Дни идут за днями, и ничего не случается, ничего не происходит. За окном с достойной удивления методичностью раз за разом проезжают желтые автобусы. Подозреваю – это один и тот же имитирует массовость. Дни проходят без номеров, меток, дат. Даты узнаешь из программы телепередач. Из самих телепередач ни о чем узнать нельзя. Недавно спросил у знакомой:
- Какой сегодня апрель?
- Месяц, - ответила она, зная, что слова взаимозаменяемы.
Вчера вовсю был этот апрель, сегодня его и не видно. Затянули тучи. Но на мою бессонницу это не влияет. Вернее, моей бессоннице это не мешает.
Конечно, случаются мелкие метаморфозы. Скажем, мой банкомат разговаривает со мной все вежливей. Но денег не выдает. Похоже, понимает, что по большому счету они мне не нужны. Все по-настоящему нужное – бесплатно.
Сегодня видел женщину, которая очень быстро шла. Она курила и на ходу утирала слезы. Ветер? Солнце? Пейзаж? Делала это ловко и почти незаметно, наверное, не хотела смущать прохожих.
- Ты обратил внимание, как много людей разговаривают на улице сами с собой? – спросила меня мама.
- Это мобильные телефоны, мама.
- ?
- Они говорят в мобильные телефоны.
- Не болтай глупости. Никто, находясь в своем уме, не будет разговаривать с телефоном. И кроме того – нет же никаких проводов.
«Действительно, - подумал я, - если бы за каждым тянулись провода, все бы так перепуталось на этом свете…»
Вчера разглядывал старую фотографию атомного взрыва. Мы даже бомбу не можем взорвать, не позаимствовав у природы форму. Хотя этот рукотворный гриб очень милый. Жаль, что он вышел из моды. Перед ним так искренне склонялись деревья и срывались с поверхности дома (словно пламя свечек, задутых ребенком в день рождения). Под моим балконом еще один рукотворный гриб. Железный. Наверное, мой ровесник, но сохранился гораздо хуже, чем я: накренился, заржавел, утратил вторичные половые признаки. Впрочем, я никогда не заботился о людях так, как он. Помню его еще стройным, свежевыкрашенным. В детстве мы часто забирались наверх, на шляпку гриба, ведь только там можно было увидеть всю его красу – желтые пятнышки на красном фоне. Гриб – праобраз дома, зонта и звездного неба. Теперь, чтобы увидеть звезды, приходится смотреть вверх: на шляпке гриба только ржавчина – индустриальный аналог плесени.
Сегодня впервые за долгое время взял в руки книгу. Первую попавшуюся на полке. По правилам нового словоупотребления она должна была бы называться «Двенадцать апрелей». Изящные иллюстрации в стиле импрессионистов и под каждой подпись – фраза из текста. Я уже давно заметил: хочешь запомнить образ – придумай к нему подпись. Это как титры в кино. Причем слова не поясняют изображение, а вызывают его. Недавний мой сон был так графически переусложнен, что пришлось выдумать целую речь:
«Порой и сухой асфальт похож на звездное небо. Подобное подобие – случайность, не более: паленые двойники без документов и лицензий запросто приходят в этот мир и живут себе в латинских кварталах, чайна-таунах, общежитиях, естественно-научных музеях…чай на столе, стилет на стене, видео в окнах напротив – пластилин в руках… младенцы безмолвны, неконтактны, неконтрактны, безусловны, безумны, как белье на ветру, словно крышка в погреб … нет порядка ни в бумагах, ни в новостях. Ни сентаво в кармане, ни жетона. Не позвонить – только билет в кино на вчерашний сеанс. Вот и любишь все дороги без исключения. Вот и вжимаешься в каждое шоссе, как в женщину, чтобы у тех, кто по тебе проезжает, не возникало дискомфорта. Главное - хорошие рессоры… а кто не въехал – я не виноват».
Длинные титры – самые ненадежные. Что прячется за этими словами? Не помню. Может, именно эти двенадцать апрелей? Среди них одиннадцать братьев и одна сестра, не лишенная вредных привычек. Любит курить на ходу. Сколько ни говорили ей, что это вредно – не слушает. Ходит и курит. Быстро ходит, быстро курит. И плачет, потому что дым попадает в глаза. «Сестра –апрель, долго ли ты так протянешь?» - спрашивают хором одиннадцать братьев. Им-то хорошо. У них психотерапевтическое образование и полное отсутствие вредных привычек . Всегда готовы обсудить любую проблему. «Хочешь об этом поговорить?» - при случае спрашивают меня. Я не отвечаю. Мама еще в детстве запретила мне разговаривать с незнакомыми людьми. Поэтому я общаюсь только с телефоном. Он – настоящий друг. Умеет слушать. Умеет молчать. Это, в сущности, одно и то же. А еще он помнит все номера, все даты, дни рождения, все важные дела. Но никогда о них не напоминает. Может, из деликатности, а, может, потому, что я уже давно его не заряжал. Он никогда не обижается, просто замыкается в себе. Я это понимаю. Иногда мне и самому нужно одиночество. Тогда я вспоминаю титры к позабытым снам. Или закрываю дверь на кухню и жгу там спички - одну за другой – еще одна вредная привычка.
Странно, на вид они все одинаковые, похожие друг на друга, а сгорает каждая по-своему… В этом есть что-то человеческое, не правда ли?
с украинского перевел А.Пустогаров