Генеральная уборка.
Сотни тысяч отживших свой век спутников кружили по орбите Земли, с развитием новых технологий человек больше не нуждался в их помощи.
«Всё, что принадлежит Земле, должно быть ей возвращено»! Этим непреложным законом экологи вот уже десяток лет бередили всю мировую общественность. Все сверхдальние безвозвратные космические проекты подорожали втрое: металлургия на Марсе находилась ещё в зачатке, а материалы с Земли для подобных проектов применять запретили.
Централизованная экологическая служба била в набат по двум важнейшим проблемам Земли – очистка ближайшего Космоса и возвращение обедневшей Земле её реликтовых недр.
Земля отдыхала от тысячелетней потребительской деятельности человека и начинала возрождаться. А экологи выдвигали всё новые требования, и эти требования несли в себе зерно рациональности: развитие марсианской металлургической промышленности за десяток лет дало сильнейший импульс космонавтике.
Из шести конкурсных работ по очистке приземного космоса Экологический Центр отобрал предложение международной группы учёных, инициатором создания которой был русский физик-ядерщик, академик Литвинов Юрий Сергеевич.
В огромный мешок из свинцынга были собраны около тысячи спутников. Собранный металлолом, массой в семь тысяч тонн, удерживался на орбите ещё действующими двигателями спутников, руководимых общим компьютером, который пришлось «засунуть в мешок» в дополнение к собранному мусору.
Всю эту громадину предполагалось распылить на атомы или, в крайнем случае – на наночастицы, а облако, получившееся после этой операции при помощи земной гравитации постепенно втягивать в атмосферу, по частям ловить грифитными сетями-зондами и отправлять на заводы для дальнейшей переработки.
Огромную энергию, выделенную при распылении материи, решено было не выбрасывать бестолково в Космос, а направить на разумные действа – впервые предполагалось достичь субсветовых скоростей и направить космический аппарат к ближайшей Чёрной Дыре в созвездие Стрельца.
Расщепление материи на атомы провоцировал аннигиляционный взрыв.
Современными учёными создавались три концепции возможного аннигиляционного взрыва. Литвинов выбрал самое простое и безопасное, по его мнению, взаимодействие противоположных материй. В камеру сгорания, объёмом менее 1мм3, сваренной из термостойкого монокристаллического сплава впрыснули два взаимопротивоположных вида нейтронов, в пропорции три к одному, что бы не дать антивеществу возможности незапланированного взаимодействия. Аннигиляция расплавила прочнейший корпус камеры сгорания и превратила его в плазму. Раскалённые газы металла толкнули по направляющему тоннелю шар космического аппарата, постепенно сжигая его защитные оболочки.
Первый исследователь Чёрной Дыры назвали «Вояджер» в честь предшественника, впервые покинувшего Солнечную Систему. Космос почему-то уважает окружности и шары. Он позволяет конструкторам ваять космические корабли с фантастическими конфигурациями, но современные космические дизайнеры всю больше склонялись к подсказкам лучшего конструктора Вселенной, реалистического ценителя красоты – Природы. «Вояджер» по своей функциональности (подойти к Чёрной Дыре, передать информацию и погибнуть) позволял сваять себя в виде шара с соплами нейтронного двигателя.
Итак, полутонный защитный каркас «Вояджера» диаметром в 1м расплавился. Из «дула» в «мешке» вылетел космический аппарат в виде цельного шара весом в семь килограмм и диаметром в 7см. Энергия, которую удалось использовать после аннигиляционной реакции для «выстрела», придала «Вояджеру» скорость в 170000км/сек.
«Вояджер» включил нейтронный реактор и уже с меньшими энергозатратами стал набирать скорость, которая достигла через 7 лет 270000 км/сек.
Одиссея «Вояджера продолжалась более 100лет. Он передал людям ценнейшую информацию, следуя по стопам своего тёзки.
Подобных знаковых для Земли экспериментов было семь, пока не очистили околоземное пространство. Корабли, запущенные с помощью взрывов выполняли различные задачи в освоении дальнего Космоса: «Пионер» был запущен в Альфа Центавру, где он изучал тамошние планеты, вёл поиск спутников с условиями, подходящими для возникновения жизни. «Солярис» с максимально доступной орбиты наблюдал за рождением Сверхновой. «Феникс» распался на фотоны, впервые достигнув сверхсветовой скорости. Затем подобные проекты прекратились – экологи обратили своё внимание на Космос и запретили эксперименты с аннигиляцией, ещё достаточно неизученной. Только спустя пару столетий подобный эксперимент повторился – к Земле двигался огромный астероид, его огромную разрушающую силу решено было направить в рациональное русло.
Но всё это происходило потом, в будущем, а пока Земля чествовала своих героев, впервые применивших энергию аннигиляционного взрыва, как движитель космических кораблей.
Солнечное назначение.
После изрядно надоевшей Литвинову церемонии награждений, он был принят членом совета объединённой Всемирной Академии Наук (ВАН) академиком Киссинджером:
-Академия предлагает Вам, Юрий Сергеевич, создать и возглавить группу для полёта к Солнцу.
-В чём же я провинился перед советом, что у меня отбирают эксперимент на самом пике удачи? От экологов, вроде, претензий не поступало! Нет ничего хуже незаконченных дел! У меня появились новые идеи, наработки.
-Вы прекрасно подготовили группу. Мы считаем, что она вполне справится и без Вас. Мы и выбрали Вас, как прекрасного организатора, к тому же, у Вас есть опыт работы с новыми монокристаллическими материалами, которые в полной мере будут задействованы в Солнечном эксперименте.
