Путешествия по СССР. Байкальская кругосветка
М А Р Ш Р У Т
Тюмень – Иркутск (3050 км, поезд);
Иркутск – порт Байкал (50 км, судно на подводных крыльях «Ракета»);
порт Байкал – северобайкальский причал Курлы (600 км, судно на подводных крыльях «Комета»), см.зелёный пунктир на карте вверху;
Северобайкальск – восточный и западный забой Северо-Муйского тоннеля (120 км, автобус);
Северобайкальск – губа Фролиха (35 км, бамовский катер «Магистральный»), см.точечная линия;
губа Фролиха – полуостров Святой Нос (225 км, байдарки «Салют»), красные линии;
полуостров Святой Нос – Усть-Баргузин (120 км, рыболовный катер МРХ), штрих-пунктирная линия;
Усть-Баргузин – Улан-Удэ (180 км, самолёт АН-24), зелёные крестики;
Улан-Удэ – Тюмень (3500 км, поезд).
Р А С Х О Д Ы
Доля каждого участника 132 рубля: 85 рублей на ж/д билеты, 37 рублей на питание, 10 рублей на расходы в пути следования. Общая касса похода 792 рубля на 6 участников.
Приглашение в дальнее плавание на байдарках было для меня
полной неожиданностью. Соглашаясь на это путешествие
я мог попасть в совершенно чуждую стихию и богатейший
опыт мотопоходов здесь мог вообще не пригодиться,
да и сам способ передвижения был радикально иным.
Ведь до этого я был опытным, рисковым и фанатичным мототуристом.
О моих молодецких прохватах знали, в основном, близкие друзья
и товарищи по работе. Может быть, на меня и не показывали пальцем:
«Смотри, вот тот мужик на «Восходе» сгонял в Ленинград!»,
но, безусловно, я имел кое-какую популярность в нашем городе,
и не только среди друзей. Об этом говорит хотя бы тот факт,
что на одном из организационных собраний Тюменского клуба
автомототуристов мне предложили портфель председателя АМТ.
В водный поход меня привело неодолимое желание встречи
со славным морем – священным Байкалом.
Я был в хорошей физической форме и рассчитывал справиться
с любыми трудностями этого необычного для меня похода.
В О Д Н Ы Й М О Т О Ц И К Л И С Т
Соглашаясь на байдарочное путешествие по Байкалу, я, безусловно, попадал в непривычные обстоятельства. Опыт мототуриста в водном путешествии мог вообще не пригодиться.
Мне доводилось грести на шлюпке, плоскодонке, надувной лодке. Но греблю на байдарке видел только на экране телевизора. Стремительное скольжение обтекаемой байдарки выглядит очень привлекательно, но я не мог себе представить, какой это рабский труд – непрерывная гребля по 8-10 часов в день. К вечеру вода начинает оказывать ощутимое сопротивление веслу, словно это кисель. Истощённые мышцы рук становятся резиновыми и отказываются работать с нужным ускорением.
Впрочем, езда на мотоцикле со стороны выглядит тоже очень заманчиво, хотя в конце ходового дня (особенно на уральско-башкирских гравийных грейдерах) у мототуриста в ушах свистит, в глазах мельтешит, ноги не разгибаются, руки тянет судорогой, спина ёкает, а уж про пятую точку опоры и говорить не приходится.
Не только способ передвижения, но и отдых туристов-водников существенно отличается от привала мототуристов. Мотопутешественники только палатку поставили, матрацы накачали – и на боковую. Даже в малонаселённой местности у них нет проблем с питанием – на дороге всегда найдутся кафе и столовые. Готовить пищу на костре нет никакой необходимости. Просто перед ночёвкой не надо увлекаться гонкой и забывать про ужин. На крайний случай выручит банка консервов, бутылка лимонада и полкраюшки хлеба.
На берегах озера нет ни столовых, ни кафе. Отдыху и ночлегу водников всегда сопутствует разведение костра и приготовление или подогрев пищи. Банкой консервов каждый раз здесь не отделаешься.
По рекомендуемым практикой расчётам на шесть человек мы должны были взять в путешествие по Байкалу примерно следующие основные продукты:
Вермишель и лапша – 6 кг
Крупы всех наименований – 10 кг
Консервированные супы – 10 банок
Кисель – 12 кг
Масло – 4 кг
Майонез – 2 банки
Молоко сгущенное – 10 банок
Сухофрукты – 5 кг
Соль – 10 кг
Сахар – 12 кг
Томатный соус – 1 литр
Говядина тушёная – 20 банок
Хлеб – 30 кг.
Всё это вместе взятое весит 180 кг брутто. Примерно такое количество продуктов обеспечивало нашей группе автономное путешествие вдоль малонаселённых берегов Байкала.
Не были схожими и опасности, подстерегающие на пути мототуристов и байдарочников. Мотоциклетный риск не буду здесь описывать, достаточно почитать сводки ГАИ и мои предыдущие дневники мотопоходов.
На воде существовали другие угрозы здоровью и жизни туристов, поэтому в туристской книжке были записаны строгие указания на передвижение. При волнении свыше трёх баллов движение байдарок запрещалось. Кроме того МКК указала предельное удаление байдарок от берега – не далее 100 метров.
Самое удивительное, что в маршрутной книжке преступно не были указаны обязательные в таком путешествии спасательные средства – надувные или жёсткие спасательные жилеты.
Вначале группа пыталась точно следовать указаниям Маршрутной книжки и двигалась только вдоль берега. Но берег был настолько изрезан бухтами, бухточками и заливами, что фактический путь удлинялся в полтора – два раза.
Сначала мы срезали небольшие впадины береговой линии. Это так понравилось, что однажды, обогнув очередной мыс, мы взяли прямой курс на следующий мыс, до которого было 7-10 километров. Во время таких «прострелов» мы неминуемо оказывались в геометрическом центре полуокружности - на удалении 4-5 километров от ближайшей суши. И, если учесть, что максимальная глубина Байкала 1600 метров, то до твёрдого грунта дна было гораздо ближе.
Если отбросить шутки, то, с учётом того, что наши байдарки были перегружены едва ли не в 1,5 раза, практически любая внезапная течь в тоненьком брезенте обтяжки трубчатого корпуса байдарки могла привести к трагедии. Даже одетые в жилеты, попавшие в воду участники похода, вряд ли бы смогли проплыть 5 километров и выбраться на берег в добром здравии. Температура воды в озере стабильна и даже в разгар лета на поверхности не поднимается выше +9°С. А оставшаяся на плаву вторая байдарка, так же погруженная в воду почти до самых бортов, практически ничем не могла помочь попавшим в бедствие людям, даже выбросив в воду весь свой багаж.
Пренебрегали мы и требованием прекращать путь при волнении «3 балла и выше». Порой, даже черпая воду бортом или перегруженной снаряжением кормой, мы продолжали плыть с риском для жизни.
Иногда волны были очень высоки и захлёстывали байдарку. Тогда из неё высаживали по одному гребцу.
Пеших путников подстерегали другие опасности. Кроме риска сломать руку, ногу или шею прыгая с камня на камень по едва обозначавшейся вдоль берега горной тропе, они имели реальную возможность встречи с «хозяином тайги», свежие следы которого неоднократно попадались на нашем пути. Как говорится, Бог миловал. Хотя в таких случаях полагалось иметь при себе ружьецо или ракетницу для острастки…
Подведя итоги вышеизложенному, отмечу, что и мотоциклетное, и водное путешествия, таят в себе реальные опасности. Но всё же, как говорят одесситы, это две большие разницы.
Справедливости ради добавлю, что эти печальные открытия и размышления пришли после завершения нашего рискового круиза по Байкалу, иначе я на него вряд ли бы отважился.
С Л А В Н О Е М О Р Е
Ни одно озеро в нашей стране не пользуется такой славой, как Байкал. Чистая, прозрачная вода, множество красивых бухт и заливов, живописный ландшафт, необозримые пространства гор и лесов.
Озеро расположено на юге Восточной Сибири на территории Иркутской области и Бурятской АССР.
«Площадь Байкала – 31,5 тыс.кв.километрв, длина 686 километров, средняя ширина 48 километров. Объём воды 23 тысячи кубических километров – это около 1/5 мировых запасов пресной воды и свыше 4/5 пресной воды СССР.
Уровень Байкала приподнят подпрудой плотины Иркутской ГЭС. Абсолютная высота уровня – 456 метров.
