Однажды вечером (Александр Брюховецкий) / Проза.ру

            ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ



      Как-то я заскучал и, чтобы не впасть в депрессию отправился в гости к дяде. Застал я родственника за чтением толстенной книги. Он настолько был увлечён этим действом, что не обратил на меня никакого внимания, словно я представлял молекулу, не более. Я долго скрипел табуреткой и покашливал, дабы привлечь к себе внимание дяди, но всё было тщетно, лишь, когда я стал насвистывать мелодию «Бери шинель, пошли домой» (его любимая песня – дядя воевал), то он наконец-то оторвался от чтива, и внимательно, поверх стёкол очков, начал меня пристально рассматривать.
Мне стало неуютно от такого откровенного взгляда и я, передёрнув плечами, словно от озноба, хотел было удалиться, но дядя, не отрывая своего сверлящего взгляда от моей внешности, выдавил по слогам:
- Эо-гип-пус.
- Что? – не понял я.
-Тут пишется, - дядя, так же не отрываясь буровил меня своими маленькими глазками, - что предком лошади был зверёк под названием – эогиппус.
- Ну и… - недовольно поморщился я.
- А то, что этот зверёк в процессе эволюции постепенно превратился в лошадь, хотя промежуточных звеньев в этой цепи практически нет. – Дядя поднялся со стула и нервно заходил по избе, потом сел на место и вновь уставившись на меня, продолжил. – И я вот глядя на тебя, дорогой мой племянничек, нахожу что ты, мне кажется, являешься тем самым недостающим звеном, ха-ха-ха!.. надо тебя учёным показать, а то замордовались они бедные.
- Я что дядя, по-вашему – лошадь? – возмутился я.
- А то! – реготнул он. – Эх, не обижайся, племяш, все мы немного лошади, всю жизнь в работе, в работе… а в итоге – ящик. Во, как неразумно получается.
- А что у вас, дядя, за книга? – поинтересовался я.
- Дарвин, племяш, Дарвин. Ты его ещё в школе должен проходить. Ты какие оценки по биологии получал?
- Честно признаться, не любил я этот предмет.
- А вот и зря, поскольку как раз этот предмет и объясняет кто мы такие. Получается, племяш, что по дарвинской теории мы всё-таки от обезьяны произошли.
- Да не верю я этому! – запальчиво воскликнула вся моя сущность. Ни разу ещё не видел, чтобы обезьяна превратилась в человека!.. Если б это было так, то этих обезьян вовсе бы и не было сейчас.
- Да, но вот теория происхождения видов доказывает, а может предполагает, что это был совершенно другой вид обезьян, от которых и произошли мы с тобой. А вот религия настаивает – всё это появилось путём сотворения. Кто же прав?
Дядя замолчал в глубоком раздумье. Притих и я. Действительно, как же появился человек и всё остальное? Но я сказал не в тему:
- Вам, дядя, делать больше нечего что ли? Не нашего ума это дело. Давайте лучше завтра жука колорадского травить будем. Сначала у вас дружно, потом у меня. Одному-то неудобно с ведром и насосом по ботве прыгать.
- И это верно, - дядя потрогал кончики своих усов, похрустел длинными пальцами.
Потом вновь повисла длинная пауза: прожорливый колорадский жук никак не занял наше воображение, и все наши мысли так же крутились вокруг пресловутой теории дедушки Дарвина.
- И это верно, - повторил дядя раннее сказанную фразу, и взяв в руки книгу, ткнул желтым прокуренным ногтем в страницу. – Вот видишь, это – эогиппус.
Я внимательно всмотрелся в изображение маленького невзрачного зверька.
- И это предок лошади?
- Вот именно.
- Да это какой-то суслик! – возмущённо вырвалось у меня. – Как же он мог превратиться в лошадь. И был ли в этом смысл?
- Смысл был наверно в том, чтобы сделать для человека надежного помощника в виде тягловой силы., и я это понять могу. – Дядя уставился в обшарпанный пол, словно там был написан ответ на волнующую нас тему. – Нет, нет. Во всём этом мало случайности.
- Я, дядя, разделяю ваши мысли, хотя полагаю – эволюция тоже имела место в происхождении видов.