-Но ведь работы по Солнцу активно ведутся вот уже второе столетие – это проторенная дорожка. Моя же группа занимается оригинальными задачами, мы пионеры, авантюристы, в какой-то мере.
-В предлагаемом нами эксперименте, Юрий Сергеевич, вполне хватает и новаторства и авантюризма. Мы хотим захватить часть протуберанца как можно ближе от Солнца, законсервировать и доставить на Луну, в Институт Космической Разведки.
-С десяток спутников кружат около Солнца. Информации собранной ими, хватит не на один год расшифровок. Изучение Солнца идёт полным ходом. Не пойму, чем я могу помочь. Ведь я вроде бы как посторонний.
-Я не собираюсь тратить время на уговоры. Вот Вам документация – изучайте! Я надеюсь на Ваше понимание и согласие. Поймите – мы здесь не на пальцах гадаем, кого куда определять. Ваша кандидатура отбиралась не мною одним. В чилийской лаборатории, в Андах, Вас поджидает Тхо Чин, психолог. Это единственная кандидатура, предложенная нами в Вашу группу. Остальных будете подбирать сами.
-Час от часу не легче, - пробурчал на прощание Литвинов. – Солнечные исследования и психология, какая связь?
Психоанализ роботов.
Основной задачей Солнечной экспедиции, как это уже говорилось ранее, являлся захват корневой материи протуберанца для последующего изучения качественных характеристик мощнейшей энергии, способной противостоять гравитации Солнца. Материя распадается и меняется в своём качестве с каждым километром удаления от Солнца, пока от неё не остаются одни фотоны и базовые частицы. Теоретическая концепция Солнечных выбросов, состав протуберанца, был выработан с большой степенью достоверности методом наблюдений и вычислений, но учёных во все времена привлекала возможность пощупать материал своих исследований собственными руками. К тому же, явления в Природе оказываются гораздо сложнее, чем предугадывают их теоретики.
Аппарат, предназначенный для этой миссии, был обречён учёными на уничтожение. В последний момент своей жизни он должен был выбросить ловушку на протуберанец.
Сложность в этом эксперименте заключалась в управлении аппаратом: реакция аппарата на приказы с ближайшей базы исчисляется минутами в связи с их удалённостью друг от друга. Такое же время занимает и доставка информации с аппарата о его состоянии и активности окружающей его среды.
Жизнестойкость аппарата зависела от его лавирования в постоянно изменяющихся температурных потоках вблизи Солнца. Реагирование аппарата на любое изменение окружающей среды должно было быть мгновенным. Реакция на выброс ловушки в момент гибели корабля так же должна быть незамедлительной.
Для решения этих вопросов и предполагалось включить в группу Литвинова психолога. Аппарат должен был быть оснащён искусственным интеллектом, способным в коей-то мере управлять его манёврами. С одной стороны, интеллект должен был обладать максимальной самозащищённостью, граничащей с инстинктом самосохранения. С другой стороны – в нужный момент он был обязан самоуничтожиться.
Лукьянов сомневался в цельности своего руководства предложенным ему экспериментом. Он ещё был заражён рвением продолжения столь удачно начавшегося дела по уборке приземной территории. Решающую роль в его сомнениях сыграл авторитет членов Совета Академии, доверивших ему проведение сложнейшего эксперимента. Тем более что подчинённость приказам ещё никто не отменял. Лукьянов вылетел в Чили….
Тхо Чин предпочитал жить один, не имел ни постоянных друзей, ни постоянных женщин. Он вёл аскетический кочевой образ жизни и старался не отягощать свой багаж ненужными ему вещами.
Лукьянов по одному ему известным принципам не предупреждал о своих визитах. Так же он поступил и в Чили. Чин читал книги, когда к нему вломился Лукьянов и удивился занятиям своего потенциального соратника: листанием книг сейчас никто себя не утруждал. Литература была по возможности сокращена, так «Война и мир» помещалась на восьми листах-экранах, развёрнутые издания были озвучены. Читка газет стариками в сквериках канула в прошлое: глубокоуважаемые престарелые неработоспособные граждане отдыхали в парках, закрыв глаза и надев наушники или очки-телеприёмники.
-Это что у Вас – хобби такое, или Вы это так своеобразно отдыхаете? – Поинтересовался Лукьянов после обязательного приветствия и знакомства.
-Информацию, которую я ищу, в компьютере нет. Мне нужна героика, её причины, влияние на неё общества, характеристики героев. Самое пространное описание этого явления можно отыскать только в старых книгах, да ещё и в фильмах, пожалуй.
-Героика…? Ну да! Это ещё из школьной программы: чувство уверенности в экстремальных условиях - парашютисты, альпинисты, спасатели….
-Ты, Юра, спутал экстрим с героикой, - Чин не признавал фамильярности в общении и сходу перешёл с Юрием на «ты», не спросив того согласия. – Героизм замешан на патриотизме, самоотдаче во имя других, бескорыстности.
-Ладно, Чин, хватит препираться на посторонние темы. Твои исторические исследования, поверь, заинтересовали меня, и как-нибудь на досуге мы продолжим наше знакомство с героикой. А пока тебе придётся оставить свои интересы и заняться нашим проектом. Тебя ведь уже ознакомили с ним? Ты определил свои обязанности?
-А я и занимаюсь нашим проектом. Это и есть мои обязанности – вести робота-пилота.
-Не понял! Расшифруй-ка, как это психолог может быть оператором робота?
