13 апреля2002 года состоялась поездка ЛИТО «Маяк» в Яхрому. Был сделан ещё один шаг навстречу объединению поэтов Северного Подмосковья.
-1-
Поездка в Яхрому состоялась благодаря, как минимум, двум обстоятельствам. Первое – ещё в июле 1999 года Н.Л. Золотухина пригласила меня в Талдом на 110-летие со дня рождения Сергея Клычкова. На это торжество съехались любители литературы со всего Северного Подмосковья. Особо моё внимание привлёк поэт из Яхромы Александр Александрович Горшенков, член Союза писателей России. Спустя пару лет, на одной из очередных литературных встреч в Талдоме, мы с ним познакомились поближе. А 23 декабря 2001 года в Москве, в Центральном Доме Литераторов, на презентации сборника «Вначале было слово», Александр Александрович предложил мне привезти в Яхрому участников литературного объединения «Маяк» и выступить в клубе «ЛИК» (литература, искусство, культура).
Второе обстоятельство поездки состояло в том, что наш «маяковец» - Саша Горбунов как раз в это время переехал жить в Яхрому. И не просто переехал, а решил посвятить себя служению Богу – работать на восстановлении Собора Живоначальной Святой Троицы. Мне очень хотелось навестить Сашу. Он как-то раз звонил мне и говорил, что скучает по Дубне и по литобъединению.
И тогда я решил: съездить в Яхрому нам нужно обязательно!
-2-
Организовать поездку такого рода всегда сложно. Хочется сделать всё, как можно лучше: собрать больше людей, подгадать, чтобы всем было удобно в плане времени, транспорта, питания и т.п.
В конце концов, после долгой подготовительной работы, в условленном вагоне электрички оказались лишь четыре «маяковца»: автор этих строк с сыном Владимиром, две Валентины – Морозова и Соловьёва, да группа поддержки в лице дочери Соловьёвой – Марии.
-3-
Хотя Дубна ещё была завалена кучами грязного снега, всё равно уже чувствовалась весна. В дорогу нас провожало чистое, солнечное небо. Несмотря на организационные трудности и досаду из-за не поехавших товарищей, на душе всё равно было хорошо!
В дороге много шутили, говорили обо всём на свете. Женщины почему-то вспомнили о своих мужьях (наверное, успели соскучиться). Молодёжь изучала друг друга.
Где-то в районе Вербилок выяснилось, что к выступлению специально никто не готовился. С одной стороны, это настораживало, но с другой – было здорово: выступление наше ожидалось живым и оригинальным, а не «шаблонным», как у некоторых известных дубненских поэтов, выступающих коллективно. Договорились лишь об очерёдности наших выступлений.
-4-
Не прошло и полутора часов, а мы – в Яхроме. Первое, что удивило нас – это отсутствие снега. Земля была чистая и сухая. Надо же, каких-нибудь 60-70 километров южнее, а какая разница в погоде!
На платформе нас одиноко встречал Горбунов. Мы очень обрадовались друг другу, а я вообще испытал чувство, будто приехал к родному брату.
Саша поразил своей худобой. Он и раньше не отличался особой полнотой, но сейчас совсем отощал. Даже напоминал каторжника, а его высокий рост это, возможно и неуместное сравнение, только лишний раз подчёркивал.
- Сейчас идёт Великий пост, - словно почувствовав мой вопрос, стал говорить Саша. - Очень много работаю. Я ведь при соборе и сторож, и дворник, и плотник.
Меня же ожидало ещё одно удивление: почему-то раньше казалось, что Яхрома находится на левой стороне канала, если смотреть на Москву, а оказалось – на правой. И до самого города идти пришлось немало. Сначала прошли назад по железнодорожным путям - в сторону Дмитрова. Потом повернули налево и пересекли небольшую лесополосу, но там был тротуар. Далее нас ожидало препятствие: наикрутейшая насыпь – Дмитровское шоссе. Взобравшись наверх и пройдя по обочине, незаметно оказались на мосту через канал. Остановились и осмотрелись. Платформа отсюда казалась совсем маленькой. Зато с противоположной стороны величественно возвышался памятник, напоминающий о подвиге советских бойцов.
