Взобравшееся на небосклон солнце осветило отнюдь не яркую картину весеннего утра. Вместо зеленеющих лугов и сочного камыша у реки, глазам предстал вытоптанный и заваленный телами убитых тоторонгов, берег. Все, кто был в лагере, стаскивали теперь трупы в кучу, чтобы сжечь.
- Что за неблагодарная работа? – негромко бормотал Арод, устало оглядывая удручающую картину. – Помяните моё слово – неспроста всё это.
- Что ты там говоришь, Арод? – с дрогнувшей ноткой угрозы в голосе, спросил Фаррел.
- Утро, говорю, нынче тёплое выдалось, - громко отозвался Арод, ещё сильнее насупив брови.
- Ещё бы оно было не теплое, - хохотнул Барра, поджигая, наконец, тела ночных налётчиков. – Сейчас жару поддадим.
Некоторое время все толпились вокруг ярко полыхающего костра, а потом разошлись, собирая свои разбросанные пожитки. Шатер Фаррела вновь был поднят и теперь по его стенам плыли лёгкие волны от теплого ветерка. Из уцелевшей, не растоптанной провизии приготовили кое-какой завтрак. Никто не жаловался на отвратительный вкус липкой каши.
Когда Айлех неохотно мешал ложкой содержимое своей тарелки, к нему подошел Фаррел.
- Зайди ко мне, - хлопнул он его по плечу и неторопливо удалился в шатёр, по пути зорко наблюдая за своим лагерем.
Айлех отправил последнюю ложку каши в рот.
- Зачем ты ему понадобился? – нахмурился сидящий рядом Бойд.
Айлех лишь пожал плечами и, поднявшись, отряхнул штаны.
- Сейчас и спрошу, - ответил он.
- Если он про огонь, так у нас вся деревня знает, что твоя матушка врачует, а огонь так это ж самое первое средство от болячек, - рассеянно проговорил Барден, ковыряя ложкой в тарелке.
- Ты ему про разрыв-траву ничего не говори, - качнул головой Бойд. – Ты и нам под страшной клятвой о ней сказал. А ему это ни к чему. Такие знания беречь в тайне надо.
Айлех лишь махнул рукой и направился в шатер.
- Присаживайся, - пригласил его Фаррел, едва Айлех перешагнул порог, указав на один из чурбаков рядом с шатким колченогим столиком, сплетённым из лозы.
Айлех тут же уселся, положив свои могучие руки на колени, краем глаза рассматривая обстановку шатра.
- Расскажи мне о себе, - Фаррел сел напротив, посасывая свою трубку. – То, что ты из Силвании, это я знаю. Как тебя зовут?
- Меня зовут Айлехом, - пожал плечами парнишка. – Кузнец. Воспитанник и помощник старика Торна.
- Это в кузне ты научился заклинать огонь? – Фаррел положил руки на стол, с любопытством глядя на сидящего перед ним.
- А то как же, - криво улыбнулся Айлех. – Огонь и кузнец – братья родные.
- Умён, малец, - хохотнул Фаррел. – Знаешь, - он вновь стал серьёзен. – Я часто бываю в северных краях нашего государства. Но ни разу не встречал волхва. Это большая редкость в наших краях. Порой сложно найти хоть какого-то врачевателя. Но чтобы огонь… Первый раз вижу.
- Может быть, вы искали не в том месте? – равнодушно спросил Айлех.
Фаррел лишь пожал плечами.
- Наверное, я не сильно искал, - усмехнулся он. – Или был занят совсем не этими поисками.
- У вас есть какая-то конкретная цель? – Айлех с интересом рассматривал своего собеседника, с которого будто бы спала дневная маска сурово предводителя.
Фаррел задумался на какое-то время, а потом ответил, медленно произнося слова, словно взвешивая каждое, обдумывая попутно свои мысли.