Байкал самый глубокий (до 1690 метров) континентальный водоём земного шара.
Крупнейшие заливы – Баргузинский, Чевыркуйский, Провал; губы Аяя и Фролиха. На Байкале 27 островов, из них 5 периодически затапливаемых. Самый крупный остров – Ольхон (площадь около 730 кв.километров).
В озеро впадает 336 рек, наиболее крупные – Селенга, Баргузин, Верхняя Ангара. Вытекает одна река – Ангара.
Замерзает озеро в январе, а вскрывается в мае. Температура воды (на поверхности) в августе 9,12°С, у берегов иногда до 20°С. Вода отличается большой (до 40 метров) прозрачностью (кроме истока Ангары).
Гористые живописные берега покрыты хвойными лесами». (Географический энциклопедический словарь)
Действительно, если посмотреть на физическую карту, сразу бросается в глаза, что Байкал отгорожен от внешнего мира сплошными горными грядами высотой 1,5 – 2,5 тысячи метров. С запада это Приморский и Байкальский хребты, с юга – хребет Хамар-Дабан, с востока – хребет Хамар-Бургасы и Баргузинский, у северной оконечности сходятся хребты Сынныр и Делюн-Уранский. Но если берега и подножия гор покрыты хвойными лесами, то выше 1,5 тысяч метров начинаются горные тундры, а вершины пиков вообще безжизненны. Зрелище величественное и впечатляющее.
«Байкал находится в котловине тектонического происхождения; отмечаются многочисленные землетрясения, опускания участков берегов и дна». (Географический энциклопедический словарь)
Здесь уместно сделать ещё одно отступление, чтобы процитировать несколько строк из книги «Вижу дно Байкала» ведущего специалиста Института океанологии АН СССР А.М.Подражанского:
«Большинство эпицентров землетрясений, которых в этом районе бывает около двух тысяч в год, располагается по берегам озера.
Бывают крупные землетрясения. Так, в 1862 году в долине реки Селенги за несколько часов исчезли под водой 200 кв.километров суши и теперь над бывшей степью – 11-метровый слой воды, называемый заливом Провал. Во многих местах по берегам Байкала из недр земли бьют горячие минеральные источники. Тепловой поток, излучаемый впадинами байкальской зоны аномально высок.
Кроме того, до недавних пор учёные считали, что берега Байкала расходятся со скоростью 1-1,5 миллиметра в год, то последние измерения дают цифру до 1 сантиметра, а это уже скорость растяжения дна, присущая океанским рифтам…
…Трещина начинает развиваться под озером Байкал. Эта трещина ещё не океанический рифт, её возраст около 20 миллионов лет, но в будущем, если процесс не остановится, берега Байкала будут постепенно расходиться и на его месте, возможно, возникнет океан».
«Район Байкала характеризуется сложной системой местных ветров. Ветровые волны достигают высоты до 5 метров; наблюдаются сгонно-нагонные явления водных масс». (Географический энциклопедический словарь)
Систему местных ветров нам ещё предстояло испытать на собственной шкуре, а пока местные жители, узнав о нашем способе передвижения по воде, предупреждали нас о коварстве и внезапности байкальских ветров, о многочисленных случаях гибели рыбаков и туристов, врасплох застигнутых ветром вдали от берега.
На всякий случай пришлось перерисовать в дорожный блокнот из атласа «Байкал» схему летних ветров. Например, у полуострова Святой Нос свирепствует ветер баргузин (тот самый, который «эй, баргузин, пошевеливай вал»). В районе острова Ольхон дует сарма, с западных берегов – горный, с юго-востока – шелоник, с севера гонит волну – верховик, а с юга – култук. Нехилая роза знаменитых ветров!
«Древность Байкала и устойчивый режим физических свойств воды озера наложили отпечаток на его растительный и животный мир. Флора и фауна включают около 1800 видов, три четверти которых нигде в мире, кроме Байкала, не встречаются (байкальская нерпа, бычки, живородящая рыба голомянка и др.).
В озере обитают ценные промысловые рыбы – омуль, чёрный и белый хариус, сиг, таймень.
В горной тайге по берегам озера много пушного зверя (баргузинский соболь, белка), встречаются медведи, лоси, северный олень, кабарга.
По берегам озера много уникальных природных уголков и прекрасных мест для отдыха». (Карта-схема «Озеро Байкал»)
И всё это нам предстояло увидеть и испытать.
Так получилось, что моя армейская служба проходила в Забайкалье, но Байкала не видел, хотя четырежды проезжал поездом по южному берегу Байкала. И всегда глубокой ночью!
Поэтому предложение совершить путешествие по легендарному священному Байкалу пришлось как нельзя кстати, тем более что я был уверен в своих силах и знал, что всё у меня получится.
Л И С Т К И П У Т Е В О Г О Б Л О К Н О Т А
29 июля 1977 года.
Сборы закончены. Сидим, как говорится, на мешках в ожидании автобуса на вокзал. На завод пришлось позвонить, так как условленные сроки истекли. Неприятные новости – автобус забрали на похороны, а другого ничего нет.
И всё же через главного инженера транспорт удалось раздобыть. После погрузки нашего объёмного багажа отправляемся на железнодорожный вокзал, с которого и начнётся наш путь к Байкалу.
В кассу для военнослужащих, где нас дожидаются заказанные заранее билеты, очередь ничуть не меньше, чем к остальным общим окошечкам. Кроме военных тут и Герои, и депутаты, и моряки, и все остальные граждане, желающие во что бы то ни стало уехать. Поочерёдно меняясь в очереди, через несколько часов становимся счастливыми обладателями шести билетов в спальный вагон скорого поезда.
В двухместных купе места распределились таким образом: Славик Закожурников и Лёша Викулов, Володя Воробьёв и Саня Бекирев. Володя Ярославцев в купе с дамой бальзаковского возраста и я с неким Михаилом Моисеевичем.
30 июля 1977 года.
В неторопливой жизни пассажира дальнего следования всегда найдётся время для воспоминаний хотя бы о наших сборах в этот поход.
Все подготовительные работы должны были закончиться за неделю до отъезда – в пятницу 22 июля.
При распределении поклажи на шестерых наши рюкзаки были категорически забракованы Воробьёвым, который официально является руководителем похода. Дело в том, что двое участников должны были нести объёмистые конверты двух складных байдарок «Салют», в которые к тому же уложено по палатке, резиновому матрацу и спальному мешку. Всё остальное снаряжение, имущество и продукты шести участников должны были разместиться в четырёх рюкзаках. Кирилыч сам взялся за укладку четырёх мощных рюкзаков.
Сначала он бесцеремонно вытряхнул на ковёр своей квартиры-штаба содержимое наших пяти рюкзаков и, несмотря на энергичные протесты, все пожитки начал без разбора заталкивать в четыре рюкзака так, что мы нескоро находили свои вещички, особенно в начале путешествия.
Получилось четыре громоздких рюкзака, под верхний клапан которых были приторочены по надувному матрацу и спальнику, свёрнутых в рулон.
На финансовые расходы группы мы отдали казначею в общий котёл по 122 рубля из расчёта: 85 рублей на билеты, 37 – на питание и 10 рублей на расходы в пути следования.
И вот сейчас, от нечего делать, слоняемся по вагону, играем в подкидного, созерцаем проплывающие за окном сибирские пейзажи.
К вечеру как-то чересчур засвербело в носу. Пришлось воспользоваться медикаментами нашей аптечки и залезть пропотеть под два одеяла.
31 июля 1977 года.
К утру мне значительно полегчало, но шваркать носом не перестал. Неясно, то ли вчера прохватило сквозняком в поезде или раньше застудился? Теперь остаётся надеяться, что ничего серьёзного.
А за окном вагона бесконечные леса, перелески, луга, реки, деревушки, станции и станционные строения.
Единственный урожай, который собирают в этих краях со свободных от леса пространств – это сено. Сибирские земли – как законсервированный край страны, неосвоенный резерв.
Плотность населения к северу и к югу от железной дороги составляет местами менее 1 человека на квадратный километр.
Просторы России поистине необъятны.
Великая держава!
Несколько настораживает такой факт. В поезде едет большая группа немцев. Их в вагоне-ресторане обслуживают изолированно и в первую очередь. А нашему, самодержавному брату, что останется после них…
1 августа 1977 года.
Утром прибыли в Иркутск, сразу же в автобус и к причалу «Ракета» на Ангаре.
