г.
В Москве на балах Алябьева и Гончарова покоряли приглашенных, на одном из них побывал император и поделился своими впечатлениями с фрейлиной Загряжской. Наверняка, он хотел, чтобы его слова, его комплименты, были переданы теткой Загряжской внучатой племяннице Натали, как знак особого внимания. Судя по дальнейшим действиям Натали, можно с уверенностью сказать, что был еще и вопрос, как бы заданный императором из любопытства: - «Слышал, что Пушкин делал ей предложение, и как? Она дала согласие?». Натали из переданных теткой слов императора могла понять, что царь внимательно следит за ней и Пушкиным, и что она вместе с поэтом будет находиться под его покровительством. Как правило, до конца XIX века родители выдавали замуж дочерей не по любви, а исходя из семейных интересов: экономических, политических, соседских. Любовь редко объединяла семейные пары. Дочерей с детства воспитывали в понимании главного правила жизни женщины – она должна подчиняться интересам семьи, а в будущем своему мужу, и неважно какой он будет: старый, кривой, больной, бабник или картежник. Так решили родители, и она должна была идти под венец. «А я другому отдана и буду век ему верна». Таков был порядок, и женщинам приходилось нести свой крест. В высшем обществе образованная женщина, финансово обеспеченная, могла проявить в семье свой характер, потребовать больше свобод для себя и даже развестись. Натали и ее сестры готовы были выйти замуж, как и их родители по указанию родителей, но предпочтительно за жениха из светского общества. В их желании проявился уровень их образования. Французская литература оказывала воздействие.
После мучительных взвешиваний положительных и отрицательных сторон множества кандидатов в женихи слова императора подтолкнули Натали, и она смогла остановиться в выборе. Решение было принято твердое - Пушкин. Измотанная житейскими проблемами и обремененная долгами мать изменить его не смогла. Натали интуитивно почувствовала, что благодетель Пушкина будет помогать и ей, и она с их помощью возьмет приступом Петербург. В мечтах она себя видела уже звездой высшего света столицы, и сказка после лестных для души слов императора ей представилась реальностью.
Картина. Наталья Кирилловна Загряжская, дочь генерал-фельдмаршала Кирилла Григорьевича Разумовского.
Гордая за свою внучатую племянницу Наталья Кирилловна Загряжская, ей было тогда 83 года, поделилась новостью с женихом Пушкиным. В письме к невесте от 29 июля 1830 г. он подробно описал свой визит к старухе:
«Надо вам рассказать о моем визите к Наталье Кирилловне. Приезжаю, обо мне докладывают, она принимает меня за своим туалетом, как очень хорошенькая женщина прошлого столетия. – Это вы женитесь на моей внучатой племяннице? – Да, сударыня. – Вот как. Меня это очень удивляет, меня не известили, Наташа ничего мне об этом не писала. (Она имела в виду не вас, а маменьку.) На это я ей сказал, что брак наш решен был совсем недавно, что расстроенные дела Афанасия Николаевича и Натальи Ивановны и т. д. и т. д. Она не приняла моих доводов. – Наташа знает, как я ее люблю, Наташа всегда писала мне во всех обстоятельствах своей жизни, Наташа напишет мне, – а теперь, когда мы породнились, надеюсь, сударь, что вы часто будете навещать меня».
Жених, услышав похвалы своей невесте от самого императора, про себя счастливый высказался: «Ай, да молодец, Пушкин!»