- Лет тринадцать назад король поручил мне важное задание – найти могучего врачевателя, знающего, как приготовить эликсир молодости или хотя бы знающего, где его можно найти. И теперь каждый раз, возвращаясь в столицу, я должен подробно рассказывать ему обо всём, что мне удалось узнать. Но, к сожалению, я ничего не нашёл. Во-первых, в нашем краю почти нет тех, кто был бы знаком с магией. Те народы давно покинули свои края и рассеялись, они своими знаниями с кем попало не делятся. А во-вторых – зачем королю молодость, если человек по природе своей должен умереть?
Айлех плохо понимал, зачем Фаррел завёл этот разговор, но чувствовал, что хорошего в нём было мало.
- А теперь, после того, как ты на глазах всего отряда создал огонь, отогнавший тоторонгов, если не я, то кто-то другой доложит королю о случившемся. И государь так просто от тебя не отстанет. Он пригласит тебя к себе и будет выпытывать всё, что только можно.
- Но я не знаю эликсира молодости, - удивился Айлех. – Да такого и в природе не существует. А если и существует, то уж вряд ли кто-то поделится этим рецептом. Вы сами это сказали. Мудрец не говорит, что он мудрец.
- А ты это докажи королю, - развёл руками Фаррел. – Ты не подумай, что я пренебрегаю своей службой у государя. Я не желаю ему зла. Но эта его затея - ни к чему доброму не приведёт. Я хотел бы оградить его от этого зла, но я не могу закрыть рты всем и каждому. Когда мы попадем в столицу, король рано или поздно узнает о тебе и позовёт к себе. Но лучше этому случиться раньше. Я предлагаю тебе остаться в моём отряде и уйти прочь из столицы, как только подвернётся удобный случай и если король не призовёт нас сразу же на войну.
Айлех пристально смотрел на этого воина и не мог углядеть всех его замыслов. Не мог, ибо не знал большого мира, с которым он столкнулся, выйдя за пределы своей деревни, которая казалась теперь такой далёкой. Фаррел предлагал ему уйти с его дружиной. Но куда? Зачем? И верен ли он королю так, как говорит? Какой путь у этого человека? Кем был Фаррел?
Фаррел внимательно наблюдал за юношей. Видел он в нём могучего воина, верного товарища и что-то такое, что было за гранью его многолетнего опыта в пыли дорог и битв. Чудилось ему, что перед ним сидит не просто человек, не просто парнишка из забытой всеми деревни.
- До столицы идти два дня скорым шагом, - заговорил он первым. – За это время ты привыкнешь к дороге. Но попав в столицу, ты поймёшь, что это не то место, о котором мечтают многие воины. По мне, так лучше всё время странствовать. Ты поймешь меня, когда попадешь в город. А пока, не говори ни с кем о своём даре. Пусть он будет с тобой в твоих мыслях. Когда придёшь к королю, скажи, что знаешь особое растение, которое способно гореть жарче печей в кузне. Травами он не интересуется. Авось поверит тебе. Но не говори ему более ничего. Это будет лучше для тебя. Ты всё сам поймешь, когда увидишь. А пока, можешь думать обо мне что угодно – дело твоё. Я для тебя всего лишь человек, которого ты видишь меньше суток и не знаешь ничего, так же как и я о тебе. Я просто даю тебе совет и твоё право, как ты поступишь.
- Я приму этот совет, - кивнул Айлех. – Мне многое неведомо в этом мире. Я ушёл из дома, чтобы узнать его. И я готов учиться. Тем более что травы и так помогли вызвать огонь.
Фаррел улыбнулся, попыхивая трубкой и всё ещё пытаясь углядеть в этом юноше то, что ускользало от его понимания.
- Во истину славный воин выйдет из тебя, - мягко сказал он. – Ты напомнил мне самого себя, когда я вступил на дорогу, чтобы узнать этот мир.
Он хотел ещё что-то сказать, но в лагере послышались чьи-то громкие голоса и конский топот, а Барра, просунув голову внутрь, доложил:
- Отряд О;нгхуса и Тара;ниса прибыл с пятью десятками новобранцами.