«Ангара – правый, самый многоводный приток Енисея. Длина её 1779 км, площадь бассейна 1040 тыс.кв.километров. Вытекает из озера Байкал. От истока на большей части протяжения превращена в каскад водохранилищ. На Ангаре – Иркутская, Братская, Усть-Илимская ГЭС, строится Богучанская ГЭС» (Географический энциклопедический словарь).
После полудня в предварительной кассе купили билеты на «Комету» от порта «Байкал» до порта «Курлы» на севере озера, но только на 3-е число!
От Иркутска до порта «Байкал» на «Ракете» ходу час с небольшим.
Этот недолгий путь, кажется, продуман до мелочей талантливым режиссёром – природой. Словно по сценарию, словно намеренно, сменяются пейзажи. Берега Ангары растут, долина сужается. Предчувствие значительного. И вот горы раздвигаются в стороны. Перед нами Байкал!
На берегу Ангары, метрах в восьмистах от истока, разбили свой первый в этом путешествии бивуак.
2 августа 1970 года.
Пользуясь свободным временем, предприняли несколько пеших вылазок в окрестности лагеря.
Природа здесь удивительно щедра на размеры растений. Травы, цветы, найденные грибы достигают поистине гигантских размеров по нашим тюменским меркам. Как отмечалось в предыдущей главе, тепловой и радиационный потоки здесь аномально высоки, что, безусловно, влияет на растения.
Вдоль берега Ангары проходит однопутная железнодорожная ветка от порта Байкал до Иркутска. Говорят, что она вполне пригодна для эксплуатации, но в некоторых местах затоплена водами Иркутского водохранилища.
«Иркутское водохранилище на реке Ангаре образовано плотиной одноимённой ГЭС. Заполнено в 1956-1959 г.г. с подпором озера Байкал, уровень которого повысился на 1 метр. Площадь водохранилища 154 кв.километра, объём 7,7 куб.км, длина 56 км, наибольшая ширина 4,2 км». (Географический энциклопедический словарь)
По существу наш лагерь находится не на Ангаре, а на берегу Иркутского водохранилища, которое и вывело из строя железную дорогу, по которой ранее можно было добраться к порту Байкал.
Тем не менее, течение в зоне истока достаточно стремительное и местные жители с успехом ловят здесь хариуса на удочку. Снасть для ловли несколько необычная: у неё двойной поплавок и наборное грузило - 18-20 дробинок мал-мала меньше на расстоянии 10-15 мм друг от друга. Леска намотана на катушку и имеет длину до 100 метров. Наживка – дождевой червь, окрашенный родамином (!) в ярко-красный цвет.
После забрасывания леска сматывается с катушки течением, затем наживку подтягивают и снова отпускают. Это повторяется многократно, пока на крючок не сядет хариус.
Хотя у местных рыбаков добыча рыбы проходила весьма успешно с лодки и менее удачно с берега, на нашу копию этой снасти рыба так и не шла до глубокого вечера. Может потому, что червяк не покрашен?
Узнав наши планы, рыбаки рассказали множество историй про медведей, чтобы пощекотать нам нервы.
Хотя медведи встречаются в этих местах часто – отстрел их разрешён только по лицензии. Недавно медведь задрал лошадь у одного лесника, потом у другого, а ещё у кого-то «оседлал» корову. Но отстреливать его не разрешают.
А ещё был случай, когда хозяин застрелил медведя – тот напал на его корову. Этому охотнику выписали штраф 1000 рублей и после долгих объяснений и переписки штраф не отменили, а лишь снизили до 300 рублей.
В районе Листвянки, на противоположном от нас берегу Ангары, находится правительственная дача, но дорога туда была неважная. Говорят, на этой даче в своё время была назначена ответственная встреча с Аденауэром, канцлером Федеративной Республики Германии. И вот по отрогам правого гористого берега Ангары на дачу проложили прямой, как стрела, асфальт длиной 33 километра всего за два месяца.
Вечером свернули бивак и перебрались на пристань, так как сводка погоды обещала ночью грозу, а таскаться с промоченными палатками и байдарками не входило в наши планы. На ночлег в помещение пристани не пошли – там и без нас было тесно и шумно. Расположились мы на крытой веранде с видом на озеро, где накачали свои матрацы и залезли в спальные мешки на свежем воздухе.
На пристани нам повстречался бородач-профессор, который с нашим рейсом отправлялся в Северобайкальск. Вот уж поистине рассказчик от бога. Изучает Байкал двадцать лет, знает о нём всё и вся. Познакомились. Увлечённо поведал нам о рыбах и зверях Байкала, о достопримечательностях на нашем предполагаемом маршруте. Где можно отведать настоящего байкальского омуля с душком. О радоновых водных источниках, поющих песках и даже как уберечься от укуса клеща.
А когда мы спросили, что делать, если клещ все-таки укусит, профессор на полном серьёзе посоветовал тут же набраться до чёртиков, если есть такая возможность.
- Ну и что, помогает, - доверчиво спросили мы учёного.
- Нет, - ответил профессор. - Но это будет последняя крупная пьянка в вашей жизни!
Едва мы отошли от профессора-байкаловеда, как вокруг него стихийно возникла очередная группа туристов и всё понеслось по новому кругу.
3 августа 1977 года.
До порта Курлы от южного порта Байкал на «Комете» десять с половиной часов ходу. Судно летит на подводных крыльях вдоль западного берега озера. Около 350 километров слева тянется Приморский хребет, на склонах которого простираются сосново-лиственичные леса, местами степи. Через пролив Ольхонские ворота вошли в пролив Малое море. Справа плоский как стол остров Ольхон.
«Площадь Ольхона около 730 кв.километров, высота до 1276 метров. На севере острова – лиственничная тайга, на юге – степь. На острове находится посёлок Хужир». (Географический энциклопедический словарь)
Далее за Ольхоном Приморский хребет переходит в Байкальский, который выглядит гораздо внушительнее по высоте. Где-то на уровне 1500 метров леса уже сменяются тундрами, а вершины отдельных пиков достигают 2000-2500 метров.
Любуясь проплывающими красотами с верхней палубы, кто-то из пассажиров бросил окурок, который завихрениями воздушных потоков занесло под кормовой навес. Там по указанию капитана был сложен наш громоздкий багаж, призванный создавать судну благоприятный дифферент на корму. Злополучный окурок упал на один из спальных мешков, привязанных к рюкзакам сверху, и стал шаять. Через остекление задней двери салона дым был замечен. Началась небольшая паника, которую прекратил вовремя появившийся капитан с помощью двух стаканов воды.
Ущерб оказался незначительным – дыра 50 мм в спальнике. К сожалению, спальный мешок оказался моим.
На причале Курлы (название-то какое романтичное!) нас встретил давний друг Кирилыча по совместной работе – Валентин Петрович, с которым, естественно, была предварительная и давняя договорённость. От порта до Северобайкальска оказалось всего 6-7 минут езды на автобусе по расхристанной лесной дороге. Остановились всем кагалом в просторном доме Валентина Петровича, секретаря местной партийной организации.
Путь путешествия на «Комете» составил 600 километров.
4 августа 1977 года.
«Байкало-Амурская магистраль (БАМ) – железная дорога в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, проходит по центральным районам Иркутской области, Хабаровскому краю. Второй магистральный (наряду с Транссибирской магистралью) железнодорожный выход СССР к Тихому океану. Общая протяжённость 4300 километров». (Географический энциклопедический словарь)
Трасса будущего БАМа проходит всего в трёхстах метрах от дома Валентина Петровича и выглядит очень несерьёзно. Это широкая просека в тайге, ныряющая вверх-вниз. За расчищенной тайгой внизу видна горная речушка Тыя.
Ради нас Валентин Петрович расстарался наславу. После шикарного завтрака посадил нас в автобус, который отправился на строительство тоннеля в район Усть-Кута.
Автомобильная дорога проложена по девственной тайге, где совсем недавно трудно было пробраться даже косолапому. Сейчас навстречу идут мощные «Магирусы» и МАЗы, некоторые даже обгоняют. А вот легковых машин не попалось ни одной.
Дорога хотя и каменисто-грунтовая, но над её прокладкой дорожникам пришлось основательно потрудиться. Местность, мягко говоря, не очень подходящая для строительства автомобильных дорог, не говоря уж о железных. Но прежде, чем построить железную, требуются переместить сотни тысяч тонн различных грузов и грунта, а с этим может справиться только автомобиль, которому и нужны эти тысячи километров горных дорог.
