Я расскажу вам про обычную украинскую семью, живущую в небольшом городе как раз посередке между западом и востоком.
Она.
Работает учителем и всегда голосует за восток. Знает, что на востоке бандиты и воры. Знает, что лучше не будет. Но она русская. Приехала жить к мужу-украинцу еще в СССР. И хорошо помнит, как после развала той страны ее уволили с работы, потому что она учитель русского языка. “Здесь больше не будет ничего русского”, - сказал ей тогда директор. Еще она хорошо помнит, как многие знакомые и коллеги вдруг стали с ней подчеркнуто холодны, а некоторые и вовсе перестали разговаривать, потому что она русская. Помнит, как идя по улице все время боялась услышать крик “Смотрите, русская идет!”. Потому что уже слышала такие крики на соседних улицах. Помнит соседа, который при каждой встрече повторял: “Опять на лестнице чем-то русским воняет!”
Потом улеглось и устаканилось. И новая работа по специальности нашлась, и нашлись украинцы, которым плевать на ее происхождение, и сосед куда-то переехал. И даже часть старых знакомцев объявилась со словами: “Ну, ты же понимаешь, время такое было...” Но разве поймешь? Разве забудешь?
Она голосует не за восток. Она голосует за иллюзорное чувство безопасности. И своей, и своих трех дочерей-полукровок.
Он.
Очень много работает и всегда голосует за запад. Знает, что запад - такие же бандиты и воры. Знает, что лучше не будет. Но он украинец. И хорошо помнит рассказы деда о краюхе хлеба на неделю, о чекистах, о соседях и знакомых, за которыми приезжали машины и которые никогда не возвращались. Еще он помнит полупустые магазинные полки и лоснящихся от жира, почти блюющих от переедания всяких разных членов компартии, выступающих в телевизоре.
Потом улеглось и устаканилось. Но разве поймешь? Разве забудешь?
Он голосует не за запад. Он голосует против совка. А жену и трех дочерей-полукровок он как-нибудь сам убережет.
Старшая дочь.
Много работает и не голосует. Знает, что везде воры и бандиты. Знает, что лучше не будет. Не русская. Не украинка. Знает о России много хорошего и плохого. Об Украине знает не меньше. Как и мать, работает учителем. В отличии от матери, учит менее опасному немецкому. Когда в ее присутствии восток и запад ругаются, желает чуму на оба дома. Когда мирятся, желает счастья.
Всегда прощает восток и запад за неумение жить дружно. Но не понимает. И не может забыть.
Она не голосует, потому что не за кого.
Младшие дочери.
Учатся на медиков. Всегда голосуют против воров и бандитов. Каждый раз ошибаются. Но знают, что в следующий раз будет лучше. Украинки. СССР не помнят, о России знают мало. Живут сегодняшним.
Ходили на местный Майдан. Участвовали в блокировке здания местной администрации. Верят, что теперь всё наладится.
Голосуют не за запад. И не за восток. Голосуют за Украину, в которую верят. Пока еще верят.
А вместе это очень дружная и красивая семья с большим количеством проблем.
Он.
Не может уйти на пенсию, потому что на украинскую пенсию и одному не прожить, а когда пятеро?..
Она.
Продолжает работать, потому что младшие дочери еще учатся и любая копейка к месту.
Старшая дочь.
Боится даже думать о временах, когда отец не сможет работать. Зарплата украинского учителя в регионах близка к блокадным нормам Ленинграда.
Младшие дочери.
Шутят, что если захотят умереть от голода, то пойдут работать по профессии. Потому что украинские медики в регионах получают не больше учителей.
Тем временем украинская революция освобождает Тимошенко, сносит памятники, меняет статус русского языка, ищет Януковича, готовит судилище, отключает русское телевидение и вводит цензуру для тех, кто почему-то против. Ведь именно за это гибли люди.
А достойные зарплаты и пенсии подождут. До следующей революции.