- Пойдем, Айлех, - с улыбкой позвал Фаррел юношу. – Слава ждёт нас и добрые дела.
И они вместе вышли встречать вновь прибывших.
Лагерь их заметно оживился.
- Что у вас здесь произошло?
Крепкий, широкоплечий воин, с густой каштановой бородой ловко спрыгнул с лошади.
- Тоторонги в гости заходили, - ответил Фаррел, сияя улыбкой. – Рад видеть тебя, друг мой Таранис.
И они крепко обнялись, словно не виделись много лет. Были они почти одного возраста, но долгие странствия наложили больший отпечаток на молодое лицо Фаррела, сделав его заметно старше Тараниса.
- Я уж и не чаял тебя вновь увидеть, - произнес Фаррел. – Как ты оказался с Онгхусом?
- Долгая история, друг мой, я о ней тебе поведаю немного позже, - и он покосился на новобранцев, а затем кивнул в сторону Айлеха.
- Это Айлех, - ответил Фаррел. – Он из Силвании. Новичок. Но уже проявил себя в бою как храбрый муж. Мы благодарны ему за его отвагу и смекалку.
- Это радует, - широко и одобрительно улыбнулся Таранис. – Свежая кровь нам нужна.
С зычным гиком к шатру подъехал медноволосый, уставший воин, слегка заваливаясь набок, но всё ещё стараясь держаться прямо и при этом отдавать поручения своим воинам.
- Добрая ночь у вас выдалась, - хмуро произнес он, с трудом вылезая из седла не без помощи Тараниса. – Барра уже поведал мне обо всём.
Он оказался очень высоким и худым. Впалые щеки говорили, что провел он много времени в пути, толком не евши. Рубаха, выглядывавшая из-под кожаных лат, видала лучшие дни.
- Но все обошлось, друг мой, - похлопал его по плечу Фаррел.
Онгхус зашёлся сильным кашлем, от чего недавно сиявшее лицо Фаррела тут же помрачнело. Он бросил быстрый взгляд на засмотревшегося Айлеха и тот понял, что пора уходить. Кивнув на последок, Фаррел пригласил Онгхуса и Тараниса пройти в шатёр, отправил Кона за едой для прибывших.
- И воду не забудь, - бросил он ему, прежде чем скрыться за тяжёлым пологом.
Когда Айлех добрался к тому месту, где остались Барден и Бойд, он увидел, что никого не было, а его вещи были заботливо уложены в мешок, который теперь стоял рядом с уцелевшим колесом от телеги.
- Эй, Айлех! – окликнул его кто-то.
Это оказался высокий крепкий муж, с ярко голубыми глазами, сверкавшими из-под чёрных бровей, который жил на другом краю деревни и был славным пахарем. Звали его Брендан. Поговаривали в их деревне, что был он чужеземцем и поселился в их краю, когда миновала самая лютая на памяти старожилов зима. Ещё Барден говорил о том, что он доводился ему каким-то родственником, но об этом он толком ничего не знал, да и мать ничего не говорила, лишь отмахивалась вечным словом «потом узнаешь». Но Брендан всегда был желанным гостем в их доме и скорым помощником.
- Иди сюда, - махнул он рукой.
Айлех подхватил свой мешок и подошёл к нему. Не далее как на прошлой неделе Брендан принёс им несколько саженцев фруктовых деревьев.
- Присаживайся.
Когда Айлех уселся, Брендан предложил ему яблоко, которое парнишка охотно взял.
- Перезимовали, родимые, - улыбнулся он, рассматривая красное яблоко, натёртое до зеркального блеска о холщовую штанину. – Всю зиму берёг в погребе, в соломе, чтоб не сгнили. Скоро вот и яблони зацветут у меня в саду. Некому теперь будет любоваться на яблоневый цвет. А мы вот застряли неизвестно где и неизвестно на сколько… Вот скажи мне, Айлех, зачем государи воюют? Не уж-то мирно нельзя обо всем договориться? Эх, не думал я, что когда-то и мне придется достать дедов меч. Да вот пришлось. Видимо, на роду написано всем нам сражаться.