-Видишь ли, Юра, с программированием киборга, который будет управлять нашим аппаратом, по линии его инстинкта самосохранения, у нас нет проблем. В этом направлении имеется большой накопленный опыт. А вот как заставить его с таким мощным инстинктом себя уничтожить? Ведь он при первой возможности вылетит из опасного протуберанца, и наш эксперимент будет провален. Вот здесь-то нам и понадобиться героизм. Сложность подобного программирования состоит не только в том, каким образом нам надо будет это закладывать, ведь подобными вещами ещё никто не занимался. Если самосохранение – это инстинкт, то героизм – это уже из области чувств и мышления. Надо подобрать нужный нам вид проявления героизма. К примеру, самопожертвования камикадзе нам не подойдёт. Героизм во имя славы – достаточно сильное чувство, но и он, по моим выкладкам, нами неприемлем. Я ещё до конца не решил, на что нам лучше всего опираться при создании Гавроша (извини, но я уже дал ему имя). Пока меня больше всего привлекает подвиг Комарова, первого космонавта-исследователя ракеты «Союз». Он ведь знал, что ракета не готова. А если полетят другие в случае его отказа? Ведь он был лучшим инженером в отряде, у него было больше всех шансов завершить полёт без жертв. И он боролся до последнего, костеря руководителей полёта на чём свет стоит. Жаль, что последние шансы постоянно достаются недостойным….
-Если честно, Чин, я не понимал, зачем нам нужен в группе психолог. Наша с тобой встреча развеяла мои сомнения о необходимости присутствия в группе подобного рода специалиста. Сейчас я чувствую, что группа начинает складываться. Будем работать!
Новейшие космические аппараты, на одном из которых Гаврош должен был лететь к Солнцу, назывались «Солярисами». Опытные полёты «Солярисов» с Гаврошами-испытателями на борту проходили в Поясе Астероидов. Первый полёт закончился неудачей: «Гаврош-1» вывел «Солярис» из Пояса, и никакие приказы не заставили его продолжить эксперимент.
Полёты в Поясе Астероидов не составляли никаких проблем – дороги здесь были проторены. Решено было послать сразу два аппарата со скорректированными «Гаврошами», что бы не терять драгоценного времени.
«Гаврош-2» врезался в астероид на серединной стадии эксперимента. «Гаврош-3» с честью выполнил задание и по приказу направил свой Солярис на таран астероида, но в последний момент сумел вывернуть и вышел с опасной зоны.
Всего было совершено семь опытных полётов, пока не был отобран Гаврош для полёта к Солнцу.
Киборги в услужении у человека обладали максимальной схожестью с ним. Их движения подстраивались и списывались с поведения хозяина. Тембр и интонации подбирались в довольно широком диапазоне. Больший процент мощности встроенного компьютера у таких приборов был отдан мимике. Образ профессиональных киборгов не нуждался в столь сложных инновациях. Конечно, в них была заложена какая-то эстетика, управляемая очередной модой, но в первую очередь в них вкладывались профессиональные качества и целесообразность, что, впрочем, придавало им некую техническую изящность.
Гаврош сделали шаром по тогдашней технической моде. Единственное отверстие прятало в себе выдвигающуюся на 200мм многофункциональную «руку». Корпус Гавроша, диаметром в 70мм, вмещал микрокомпьютер и все наноприборы, сработанные на атомном уровне. По давней традиции, существовавшей с первого полёта «Человека» в Космос (дяди Вани, манекена), Гаврошу нарисовали схематичную рожицу.
Солярис внешне был копией «Вояджера» - шар с выступающим сзади соплом. Он был заключён в сферическую защитную капсулу, защищавшую его при проходе верхних слоёв протуберанца. Подобные полёты проводились ранее. Защитная оболочка сгорала, встроенные в неё контейнеры и тралы консервировали образцы плазмы протуберанца, и по волне оторвавшегося от протуберанца облака, по воле солнечного ветра летели в Космос, где собирались освобождённым от оболочки аппаратом.
Венера.
Первый полёт Соляриса не был приурочен ни к каким вехам эпохи, он просто вылетел по готовности маршрутом Луна – Венера. СМИ передали о его полёте сообщение, затерявшееся среди многих других. Ещё в бытность первых полётов в Космос начали занижать значимость вылетов космических кораблей, особенно это касалось СССР. США со своими апломбами торопились рекламировать свои полёты, а в случаях неудач их фиаско встречалось с некоей долей язвительности.
Прослойка Человечества, двигающая Прогресс (лётчики, космонавты, исследователи океана, учёные….), казалось бы, обладает самым реалистическим мышлением. Однако их некоторые действия, преддверяющие начала великих дел, не всегда можно отнести к реализму. Так космонавты до сих пор перед полётом считают обязательным помочить колесо, какого-либо транспортного средства, повторяя предполётный случай с Гагариным. Лётчики по инструкции должны проводить предполётный осмотр, обходя самолёт по часовой стрелке. Ни один лётчик, следуя приметам, не обойдёт самолёт подобным образом, а инструкции не переписываются из-за суеверий. О приметах моряков можно написать целую книгу. У учёных заранее разрекламированный эксперимент обречён, по приметам, на провал. Конечно же, дорогостоящие эксперименты, требующие отчётов и открытости перед гражданами, по статистике, в большинстве случаях, проходят удачно. Но следуя приметам, учёные всегда при любой возможности стараются засекретить начала своих экспериментов.
Только по этим суеверным причинам полёт Соляриса был представлен мировой общественности, как очередной исследовательский полёт к Солнцу, хотя по значимости он стал вехой в осмыслении Человечеством своей сущности и предназначении.
Солярис сопровождал экскурсионный космический лайнер Арабела, где располагался Центр Управления Полётом – группа Литвинова. Арабела несла в себе морской дизайн начала 19 века – была выполнена в виде яхты с прекрасными аэрогидродинамическими обводами: в безвоздушном пространстве Космоса дизайнеры могли себе позволить всё.