Инженерных сооружений, кроме узких мостиков через речки и ручьи, а также знаков «Крутой поворот» и «Крутой спуск», на новой дороге практически нет. И когда автобус крадётся по самой кромке обрыва скользкой дороги (а с утра моросит), прекрасно видишь как ничтожно мало расстояние между жизнью и смертью.
Строительство тоннеля едва началось. С восточной стороны пройдено около 100 метров и ещё 400 – через боковой штрек. Над проёмом тоннеля громадное кумачовое полотнище: «К 60-летию Октября – 600 метров тоннеля!» Проходчики заканчивают монтаж японской проходческой техники.
Побывали мы и на противоположном восточном забое. Там начали пробивать дренажный, пытаются начать основной тоннель. Прораб стройки негодует по поводу неувязок в проекте и вовсю костерит его создателей. Популярно объясняет, где следует начинать забой, но мы всё равно не можем постичь уровень его продуманных суждений. А специалисты не хотят его услышать.
В конечном итоге протяжённость самого длинного тоннеля БАМа через крепчайшие скальные породы составит 7 километров.
По трассе будущего БАМа в этот день мы наездили на автобусе около 120 километров. Обращает внимание бесхозяйственное и безответственное отношение к огромным массам поваленного леса и многочисленные лесные пожарища вдоль трассы. Свидетельства вопиющей беспечности людей не могут оставить равнодушными посторонних.
Вечером докупили недостающую часть продуктов, а вместо хлеба нам предложили взять большущий мешок «солдатских» сухарей.
5 августа 1977 года.
В 3 часа после полуночи к дому подошёл автобус, а через 10 минут мы уже выгружались на причал порта Курлы. Сразу же нашли занаряженный специально для нас катер бамовцев «Магистральный» и отправились на противоположный берег священного моря. Активную часть нашего путешествия предполагалось начать из губы Фролиха.
Договорились с капитаном (с некоторыми затруднениями: секретно!) снять с лоции кальку восточного берега Байкала. Кальку, тушь и чертёжные перья приготовили накануне с подачи Валентина Петровича. Копированием занимался я. На это ушло 2,5 часа нашего плавания, зато теперь в наших руках было побережье со всеми подробностями. Поэтому утреннего Байкала я практически не видел, пока нос катера не упёрся в противоположный берег, расположенный в 35 километрах от порта Курлы.
Балансируя по узенькому крутому трапу, спущенному с носа катера, перетащили на берег свои объёмистые пожитки. Трап убрала женщина, которая показалась знакомой, и я позвал её по имени. Да, это была Люда, с которой мы три года учились в 106-й группе машиностроительного техникума 16 лет тому назад. Успели переброситься лишь несколькими короткими фразами. Она – жена капитана катера, здесь живёт и работает. Расспросила о наших бывших однокашниках, оставшихся в Тюмени. Но катер уже давал задний ход – его ждали бамовцы. И мы распрощались с Людой, теперь уже навсегда…
На сборку байдарок ушло около двух часов. Из дюралевых трубок собирается каркас, который обтягивается прорезиненной тканью. После пробного спуска на воду первого хрупкого сооружения, напомнил экипажу слова шутливой английской песенки:
Три храбреца в одном тазу
Пустились по морю в грозу.
Будь попрочнее старый таз,
Длиннее был бы наш рассказ.
Намёк, тоньше некуда. Наши тонкополотняные судёнышки тоже на трёх членов экипажа. И тоже не блещут надёжной плавучестью.
Участники похода, не занятые сборкой, за это время успели перенести часть груза на место будущего бивуака к устью реки Фролихи, что в пятистах метрах от места нашего десантирования с катера.
Лагерь на ночёвку пришлось разбивать на краю горелого леса. Если бы не страшные последствия бушевавшего здесь совсем недавно пожара, то окрестности губы Фролиха были бы сказочно красивы. Пожар не пощадил ничего живого от южного мыса губы до русла реки Фролихи и мог бы перекинуться через перевал на восток. Но ударили мощные грозовые дожди и сделали то, чего не могли сделать пожарные и сотни добровольцев с БАМа.
Пожар был подавлен самой природой, но какой ценой! В пламени погибла реликтовая роща диковинных стелющихся сосен, от которых остались причудливо изогнутые обугленные стволы. Пожарище выглядит как чудовищное нагромождение скелетов доисторических мастодонтов. Причина пожара неизвестна, но его рукотворное происхождение несомненно.
Мы считаем Байкал диким краем, отождествляя его глушь по песне беглого каторжника - «в дебрях не тронул прожорливый зверь» и так далее. Воочию Байкал предстал перед нами несколько иным. Всё побережье губы Фролиха, включая ближайшие дебри, обильно усыпано кучами консервных банок, разнообразных бутылок и склянок, пачками от курева, картонной тарой от продуктов, обрывками газет и бумаги, горелыми спичками и окурками, пустыми спичечными коробками и прочим мусором, чуждым живой природе.
День выдался жарким и после хлопот по разбивке бивуака Славик и Кирилыч решили искупнуться в священном море. Вода наощупь казалась холодной, но ребята мужественно решили, что это не может служить причиной отказа от байкальской купели и оба враз, по счёту «три» нырнули в воду. Что было после этого, можно увидеть в документальных фильмах про пингвинов, когда они выпрыгивают на обрывистый лёд Антарктиды из океана. Вся разница в том, что Славик и Кирилыч выпрыгнули из ледяной воды с душераздирающими воплями.
После обеда Кирилыч, Лёша и Славик отправились на озеро Фролиха, не зная даже приблизительно, где оно находится. По копии лоции до него было около 10 километров, но фактически по берегу реки раза в два больше. Опускались сумерки. Но вместо возвращения в лагерь группа упорно шла дальше. Возвращаться решили, когда стало темнеть и вышли на противоположный берег губы Фролиха к 12 часам ночи. В кромешной темноте (фонарики с собой, конечно, не взяли) долго плутали по берегу, пока не заметили костёр, который мы специально поддерживали. Засветло они бы могли взять влево и обойти губу по горелому сосновому стланику, где даже после пожара была заметна прежняя тропа. Но увидеть обугленную тропу ночью было невозможно, даже с фонарями. К тому же там опасно торчали острые рёбра обгорелых сучьев и стволов бывшего соснового стланика.
Когда горе-путешественники, увидев костёр, заголосили, мы отмашками горящих веток и фонариков дали понять, что они услышаны и отправились за ними на байдарках.
Вид у спасённых туристов был самый затрапезный: чёрные, подавленные, утомлённые. Даже ругать их было жалко. Наскоро перекусив, измученные искатели приключений сразу залезли в спальники, даже не смыв в озере пыль с лиц.
6 августа 1977 года.
Провели несколько тренировок на байдарках по озеру и зашли в реку Фролиха до первого переката. Здесь выловили трёх здоровенных тайменей, из которых на ужин получилась чудеснейшая духовитая уха.
Байкал, вечерний закат за западными хребтами, потрескивающий костерок, весёлые ребята, стопочка спиртеца под уху – что ещё нужно для начала доброго путешествия!
Наблюдая за окрестностями, отметили, что Байкал не так уж и безлюден, как мы считали. Сегодня в течение дня в губе Фролиха и прилегающей местности сложилось следующее столпотворение. Шесть палаток изыскательской партии и метеостанция на северном побережье губы, трое наших на байдарке в устье Фролихи, там же два инспектора рыбнадзора и моторная лодка с катера «Резвый», который стоит на якоре напротив нашего лагеря в 300 метрах от берега и, наконец, нас трое в лагере. Итого на километр побережья Байкала получается не менее 20-25 человек! Злачное местечко!
7 августа 1977 года.
После завтрака стали готовиться к первому выходу в море. С большим трудом пристроили в байдарках весь багаж и припасы. Но погода в этот день воспрепятствовала началу путешествия. У берега разыгрался сильный прибой. Первую байдарку спустили на воду благополучно, а вторую захлестнуло волной. Пришлось вынимать груз и выливать из байдарки воду.
Для рекогносцировки сходили на левый, южный мыс бухты, чтобы узнать, что творится за ним. Там волна была ещё круче, с барашками. Решили переждать до затишья.
Пользуясь паузой, рыбаки тут же собрали удочки и отправились к реке попытать счастья. Оно было на их стороне. Выловили трёх щук по полметра каждая. На ужин были рассольник, щука жареная и компот.
Стало понятным тяготение к речке Фролиха изыскателей, метеорологов, инспекторов и прочих любителей рыбки.