И он вынул из своего плаща, что лежал рядом на земле, завёрнутый в холстину меч.
- Ещё далёкий предок нашего Торна выковал его, - и Брендан протянул меч Айлеху. – Вот погляди, какая славная работа вышла, ржа не тронула даже. В бою он только закаляется. Характер у него свой, несгибаемый, непокорённый.
Меч и вправду был искусно выполнен. Рукоять была самой простой, безо всяких камней и витиеватой резьбы, какую предпочитали высокородные господа. Лишь по лезвию шла какая-то тонкая, рунная надпись, да крестовина была в форме перьев.
- Это имя моего рода, - пояснил Брендан, заметив интерес Айлеха к рунам. – Здесь сказано на древнем языке Севера: «Да не падёт ни один муж, рода Невлина, держащий этот меч, да провозгласит он новую весну, да будет его дух непокорённым ни единому злу».
У Айлеха даже перехватило дыхание от сказанного. Слышал он от матушки, что живет в их деревни воин сынов новой весны, что провозглашали мир и победу в северных краях. Предки рода Не;влина жили за Междулесьем, на берегах реки Орьяко;н, в древнем государстве Не;йлдон, что на северном языке значило «Дом Ледяной воды». Этот край славился своими водопадами и озерами у подножия Дал-Ирэд – Бесконечных гор, что тянулись до самого залива Унда;рос. Позже народ Нейлдона подвергся яростным набегам тоторонгов с Белых степей. Род Невлина, не имея прямого наследника, ослаб в пучине кровной вражды за корону Дома Ледяной воды. И не в силах был защитить себя от междоусобных распрей и набегов зверья, жители бежали из Нейлдона, рассеявшись по всему Северу за Междулесьем, поселившись на Кроличьем острове. Говорила мама о том, что наступит время и вновь сын новой весны провозгласит о мире, наследник вновь войдет в тихий край, ведя за собой свой народ, и полетят лепестки с яблонь, даруя миру новую надежду.
- Я не знаю этого языка, - сказал Айлех, ещё внимательнее рассматривая необычную надпись.
- Это язык Белых духов, - пояснил Брендан, поворачивая лезвие меча так, чтобы лучи солнца отразились в нём, попав на руны. – Когда-то мой род был на одной ветви родства с этими божествами. Вот эта руна, - и он указал на одну из рун, похожую на веточку. – Обозначает род. Моя покойная родительница была правнучкой Гвенфива;рии, сестрой самого великого воина из рода Невлина, способного мечом сиим рубить даже камни. От неё пошла традиции в нашей семье сажать яблони, дабы не дать нашему роду усохнуть.
У Айлеха даже дыхание замерло от услышанного.
- Айлех, я вот о чём хочу тебя попросить, - встрепенулся Брендан. – Ты мастеровитый кузнец, все об этом знают, - и он неловко почесал затылок, не зная, как высказать свою просьбу. – Всё не было у меня времени, да и особого повода, зайти к тебе в кузню, и попросить наточить меч. А вот теперь всё так сложилось…
- Я бы с радостью наточил ваш меч, - понял его просьбу Айлех. – И я бы наточил его так, что он разрезал бы самый тонкий и прочный шёлк, как нож масло. Но с собой у меня только кое-какие сподручные инструменты.
- Да ты и ими легко управишься, я знаю. Ведь скоро приведётся ему сносить вражьи головы, - улыбнулся в густую чёрную бороду Брендан.
И передал меч в сильные молодые руки кузнеца.
Коротая время за заточкой, Айлех наслаждался беседой с Бренданом, который с удовольствием рассказывал об охоте, куда он любил ходить со своим товарищем, который, как оказалось, ушёл с Бойдом и Барденом на реку, ловить рыбу. Иногда он отрывал свой взгляд от меча и бросал глубокие задумчивые взгляды на шатер Фаррела. Видел он, как время от времени один из воинов подносил выходившему из-под полога Таранису котелок с водой.