- А вот на это посмотри. – перелистнул дядя страницу.
- Это крыса что ли?
- Этот грызун, племяш, считается предком человека. Так полагает наука.
- Обал-деть! Тьфу! – Я всё же нахожу, дядя, что больше общего между обезьяной и человеком, а этот грызун!.. – Я поморщился. – Слушайте, а почему это вы на старость лет занялись этим?
Дядя включил электрочайник, смёл крошки хлеба в ладошку, потом закинул в рот и посмотрел на меня, как ранее, внимательно и строго.
- Вы что теперь во мне, ха-ха, недостающее звено между грызуном и обезьяной увидели? – засмеялся я.
- А ты тоже, племяш, шутить горазд. Сейчас ты у меня в качестве грызуна будешь карамельки хрумать и чаем припивать. Присаживайся к столу. А заинтересовался я теорией Дарвина именно потому что стар. Любопытно ведь. – Он достал из тёмного шкафа конфеты и пряники. – Ты пей чаёк, а я тебе поведаю одну необыкновенную историю, а может – случай.
Меня всегда раздирало любопытство: ведь дядины истории были всегда сногсшибательны, и порой казалось, что этот видавший в жизни всякого человек, просто бессовестно врёт, но в любом случае всё выглядело весьма и весьма убедительным, а сегодняшним вечером…
А сегодняшний вечер настолько потряс нашу психику, что мы, говоря попросту, буквально офигели, поскольку дядина история рассказанная за чаем, перешла в потрясающее событие, от чего мы долго не могли оправиться.
Итак, дядя прихлёбывая чай из блюдца начал:
- А помнишь, племяш, бабу Катю, которая тебя пирогами с ревнем угощала? ( я утвердительно мотнул головой). Любила она пироги с ревнем, - продолжал он, - и вот когда её не стало…
Мне жутко было вспоминать день похорон моей любимой бабушки. Дядя тогда зарыдал как ребёнок у гроба, так она ему дорога была. Они вместе прожили долгую и трудную жизнь.
- Когда я похоронил свою зазнобу, - дядя смахнул слезу, - то хорошенько наклюкался. И представляешь, племяш, так мне её жалко было, что буквально её голос слышал.
- А это, дядя, уже галлюцинации.
- Да ты погодь, сопляк, какие тут галлюцинации, ну выпил, конечно, изрядно. Боль свою душевную притупил, а к полуночи меня свалило. Не знаю сколько проспал, а просыпаюсь по нужде. Вот здесь я лежал, - дядя увлёк меня в другую комнату и показал где раньше у него стояла кровать. – просыпаюсь значится я по нужде и слышу,.. а глаза-то ещё не открыл, слышу музыка играет, да такая музыка!.. Я потом открываю глаза и стою ошарашенный от этой ну чисто небесной музыки. Боже ж ты мой!.. Стою значится…
- Ну, дальше! – нетерпеливо крикнул я. Тут я его специально поторопил, чтоб он не успел придумать, что дальше наврать. – Ну, дальше, импровизатор!
- Чё дальше-то? Слушай, чё дальше. – возмутился дядя. – Стою, значится, как будто я и не я – обмер весь от красоты и музыки. Не перебивай, племяш, не перебивай! А красота заключается вот в чём: вокруг меня в огромном количестве звёздочки мелкие горят, и ими вся комната усеяна – куда ни глянь, всё облеплено огоньками, и картина на стене и кровать, шмотки, всё в мелких звёздочках. И музыка ещё…
- Может с улицы музыка?
- Какая улица? В комнате она играет. На улице ночь, часа два, три. Музыки такой больше я никогда не слыхал.
- А звёздочки поди с перепоя? – хихикнул я.