8 августа 1977 года.
Прожив на Байкале двое суток, отметили, что утром и вечером его воды спокойны, хотя днём или ночью волнение бывало достаточно сильным. Постановили воспользоваться этим и выйти в плавание пораньше. Поднялись в 4 утра, подогрели остатки ужина, свернули лагерь и уже в 5 часов отправились в путь по спокойной воде. Но едва вышли за мыс, как навстречу ударила волна, высотой около полуметра. Брызги волн легко перелетали через низкие борта перегруженных байдарок. Наша одежда моментально намокла. Далее начал появляться опыт: ставили байдарку бортом к наиболее высоким волнам, тогда волна не ударяла, а лишь качала байдарку. Волнение всё усиливалось. Пошли крутые волны с белыми барашками на гребнях, которые увеличивали опасность зачерпнуть воды и пойти ко дну.
«На Байкале среди местных жителей до сих пор ходит легенда о том, что у Байкала нет дна и что он, якобы, как-то сообщается с Северным Ледовитым океаном». (Подражанский А.М. «Вижу дно Байкала»)
На дно и в Ледовитый океан не хотелось. Не огибая мыса Шираина, спешно причалили к берегу, чтобы обсушиться и выработать план дальнейших действий. Поднявшись на невысокий берег мыса, увидели палатки, избушку и пошли к ним. Оказалось, что на мысу находятся метеостанция и изыскательская партия (сколько же их здесь, однако!). Мыс в этом месте настолько узок (75 метров), что нам посоветовали не огибать его вплавь, а просто перенести груз и байдарки через перешеек прямо в губу Аяя.
«Аяя – губа, хорошие песчаные пляжи, красивые прибрежные скалы». (Туристическая схема «Озеро Байкал»)
Наш знакомый профессор в порту Байкал описал эту губу не менее лаконично, но более эмоционально. С его слов, у кого-то из первопроходцев при виде её красоты невольно вырвалось: «Ая-я!!!». Так и назвали это место.
Но нам было не до красот. Стоял густой туман и скалы виделись еле-еле. Зато волна губы, прикрытой высоким мысом, была поменьше и мы приналегли на вёсла, навёрстывая упущенное.
Не доходя мыса Бирея, сделали привал. Обсушились у костра, сварили кофе.
Для дальнейшего движения по разыгравшимся вновь волнам пришлось облегчить судёнышки. По одному гребцу с каждой байдарки двинулись пешком по горной тропе вдоль побережья, остальные продолжили движение по воде. Таким способом добрались до бухты Хакусы.
«Бухта Хакусы привлекает туристов своей суровой красотой. Здесь в Байкал впадает река, вытекающая из горячего целебного источника. Имеется водолечебница». (Туристическая схема «Озеро Байкал»)
Специально остановились здесь. Разбив бивуак, с удовольствием приняли целебные ванны.
Водолечебница на горячих радоновых источниках находится в пятистах метрах от нашего бивуака. Она представляет собой четыре больших рубленых дома для проживания и лечения. Больные лечатся в процедурном корпусе, куда вода от источников поступает по трубам.
Для «дикарей» имеется небольшое бревёнчатое строение с дощатой перегородкой между отделениями «М» и «Ж». На доступном уровне почти все сучки из досок перегородки выбиты. В эту избушку вода поступает самотёком и скапливается в небольшой запруде, глубиной 50-60 сантиметров.. Температура воды 43-44°С, поэтому сядешь в неё не сразу – кажется горячо.
После процедуры приятно отдохнуть по соседству на скамеечке под мохнатыми елями возле трёх ключей с «живой» водой. Один ключ с температурой воды +44°, второй +40°, а между ними рядышком третий с ледяной водой!
Прошли на вёслах в этот день 21,8 километра.
9 августа 1977 года.
Утром шёл дождь, поэтому из палаток вылезли только к 10 часам. Озеро было на удивление спокойным и, вместо того, чтобы задержаться на курорте ещё на день и каждому подлечить свои хворобы, решили выходить в путь.
С первого дня похода был введён железный распорядок – по нечетным дням пищу готовит экипаж Володи, Сани и Кирилыча, а по чётным Славик, Лёша и я. Пока дежурные готовили завтрак, наш экипаж не удержался и принял радоновую процедуру ещё раз.
Из бухты вышли лишь в 13 часов. Пока собирались, разыгралось небольшое волнение. За мысом Хаман-Кит озеро успокоилось, засияло солнышко и мы, раздевшись по пояс, надвинули козырьки пляжных кепочек на нос и гребли, гребли, гребли!!!
Как-то само собой получилось, что я на байдарке оказался рулевым. В пробном плавании меня заинтересовало управление. И вполне естественно первое место в лодке охотно оставили за мной. В отличие от других членов нашего экипажа я впервые отправился в путь на байдарке и даже не подозревал, сколько дополнительных обязанностей возложило на меня место первого гребца. Первый не только задаёт темп гребли, но и управляет рулём, следит за курсом, маневрирует на волну, следит, чтобы на мелководье не пропороть днище и не сесть на мель. В силу каких-то дефектов, то ли неравномерной загрузки, байдарка, к тому же, постоянно стремится уйти вправо и её всё время приходится подруливать влево.
Если учесть, что расстояние до педалей в точности равно длине моих ног, то при повороте руля приходится сползать с сидения на один бок, отчего грести становилось страшно неудобно, ритм сбивается и вёсла начинали стучать друг о друга. К сожалению, регулировка педалей и сидения рулевого конструкцией не предусматривалась, а изменить её в походных условиях было невозможно.
Даже на прямых участках рулевой испытывает непрерывный дискомфорт, так как ноги в течение нескольких часов находятся в выпрямленном состоянии и размять суставы никак нельзя: стоит убрать ноги с педалей, как лодка тут же уходит с курса. Пытался поменяться местами с длинноногим Славиком, но тот только молча ухмыляется – сам, мол, место выбрал! Знает, видать побывал рулевым.
Единственно кому можно было поплакаться в жилетку – Володя, рулевой из другого экипажа. У него такие же сложности. Приходится терпеть и приспосабливаться.
Обогнув мыс Оргокон, вошли в губу Томплуда, одноимённую с впадающей в неё рекой. Устье реки мелкое, заболоченное и завалено стволами принесённых рекой деревьев. Попытки найти вход в основное русло не удались. Восточная часть берега была сильно заболочена и совершенно непригодна для разбивки бивуака. Причалили в южной части губы, близ оконечности мыса Омагачан, пройдя, таким образом, вдоль побережья губы семь километров.
На противоположном северном берегу виднеется поселок Томпа. В бинокль различимы всего 7 строений.
Пройденный за день путь – 33,4 километра.
10 августа 1977 года.
Постепенно из группы выделились три рьяных рыбака – Кирилыч, Славик и Лёша. Собрав нехитрые снасти, они с утра отправились на Томплуду. В отличие от них, Володя, Саня и я к рыбалке относились с полным безразличием, хотя снастей хватило бы на всех. Поэтому мы принялись обследовать прилегающие к побережью леса, собирать ягоды и бить кедровые шишки.
К обеду рыбаки принесли тайменя и трёх хариусов.
Хариусы были небольшие, хотя в принципе байкальский хариус может иметь массу до 1-1,2 кг при длине 30-50 см.
Таймень рыба покрупнее и наряднее хариусов. Голова у него сплющена с боков, как у щуки, тело порыто чёрными и полулунными пятнами, все плавники серые, а задние и хвостовой ярко-красные. Нам попадались экземпляры не более 30-40 см, но встречаются таймени до 100 см и массой до 30-60 кг.
Попадался в нашу сеть на озере и легендарный байкальский омуль, серебристый красавец от 25 до 40 сантиметров длиной и весом до 1 килограмма. Нам доставались лишь мелкие особи.
Местные жители рассказывают, что чехословаки закупили лицензию на отлов омуля сроком на 10 лет и за это время успели основательно вычерпать эту рыбку из озера.
«Обычное происхождение названия Байкала от тюркского «байкуль» - богатое (рыбой) озеро научно не подтверждается; возможно, слово монгольское». (Большая советская энциклопедия)
Озеро хотя и богатое, а на ловлю рыбы сетями и другими промысловыми приспособлениями требуется иметь разрешение. За незаконный вылов рыбы на берегу вывешена следующая шкала штрафов:
осётр - 100 рублей;
омуль - 10 рублей;
таймень - 50 рублей;
хариус - 5 рублей.
