Вглядываешься в лица людей, много дней, много лет… проходит. Остается только тихая пустота. Тишина давит. Всё время догоняет, догоняет, догоняет. Не знаешь, кого… Сам пытаешься догнать, а догоняют тебя. Этот мир, эта жизнь. И всегда быстрее. Я говорю про кольцо седьмое, водить ручкой оп бумаге, стучать пальцами по Клаве… главное: ты думаешь, что что-то останется, а я сразу скажу – «Ничего», потому, что всё это просто не имеет значения! Плохая жизнь, правда? Как дела? Хреновенько, там вот тот-то заболел, а я вот за друга рад, и мне бы так, и жить бы, а как? Ну вообщем, зачем же тогда беспокоиться, все и без нас прекрасно устроиться, планета большая, и до сих пор вертится, кому-то достанется в жизни. Не сбиваться на рифму, она – ещё одна противность крашеная, не знаю, зачем себе есть, а вообщем, тоже слова, так зачем знать в какой последовательности написаны. Я хотел сказать, что раз так оно плохо было, так что же вы помните, если теперь не хреновенько, и хорошо, да и вообще, с чего вы взяли есть или нет, если вы видите, что нет, а вот я вижу, что есть. Сколько есть, я никогда не скажу, сам каждый видит и знает, сколько сможет, а больше не нужно, потому, что уже не сможет.
Когда твои слова…. а зачем они? Всего лишь бледно окрашенная тучка, все эти многочисленные рукописи и букописи… всё только тут, и для тех, кто живой в принятом значении, а по другому, текста не быть не может, он жив так же, как всё с того, что пишут на мировую пластинку тысячелетиями. Тебе, тебе тебе, всё есть, никогда не забуду. Уходи, есть больше, чем слова.
Когда говоришь, что могло быть, не знаешь, что быть. Почему не было? Докажи, что не было, докажи, что не вместе всегда, столько веков и столетий. Я ищу тебя, я давно нашла тебя, но и ищу в тебе защиту, я не хочу обижать тебя, не хочу топтать тебя, не хочу быть равнодушной к тебе!
Хочу плакать, кричать, не помнить cебя от счастья, что нашла тебя снова!
Ты хочешь, я стану ненавидеть тебя, ничего не знать о тебе? Ты всегда этого хочешь и просишь меня. А я не понимаю – зачем? Хватит плакать, хватит мечтать о трагедии. Я с тобой. Всегда с тобой и не могу бросить тебя.
Ты ждёшь унижений уже много лет. Никогда не стану. Не уступлю. Прекрасна в своём упрямстве? Ищешь другое? Не можешь согласиться. Только противоположное. Потому, что ты себя любишь, свою жизнь такую вот в какашках любишь! Крепко хватаешься руками за ***, и трясёшь, трясёшь, показываешь другим, как это замечательно. Я другой, конечно лучший, да, будем спорить, сколько лет, пока не поймёшь. Мне нравится, ты уже можешь спорить со мной, интересно, в чём? В том, что я знаю, как лучше, и чище, как не нужны эти твои сопли и слезы об ушедшем. Да убери руку, крепко же ты за него держишься. Дай, я дотронусь. Мне нравиться спорить, мне тоже, только я права, я сейчас его отрежу, а потом он опять вырастет, ты закроешь глаза, и больше ничего нет, это и правда половинка, и не говори, что их не бывает, иди ищи новое, в своём упрямстве. Сейчас ты поверил, сейчас ты забыл, как и когда ты всех их любил, что я не тебе совсем принадлежу, что так каждым словом твоим дорожу, что жизнь так безумно летит под откос, что нет нам разлуки, и всё – не всерьёз. Нет, это твои проблемы, мы уже столько встречаемся, мы пролетаем холодную пустоту и там оставляем за собой горящий след. Ты никогда не мог взять меня на руки, ты никогда не был мужчиной, ты никогда не пробовал любить. Я не знаю, что делать можно в такой оболочке, помнишь, уже было то же самое, а когда в тебя, так тебе хорошо, а мне-то, я тоже ищу в себя, мой вечный спутник. Встретимся. Не говори, что этого не было. Что же хорошего может дать нам общество? Да ничего, особенно тем, кто брать не умеет.