Солярис, облачённый в защитный корпус диаметром в 10м и высотой в 2,5м, казался на фоне шикарной Арабелы простым космическим болидом. Однако его математически выверенные обводы, предназначенные для прохождения сквозь плазму на высоких скоростях, имели свою особенную техническую красоту. А начинка Соляриса на порядок превышала оснащённость Арабелы по стоимости и инновациям.
Было несколько предложений по аэродинамическим конфигурациям Соляриса. Выбор пал на сфероид, похожий на один из объектов мечтаний уфологов – последних романтиков 20 века – НЛО.
Прямое общение с внеземной цивилизацией невозможно: транспортировка вещества на столь большие расстояния займёт тысячелетия. Диалог в таком временном разносе, принимая во внимание сроки существования цивилизаций и их изменения вследствие эволюции, становится бессмысленным. Увеличение скоростей до световых ведёт к распаду материи, а биологических объектов – в первую очередь.
Землянами предпринималось множество попыток заявить о своём существовании. Пока ответа не было. Есть ли разумная жизнь во Вселенной? Этот вопрос пока оставался открытым, его решение приняло заторможенный, рутинный характер.
Итак, Солярис летел к Венере, где планировалось полетать в экстремальной атмосфере, опробовать его возможности, пока Меркурий не подойдёт на ближайшее расстояние к Венере, что бы экспедиция могла рационально совершить свой очередной перелёт, используя народные средства с разумной экономией.
На Венере были только орбитальные базы, поверхностные строить было опасно, в этом и не было особой необходимости. Первые венерианские поверхностные базы были недолговечны: наэлектризованная атмосфера Венеры за десять лет выводила их из строя. Геология планеты была достаточно изучена, а для наблюдений достаточно было и орбитальных станций.
Основная станция слежения за Солнцем (Институт Солнца) располагалась на Меркурии. Эта мёртвая планета, хотя и трескалась иногда от перепада температур в 800градусов, была предсказуема на больший период времени, чем Венера, и этим более безопасна. Допустимо возможное минимальное расстояние от Солнца дало ей статус научной планеты. Здесь строились базы для учёных, космодромы, лаборатории, обсерватории. Через всю планету проходил ускоритель, начало которого узнавалось по огромному приёмнику солнечных коронарных выбросов.
Солярис вдосталь наплавался в беснующейся, химически активной атмосфере Венеры. Игоря, пилота Соляриса, нельзя было оторвать от экрана монитора управления ни на обед, ни на сон. Игорь с Чином перессорились, споря кто главный пилот – Игорь или Гаврош.
Передача управления была одной из самых сложных операций. Она отрабатывалась в самых экстремальных условиях пилотирования: в моменты выхода из пике, в штопоре, зависании, когда аппарат удерживался в одной точке, гася атмосферные толчки с разных сторон.
Литвинов, видя продуктивность работы Соляриса на Венере, решил оставить пилотов продолжать свои тренировки, а сам с остальной командой вылетел на Меркурий. До пика солнечной активности, периодичность которой составляет 11 лет, оставалось полгода. За это время Меркурий и Венера ещё два раза займут положение, выгодное для перелёта.
Гениальный массай.
Абана Намумба – достойнейший сын Африки, массай. Его предки скрупулёзно следили за родословной, генной чистотой, в противовес основной части 43-млрдной численности людского сообщества. Было доказано, что самое здоровое потомство рождается от смешанных браков. Метисы отличаются и умом, и красотой, благодаря разнообразному хромосомному набору родителей, что и было первоначально задумано Природой в механизме модернизации человека. Но влияние здоровой моды на межнациональную любовь охватило не всё общество – ещё оставались консерваторы, охраняющие свои национальные особенности. Были Айны, отличающиеся особой холодостойкостью, со своей трагической историей, когда-то почти потерявшие свои национальные черты. Жители Тибета, уйгуры, прекрасно чувствуют себя на высокогорье в разряжённой атмосфере, благодаря более разветвлённой, нежели у других людей, системе капилляров.
Абана был чрезвычайно колоритной личностью. Он чтил своих предков и их традиции, насколько это было возможным в современном мире. Он знал о древних носителях тайн «Вуду» и мог объяснить их чрезвычайные способности в свете последних достижений психоанализа. Одевался он только по необходимости, не любил симпозиумы и другие собрания только из-за того, что ему приходилось надевать балахон, специально сшитый для него по древней африканской моде. Гостей же своих он встречал по глубине знакомства с ними – в крайнем случае, одевал юбку.
За два метра ростом, Абана весил не более 80кг, но его нельзя было назвать костлявым: мышцы были на своих местах и достаточно развиты для человека, занимающегося только умственным трудом.
Единственное, что не перенял Абана от своих предков – это издевательств над своим телом. Пирсинги и серёжки канули в Лету ещё в первой половине 21 века, а об оттянутых ушах и губах Абана читал с отвращением. Тело его было чисто от татуировок.
Связывали Абану с его далёкими предками иссиня-чёрный цвет кожи, смолистые кучерявые волосы и, конечно же, чистейшие гены Гомо Сапиенс, не смешанные ни с Неандертальцем, ни с европейскими и американскими рабовладельцами.
Абана начал свой научный путь с работ по гравитации. Люди научились управляться с гравитационными волнами примерно так же, как управлялись с доской для сёрфинга в морской волне. Удалось создать аппараты, способные без дополнительных энергетических затрат лавировать в гравитационной волне и даже идти поперёк её. Устранить гравитацию для передвижения в Солнечной Системе пока считалось невозможным. Физики-теоретики считали эту идею абсурдом, хотя изучение гравитационных полей шло полным ходом. Абана предложил использовать гравитационную волну, как толчок. Щепка, попавшая в морскую волну, при определённых условиях может быть подброшена в воздух. Начало идеи Абаны было понятным, хотя вероятность её доходила до уровня фантастики.
