Антон ТЮКИН
ОБНАЖЁННЫЕ. НА ВЫСТАВКЕ
ВОЛЬНАЯ ФАНТАЗИЯ ПО МОТИВАМ СТИХОТВОРЕНИЯ
ХИЗЕРА ХАРТЛИ
“ОБНАЖЁННЫЕ В САРАЕ НОВОЙ АНГЛИИ”
Дорога от искусства к артефакту -
Решение отречения от такта. Речения
Внизу - правей холста. Вверху ж
Сияет пышно нагота. Обоснования
Ревнителей уродства - ясны. А наверху
Покой и благородство?
Восставим даму. Энгр принес,
Сбивая пену пыльную волос и
Комья грязные с бесформенных ботинок,
На выставку пяток сверх - эротических картинок.
В тюрбанах - дамы. Вот кувшин. Вот ваза.
Всё не замысловато, чтобы сразу
Воспринимать: кровать - всегда кровать…
Вот рубенсова рыхлая жена
Лукаво извилась в пелерине - на всем
Известной эротической картине.
Вот измочаленный ряд дам Делакруа,
Что не потопли в ужасе и в тине
“Плота Медузы”. Ряд натурщиц Модильяни -
Сверх - гордый, отрешенный,
Словно в бане. Так глубоко ушедшие в себя,
Но, тем не менее, душу теребя,
Глядят - не зря. И, наплывут воспоминания, не
Возбуждая прежнего желания…
Весь возбуждение плоти - Бэкон.
Сверх - кровав. Напор и дикость.
Сверх - насилие. И нрав
В любовной случке
Бешенной гориллы
С безжалостною хваткой крокодила… Чу,
Джейн Арвиль подтянет чёрные чулки.
Париж. Бордель - не место для тоски.
Ряд щегольских и сверх - пошляцких граций
Тулуз-Лотрека. Шлюхи сизые кружатся.
Куражатся, пугая ряд балетных граций Дега. -
Кому девчонок? Их цена недорога! -
Рыдая иль рыгая, с волосами
Чудовищными, пенясь опием, вы б сами
Их выбрали? Зато средь тех,
Кто никому не дал,
Наверняка, Элизабет Сиддал,
Погибшая от передозировки.
Музейный бред. Австрийские плутовки
Эгона Шиле - супер - извращенца. Как лошадь
В мыле - девочка с лицом младенца.
Что тут еще? Копаясь в борозде, Огюст Роден
Не бросит Джакометти в солнечной узде
Швейцарской. Вот и
Бальтюс - глядь через очки:
Кого б е…ать? Нет места для тоски,
Хоть для “доски” - среди даров природы.
И Пикассо на сеновале. И уроды. -
Весь в авиньонских проститутках? -
Наплевать! - Часов не хватит в сутках,
Чтобы “отполировать”
Их всех…
* * *
Музейный зал, как старая кровать,
Трещит. Как можно всё успеть?
Увидеть всех? Натурщица и Смерть.
Вот Обнаженная и Маленькая Дева.
Жена Художника. Блудница. Королева.
Нагая Маха,
Сон превозмогая, Франсиско Гойе
Отворяет двери рая. Вот
Амедео Модильяни - Эбютрен
Жанна’ – с невидящими серыми глазами,
Как с ненавидящими мастера слезами,
Пластается роднее старых стен.
Кто плачет, кто глядит в окно, как в мир.
Ведь свет, как тьма. Вот освещенный тир
П. Коха. Полон разных бед. Вцепляешься
Неплохо. И, как в бред, мгновенно падаешь -
В её пятно, в одну. Пьешь,
Как вино. В нём - все идут ко дну…
* * *
И, тут заходит женщина земная.
Не нарисованная. И,
Не кукла заводная.
С усталыми глазами. C нервами и c болью.
C бессонницею. Со слезами. С горькой солью
Своих банальных, будничных забот.
Вначале нерешительно. Но, вот,
Словно царица властная плывёт.
Средь мертвечины - в вечности - жива.
Ей не к лицу личины и “права”. Одна
Права. Нет, мы не знаем имя.
Но, чувствами и мыслями земными,
Как будто, судьбы зная наперед,
Она - одна дорогою идёт. Живёт
И шествует. И шелестят одежды…
Где тьма? Где свет? Где глупые надежды
Напыщенных лжецов? Она пришла -
И бьются вдребезги кривые зеркала!
В недосягаемости - целый мир любя,
Рожая, милуя, лаская и губя - одна,
Сбежавшая со своего “второго плана”,
Спешащая, как тень с киноэкрана,
Присутствующая! Страшно упустить.
Вдруг позабудет всех за всё простить?..
25.02.14