- Может и с перепоя, не знаю. Но только я испугался шибко и быстро залез обратно под одеяло. Лежу. Слышу, музыка всё играет. Может, думаю, снится всё это. Стал щипать себя – больно, вроде не сон. Опять встаю с кровати, глаз не открываю - боюсь. Поднялся, стою. Потихоньку всматриваюсь и, представь, всё те же звёздочки… да и я весь ими облеплен, и руки, ноги… - ужас! Я опять в кровать. В общем, всегда было тоже самое, как только глаза открою. Потом всё же набрался храбрости... представь, племяш, на немецкий танк легче было идти, чем по своей комнате. Короче, я лежу и определяюсь в мыслях как проскочить быстро в другую комнату да на улицу, определился и ка-а-к рвану!.. И только я дверь открыл, то музыки и огоньков, как и не бывало. Вот чудеса-то! С тех пор, племяш, я нет-нет да и господа в душе имею, хоть вроде и неверующий.
Я на этот раз поверил дяде, ведь это было так убедительно, тем более что это произошло в день похорон моей бабушки. Дядя не мог соврать в этом случае.
- А может это баба Катя вам знак подавала.
Дядя тяжело вздохнул.
- Может и знак. Только что она этим хотела сказать?
- А что ей хорошо там. В гости звала. – с дуру брякнул я.
- Какие ещё гости? Ты что опупел? Я не собираюсь пока на тот свет. – рявкнул зло дядя. – Ты думай, что говоришь!
Я стыдливо опустил голову. Дядя загремел чайником.
- А может мне и показалось. – уже спокойно вымолвил он.
Н-нет, дядя, не-не показалось. – заикаясь произнёс я, указывая на входную дверь. Она светилась мелкими разноцветными огоньками.
- Твою!.. О, господи!.. – подскочил дядя как ужаленный.
- Вы, вы видите звёздочки? – таращился я на дверь.
-Как же, же… - забормотал перепуганный донельзя родственник, пятясь к окну.
Звёздочки действительно были всамделишные. Они с двери постепенно стали переходить на вешалку, где висела дядина старая фуфайка. Она через какие-то секунды вся была усеяна светом, как нечто праздничное.
У дяди, видать, отнялась речь, поскольку он только мычал и продолжал пятиться задом к двустворчатому окну. Если у него заклинило речь, то меня словно пригвоздили к одному месту. Я кричал, что нужно быстрее сматываться отсюда, но не мог пошевелить даже пальцем, а в это время дядя уже распахнул окно и перевалившись через подоконник, готов был уже выпасть в полисадник, чтобы тут же, ломая густые заросли малины, дать дёру. Но, увы, у него ничего не вышло, так же как и я, он стал пленником собственного дома. Дядю какая-то неведомая сила потащила обратно в комнату, да с такой силой, что у него затрещали штаны а он всё не разжимал пальцы уцепившись за подоконник, наконец он вместе с ним грохнулся в середине комнаты. Я же с испугом наблюдал за этим странным действом, не в силах помочь ему. Я закричал:
- Дядя, что с нами происходит? Неужели это баба Катя с нами так расправляется?
- Не похоже, племяш, - наконец он обрёл дар речи. – Я ей ничего плохого при жизни не делал! Держись, давай!
- Да мне и не надо держаться, наоборот – меня держит что-то.
Я попытался оторвать руки от стола и проделал это с большим трудом, потом пошевелил корпусом, ногами – магнит вроде стал отпускать меня. Я став свободным, подскочил к дяде всё ещё сидящему на полу, но тут опять случилось непредвиденное… Моего старого родственника приподняло на полметра от пола и он бултыхаясь, как космонавт в барокамере, начал летать по комнате выпучив от страха глаза и размахивая руками в надежде за что-либо зацепиться.
- Племяш, держи меня! – орал он.
Я бегал по комнате и пытался поймать дядю. Мне удалось схватиться за его левый сапог, который тут же остался у меня в руках, а дядю продолжало крутить по комнате. Наконец его поднесло к телевизору и эта страшная неведомая сила, стала проталкивать моего отважного родственника вовнутрь телевизионного ящика. Я с ужасом наблюдал как он полностью провалился за экран – торчала только одна голова рот которой раскрывался, но звука не было. Я с сапогом в одной руке подбежал к телевизору и обошел его со всех сторон. Да, дядя был внутри ящика и с полными от ужаса глазами всё разевал рот. Я схватил пульт и добавил громкость – дядя тут же заорал в динамике.
- Племяш, я в телевизоре почему-то! Ты меня видишь?