- Кстати, именно отсюда в 1941 году наши войска нанесли один из первых контрударов по немецко-фашистским захватчикам. – Саша начал рассказывать, как опытный гид, об истории города и окрестностей. – Части Первой ударной армии генерала Кузнецова уже 8 декабря освободили от врага занятую им 28 ноября Яхрому. Было положено начало контрнаступлению Красной Армии под Москвой.
Немного левее памятника виднелись купола Дмитровских соборов. А на правой стороне канала, как на ладони, просматривалась Яхрома во всей своей красе.
- Вон блестит крыша, - Саша показал на жестяную крышу, видневшуюся над деревьями. – Это Дом Культуры, в котором мы и будем выступать. При нём — библиотека, заведует которой обаятельная женщина — Людмила Ивановна Филимонова. А там - вдалеке, на горе, наш собор.
Мы усиленно крутили головами. Со стороны это, наверное, даже было смешно.
- Жителей в городе около 18 тысяч, - продолжал рассказ Саша. – В основном все работают в Москве. В Яхроме держится на плаву разве что трикотажная фабрика, автобусоремонтный завод, шлюзовое хозяйство да хлебозавод.
Поток машин двигался непрерывно. «Не мешало бы в этом месте установить светофор», - заметила Валя Морозова. Перебравшись кое-как через шоссе, мы очутились в городе. Однако «городом» это можно было назвать с натяжкой, скорее – «частный сектор».
- Вот мы и дошли до ДК, - Саша показал на внушительное сооружение, выделяющееся на фоне одноэтажек. – Но давайте пока туда не пойдём, - до встречи ещё три часа. Пойдёмте, я покажу вам собор и домик, где живу.
Мы с удовольствием согласились на это предложение.
Перейдя по мосту речку Яхромку, вышли на городскую площадь.
- Ой, смотрите, афиша! – воскликнул кто-то из наших.
- Да, - кивнул Саша. - Нас тут ждут.
Мы прочитали афишу: «У нас в гостях поэты из Дубны».
- Класс! Здорово! – мы обрадовались, как малые дети.
- Давайте я вас сфотографирую, - предложил Володя.
Мы встали напротив афиши. Яхромский народ, конечно же, начал на нас посматривать. Особенно глазели «торгаши» (рядом начинался рынок). Ну да ладно, путь знают нашего брата!
От площади «разбредался» уже самый настоящий город с многоэтажными домами новой постройки, но попадались и старинные, построенные в конце Х1Х – начале ХХ века. Та часть города, по которой мы шли, скорее всего, похожа на все провинциальные города. Например, вспомнился Елец…
В воздухе подкупающе-маняще запахло свежеиспечённым хлебом.
- Это мы проходим мимо хлебозавода, - пояснил Саша. – Можно зайти в магазин, что при заводе, у нас там большой выбор - посоветовал он.
Магазин располагался в полуподвале, но был очень уютным. Мы накупили целый пакет разных булочек.
Далее наш путь пролегал по дороге в гору, всё больше и больше. Идти становилось тяжело.
-Ух, трудно идти, - пожаловался кто-то из нас.
- А вы как думали? Дорога к храму нелегка, - то ли в шутку, то ли всерьёз сказал Саша.
Наконец мы оказались в западной части города. Опять стали попадаться одноэтажные дома. На их фоне собор казался огромным, как фрегат среди лодочек.
Неподалёку от собора, возле одноэтажного особнячка, припарковались несколько иномарок. Тут же толпились человек семь хорошо одетых парней. «Наверно, это прицерковная постройка, - подумал я, - а эти ребята приехали оказать материальную помощь в восстановлении храма». (Ну и наивный же я!)
- Видите, какой контраст, - прервал мои размышления Саша. – Вот это офис какой-то фирмы, а вот стоит наш бедный собор.
Собор, действительно, внушал жалость. Издалека он вообще казался не действующим.
Саша с горечью продолжал:
- Нас, работников, всего трое. Что мы можем сделать? Работаем лишь несколько месяцев. Денег у батюшки нет. Так, делаем помаленьку кое-что.
- А эти, - я показал на парней, - не помогают вам?
- Что ты, - махнул рукой Саша, - хоть бы раз просто так зашли. Ведь идти-то всего сто метров.
- Надо же, а я думал, что этот домик церковный, и ребята приехали помочь вам. Я про себя так и отметил: какой уютный церковный домик и аккуратный дворик.
