Осенью сотрудники ЧК начали собирать сведения для его ареста. Одни свидетели, вызванные на допрос, показали, что отец Василий говорил, что «обильный урожай вызван не успехами новой власти, а милостью Божией, так как Господь увидел, что народ голодает - и народу послал урожай». Другие свидетели подтвердили, что священник посещал верующих женщин, живущих в рабочих казармах, и вел неприкрытую контрреволюционную агитацию.
О+О
Пришла весна, дороги развезло, идти было трудно. На охоту отправились затемно, чтобы к рассвету быть на месте. Шагать надо было километров шесть. Владимир Ильич приехал с братом и привез облегченное двуствольное охотничье ружье с запасом патронов к нему. Разделились на группы: одна шла по тропе с лесником, другая по большаку, в том же направлении.
Ленин был в хорошем настроении, шутил, смеялся, говорил: «Если никого из зажиточных не найдем, я бы просто из ружья попалил».
О+О
Отец Василий обессилел и лег на лавку - ему стало нехорошо.
Холод струился с окон на пол, на дверях намерзли дорожки из снега и льда. Крещенские морозы продолжались вторую неделю.
Лежать было неудобно, он ворочался. Лавку делали наспех, экономно, посему щели между досками были большими.
Отец Василий поднялся, походил-походил, приволок охапку сена, разложил на своем спальном месте, укрылся старым пальто и задремал.
Матушка Варвара, втайне от властей прислуживающая в храме уже три года, поправила сползшую с ног протоиерея одежонку, подмела при входе, пятясь задом, перекрестилась и вышла.
О+О
Груженые вагоны держали свой предсказуемый путь в Москву.
Владимир Ильич ехал в теплушке товарного поезда вместе с поездной бригадой. Он сидел у печки, грелся и говорил о продовольственных отрядах и борьбе со спекуляцией.
На остановке теплушка наполнилась рабочими-железнодорожниками. Входящие в вагон снимали шапки, кланялись, узнавали Ленина, а Владимир Ильич жал протянутые руки и оставался хмур.
Охрана из красноармейцев, сопровождавшая этот поезд, держала ружья на изготовке. В клетушке соседнего с Ильичом вагона везли отца Василия.
Он был арестован по доносу, перевезен в голодную революционную Москву, заключен в тюрьму и в течение пяти дней допрашивался. Виновным себя не признавал, ничего не подписывал, был приговорен к расстрелу и убит часовым при попытке сбежать.
Ну, это потом…
А сейчас он ехал, сидя в углу, смотрел в черноту щели деревянной стенки вагона, слушал гудки паровоза и молился:
«Господи, Боже мой, одаряющий и отнимающий, посылающий состояние, счастье, богатство и забирающий то, к чему мы привязаны.
Господи! О тебе не сказать, прежде чем повстречаю Тебя. Сними пелену с глаз моих, чтобы узреть Свет твой и театр теней Твоих.
Господи Вездесущий! Молюсь приходу весны Твоей. Ибо сказано так: "Бог есть огонь, а Диавол холоден". Я молюсь тебе, Господи, Сущему в Небе и на Земле, – Ты даруй нам тепло, изгони сатану!»
Ну, а прямо за спинами всех этих людей идущего поезда, не считаясь с мнениями, почесывая макушку грязными ногтями пальцев правой руки, как это делает дурак во время краткого раздумья, ехала та неведомая сила, которая, не деля ничего на хорошее и плохое, звала к Богу и делала революцию.
Ну, кто же это понимал тогда?
Она же была неведомой.