- Отлично вижу! Изображение чистое. Только как тебя угораздило? – Волновался я, подыскивая тяжелый предмет, чтобы разбить кинескоп и вызволить пленника. И я уже запустил кочергу, но прежде чем лопнул кинескоп, дядина фигура выскочила из кадра, мелькнув босой ногой. Родственник исчез самым невероятным образом!
Я огляделся: комната уже полностью была усеяна разноцветными огоньками, они обволакивали даже меня, мои руки, одежду. Больно пощипывая своё тело, я убедился – это не сон. Но что же это было? Я уже готов был выбежать на улицу подальше от этого кошмара, но меня вновь сковала неведомая сила, а потом резко уменьшив в размере, меня повлекло к печной дверце (хорошо, что это было летом), и дальше через дымоход вытолкнуло на крышу дядиного дома.
Когда я оседлал эту крышу, усевшись на конёк, весь чёрный от сажи, то тут же начал чихать, протирая глаза. Первое, что я увидел – это был дядя, обнявший телеантенну и весь дрожащий от страха.
- Племяш, нас… нас похищают однако! – закричал он, увидев меня.
И тут я увидел как впереди, метрах в пяти от нас, завис в воздухе светлый серебристый диск с какими-то шарообразными существами.
- Н-н-нло что ли? – спросил дрожащим голосом я.
- Похоже, племяш, похоже.
- А на фига мы им нужны?
- А хрен его знает! Может, поглядят на нас да и улетят. Если, племяш, они нас оставят в покое, то надо будет срочно продавать дом и валить подальше от этого места.
Но нас, видно, не хотели оставлять в покое. Летающая тарелка приблизилась до самой стрехи дома, и из неё высыпало множество колобков различного окраса. Они покатались по крыше, наводя ужас, потом окружили нас плотным кольцом, словно волки свою добычу. Я, в отличие от дяди, старался не терять самообладания, и имея чёрный цвет, стал изображать из себя навозного жука, в надежде, что они побрезгуют мной. Упершись лбом в деревянный конёк крыши, я высоко задрал задницу и начал елозить конечностями, но моё представление закончилось тут же: я неожиданно получил крепкого пинка в оное место и, взлетев, успел ухватиться за антенну, на которой уже давно раскачивался дядя.
Широко раскрытыми глазами мы уставились на своих мучителей, которые окружили нас кольцом. На вид это были обыкновенные разноцветные шары: ни рук, ни ног. Они подпрыгивали на крыше, кружа вокруг нас издавая непонятные звуки в виде хлюпанья и попискивания.
Наконец один шар розового цвета, видать окончательно осмелев, подлетел к дядиной обезумевшей физиономии и сморщившись, как сушённый урюк, выдавил на свою морщинистую поверхность обыкновенный человеческий глаз, которым и уставился на дядю. А рядом с этим мерзким глазом появилось подобие куриной гузки. По всей видимости это был рот инопланетянина, из которого стало вырываться отвратительное для слуха бульканье и чавканье. Дядя хотя и пребывал, как и я, в великом страхе, всё же брезгливо отвернулся, и вовремя – шар начал плеваться розовой липкой слюной, уделав нас с ног до головы. Мне стало дурно от этого действа и я, теряя сознание, выпустил из рук антенну, но дядя успел подхватить меня подмышки, запев отчаянным здоровым басом:

         Врагу-у не сдаё-о-тся наш го-рдый Варяг,
         Поща-ды никто-о не желает.

- Я, дядя, желаю пощады. – вырвалось из моей груди. – Скажи им, чтобы нас оставили в покое!
- Племяш, не дрейфь, пробьёмся! – и дядя придерживая одной рукой моё ослабевшее тело, другой начал вытаскивать из своих брюк широкий солдатский ремень.
Когда же солдатская бляха со свистом замелькала в крепкой дядиной руке, то мерзкие пришельцы отскочили от нас метра на полтора и буквально у всех на крутой силиконовой поверхности выросли мокрые сморщенные гузки, которые дружно раскрывались, пуская слюни, из них дружно донеслось пронзительное: «У-у-у!»
- О, это уже по-нашему заговорили! – сверкнул дядя озорными глазами. – Счас мы будем весь русский алфавит изучать!