- Люди с такими тачками никому не помогают, - отрезал Саша. – А наш дворик легко отличить от этого. В нём припаркована всего одна машина – батюшкин жигулёнок.
Через пару минут подошли к собору.
-5-
- Наш собор, - увлечённо стал рассказывать Саша, - трёхпридельный Храм во имя святых Живоначальной Троицы, Рождества и Покрова Пресвятой Богородицы. Той Святой Троицы, чей образ со времени игумена Сергия Радонежского, которого шесть веков величают Строителем и Ангелом Отечества; он стал для православных символом праведного устроения личной, семейной и национальной человеческой жизни, указанием русского пути к спасению.
- Ну, ты даёшь! – Воскликнула Валя Соловьёва.
Саша немного смутился и продолжил:
- Торжество по случаю закладки Храма состоялось 5 июля 1892 года. Средства на строительство выделили владелец фабрики Покровской мануфактуры, бывший Московский городской голова, действительный статский советник Иван Артемьевич Лямин и его супруга Елизавета. Храм строился по проекту и под руководством известного русского архитектора Сергея Константиновича Родионова. Сооружённый в итальянском стиле с фронтоном на колоннах по сторонам и с огромным куполом, увеличивающим всё здание, он стал одним из самых величественных и богатых храмов Подмосковья. Судя по фасаду, он очень похож на Петербургский Казанский собор. Летом 1895 года Храм был освящён, а в 1911-13 годах при нём была построена и колокольня.
Мы слушали заворожено. Из Саши получился хороший экскурсовод. Надо же, он прожил в Яхроме совсем немного, а уже так много знал о городе и Храме.
- А откуда вы всё знаете? – не утерпев, спросил Володя.
Саша добродушно улыбнулся:
- Я же тут живу. Читаю, интересуюсь. У нас в Храме есть специальная литература. Журнал «Возвращение» мне недавно подарили. Очень хороший журнал – в нём о Яхроме писали в 1993 году.
Мы восхищённо смотрели на Сашу, а он с грустью продолжал:
- К сожалению, как вы видите, ни на соборе, ни на колокольне куполов нет.
Немного помолчав, уже с оптимизмом добавил:
- Но есть надежда, что мы всё восстановим, и город услышит колокольный звон.
Осмотр собора мы начали с северной стороны.
- Действительно, итальянский стиль, - сказала Валя Морозова. – Смотрите, какие колонны и ступени. Того и гляди появится Цезарь.
Володя предложил сфотографироваться на фоне колонн. (Потом, когда просматривали фотографии, действительно, было трудно отличить, где происходила съёмка: в Италии, Греции или ещё где?).
Мы увидели выбоины в стенах собора.
- Это следы войны, - пояснил Саша.
Володя запечатлел отдельно собор и колокольню.
Немного поколебавшись, - всё-таки мы воспитывались в атеистическом духе, - вошли внутрь собора. Внутри он показался ещё больше, чем снаружи. В таком огромном помещении я ни разу не был. Даже невозможно было рассмотреть противоположенную сторону и потолок, - понадобились очки.
Несмотря на неблагоустроенность, было заметно, что в соборе проходят службы. Некоторые его уголки даже были неплохо обжиты. Нам предложили купить свечи, и Саша повёл нас, рассказывая, где какая икона, и как правильно ставить свечи. (Я не берусь описывать иконы и убранство Храма – просто не силён в этом и боюсь напутать что-то или исказить. Могу лишь посоветовать съездить в Яхрому самим и всё увидеть воочию. А посмотреть есть на что, поверьте!)
Как-то незаметно от нашей группы отделилась Валя Морозова. А когда подошла минут через пятнадцать, то было видно, что она плакала. Спросить о том, что с ней случилось, как-то никто не решился. Да в таких случаях и не спрашивают…
Времени оставалось немного, и мы покинули Храм, размышляя каждый о своём.
-6-
Саша любезно предложил зайти в его «домушку» немного отдохнуть и перекусить. Мы охотно согласились, потому что, действительно, устали и проголодались. Да и хотелось посмотреть на быт нашего товарища.