Десятки психотерапевтов – научных теоретиков пытались передавать образы идеи Абаны заинтересованным учёным. Сам он написал с десяток статей. Пытаясь изложить свою теорию с разных концов, под разными уклонами мышления. Лишь двое учёных осмелились заявить об осмыслении идей Абаны.
Эта проблема появилась пару сотен лет назад – учёные не успевали придумывать термины для вновь открывшихся для них явлений Природы, а об осмыслении их, популяризации, боялись и задуматься. Учёные тратили огромное количество времени на составление статей и доказательств своих идей. Время заставило создать группу популяризаторов, которая вскоре превратилась в цельный институт. Результат не заставил себя долго ждать: связь теоретиков и практиков крепла, время от открытия до разработок и внедрений заметно сократилось. У учёных развязались руки, они стали больше заниматься своим делом.
Время поставило перед институтом непреодолимую преграду: новые открытия становились всё сложнее, понять их рядовому учёному-популяризатору становилось всё труднее, в лексиконе людей не хватало слов, что бы передать суть открытия.
К психотерапевтам ещё относились с некоторой долей скептицизма, когда знаменитый экстрасенс Крайт провёл сеанс между учёным и популяризатором. Опыт оказался удачным, и после некоторых разногласий Крайт был принят в штат института. Сначала он подобрал группу, которая постепенно расширялась. В конце концов, штат института был полностью заполнен экстрасенсами и психотерапевтами с различными научными знаниями. Институт был переименован в Институт Телепортации Идей и Открытий (ИТИО).
Лет пятьдесят назад в ИТИО обратился малоизвестный физик Шнайн со своей идеей о бесконечности качеств элементарных частиц. По его мнению антивещества, как такового, не было - бесчисленные множества элементов материи подразумевают такое же соотношение и катализаторов, участвующих в аннигиляции. Уже были открыты десятки элементов так называемого антивещества, что доказывало правильность теории Шнайна. Шнайн воссоздал свой образ конструирования материи для передачи телепату-популяризатору. Его идея после передачи выглядела очень поверхностно, потеряла всю глубину и стала наивной и недоказуемой. Он перепробовал десятки контактёров – эффект был различным, но полного понимания его мыслей не было. В конце концов, Шнайн решил переучиться на физика-атомщика, практика. Он отдал жизнь на создание десятков приборов и машин, что бы объяснить своё видение мира. Результат был положительным – любимая игрушка Природы, лего-конструктор, создающий материю, в глазах людей стал выглядеть по-иному и намного сложнее.
В основном ИТИО справлялся со своими функциями: открытия в должное время с надлежащим качеством популяризировались и принимались в разработки. Абана был вторым, кто наступил на «грабли Шнайна». Он не был столь целеустремлён, как его непонятый предшественник. Пару лет Абана потратил на мытарства в ИТИО. За этот срок он, как посчитал, довёл свою идею об гравитационных толчках до совершенства. Абана ещё мог отремонтировать свой любимый велосипед для путешествий по родной Африке, но на большее его любви к технике не хватало. Он не собирался переучиваться, как Шнайн и отдавать свою жизнь на одно открытие. Это было его полное моральное право. Абана сдал свои работы в статьях и образах в компьютер на откуп своим последователям и занялся изучением Солнца.
Вопросы к Солнцу у любопытных людей, пожалуй, не иссякнут никогда. На заре человечества эти вопросы были наивны, как у дитяти малого: зачем ты всходишь? Почему греешь? Куда уходишь? Со становлением понимания сущности Природы усложняются и вопросы к ней, становятся более осмысленными и трудными.
Пожалуй, самое яркое открытие на Солнце осмыслялось и прорабатывалось более сотни лет. Солнечная атмосфера гораздо горячее его поверхности. Этот парадокс объяснялся многими причинами, самая правдоподобная теория заключалась в следующем: поверхность Солнца испускает потоки фотонов света и остужается, подобно поверхности испаряющейся воды. Солнечная атмосфера «светится» гораздо меньше и нагревается потоками фотонов, исходящими от поверхности и искажающими её плазменную субстанцию. На самом деле, нагрев атмосферы происходит по комплексу причин, описанная ранее является самой существенной.
Один из интереснейших экспериментов, проводимых Институтом Солнца на Меркурии под руководством Абаны, исследовал околосолнечное пространство. Эта часть Солнечной Системы подвержена самым интенсивным атакам нашего светила. Абана решил, что за миллиарды лет воздействия мощного материального объекта Тёмная Энергия должна была как-то проявить себя в изменениях. Её существование уже не вызывало сомнений, но «прощупать» эту таинственную субстанцию, не реагирующую ни на какие раздражители, так и не удавалось.
Абана пробовал пробивать пространство различными лучами разной мощности, комплектовал по несколько разных волн в пучок. Расчёты показывали нормальные искажения, вызванные солнечным воздействием. Отличий околосолнечного пространства от общекосмического не наблюдалось.
Абана понял, что если инородные вещества для материй нашей Вселенной вызывают различные аннигиляции, то Тёмная Энергия имеет свойства нейтральности, увеличивающиеся до бесконечности. Он чувствовал, что нащупал ниточку, ведущую его к разгадке тайны этой сверхзасекреченной субстанции. Это чувство вышло из его подсознания: наверное, сыграли гены его предков – Вуду. Абана понял всю наивность своих опытов – даже если Солнце и оказало воздействие на Тёмную Энергию, оно было настоль незначительным, что лучи Абаны беспрепятственно проходили сквозь искомую субстанцию.