Рыбалка «съела» один ходовой день путешествия по прекрасному озеру Байкал.
11 августа 1977 года.
Вышли в море в 10 часов. Поверхность воды вначале была покрыта лёгкой рябью, дул лёгкий встречный ветерок, а после полудня наступил полный штиль.
Несколько раз видели нерпу – байкальского тюленя. Зверь очень осторожный и ближе ста метров не подпускает даже дрейфующую байдарку с затаившимися гребцами – скрывается под воду. В бинокль можно хорошо рассмотреть усатую мордашку с огромными чёрными глазами. До сих пор окончательно не установлено, как и когда это морское животное попало сюда, в самый центр материка. Точно так же, как омуль, ареалом обитания которого является бассейн Северного Ледовитого океана.
В этот день прошли рекордное расстояние в 40 километров. К вечеру чувствуется, что мышцы рук истощены до предела сотнями тысяч гребков. Весло входит в воду как в кисель.
На ночлег причалили в районе мыса Урбикан. На ночь поставили на озере сеть.
12 августа 1977 года.
Прошли 13 километров и остановились в устье реки Кабаниха. Удивительно красивое место. Хрустальная вода в реке, папоротники и травы по берегам в рост человека. На озере снова поставили сеть, а самозваная бригада рыбаков вновь отправилась на промысел к заливчику в устье реки. Улов оказался скудным – всего лишь один хариус, а сеть вообще выбрали пустой. Хорошо, что утром в неё попались два тайменя и три омуля.
На многочисленных озерках залива полно уток с утятами. Славик быстро сориентировался, собрал ружьецо и вечером добыл пару уток.
На ночь снова поставили сеть и наутро Байкал подарил нам тайменя и парочку хариусов.
13 августа 1977 года.
Приготовление завтрака и обеда из свежей рыбы и уток, а также сами процедуры завтрака и обеда отняли время до трёх часов дня.
Дул попутный ветер и я решил оборудовать нашу байдарку подобием паруса. Из подходящих жердей соорудил перекладины, вместо паруса приладил кусок полиэтиленовой плёнки размером 1 х 1.5 метра. Для перегруженной байдарки такого паруса было маловато и наши ребята на вёслах ушли далеко вперёд. В конце концов, медленное плавание под парусом нам надоело и мы тоже перешли на мускульный движитель.
Переход в этот день оказался коротким, 11,3 километра. В 17 часов заметили на берегу какие-то крупные щиты с текстами и подошли ближе. Оказалось, что это граница Баргузинского заповедника.
«Баргузинский заповедник расположен в Бурятской АССР. на западном склоне Баргузинского хребта и включает северо-восточное побережье и часть акватории Байкала. Площадь 263,2 тысячи гектаров. Основан в 1916 году для охраны и увеличения численности баргузинского соболя. Обычны марал, кабарга, бурый медведь; из птиц – чёрный аист, каменный глухарь. Лежбища байкальской нерпы. Термальные источники». (Географический энциклопедический словарь)
На границе заповедника установлен береговой столб с перекладинами, на которых развешены крупные фанерные щиты «Заповедник», «Охранная зона», карта-схема заповедника с текстом под ней: «Нахождение на территории зоны, рыбная ловля, сбор дикоросов без разрешения администрации, а также нарушение правил пожарной безопасности преследуется по закону».
Нас не удивили эти строгости, потому что мы были заранее предупреждены об этом. Пришлось заночевать на границе охранной зоны, чтобы утром отправить парламентёров в лесничество.
Поздно вечером, когда мы обсуждали действия на завтра у догоравшего костра, со стороны темнеющего озера показалась моторная лодка. Она шла курсом на нас и мы подумали, что это сотрудники заповедника решили войти с нами в контакт и снять хотя бы часть проблем. Почти у самого берега на лодке сбросили газ и сидящие в ней люди внимательно вглядывались в нас. Метрах в пяти от берега лодка круто повернула и, поднявшись на бурун, ушла в сторону заповедника.
14 августа 1977 года.
Рано утром, когда остальные спали, мы с Лёшей поднялись и пошли к озеру, обсуждая на ходу проблему утреннего умывания - старик Байкал за ночь настолько разбушевался, что к воде было не подступиться.
Неожиданно сзади к нам подошли два парня и девушка. У одного из парней на плече висело ружьё. Представились работниками заповедника и попросили сделать подъём для всей группы, чтобы всем вместе идти на кордон к лесничему.
Лагерь без надзора мы, естественно, оставить не могли. Пошли на кордон втроём – Кирилыч, Саня и я.
Наш путь по лесным тропам составил около шести километров. Сопровождали нас как пленных – один студент впереди и двое замыкают шествие, чтобы мы не разбежались. Шли молча, изредка перебрасываясь мнениями насчёт дальнейшего плавания. В заповедниках законы строгие и бывали случаи, когда после штрафа туристов снимали с маршрута и отправляли на катере в сторону обратного пути домой. Мы закона не нарушили и самовольно в зону не вошли. Если нам не разрешат пройти заповедник вдоль берега, то водную зону его придётся обходить вдали от берега, либо переплывать на другую сторону Байкала.
У страха глаза велики. После кратких расспросов лесничий любезно пригласил нас в дом выпить чаю (мы не успели позавтракать), угостил жареным омулем, линьком и нерпой. Мясо нерпы тёмное и на вкус мне не понравилось.
Лесничий просил подождать до 12 часов – в это время радиосвязь с управлением заповедника. По рации передали, что нам разрешается движение до управления в посёлке Давша только в сопровождении лесничего.
Мы начали было ломать голову над выходом из этой ситуации, но всё оказалось проще. Лесничему к 9 часам утра нужно было отвезти на моторке двух студентов-практикантов в Давшу на прибывающий туда теплоход «Комсомолец». Мы договорились, что приходим на байдарках к 9 часам в Давшу и встречаемся там.
Возвратившись в лагерь, пообедали и только прилегли отдохнуть, как появилась пешая группа ижевских туристов. Они вышли на берег Байкала после перехода через перевал Баргузинского хребта. Угостили их кофе и посоветовали не пересекать границу всей группой, а отправить к лесничему двух парламентеров налегке. Когда разведчики возвратились с разрешением, пешеходники ушли на кордон.
15 августа 1977 года.
Как было условлено вышли рано, в 5 утра, чтобы в 8.30 встать на дрейф в бухте посёлка Давша. Лесничий прибыл на мотолодке к 9 часам. Причалили к берегу и вместе с ним направились в управление Баргузинского заповедника.
И.О. главного лесничего долго и придирчиво осматривал нашу маршрутную книжку, зарегистрировал нас в толстом прошнурованном журнале и выписал Предупреждение.
Предупреждение удостоверяло, что граждане (Ф.И.О. и адреса) «предупреждены и.о.лесничего Троицким А.А. 15 августа 1977 г. в том, что пребывание граждан на территории Баргузинского заповедника допускается только с разрешения администрации заповедника. Одновременно гражданину(ке) в доступной для понимания форме дано устное описание границ заповедника и разъяснение о установленном в заповеднике режиме». Подписи составителя предупреждения и предупреждённого.
Нам также было предложено покинуть заповедник и его охранную зону сегодня, с остановкой на обед на южном кордоне Сосновка. Мы заглянули в лоцию и заверили, что с нашими темпами передвижения эта задача выполнима.
Пользуясь приглашением, побывали в музее природы заповедника. Музейчик небольшой, но в него удалось втиснуть в той или иной мере всю флору и фауну этих мест. Поразили своей натуралистичностью чучела птиц и животных. Мастерски выполненные чучела казались живыми, словно остановившимися лишь на мгновение в кадре киноленты.
Недалеко от побережья посетили памятник шести сотрудникам заповедника, погибшим вдали от берега в результате внезапно налетевшего ветра.
Пока осматривали эти скромные достопримечательности Давши, по озеру пошла крупная волна. Отправление в путь вышло неудачным. Одна байдарка черпнула бортом воды примерно в километре от посёлка. Пришлось причалить, слить воду и обсушиться. А прибой разыгрывался всё злее и злее. Волей-неволей загорали три часа, благо ярко пригревало солнышко. А волны с барашками всё шли и шли, поэтому вновь приняли решение облегчить байдарки на одного гребца. Пошли мы с Сашей.