Честно говоря, я так и не понял, домик это или вагончик: если домик, то без крыши (крыша, конечно, была, но какая-то плоская); если вагончик, то как в нём оказалась печь – старинная, каменная? Пройдя нечто, похожее на крылечко и каморку, мы оказались в довольно-таки просторной комнате. Что интересно, в ней мирно соседствовали печь и электрокамин.
- Печь действующая, - заметив наш интерес к «старинному тепловыделяющему агрегату», сказал Саша. – Камином тоже пользуюсь. По ночам бывает холодно. Слава Богу, электричество есть! Вот и телевизор иногда смотрю, и телефон имеется.
- Полный комфорт, – подметила Валя Морозова.
Кроме перечисленных «благ» в наличии имелся круглый стол, две кровати, журнальный столик, табуретки и рукомойник – такой же древний, как и печь. На столах лежали Сашины рукописи. (А что ещё может лежать на столе поэта?) Саша освободил от бумаг стол и стал сервировать его: расставил чашки и тарелки, разложил ложки, выставил огромный пакет с печеньем и конфетами, достал несколько банок с вареньем. Тем временем мы расселись, кто куда, достали бутерброды, привезённые с собой, и булочки, купленные в местном хлебном магазине.
- Вот эти сладости мне дали в храме, - Саша показал на пакет с печеньем и конфетами. – Варенье тоже дали. Но я его не ем. Даже не знаю, с чем эти банки? Вроде, со смородиной.
- А вообще, как вы питаетесь? – спросила Сашу Мария.
- Готовлю сам. Продукты мне дают: чай, сахар, тушенку. Сейчас правда тушёнку не дают – идёт Пост. Хлеб привозят с хлебозавода. Овощи: картошка, капуста, морковка, свёкла – всё в неограниченном количестве из храмового подвала.
-Неплохо! – Я даже немного позавидовал Саше. При моём относительном благополучии в семейном и материальном плане на обед бывает овсянка и чай без сахара.
- Да, - согласился Саша. – Но работать приходится много.
В комнату забежали дети, человек семь или восемь.
- А чьи это дети? – спросила Валя Соловьёва.
- Половина наших служащих, половина – соседских, - ответил Саша. И пригласил детей к столу.
Он заварил чай и разлил его по чашкам. Тут всё пошло в ход: и печенье, и варенье, и бутерброды, и булочки… А я подумал: «Вот, где истинная Россия. Именно с таких «домушек», с этих детей, с Саши Горбунова она и возродится!»
-7-
В Дом Культуры мы пришли за пятнадцать минут до выступления. В вестибюле нас ожидал Александр Александрович Горшенков:
- А я уж думал, что вы заблудились.
- Нет-нет, - успокоил его я. – Нас на платформе встречал Саша Горбунов, и мы знакомились с городом и собором.
Александр Александрович предложил поскорее подниматься на третий этаж в читальный зал, потому что местные литераторы уже собрались и ждали нас. Пока поднимались по лестнице, я на ходу представил Александру Александровичу своих товарищей.
Читальный зал ничем не отличался от ему подобных. А вот энергетика, исходившая от людей, собравшихся в нём, была на редкость доброжелательная.
Организаторы встречи сдвинули столы таким образом, что по одной стороне разместились хозяева, а по другой – гости, то есть мы. Получилось так, что все собравшиеся сидели за одним длинным столом. Домашнюю обстановку нашей встрече придавал огромный заварочный чайник и тарелочки с бутербродами и конфетами. Пока мы устраивались и доставали свои рукописи, нас внимательно рассматривали. Да и нам тоже было интересно, кто пришёл на встречу с нами.
- Игорь, посмотри, у них почти одни пенсионеры,- шепнула мне Валя Морозова. – Молодёжи совсем нет.
- Ну, что поделать, - так же шёпотом ответил я. – У нас тоже молодёжи негусто.
В это время в зал вошли несколько молодых людей.
- Вот тебе и молодёжь, - шепнул я Вале.
- Ой, я волнуюсь! – смутилась она.
- Не волноваться! – дал установку я. Но слова эти были обращены, скорее, к самому себе.
Наступила пауза – самый волнительный момент, когда надо начинать мероприятие, а никто не решается взять на себя ответственность за первое слово.