Мне после этого стало намного лучше, даже, честно сказать, весело. Я с интересом наблюдал за поведением странных существ, которые словно мухи облепляли нас, лишь только уставала дядина рука. Наконец дядя выдохся, и я перехватил орудие нашего сопротивления, но оно чудесным образом вырвалось из моих рук и зависло в воздухе над нашими головами.
- Хыу! – вырвалось из мокрой гузки розового шара (он, видно, был главный).
- Хыу! – утробно пропищали остальные шары.
- Они, что, матерятся? – спросил я у дяди.
- Не знаю, но счас что-то будет. – ответил со страхом в голосе дядя.
И точно, наши тела, помимо нашей воли, резко оторвало от антенны, и по воздуху, плавно, понесло в их летательный аппарат.
Ну что говорить в этом случае тем, кто никогда не испытывал чувство свободного полёта… у меня рубашка пузырём… а у дяди трусы,.. поскольку его штаны уже не придерживаемые ремнём, сдуло, и они повисли на телеантенне вместе с последним сапогом. Конечно, всё это было бы смешным, как говорится, если бы не было очень грустно и очень страшно – могучая и тайная сила безжалостно распоряжалась нашей волей, судьбой наконец.
Я залетел первым в эту пресловутую летающую тарелку и мягко опустился задницей на идеально гладкую поверхность, потом рядом опустился дядя . Он летел головой вниз, но я успел развернуть его тело и родственник аккуратно уселся рядышком. Мы осмотрелись: ничего особенного вокруг. Тарелка была настолько проста и чиста, что из неё можно было щи хлебать – ни одной кнопочки, ни руля управления, ну ничего нет – стерильная чистота да прозрачный колпак сверху, который тут же бесшумно накрыл гвардию пришельцев вместе с нами. Гвардия же расселась по краям тарелки, точнее облепили эти края своими округлыми разноцветными телами. И опять мы были внутри, а они снаружи.
Главный из инопланетян уже раскрыл было свою мерзкую гузку, чтобы выдавить оттуда непонятный нам звук, но тут я вдруг чихнул, да так, что с меня при этом слетел пуд сажи. Все тут опять заорали: «Хыу!» и я в одно мгновение оказался за бортом этого космического корабля. Но упасть вниз мне не пришлось – меня прилепило к борту летательной тарелки словно эпоксидной смолой, и аппарат, набирая бешеную скорость, начал вращаться вокруг себя, сдувая с меня слой сажи. За время этой издевательской процедуры,, я по своей хулиганской природе, успел нацарапать монетой на борту «Здесь был Вася.»
Когда же я вновь оказался внутри этой тарелки, испуганный и чистый, то мы были уже далеко, поскольку огни нашего провинциального городка уже исчезли, и вокруг была только пустая чернота вселенной.
- Племяш, ущипни меня. – попросил дядя.
Я ущипнул его за голую ляжку. Он вскрикнул и поморщился.
- Да, это не сон. – сказал он тревожно оглядываясь по сторонам.          Мой престарелый родственник выглядел смешно: старый заношенный
пиджак, черные трусы до колен и дырявые носки, остальное было растеряно на пути в неизведанное. Я хихикнул, разглядывая необычный прикид родственника. Он же осуждающе глянул на меня, шевеля длинными усами, как таракан, и что-то бурча под нос, начал что-то искать в карманах пиджака.
Пока дядя изучал на ощупь их содержимое, то инопланетяне в это время постоянно меняли свой окрас, видать в зависимости от настроения, так мне показалось. И скорее всего они хамелеонили от неподдельного любопытства - что же землянин ищет в своей одежде, и не опасно ли это для них? Да, так оно и было: когда дядя вытащил кисет с махоркой – они вдруг все стали одинакового цвета – зелёного. «Концентрация внимания». – понял я.
      Дядя, не обращая внимания на пришельцев, завернул козью ножку и наполнил её едким самосадом. Прикурил. И тут началось такое!.. Как только дядя выпустил первую порцию сизого дыма (а это было целое облако), то наши мучители начали громко и отвратительно чихать, брызгая мокротой через рот-гузку. О, это было сногсшибательное зрелище! Инопланетяне до того дочихались, что свалились в изнеможении бильярдными шарами к нашим ногам. Они были повержены. Мы ошарашено глядели на некогда грозных и всемогущих существ, теперь совершенно недвижимых и жалких.