Вскоре вернулись Бойд, Барден и широкоплечий, с огненно-рыжими волосами и такой же бородой, весельчак Калдер из отряда Тараниса и товарищ Брендана – Ратимор, державший в деревне конюшню. Ещё издали до Айлеха донёсся его громкий хохот, который узнавала вся деревня, едва Ратимор выходил из своего дома.
- У нас богатый улов, - довольно похвастался он, потрясая насаженными на длинную ветку здоровыми рыбинами. – Значит, будет уха.
И где-то через пол часа по всему их многолюдному лагерю поплыл приятный запах рыбного супа. В громадном котле, над которым колдовали Калдер и Арод, булькало и вкусно дымилось.
- Что тут у нас? – с любопытством спросил вышедший к воинам Фаррел. – Да не уж-то уха? – удивился он, заглядывая в котёл.
- А то, - гордо выпятил грудь Арод. – Мы наловили столько рыбы под руководством Калдера и Ратимора, что хватило ещё на один котел, - и он махнул в другой конец лагеря, где тоже горел костёр и дымился пар. – Всем хватит поесть.
- Ну, это вы молодцы, - похлопал его по плечу Фаррел. – Славную работу сделали.
И он пошел по лагерю, зорко наблюдая за происходящим вокруг, желая убедиться, что все расположились более или менее удобно в связи с обстоятельствами их места нахождения.
Вскорости, уха была съедена, песни спеты, трубки выкурены, и лагерь стал погружаться в сытную дремоту. На небе загорались звёзды, а солнце едва-едва опустилось за макушки леса.
- Завтра рано утром выступаем в столицу, - провозгласил над лагерем Барра, взобравшись на наспех сооруженную вышку караульного на месте той, которая сгорела в огне прошедшей ночи. – Любой, кто заметит хоть какую-то опасность, должен немедленно сообщить караульному.
Барден тихонько играл на свирели, пытаясь повторить песни соловья или иволги, чьи незатейливые трели слышались в густеющих сумерках апрельской ночи. Айлех заканчивал заточку меча.
Показавшийся на пороге шатра Фаррел раздражённо прошептал Кону, который сонно пыхтел трубкой, прислонившись к бочке.
- Не уж то нельзя было дольше подержать в реке, чтобы она остыла? – строго спросил он, возвращая котелок с кипятком обратно. – Остынет, неси поскорее.
Кон ушёл обратно к реке.
- Они весь день воду носят, - заметил Бойд. – Зачем она им?
- Отвар пьют, вон мешок с шиповником Таранис с собой привез, - беззаботно ответил Ратимор, попыхивая трубкой и рассматривая небо. – Нам-то что до этого?
Вскоре к ним подсели Арод и Калдер, беседа вновь оживилась. Мысли Айлеха унеслись далеко в боевые рассказы этих воинов. Он уже видел себя, как он мчится в атаку с высоко поднятым мечом, громит несметные полчища злобных дикарей, плывет на высоких ладьях, ступая на неизвестные острова.
- Айлех, - кто-то легонько тряхнул его за плечо.
Красивый остров, окутанный туманом, растаял перед его взором, и вместо него возникло хмурое лицо Фаррела.
- Зайди к нам в шатёр, - позвал он. – Нам нужна твоя помощь.
Встревоженное настроение Фаррела передалось и юноше.
Лагерь почти весь уснул, лишь некоторые воины тихо беседовали, растянувшись перед кострами. Кто-то негромко пел под мирный плеск вод Огары.
Фаррел отдернул полог и пропустил Айлеха внутрь. В шатре жар стоял, словно в бане. Отблески свечей плясали на стенах, делая походное жилище огромным как пещера. Рядом с топчаном, сооруженным из досок и соломы, покрытым плохо беленым полотнищем, сидел Таранис, задумчиво поглаживая свою каштановую бороду. На лбу этого могучего мужа залегла глубокая складка, добавив ему с десяток лет, превратив в мрачного старца. На топчане, укрытый шерстяным одеялом, лежал Онгхус.