Литвинова Абана встретил, как старого друга – нагишом:
-Привет потрясателям Вселенной!
-Ты бы хоть трусы одел! Неприятно оценивать твои репродуктивные способности.
-Да ладно тебе, пуританин! У меня их нет. – Абана повязал полотенце вокруг бедра. – Какие планы?
-Какие у меня ещё могут быть планы? Подготовка к полёту.
-Давай тогда знакомиться со станцией. Ради тебя я сделал себе выходной. Заходи – это комната отдыха.
Помещение в 50 м2 включало в себе все современные удобства, требующиеся человеку для активного отдыха, помогающему на время забыть о чужеродной среде Меркурия.
-Я прилетел сюда не развлекаться – у меня работы полно. Одевайся, давай, и пошли в обсерваторию!
-Каким ты был букой, таким и остался, - Абана схватил Юрия за отвороты пиджака, перекинул через себя и запустил к открытому иллюминатору, через который упругой струёй сочился свежайший воздух Меркурия.
Юрий весь похолодел, ощутив бескрайнюю перспективу убийственной планеты, предвидя долгий полёт с огромной высоты и далеко не мягкое падение….
Конечно же, иллюминатор был имитацией, он мягко принял тело Юрия, парящее в невесомости, и осторожно оттолкнул его. Включилась гравитация, и Юрий плюхнулся в бассейн.
-Ты спятил! – Юрий, отряхиваясь, словно пёс, брызгал водой по всей комнате. Вода собиралась в шар под бассейном и стекала в него.
-Раздевайся, консерватор! Будем драться! Битва! – Абана кинулся на Юрия и приёмом регбиста попытался столкнуть того снова в бассейн. Юрий увернулся, и они оба полетели в воду.
Потасовка проходила при использовании древних воинственных кличей, в выражениях никто не церемонился….
-Пошли отключаться! – Запыхавшиеся бойцы сидели друг против друга.
-Я не буду! – Ответил отказом на предложение Абаны Юрий. – Я согласен на обед и конструктивную беседу.
-Никаких бесед! Никакой науки! Отключка, музыка, женщины.
Применение спиртов, а тем более – наркотиков для расслаблений и отдыха, давно было отринуто обществом и забыто. Эти вредные для организма человека, разрушающие его химические препараты были вычеркнуты из списков пищевых продуктов.
Для изменения работы головного мозга были сконструированы медицинские индивидуальные кабины. Магнитные волны направляли в мозг наноприборы, которые отключали некоторые его зоны и активизировали другие. Длительность воздействия этих микростимуляторов зависела от желания клиента и могла продолжаться до трёх часов при постоянном контроле.
-На полную! – Абана регулировал медицинскую кабину, в которой стоял Юрий.
-Я думаю, полчаса нам вполне хватит.
-Как скажешь. На полную, так на полную, - Абана нисколь не хотел соглашаться с дисциплинированным Юрием.
-Извини, Юрик, мясо у нас синтезированное, но зато помидорчики – бананчики я сам выращивал. Кушайте, девочки. – За столом напротив уже далеко несерьёзных друзей сидели стайкой фотоны девушек с Земли, не совсем прилично одетых и эротично настроенных.
Самая древняя профессия ещё не отжила свой срок, да и вряд ли она когда умрёт, пока жив человек. Инстинкт размножения – самый сильный гарант выживаемости вида, и никакие моралисты не в силах разбить эти природные истины. Так почему же мы прячем на задворки богоугодные чувства, а корысть, зло, хамство у нас на переднем плане? Что это за этику-эстетику такую хреновую выработал человек? Что за нормы общения он в себе воспитывает, когда истинно природные его качества как красота, сила, чувственность стыдливо прячутся в глубине души и под одеждой?
Наши ближайшие родственники, обезьяны, в конфликтных ситуациях пугают соперников своими репродуктивными органами. Человек же в подобных обстоятельствах начинает бахвалиться своими побрякушками, наколками, косноязычием. Так кто же из нас мудрее?
Мощнейший инстинкт страх (самосохранение) можно устранить, можно преумножить – он поддаётся изменениям. Любовь пережила все запреты и гонения. Она пришла в современность во всех своих прекрасных эпостасиях, свободной и безграничной.
Люди в предостаточной степени обладающие инстинктом воспроизводства сейчас высоко ценились обществом. Они регистрировались в базе данных и отбирались на совместимость. Компьютер редко, но ошибался. У партнёров всегда оставалось право выбора, как в целях создания семьи, так и в сфере обслуживания.
Не всегда удавалось добиться полного контакта: основными потребителями базы любви были путешественники и искатели – предки кочевников, сохранившие их гены. В этих случаях пользовались синхронным радиообменом и голографией. На Земле создавалась точная копия помещения заказчика, где и проходило таинство общения.
Для разряжения обстановки при первой встрече, устранения скованности партнёра, хорошо помогает юмор. Распространённой шуткой было угощёние любовника вином (безалкогольным!). Объект пытался принять подношение, а рука хватала пустоту. В конце концов, бокал опрокидывался на одежду клиента. Эффект был почти всегда результативным. К шуткам со временем пришлось применять технику безопасности: так, например, запрещалось подставлять клиенту голографический стул….
У новоявленных друзей-дебоширов ещё оставалось полчаса на головотяпство после визита гейш с Земли.
-Пойду-ка я попроведую свою зазнобу. – Легкомысленно прорешал Абана и пригрозил Юрию. – Не дай Бог моя Айне узнает! А ты, Юр, пока можешь посетить кабинку для уединения. Там тебя всемерно киборги обслужат.