- А вот этот чайник нам подарили сотрудники «Комсомолки», - как бы, между прочим, сказала заведующая библиотекой и повернула ёмкость для заваривания чая другой стороной – так, чтобы мы смогли прочесть «Комсомольская правда».
«Слава Богу! Начало есть, - подумал я. – Лучше всего начинать вот так, непринуждённо».
- Дорогие друзья! – наконец «созрел» Александр Александрович. Он, наверное, тоже волновался. – Разрешите представить вам поэтов из Дубны…
Дальше всё пошло, как по маслу. Я рассказал об истории создания литературного объединения «Маяк», о проделанной нами работе. Затем поведал о литературной жизни, бурлящей в городе. О поэтических вечерах, которые проходят в ДК «Маяк», а так же в двух библиотеках и гимназии. Что три дубненские газеты выпускали литературные страницы, но, к сожалению, в настоящее время только две продолжают поддерживать поэтов, да и то нерегулярно. Некоторые поэты издали свои книги. После выхода нашего коллективного сборника «Поэтическая Дубна» в городе вышел сборник«Антология дубненской поэзии» и альманах «На рубеже веков и тысячелетий».
Последняя информация повергла яхромчан в шок. У них коллективные сборники не выходили.
После такого вступления перешли к чтению стихов. Я передал слово Саше Горбунову, предварительно рассказав о нём: родом из Архангельска, по образованию он теле-радиожурналист, жил в Дубне, а в настоящее время работает на восстановлении яхромского собора.
Саша прочитал подборку стихов, подготовленную и опубликованную в «Литературном клубе» газеты «Встреча» Н.Л. Золотухиной. Это, на мой взгляд, лучшие Сашины стихи. Среди них «Россия, милая моя!», «Белое пространство», «Голубинка, голубинка, голубая — не забыть!»
После того, как Саша «отстрелялся», слово попросил, как мне показалось, самый опытный яхромский литератор (на вид ему было лет 80):
- Вот мы сейчас прослушали Ваши стихи, - обратился он к Саше. – А вот был такой поэт Роберт Рождественский. – Все затихли в ожидании, что он скажет дальше, а Саша даже немного побледнел. – Так вот он в подмётки Вам не годится!
Далее, как писали в годы «застоя»: «раздались бурные аплодисменты».
Поэтическую эстафету приняла Валя Морозова. Она сразу всех покорила своим обаянием. А после прочитанных ею нескольких стихотворений о родной деревне Домкино, в неё все были просто влюблены. Валентину просили почитать ещё и ещё. И она читала: о любви и одиночестве, о природе, о рыбалке, о своём «семилетнем капитане».
Мне почему-то вспомнилась книжка для детей одного дубненского поэта. Персонажи некоторых стихов из этой книжки – хитрый мальчик, ловко выкручивающийся из различных ситуаций, в которых он напроказничал, и за что ему грозило наказание. Наверное, автор писал про самого себя. И я подумал: «А нужна ли такая книжка нашим детям? А хотим ли мы видеть своих детей такими, как этот персонаж? Ведь мы живём в России – стране с устоявшейся духовной основой. И что значит «детская поэзия»? Может быть, стихи Валентины Морозовой и есть поэзия для детей? Они легки и познавательны, учат любви и доброте. Своего ребёнка я хотел бы воспитывать именно на поэзии Морозовой».
Очередь читать стихи дошла до меня. Своё выступление я условно разбил на три части: стихи из цикла «Здравствуй» (посвящения родному селу Долгоруково), из цикла «Восхищаюсь!» (пейзажная лирика),и из цикла «Маяк» (размышления о смысле жизни, войне и мир, религии, любви).
Первая часть прошла, как мне показалось, «на ура!». Стихи о природе, как ни странно, были восприняты довольно-таки холодно (я считал, что эти стихи одни из лучших). При прочтении «маяковского» цикла завязалась дискуссия. Этого и следовало ожидать, ведь идея некоторых стихотворений шла вразрез с общепринятым мнением.
Особую полемику вызвало стихотворение «Вербное воскресенье». «Зацепились» за строчку «Не помогла христианская верба». Возник вопрос: почему не помогла? Но этот вопрос не ко мне... Во время агрессии США против Югославии в 1999 году бомбёжки не прекращались и в Вербное воскресенье. Так я и написал:
«…Горе у нашего кровного брата –
Не помогла христианская верба».