- Айлех, - обратился к юноше Фаррел. – Вновь позвал я тебя. На сей раз с надеждой, что поможешь ты нам в битве не с тоторонгами и другими какими существами, а в битве за жизнь. Наш друг совсем плох. И надежда у нас одна, что ты способен помочь ему. Коли ты огонь можешь разжечь из ничего, то, может ты ещё и врачевать умеешь? Потому что, кажется мне, не успеем мы довезти его до столицы к нашим лекарям.
Айлех по-волчьи сузил глаза и посмотрел на Фаррела. В его голосе было столько боли, столько отчаяния, что только глупец не услышал бы этого.
- Что случилось с вашим другом? – спросил он, подходя ближе к топчану, где алым пятном полыхало лицо Онгхуса.
- Мы целый год изъездили с ним Север, - сухим голосом отозвался Таранис. – Месяц назад, перед тем, как с ним расстаться и уехать в столицу, он был здоров. А несколько дней назад, когда я повстречал его по пути сюда, он уже с трудом держался в седле, по ночам его бил такой озноб, что весь лагерь мог слышать, как стучат зубы. Мы думали, эта хворь от холодов с ним приключилась. Лечили его всевозможными травами от этого, но ничего не помогает. А сегодня ему ещё хуже стало. С утра как слег так больше не вставал.
Айлех опустился на колени перед топчаном и положил ладонь на лоб Онгхуса. Тот полыхал пожарче пламени в кузне. Дыхание вырывалось с хрипом из впавшей груди, а волосы начинали седеть, словно покрываясь инеем.
- Я не лекарь, - тихо произнес Айлех. – Но и до ближайшего врачевателя вам его точно не довезти. Знаний моих хватает лишь на то, чтобы выказать предположение, что у него Лёд Северного Пламени. Это не от холодов случилось… - дальше Айлех запинался говорить, ибо боялся ошибиться в своей догадке, ведь с таким ему приходилось встречаться в первый раз. – Я слышал, что так бывает, когда в человека влюбляется берегиня Бледных лесов, и хочет забрать его к себе. Ваш друг бывал в Белых степях? Матушка говорит, они поселились там.
- Что за бред ты несешь? – яростно воскликнул Таранис, вскакивая с топчана. – Какая берегиня? У него невеста в…
-Таранис, - сурово оборвал Фаррел.
- Откуда ты пришёл, деревенщина? - Таранис с презрением смотрел на него. – Несёшь какую-то околесицу о непонятной хвори, словно волхв какой-то.
- Постой, Таранис, - усмирительно вытянул руку Фаррел. – Что с этим нужно делать, Айлех? Говори всё, что знаешь.
Айлех осторожно покосился на Онгхуса.
- Может быть, он говорил вам что-нибудь о своей поездке по Северу? – спросил он у Тараниса, который стал нетерпеливо и яростно расхаживать, как маятник, резко поворачивая у стен, от чего полы его плаща взметались вихрями.
- Лёд Северного Пламени! – гневно воскликнул он. – Подумать только! Какой-то юнец говорит незнамо что, а ты ему веришь, Фаррел!! Да я и не слышал о таком! Ты ума лишился с нашей последней встречи? Бледные леса? В жизни о них не слышал! А берегини? Их только бабки в сказках упоминают, чтоб детей пугать! Какие еще Бледные леса? Какой Лёд Северного Пламени? Да мы дальше… нигде мы не были.
- Таранис, друг мой, успокойся, прошу тебя, - Фаррел устало прикрыл глаза. – Чтобы он не говорил у нас нет больше способов помочь Онгхусу. Давай же выслушаем Айлеха и примем все меры. Будь благоразумным! Ты не первый день живешь на свете и сам знаешь, что хранит Север.
- А если станет только хуже?
Фаррел взглянул на умирающего друга и со вздохом ответил:
- Хуже ему уже не будет.