На деловую встречу с Юрием Абана удосужился одеть балахон:
-Ты ведь Юр, наверно понял, что я встретил тебя так радушно не без корыстных целей. Слетал бы ты для меня туда, не знаю куда, да привёз бы мне то, не знаю что.
-Ну, ты даёшь, Абанчик! Понял я, что тебе надо! Почитывал твои сочиненьица. Ты хочешь мой эксперимент по боку пустить? Ведь капсула не выдержит так близко от Солнца, да и сам «Солярис» вряд ли. Ничего у тебя не выйдет!
- Послушай, Юр, есть у меня капсула, запасся. И трал тебе подыщем: мой большее пекло выдержит, чем у тебя. Он у меня титановый! Дарю!
-И не проси! Я столько сил потратил на этот эксперимент! Мне что по-твоему – ещё 11 лет ждать?
-Рассчитал я свой полёт. Вот смотри, - Абана включил монитор. – Сохранится твой «Солярис». Капсула, может, и сгорит. А твоим ребятам нечего баловаться на Венере! Пускай займутся настоящим делом!
-Но ты же можешь подождать, Абанчик. Сделаю я тебе новый «Солярис» после эксперимента, помогу. Тебе какая разница, когда угольки из печки таскать. А мне надо самый жар выгрести.
-Мне надо сравнить качество образцов до и после активности. Надо два полёта. Я уже начал постройку нового «Соляриса»: у тебя чертежи втихаря стырил.
-Ну ты даёшь! Я думал, ты здесь благодеяниями занимаешься, Солнцу молишься, примеряешь себе лик святоши. А ты попираешь все заповеди – чревоугодничаешь, прелюбодействуешь, да ещё подворовываешь! Ладно, что с тобой поделаешь, с интриганом. Ознакомлюсь я с твоими считалками. Посмотрим на твои закрома: что ты мне предложить сможешь.
Контрольный полёт.
Абана оказался прав: полёт «Соляриса» в околосолнечное пространство завершился удачно и результативно, не без пользы для своего основного, более экстремального предназначения.
Игорь передал управление полётом Чину. Чин только наблюдал за действиями Гавроша, осмысливая его околочувственные состояния.
Проход через центр Солнечной Системы проходил на скорости 130км/сек. Увеличивать скорость было нельзя по причинам результативности эксперимента, а более низкая скорость была чревата перегревом «Соляриса».
Полёт в активной зоне проходил более трёх часов. Гаврош показывал чудеса пилотажа, лавируя в гравитационных полях, выискивая более «прохладные» зоны, что бы как можно дольше сохранить уже горевшую капсулу.
Ни один пилот не мог сравниться с Гаврошем ни в реакции, ни в скорости принятия решений. Но в чём-то люди должны же превосходить киборгов! Этого превосходства Чин пока не видел, да и не время сейчас думать о философских вопросах, надо вести эксперимент.
В назначенной точке «Солярис» выбросил трал: свинцинговая монокристаллическая простыня толщиною в 12 микрон и площадью в пару квадратных километров. Шесть контейнеров, закреплённых на трале, изготовленных из того же свинцинга, но толщиною более миллиметра, забрали пробы. Трал сомкнулся в шар и заполнился изотопом гелия для охлаждения.
Пройдя три четверти пути «Солярис» потерял капсулу – она полностью прогорела. Несмотря на плановое течение полёта, Гаврош включил максимальный уровень опасности – нагрев «Соляриса приближался к критической точке. Гаврош принимал рекордные по скорости расчёты и решения, таких сконцентрированных и быстрых действий от него никто не ожидал. Всё проходило более чем удачно: «Солярис выходил из опасной зоны, и его охлаждение начинало справляться с солнечным пеклом.
Игорь решился на заранее предусмотренную вводную, согласованную с Литвиновым: он отключил горючее. Успокоившийся было Гаврош вновь заметался по ячейкам управления в рубке «Соляриса». Он как мог, лавировал в гравитационных полях Солнца. Всё было тщетно – «Солярис» снижал скорость и снова начал нагреваться.
-Игорь!!! Бери управление! – Литвинов был взбешён.
Игорь начал бегать пальцами по кнопкам, выигрывая время. Он видел паникёрское состояние Литвинова и не хотел с ним спорить, для этого не было времени. Игорь видел, что Гаврош пробирается к небольшому протуберанцу и предугадал его замысел.
Гаврош выпустил из трала 90% гелия и скомпоновал его «конвертом». Солнечный ветер наполнил «парус», сооружённый Гаврошем, и «Солярис» потихоньку начал набирать скорость…. Игорь включил компьютер и взял управление на себя.
-Вы что вытворяете!? – Заорал на группу вошедший Абана. – Я авантюрист! На меня хранители морали рукой махнули. Так я по сравнению с вами – агнец божий. Всю чистоту эксперимента мне испохабили! Не дай Бог контейнеры перегреются!
-Этого не может быть! – Абана вдруг перешёл с крика на шёпот и уставился на экран. Экран показывал «Солярис» - маленький шарик, тянущий за собой огромный трал, в котором были отмечены контейнеры.
-Успокойся, Абанчик. – Литвинов тронул за плечо друга. – Температурный режим нарушался в течение семи минут. Для контейнеров это мелочь. Всё в норме. Ты что это сам как не свой? Что с тобою, Намумба?
Абана молчал. Он как-то тупо смотрел в никуда неморгающими глазами и шевелил губами. Как в трансе, он развернулся и вышел из ЦУПа…
«Солярис» подошёл к Меркурию через три дня. Ещё два дня ушло на подготовку и спуск контейнеров с орбиты. Трал был прожжён во многих местах и разгерметизирован. Он не мог выполнять защитные функции для контейнеров на раскалённом Меркурии, как это предполагалось ранее.