Наша тропа петляла по корням и каменьям, то круто взмывала вверх, то лепилась к немыслимой крутизны косогору, то спускалась к самой воде, то уводила в лесные дебри. Невольно приходили на ум слова нерчинского беглого каторжанина:
Шилка и Нерчинск не страшны теперь,
Горная стража меня не поймала,
В дебрях не тронул прожорливый зверь,
Пуля стрелка миновала.
Этот куплет коснулся меня дважды. Во-первых, я три года тянул каторжную армейскую лямку именно в Нерчинске, а во-вторых, нас с Саней не тронул хозяин тайги, который в заповеднике не пуган и особо опасен.
После такого марш-броска по пересечённой местности мы с Саней появились на мысу в мыле, когда наши уже развели костёр и разогревали обед.
Вскоре ветер утих, потом повернул на юг и стал дуть в спину. Видать правду говорят, что ветер на Байкале может меняться по семь раз на дню. Вскоре подул боковой ветер, который тут же сменился встречным.
Мы окончательно выбились из графика и только к вечеру добрались до кордона Сосновка.
Здесь когда-то было селение, а сейчас остался только дом лесника, да старое кладбище с замшелыми каменными крестами и плитами.
Лесник был на покосе, его жена забрала у нас разрешение на остановку и указала место для палаток.
Рядом на влажном песке берега заметили свежие медвежьи следы внушительных размеров и в палатки залезли под большим впечатлением от увиденного. Ночью поднялся сильный ветер, готовый сорвать палатки. Приходил лесник, поинтересовался костром, который мы в этот вечер не разводили, довольствуясь холодным ужином.
Расположившись на стоянку, обнаружили пропажу радиоприёмника «Гиала». Скорее всего он достанется на радость кому-то в километре от Давши, где мы пережидали штормовую волну.
16 августа 1977 года.
Попрощались с нелюдимым лесником и отправились в путь в 10 часов. Сильный встречный ветер и волна. Накрапывает дождь. Гольцы окутаны лохмотьями облаков. Стоянку решили сделать на речке Большая Черемшана.
Палатки ставить не пришлось. Недалеко от устья реки обнаружили отличное зимовье. Изба 5х5 метров разделена пополам – прихожая и горница. Нары в аккурат на 9 человек. Два стола. В одном из окон частично сохранились стёкла, второе затянуто плёнкой ПХВ, а наполовину заколочено досками. Есть печь. На полках – соль, махорка, папиросы, сухари, свеча, заправленная керосином лампа, полпачки «Лотоса» и другие мелочи.
Покидая избушку, мы кое-что добавили к этому из наших припасов, а также оставили пучок из 24 новеньких шампуров из нержавейки, которые нам так и не пригодились. Неясно, зачем мы их делали и таскали на себе такую тяжесть.
Зато соль использовали для засолки рыбы, правда, взамен оставили столько же своей, но йодированной.
Самопровозглашённая бригада рыбаков – любителей вновь сразу собрала снасти и отправилась на Черемшану. На этот раз рыбалка оказалась очень продуктивной.
Нерыбаки тоже не сидели, сложа руки. Пробежались по окрестному лесу, набили кедровых шишек, поджарили их и вечером они помогли скоротать время у костра.
И здесь, недалеко от зимовья, на песчаном берегу озера и реки много свежих медвежьих следов. Бродит косолапый, бродит…
17 августа 1977 года.
За ночь в сеть на озере попался только один хариус. Зато рыбаки весь день отводили свои рыбацкие страсти на речке и была тому причина – хариус шёл навалом, как никогда за всё время похода. Дневной улов составил более сорока хариусов и тайменей длиной от 25 до 60 сантиметров! Такое количество рыбы нам было не съесть, решили засолить её в полиэтиленовом мешке и привезти домой в качестве сувенира.
Кирилыч, Славик и Леша оказались рыболовами-фанатиками. Пытаясь поддаться их страсти, я тоже взял удочку, поймал пару хариусов, но так и не понял в чём смысл ажиотажа ребят вокруг ужения рыбы. Такое же отношение к ловле рыбы было и у Володи с Саней.
А рыбаки совсем осатанели от небывалого в их практике жора и размера рыб и не вылазили из реки до позднего вечера. Стоя по колено в студёной воде в болотных сапогах, от переохлаждения они буквально посинели. Их так трясло, что даже не могли нормально говорить от спазма лицевых мышц.
Тёплым летним вечером пришлось топить печь в избе, а также плеснуть болезным лишнюю стопку спирта.
18 августа 1977 года.
Кирилычу сопутствует везение в безумной страсти. Он захватил лидерство среди остальных рыбаков и стал основным поставщиком свежей рыбы. Влечение настолько одолело его, что он отказался даже от обеда и, наскоро перекусив на ходу, снова отправился к реке. От постоянного переохлаждения губы у него обметало и они растрескались до крови, лицо обветрело, глаза стали белёсыми как у безумца.
Злоупотребляя правами руководителя похода, под различными предлогами откладывая отъезд с этой стоянки, Кирилыч третий день удовлетворял патологическую страсть к рыбной ловле.
Ситуация подошла к апогею абсурда: ехать за три тысячи километров, чтобы всего-навсего порыбачить, хотя вокруг Тюмени есть не менее рыбные реки и озера, пусть и не со столь экзотической рыбой.
Чтобы разрядить обстановку простоя и дать выход невостребованной энергии я предложил нерыбакам совершить восхождение на вершину горы, возвышавшейся за Большой Черемшаной.
Переправились на байдарке за реку, начали подъём и сразу вышли на памятник геологу. Как нам потом рассказали, он сорвался со скалы и был придавлен рюкзаком с образцами, вес которого составлял почти 90 килограммов.
Далее подъём увел нас в сторону от Байкала. Гора манила наверх. Сначала мы увидели под ногами сплошной ковёр из ягод брусники, правда, не очень спелой. Выше наткнулись на сплошные заросли крупной лесной малины. «Вот где с мишкой можно повстречаться», - сказал Володя. Ещё выше пошла спелая, невыразимо вкусная и крупная чёрная смородина, величиной с хороший крыжовник.
Но путь то и дело стали преграждать стволы и корни давным-давно повалившихся деревьев, поросших густым подлеском. По-видимому, много десятилетий назад здесь бушевал лесной пожар.
Дальнейший путь стал невыносимым. Склон пошёл круто вверх, а лежавшие в совершеннейшем беспорядке горелые стволы громадных сосен, до одного метра диаметром, даже на ровном месте были способны остановить танки. Но только не пас.
Почти на четвереньках мы упорно ползли к вершине, перелезая через останки стволов, проползая под ними. С удивлением отмечали, что снизу вершина манила своей доступностью, казалась покрытой изумрудным бархатом, из которого тонкими спичками торчали кое-где сухие стволы деревьев. Вблизи всё оказалось очень страшным лесоповалом.
Вот и вершина. Видимость отличная. Вправо и влево с горизонтом сливается водная гладь Байкала, сзади – горная гряда Баргузинского хребта, а на противоположном берегу за вершины гор садится солнце.
Хотели сфотографироваться втроём на покорённой вершине, но куда-то исчез Саня. Он ещё на пологом участке подъёма ушёл от нас далеко, а потом пропал из виду. Мы с Володей рассчитывали, что он дождётся нас на вершине. Долго мы осматривали окрестности, звали его. Безуспешно.
Дело принимало скверный оборот. В бинокль были отлично видны зимовье, рыбаки на реке, наша байдарка на этом берегу. Сани у байдарки не было, а берег озера под нами скрывали заросли кустарников на склоне.
Тем временем солнце село за горы и, помня ночное возвращение наши спутников с озера Фролиха, мы решили спускаться с горы. Но не по старому пути, а напрямую к озеру.
Склон был ещё круче. В траве прятались ямы. Гнилые стволы неожиданно сдавали под ногами, подошвы скользили по щебёночным осыпям. Конец спуска проходил по камнепаду.
Прыгая по валунам и корягам побережья, заметили костерок. Это Саня ждал нас с милой улыбочкой на устах, которая сразу сошла с его лица после первых же наших крепких, эмоциональных слов.
Бригаду рыбаков мы порадовали охапкой веток смородины, на которых виноградными гроздьями висели сладкие дары Баргузинского хребта.
19 августа 1977 года.
Не без нашего активного сопротивления безудержной рыбалке (ну, сколько можно тешиться!), утром, наконец, покинули наскучившее зимовье и направили свои байдарки в сторону полуострова Святой Нос.