Через какое-то время в шатёр вновь просунулась голова встревоженного Кона, который принёс очередной котёл с остуженной водой. И Айлех решился сделать то, что он знал только из рассказов матери. Вспомнились ему её слова, что человек может всё, что-то лучше, что-то хуже, но всё же может.
Над котлом, в котором вновь вскипятили воду по его настоянию, завихрились клубы пряного пара. Самые преданные воины Фаррела были отправлены на поиски трав в непроглядную ночную мглу. И те не спавшие новобранцы видели, как вдали в лугах и рощах, мерцают факелы, напоминая глаза тоторонгов.
- Всяко может произойти, - шептал Айлех, бросая в котёл веточку едва распустившейся бузины. – Страшусь я того, что делаю. Травы, которым не верит наш государь, способны на многое. Нет такой болезни, с которой бы они не справились.
Фаррел испытывал смешанные чувства, наблюдая за всем происходящим. И страшился он неумелости юного воина, и жаждал здравия своему другу. Но вместо этого лишь подбадривал Айлеха. Таранис изредка входил в шатёр, злясь на весь мир от отчаяния и безысходности. Не мог он видеть, как его верный друг тает, будто свечной воск у него на глазах. И не мог смотреть на то, как ничего не подозревающие воины, спят у костров, укутавшись дорожными плащами, готовясь к завтрашнего походу в столицу.
Наконец он уселся на порог шатра и закурил трубку, краем уха слушая, как Айлех поочередно называет травы, брошенные в котёл. Ночь была холодная. У Тараниса быстро закоченели руки, и он лишь сильнее укутался в плащ, глядя, как в затухающем костре полыхают угли. Взгляд его уткнулся на ближайшего спящего воина. Видел он, как одежда на том прямо на глазах стала покрываться инеем.
- Фаррел, - позвал он. – Не замерзнут ли наши воины до утра? Ночь-то, погляди, холодная слишком. Не нравится мне это.
Фаррел выглянул из шатра и перед его взором открылся побелевший лагерь. Взгляд его скользнул на дозорную вышку, где вспыхивал огонек от трубки Калдера.
- Калдер, - окликнул он его. – Может, ещё плащ возьмешь? Холодает.
- Да пока обойдусь, - послышался голос Калдера. – Так спать меньше хочется.
- Всё готово.
Из шатра раздался напряженный голос Айлеха. Фаррел и Таранис тут же нырнули обратно.
- Теперь ему надо это выпить, - боясь собственных слов, проговорил Айлех.
Таранис с подозрением посмотрел на дымящееся варево. Собравшись с духом, Фаррел зачерпнул кружку питья и поднес к губам Онгхуса.
Едва жидкость коснулась пышущих жаром губ, как снаружи раздался жуткий вой, подобный вою вьюги в студёную ночь.
Таранис резко выхватил меч. Но полог шатра распахнулся быстрее, чем он усел повернуться, и вихрь ледяного ветра ворвался внутрь, затушив все свечи.
- Что это такое? – теряя самообладание, воскликнул Таранис.
- Пришла…
Это прохрипел Онгхус.
- Она за мной… пришла…
- Кто? – завопил Таранис, вертясь на месте, размахивая мечом.
Айлех плохо видел во внезапно наступившей темноте, но ему показалось, что кто-то призрачный стоит на пороге шатра, отделённый от Онгхуса лишь рубящим воздух Таранисом.
Фаррел вновь на ощупь зачерпнул из котла варево, расплескавшееся от начавшего сопротивляться Онгхуса, и отправил в приоткрытый рот друга, сильно прижав его к постели.
Шатёр затрещал сверху, словно покрываясь льдом.
- Не смей! – Онгхус в агонии оттолкнул от себя Фаррела, который, от неожиданной силы друга, упал, едва не перевернув котёл.
Айлех ухватил ближайший к нему подсвечник и зажёг свет.
На пороге стояла призрачная девушка необыкновенной красоты. Её бледная кожа сияла серебром, а на изогнутых губах кривилась болезненная усмешка.