Получается, ни Россия не заступилась за братьев по вере, ни Бог за верных рабов своих. На что тот самый литератор, что хвалил Сашу Горбунова, заметил:
- Вот вы жалеете югославов. А я там воевал в Великую Отечественную. И хочу сказать вам – они такие гады! Так что, пересмотрите своё стихотворение.
Может, он по-своему и прав. Но я стихотворение писал с точки зрения Православного христианина, поэтому ничего менять не стал.
Представляя Валентину Соловьёву, я рассказал об одном литературном событии:
- В конце декабря 2001 года в Дубну приезжал Игорь Деордиев, представитель управления Союза писателей Северо-Запада, критик, поэт. По такому случаю была организована встреча с дубненскими поэтами. Внимательно всех прослушав, гость из Петербурга сказал, что, как ни прискорбно это слышать женщинам, но существует понятие «женская поэзия». Так вот, Валентина Соловьёва преодолела барьер этой самой «женской поэзии», и её по праву можно считать Поэтессой.
Валя читала тихо и немного. Но какое это было выступление! Не знаю, что чувствовали в это время участники встречи, но мне показалось, что все были, словно заколдованы. Я уж точно сидел околдованный и думал: «Вот она – настоящая Поэзия. Нежная, скромная. Без апломба и фарса. Спасибо тебе, Валентина!»
Несколько своих стихотворений прочитал Александр Горшенков. По реакции в зале было видно, что его стихи узнаваемы и любимы!
Встреча подходила к концу. Но отпускать нас яхромчане, явно, не хотели. Посыпались вопросы. У Горбунова спрашивали о том, можно ли принять участие в восстановлении храма. Предложили провести в библиотеке авторский вечер. На что Александр ответил:
- В восстановлении Храма принять участие может каждый. Приходите, мы будем очень рады. Авторский вечер в библиотеке я с удовольствием проведу. Я очень люблю читать стихи. И мне у вас очень понравилось.
Кто-то предположил, что Соловьёва, Морозова и я – сотрудники ОИЯИ (Объединённого Института Ядерных Исследований). Пришлось рассеять это предположение. Ещё все очень были удивлены, когда узнали, что у наших Валентин по три ребёнка. Кто-то даже спросил:
- Как же вы всё успеваете: и писать, и…?
- Да вот так… - отшутилась Морозова.
Спросили, будет ли читать что-нибудь приехавшая молодёжь? Ответила Соловьёва:
- К сожалению, ни Мария, ни Владимир пока не пишут стихов. Они пока слушают. Напишут, может быть, попозже.
Мне задали вопрос, как я отношусь к современной поэзии? На что я ответил:
- Смотря, что вы подразумеваете под «современной поэзией»? Я очень хорошо отношусь к поэтам-любителям. Из дубненцев мне наиболее близки по духу Валентин Турусов, Пётр Дмитриев. К сожалению, их уже нет в живых. Из ныне здравствующих – Юрий Козлов, Виктор Мокринов, Валентина Морозова, Валерий Ланин. С творчеством Валентины Соловьёвой я познакомился совсем недавно, но, похоже, и её фамилию я внесу в этот список. Есть родственные души и в соседних городах: Николай Герасимов из Талдома; Нинель Бархатова, Виктор Токмаков из Кимр; Владимир Кабанов из Дмитрова…
Тогда вопрос о современной поэзии подкорректировали: как вы относитесь к публикациям в журнале "Арион"? Я ответил:
- Я считаю, что в "Арионе" публикуется в основном не поэзия, а «антипоэзия». Скажу больше, мне очень не понравилось, как сотрудники редколлегии журнала делали «дешёвую» рекламу своему постоянному автору Евгению Рейну на одном из литературных вечеров в Дубне. Его представили следующим образом: «Когда ещё был жив Иосиф Бродский, то Евгений Рейн считался вторым поэтом России». Эти слова, видимо, расшифровывать следовало так: когда умер Бродский, то Рейн стал первым поэтом России. Очень спорное мнение…
Девушка, задававшая мне вопросы, как-то сразу сникла. Зато у мужчины, сидевшего рядом с ней, в глазах появился огонёк. Он спросил меня:
- Вы упомянули поэта Дмитриева. А знаете ли вы, что Пётр Михайлович принимал участие в работе Дмитровского литературного объединения?