Погода вначале баловала, но потом подул попутный ветер, который, помогая, начинал усиливаться. Мне на носу было интересно наблюдать, как байдарка форштевнем разрезает очередную волну, плавно погружаясь в неё, а потом взлетает на гребень следующей догоняющей волны. Я поделился своими впечатлениями со Славиком. Оказалось, что на перегруженной до отказа корме картина менее приятная. Корма сидела в воде глубже, догоняющая волна нередко захлёстывала её брызгами и изрядно подмочила Славику штаны.
На очередной стоянке приготовили обед и попутно обследовали окрестности. На берегу стоял высокий шест с красным и белым лоскутками наверху. Неподалёку расположилось на песке устройство, напоминающее магнитофон, от которого в разные стороны тянулись провода к каким-то датчикам, забитым в грунт. Всё это хозяйство было изрядно раскурочено неизвестными вандалами.
Песчаное дно бухты было очень пологим. Можно пройти 15-20 метров, а вода всё по колено. Поэтому вода была очень тёплой и мы, впервые за всё время похода (не считая экстремального купания Славика м Кирилыча в бухте Фролиха) с наслаждением искупались в священном Байкале.
После обеда озеро утихомирилось. Наши кальки, снятые с лоции, к этому времени закончились. Имевшаяся туристическая схема Байкала была слишком мелкого масштаба. Да и время отпуска подходило к концу. Было решено добраться до населённого пункта на полуострове Святой Нос и там определиться со способом возвращения с маршрута путешествия.
Через Чевыркуйский залив мы прошли напрямую к северному мысу полуострова, выбрав кратчайший путь до суши. Мы постоянно помнили предупреждения о том, что в этом месте Байкал чрезвычайно коварен и потому опасен. Именно в этом районе свирепствует ветер баргузин и в этом году здесь погибло 18 человек.
Эти 7-8 километров мы пролетели, едва касаясь воды, безо всяких перекуров.
У мыса мнения экипажей разделились. Одни предлагали разбить бивуак в единственном доступном месте на мысу, так как дальше начинались скалы, которые опускались прямо в воду. Другой экипаж настаивал на продолжении плавания до посёлка Курбулик.
Победил здравый смысл. Палатки заканчивали ставить в кромешной темноте. По озеру пополз туман.
20 августа 1977 года.
В последнее плавание вышли рано и, пройдя около 10 километров вдоль скалистого побережья полуострова, прибыли в Курбулик, небольшой рыболовецкий посёлок, участок Усть-Баргузинского рыбокомбината.
«Святой Нос – полуостров. Красивейший уголок на Байкале. Богатый растительный и животный мир, горячий источник в бухте Змеевой, Лебяжье озеро. На западном побережье Св.Носа – «поющие пески» - песок перекатывается с шумом и скрипом». (Туристическая схема «Озеро Байкал»)
Изначально у нас был вариант обойти полуостров вокруг или попытаться пройти напрямую, через узкий перешеек 2-3 км, соединяющий полуостров с материком. К сожалению, наши варианты были съедены рыбацкими развлекушками. Нет, я не против рыбалки, хотя сам не являюсь горячим поклонником такого вида времяпровождения. Но будь я руководителем похода, любителям-рыболовам вполне хватило бы позднего вечера и раннего утра, а днём полагалось путешествовать. Именно за этим мы и прибыли сюда за тысячи километров.
Теперь взамен Святого Носа мы имели 40 килограммов солёной рыбы в полиэтиленовом мешке (по 16 рыбин на брата) и, как ни крути, наше время истекло и путешествие завершилось.
За три бутылки договорились с капитаном МРХ о доставке до Усть-Баргузина вокруг полуострова. От причала отправились вечером. Спать расположились на верхней палубе в носу катера.
21 августа 1977 года.
Несмотря на «подогрев», к утру все продрогли до костей. Мне в бок несло из якорного клюза, а в позвоночник впилась якорная цепь, я потихоньку спустился вниз и прикорнул на трапе в каюту. Но только резкий марш-бросок с причала на автостанцию Усть-Баргузина помог, наконец, согреться.
На автостанции нас ожидала неутешительная информация о том, что билеты на автобусы в Улан-Удэ (где мы рассчитывали сесть на поезд) распроданы аж по 23 число!
Едва расположились перекусить на завалинке станции, как выяснилось, что в Улан-Удэ можно сейчас же улететь на самолёте, а до аэродрома – рукой подать. Понятное дело, пока мы тащились со своей непомерной поклажей до аэродрома, да ещё по пути свернули не в ту сторону, самолёт АН-24 ушёл пустым, с двумя пассажирами на борту.
Пришлось брать билеты на вечерний рейс и отправиться бродить по Усть-Баргузину, чтобы убить время.
«Усть-Баргузин – рабочий посёлок, порт на Байкале. В средней школе – краеведческий музей». (Туристическая схема «Озеро Байкал»)
Скажем прямо, достопримечательностей негусто, даже в музей не попали. Зато купили серый импортный костюм Кирилычу и огромный ананас. Костюм вроде бы хорош, а ананас оказался кислым и практически несъедобным фруктом.
Поскольку наш багаж явно превышал аэрофлотовские нормы бесплатного провоза, часть его пришлось до посадки припрятать. И так придумали не только мы. Во время посадки командир воздушного судна заподозрил неладное, прекратил посадку и потребовал весь багаж перевесить. Все начали было роптать, но против командира не попрёшь! Но мы и здесь не растерялись…
И вот взлёт, а через каких-то полчаса под крылом самолёта Улан-Удэ.
С аэропорта автобусом до вокзала, почти пустого, где удивительно свободно взяли билеты домой.
Байкал, как водится, обогнули глубокой ночью (ну и везёт же мне!), не попрощались с ним, не видели вспышек лампочек в тоннелях, не высчитывали длину тоннелей по стуку колёс на стыках рельсов. Мы спали.
22 августа 1977 года.
Наутро перед нами разворачивалась в вагонных окнах бесконечная панорама лесов, полей и рек Великой Сибири. И дождь, дождь, дождь… Всё это напоминало обратное движение плёнки в кинопроекторе и не вызывало никакого интереса.
Зато появилась возможность подбить кое-какие бабки нашего путешествия.
Для достижения целей путешествия мы воспользовались практически всеми видами транспорта: поездом (6550 км в оба конца), самолётом (180 км), автобусом (120 км), судами на подводных крыльях (650 км), катерами (155 км), изрядно потопали ногами. Вершиной путешествия считаются, конечно, те 225 км, которые мы преодолели силой своих мускулов, буквально на руках. В результате общий километраж путешествия по просторам Сибири и Байкала набирает около восьми тысяч километров.
Если взглянуть на наш маршрут по карте-схеме Байкала, обнаружится, что мы совершили байкальскую «кругосветку» протяжённостью полторы тысячи километров, из которых около тысячи – по воде славного моря.
Из двадцати семи дней отпуска на активную часть путешествия ушло 16 дней, чуть больше половины затраченного времени. К сожалению и это время было дополнительно сильно урезано неоправданно большими затратами на утоление страсти трёх наших удильщиков рыб (5 дней – 31%), задержкой на преодоление Баргузинского заповедника (2 дня – 12%). По этим причинам потеряно 43% ходового времени.
Учитывая средний путь на байдарках 35 километров за ходовой день, только за счёт «дней рыбака» мы могли пройти дополнительно 150-170 километров. Была возможность обогнуть Святой Нос, искупаться в его горячих целебных источниках, послушать поющие пески, отведать омуля «с душком»…
Прошло всего двое суток после возвращения с берега славного моря и мысленно мы были ещё на Байкале. В наших глазах вновь отражались картины диких скал, хмурой тайги, кристальных речек, фантастических закатов.
Мы находились на пике физической формы и именно сейчас были способны вынести значительные нагрузки, преодолеть ещё не одну сотню километров плавания.
Но поезд неумолимо уносил нас всё дальше и дальше от священного озера. Становилось очевидным, что такие великие путешествия дважды в жизни не повторяются. И от этого было немного грустно на сердце.
Конечно, не всё было гладко в походной жизни. Были и недоразумения, и споры, и даже ссоры. Но на фоне Байкала всё это выглядело мелким и несущественным.
Путешествие состоялось!
23 августа 1977 года.
Последние сутки возвращения, по-видимому, никому не запомнились. Проводник Люба… Томатный сок… Коньяк… Впрочем, всё это никак не связано…
Александр Соханский
Тюмень – Байкал – Тюмень
1977 г.