Всю эту неделю Абана не выходил и ни с кем не общался. Он появился только тогда, когда в лаборатории были выставлены контейнеры:
-Он здесь! – Указал пальцем Абана на один из контейнеров. – Пойдём! Попробую объяснить. – Ответил он на немой вопрос Литвинова.
Всю эту неделю Абана ковырялся в себе, прочитал огромное количество литературы по психологии и парапсихологии. Почему это произошло именно с ним? Подобных претендентов он не нашёл, объяснить случившееся до конца не мог. Осмыслил его, понял в каких-то ему одному понятных образах. Но как объяснить другим? Как передать самому себе неясные ощущения? Этого он не знал.
-Я понял, что мы зацепили «Его» ещё там, у Солнца. Как это я понял, не знаю, рассказывал Литвинову Абана, оставшись с ним наедине. – А когда мне показали контейнеры, я «увидел» «Его», ядро гелия, без электронов, повреждённое силовой частицей Тёмной Энергии. Я знаю точно, чем вызвано смещение базисов этого протона. Откуда я это знаю – не спрашивай, я не могу ответить на это даже себе.
Пробу из абановского контейнера пропускали через Ускоритель в третью очередь. Изотоп гелия со скомканным протоном был зафиксирован. Обработка данных эксперимента, расчёты характеристик проб длились полгода. Сравнение проб до и после солнечной активности продлилось ещё три года. Осмысление экспериментов Абаны ещё не завершилось. Сам он работает в Институте Телепортации идей и открытий...
Героический эксперимент.
Гаврош вёл «Солярис» к Солнцу. Дорога ему уже была известна, и он тщательно готовил корабль к сверхэкстремальным условиям, тем более что был заранее запрограммирован на более сложный полёт. Он прыгал по сфероидной каюте корабля и пристыковывался к многочисленным ячейкам, проверяя приборы жизнеобеспечения, температурный режим, структурные смещения наиболее ответственных деталей.
Солнце «сердилось». На видимой части его спектра темнели шесть огромных пятен и множество более мелких. Один протуберанец уже соизволил появиться на свет и рос час от часу, пробивая атмосферу.
Гаврош должен был обогнуть Солнце по орбите, вдвое меньшей орбиты Меркурия, что бы выбрать наиболее подходящий «вулканчик» с приемлемыми подходами к нему.
Гаврош подобрал себе протуберанец средней величины и рассчитал курс снижения с наиболее прохладным климатом.
«Солярис» спускался по пологой траектории, почти не лавируя в гравитационном поле: выбор курса сделан правильно, защитная скорлупа «Соляриса» пока выдерживала чудовищный перегрев.
Столб протуберанца, отдалённо похожий на торнадо диаметром более тысячу километров, рос на глазах. Он испускал такое количество фотонов света, что любой биологический объект с Земли был бы попросту разложен на микрочастицы, говорить о прямом наблюдении за протуберанцем, даже с орбиты Венеры – рассказывать сказки: глаза были бы просто выжжены.
Капсула «Соляриса» нагрелась до критической точки и начала плавиться – корабль прошёл точку невозврата. Гаврош действовал на грани своих возможностей и постоянно подавал сигналы о критическом состоянии корабля, необходимости возвращения. Чин подключил программу на «героизм». Систему живучести корабля, программу самосохранения Гавроша отключать было нельзя: его действия в этом направлении обеспечивали надёжность проводимого эксперимента, бороться за «Солярис» надо было до конца.
Игорь самостоятельно подключил резервное топливо – эту операцию в таком течении событий Гаврошу доверять было нельзя: она вела к гибели, значит была безрассудной и вызывала бы в нём сомнения, а действовать надо было точно и уверенно.
Окончательный цикл эксперимента во многом зависел от скорости «Соляриса»: чем она больше, тем больший путь он пройдёт внутри протуберанца, тем выше вероятность сохранения трала с образцами – конечным итогом эксперимента.
Остатки топлива придали «Солярису» ускорение в сотню g , и он ворвался в стену плазмы. Капсула сгорела в первых десятках километров пути, само ядро Гаврошу удалось провести через центр протуберанца. Учёные получили огромное количество информации о состоянии плазмы солнечных выбросов, её изучение и расчёты загрузили их на добрый десяток лет.
Эксперимент прошёл удачно: из протуберанца вылетел шар из монокристаллического титана, наполненный гелием. «Солярис» придал тралу скорость более 100км/сек, и эта скорость была достаточна первое время для борьбы с притяжением Солнца. Трал раскинулся парусом и наполнился солнечным ветром, покидая горнило, обеспечивающее энергией физические процессы нашей планетарной системы, постоянство движения событий и, как следствие этого движения – стабилизацию течения времени.
Трал вышел на орбиту Солнца в сотне тысяч километров от него, где он был подцеплен транспортным кораблём, доставившим очередной спутник Солнца.
Первичное сканирование трала обнаружило в нём инородное тело наряду с четырьмя прекрасно сохранившимися контейнерами. Этот неприятнейший факт привёл к непредвиденной задержке транспортника с тралом: учёные с Луны с нетерпением ждали образцы с Солнца, всё уже было готово к их изучению. Наконец в инородном предмете распознали Гавроша, обёрнутого в титановую «простыню» с жидким гелием….
Тхо Чин заканчивал свой психологический трактат о героизме, в конце которого он сделал вывод:
«Подвиг героя, павшего смертью храбрых, достоин вечной памяти. Но героизм человека, сумевшего сохранить свою жизнь, бесценную для потомков, становиться примером для молодого пополнения исследователей Космоса»!