Конечно же, я это знал, и мне было приятно, что Дмитриева знали и помнили в Яхроме. Я рассказал подробнее о нашем сотрудничестве с Петром Михайловичем. О том, как он помогал в становлении нашего литературного объединения. После чего я прочитал его стихи из сборника «Поэтическая Дубна».
Пользуясь случаем, я рассказал и о Валентине Георгиевиче Турусове, почитал его стихи. После чего мне задали ещё один вопрос:
- Вы сказали, что отдаёте предпочтение дубненским поэтам, нежели московским. Может, это оттого, что с дубненцами вы знакомы лично, а с москвичами – нет?
- Не думаю, - ответил я. – Например, с поэзией Морозовой я познакомился из газет. И только после этого мне захотелось встретиться с автором лично. Так же получилось и с Валерием Ланиным. А с Виктором Мокриновым я вообще стараюсь не общаться. Однако его стихи мне очень нравятся.
…Вечер затягивался. Саше Горбунову пора было возвращаться в Храм, а до нашей электрички оставалось меньше часа. Поэтому на скорую руку обменялись литературой. Мы подарили библиотеке три образца дубненских литературных страниц: «Литературную страницу» газеты «Площадь Мира», «Визит музы» газеты «Вести Дубны», «Литературный клуб» газеты «Встреча». От библиотеки в подарок литобъединению «Маяк» получили книгу яхромского поэта Валентина Филимонова «Мир в капле росы». А Александр Горшенков подарил каждому участнику встречи свою книгу «Зерно предрассветное».
«Прощались-целовались» уже на ходу...
-8-
Электричка подошла быстро. Мы нашли две свободные скамейки и удобно устроились.
Поговорили о проведённом дне в Яхроме, поделились каждый своими впечатлениями и восторгами. Например, Валю Морозову очень восхитили образы в стихах Александра Горшенкова.
... Конечно же, позже придёт полное осмысление происшедшего, а в те минуты мы были просто счастливы!
- Когда мы шли из Храма в ДК, я успела забежать на рынок, - поделилась Валя Соловьёва. – Купила красных груш. Мне их так хотелось попробовать.
После некоторой паузы Валя добавила:
- Сумку с грушами я забыла в библиотеке…
Да… Такое, наверное, может произойти только с поэтами. А уж с Соловьёвой – непременно. Что касается того, чтобы забыть, перепутать, опоздать – Валя мастер. За это мы её и любим, и оберегаем. Вот в тот раз не доглядели…
Мы, как могли, Валю успокоили: мол, не горюй, пусть эти груши будут твоим гостинцем сотрудникам библиотеки. Но, похоже, Валя и не расстроилась.
- А когда в Храме вы пошли за Сашей Горбуновым, - вдруг заговорила Валя Морозова, - Я вернулась к женщине, продававшей свечи, и спросила, где можно помолиться о детях? «О заблудших?» - спросила она. «Да, о заблудших,» - ответила я. Женщина мне сказала, что помолиться можно иконе Всех Святых и показала, где икона находится. – Валя немного помолчала, а потом продолжила, - Я подошла к иконе, а они – Святые – глядят на меня все, да так жалобно, что я расплакалась.
С нами сразу что-то случилось. Мария с Володей перестали шутить. Валя Соловьёва долго смотрела в окно. А я вообще не поднимал глаз, погрузившись в свои размышления...
-9-
В Мельдино и на 119-м километре в вагон стали садиться дубненские дачники. Начался галдёж. Мы молчали, думая каждый о своём.
Вскоре показалась платформа вокзала «Большая Волга». Людской поток пополз змейкой в сторону города. Мне почему-то стало неуютно в этой серо-зелёной массе, среди людей, ведущих навьюченные велосипеды, тащащих перегруженные тележки, волочащих тяжеленные сумки.
- Вот идут люди, наработавшиеся на своих участках. Труженики! Не то, что мы – бездельники, - попытался я выразить какую-то свою дальнюю мысль. Но получилось коряво и неискренне.
- Игорь, ты лукавишь! – одёрнула меня Валя Соловьёва. – И ты это прекрасно знаешь.
Да, наверное, я слукавил…
Апрель-октябрь 2002 г.