Если вы почему-то (например, по призыву) оказались на подводной лодке и ваших нежных ноздрей коснулось амбре, характерное для опустившихся бездомных бедолаг, в просторечии именуемых бомжами, не спешите негодовать по поводу нарушения гигиены – не исключено, что поблизости находится лодочный – нечто вроде домового или, скорее, вагонного, с которым его роднит и относительная молодость профессии, ибо обе эти вакансии открылись только в позапрошлом веке – с появлением, соответственно, вагонов и подводных лодок. Попытки же вывести родословную лодочных от духов, довольно нерегулярно посещавших корабли, не заслуживают внимания – деревянные суда сами были одушевлёнными и в курирующих духах не нуждались, а современные стальные корыта обладают настолько чуждым виртуальным разумом, что назвать его духом не поворачивается язык. Те, кто, пугая моряков, разгуливал по палубам парусных судов в виде скелетов или утопленников, действовали по собственной прихоти, в зависимости от настроения предупреждая об опасности или, наоборот, завлекая на верную погибель.
С субмаринами же всё обстояло иначе. Чем-то они пленили самого Дагона, вероятно напомнив ему китов, тоже порождённых сушей, но живущих в море, смело ныряя за пропитанием на невообразимую глубину. Иногда он, приняв облик огромного кракена, сражался с самыми сильными самцами – никогда, впрочем, не убивая и не калеча – просто наслаждаясь битвой. Кашалоты юмора не понимали и кусались всерьёз. Растроганный дерзновенным человеческим замыслом и храбростью подводников, чей героизм оттеняло гибельное несовершенство первых конструкций, Дагон повелел, дабы в каждой построенной и спущенной на воду лодке поселялся дух-охранитель, каковой в меру своих сил предотвращал бы ужасные последствия человеческих ошибок вкупе с отказами и повреждениями механизмов. Этим в значительной степени объясняется относительно низкий уровень потерь всех подводных флотов в обе мировые войны – повеление Дагона исполнялось неукоснительно. Моряки никому не рассказывали про лодочных – двадцатый век глумился над суевериями, да и боязно было болтовнёй оскорбить хранителя. Похоже, один только «Аненербе» был в курсе – так у него ж работа такая.
Будучи существами тонкого мира, духи любят иногда, вероятно ради новизны ощущений, облекаться в грубые эфирные вибрации, вселяясь в живое или мёртвое тело – отсюда рассказы об одержимых или о ходячих покойниках. Но гораздо чаще они просто воздействуют на области мозга отвечающие за восприятие, заставляя видеть их в желаемом облике. Так уж повелось, что все лодочные имели вид и, что хуже, запах старого портового бродяги, облачённого в клеша, тельняшку, бушлат и надвинутую на косматые брови капитанскую фуражку. До появления атомоходов любимым местом обитания (или проявления – не суть важно) лодочного были трубы торпедных аппаратов – и не раз торпедный отсек оглашали вопли салаг, открывших крышку и сбитых с ног волной крепкого запаха и видом облачённых в дырявые полосатые носки корявых ступней. На атомных же лодках хранитель, естественно, предпочитал реактор, возле которого и проводил часы заслуженного отдыха.
2010. 08. 12