- Ты силён, государь, - прозвучал кристальный голос, хотя её губы не разжались, а лишь продолжали улыбаться. – Но не вправе ты стоять у меня на пути. Ты чтишь любовь, как и я. Но тебе не ведома страсть любящего сердца. Лучше уйди и не мешай мне. А не уйдёшь, я покорю и твоё сердце, забрав при этом их разум, - и она указала на Тараниса и на Фаррела.
Но Айлех лишь чуть опустил голову, по-волчьи глядя на неё, и произнёс:
- Перешагнув этот порог, я уже сказал тебе «нет». Тебе лучше уйти, ибо никто не уйдёт с тобой. Твоя сила ничто по сравнению с моей.
- Ты не прав, государь! Я превращу тебя в лёд! Тогда даже твоя истинная сила не справится со мной.
- Лёд не страшен мне, ибо я родился во льдах. Не страшна и ты мне. Не смеешь ты вмешиваться в жизнь смертных, ибо это право не тебе принадлежит. И не тебе стоять предо мной, говоря о любви.
И тут Айлех схватил котел с остывающим варевом и выплеснул на берегиню. Раздался хруст, словно треснула льдина и на полу осталась лишь лужа воды вперемешку с травой.
Онгхус тяжело и со стоном опустился на ложе, закатив глаза. Таранис и Фаррел бросились к нему. У обоих на лицах мелькнул ужас, что берегиня забрала его вместе с собой.
В палатку вбежал перепуганный Кон.
- Там уже весь лагерь замёрз! – воскликнул он.
Айлех с ужасом обернулся на него. Тот же ужас мелькнул на лицах воинов, склонившихся над Онгхусом.
- Как замёрз? – выдохнул Фаррел.
- Ну, все бродят туда-сюда, костры жгут, - развел руками Кон. – Мало ли кто нас увидит.
- Кон! – вскрикнул Таранис, а у Айлеха камень с души упал. – Да пусть хоть на голове стоят!
Кон почесал за ухом, недоумевая, в чём собственно дело.
- Кажется, дышит легче, - очень тихо произнес Фаррел, приложив ладонь ко лбу Онгхуса. – И жар поменьше стал. Да и волосы, посмотри, снова темнеть начали. Ясинка хоть узнает его теперь.
Ноги Айлеха подкосились, и он медленно опустился на ближайший чурбак. Матушка гордилась бы им. Вот бы расспросить её подробнее обо всём, что у него получилось. И почему берегиня так говорила с ним?
Таранис подошёл к нему и крепко похлопал по плечу.
- Беру свои слова и недоверие обратно, - извиняясь, произнес он. – Прости, друг, что сомневался в тебе и твоём врачевателе, - бросил он Фареллу и быстро вышел из шатра.
Его зычный голос тут же навёл порядок в лагере. На стенах шатра вновь затрепетали язычки пламени, согревая всю обстановку.
- Спасибо тебе, Айлех, - обратился к нему Фаррел. – За жизнь друга я в долгу перед тобой.
Айлех только махнул рукой.
- Теперь мои сомнения в тебе превратились в ничто, а вера в твою одарённость и благословение сил света только окрепла, - и он улыбнулся. – Спасибо тебе, Айлех.
- Это вам спасибо, что поверили в меня, когда моя вера пропала, - тихонько проговорил Айлех. - Вы дали открыться во мне тому, что слабее всего. И за это я благодарен вам.
- Если бы теперь мне предложили иной путь, то я ни за что бы не согласился, - признался Фаррел. – Ведь именно на этом пути я повстречал такого удивительного воина, с которым предпочел бы пройти любые пути, что уготовила судьба. Ибо не страшно мне теперь.
Когда Айлех вновь оказался рядом со своими спящими товарищами, он уснул, едва его глаза сомкнулись. И видел он, как плывёт в ладье, покоряет дикие племена, сражается на подступах к крепостям, бежит по лесу вместе с Аяман и обнимает свою дорогую матушку. И чудился ему сквозь сон знакомый волчий вой, полный тоски и надежды.