   - Что это с ними? – испугался я.
   - Никотин видать не переносят. – широко заулыбался заядлый курильщик.
   - И что же дальше?
   - Будем ждать.
   - Как это ждать! – заорал я. - Мы несёмся в космосе неизвестно куда, а он : «Будем ждать.» Я лично домой хочу!
   - А что я могу поделать? – возмутился дядя.
   - Да ты для начала хотя бы загасил самокрутку! – не унимался я, озираясь по сторонам, словно там была хоть какая-то надежда на спасение.
      Дядя заплевал свой источник зловония и тупо уставился на посиневших инопланетян. Они, на удивление, все были одинакового цвета. Мы в страхе стали оглядываться по сторонам сквозь прозрачный купол корабля: кругом был мрак, но временами появлялись светящиеся планеты, они проплывали мимо так быстро, что разглядеть на них что-либо было невозможно. Также пролетали с рёвом и шипением огромные огненные болиды, сотрясая наш аппарат.
   - Капец нам однако. – резюмировал я.
   - Ещё не вечер, племяш, ещё не вечер… - пытался взбодрить меня родственник. – Надо ждать пока они оклемаются, иначе точно будет хана!
   - А может, полёт они запрограммировали, тогда, глядишь, где-нибудь и высадимся.
   - Ну и что после того, как высадимся? – дядя зло покосился на меня.
   - Ну значит жить будем. – пролепетал мой язык.
   - Ага, картошку будем высаживать на чужой планете, да жука колорадского собирать. – сплюнул под ноги дядя.
   - Там их наверно нет, жуков этих. – вздохнул я. – А всё-таки дома лучше…
   - У нас выбора нет. – буркнул дядя.
   Корабль летел видно с преогромной скоростью, потому как за какие-то секунды мы увидели, как мимо нас пролетали целые созвездия ярких объектов.
   - Это галактики мимо нас проносятся. – в страхе шептал дядя. – Да ты глянь только, племяш, вон их сколько нарисовалось этих галактик – как гроздья винограда развешены в пространстве. – И дядя стал неумело креститься.
   - Это что ж получается, мы из нашего родного млечного пути уже выскочили? – испуганно спросил я дядю.
   - И давно видать выскочили. – поддакнул он. – Целые гроздья винограда… а кто же хозяин этого виноградника?..
   - Кто бы он ни был – я с ним не желаю знакомиться. – продолжал лепетать мой язык.
   - Не желаешь а придётся.
- Не хочу, не хочу! – закричал я истерично и ударил кулаком по чему-то упругому и скользкому.
   Это упругое громко чихнуло и тоненько запищало.
   - О, один уже одыбал! – воскликнул обрадовано дядя и взял шар на руки.
Тот постепенно розовел и на гладкой поверхности появилась уже знакомая нам гузка.
   - Гутен морген! – реготнул дядя, и сделал пальцами козу. – Утю-тю-тю!.. какой ты мяконький!..
   Шар долго менял цвета в руках у дяди, потом из разверстой гузки появился розовый глаз и вырвалось хрипловатое:
- Хлопци, шо ето зи мною було?
- Вот это да! – воскликнули мы почти в унисон. – Да он же хохол!
- Ты говори по-русски. – дядя наставил на него погашенную самокрутку.
Шар опять долго переливался всевозможными цветами и наконец выдал:
   - Вы, гусские?
   - Да, да! – хором прокричали мы от радости.
   Шар завертелся юлой вырвавшись из рук дяди и совершив пару стремительных оборотов вокруг нас, заявил с расстановкой:
   - Я наст- гаива-юсь на гус-скую гечь. Вы, пожа-луйста, не кугите больше. Это очень пагу-бно для нашей бгигады. Я вам гово-гю, как стагший когабля.
   - То, что ты говоришь по-русски – это очень нас радует. – оживился дядя. – Теперь ответь нам, уважаемый, вы кто будете такие?
   Пока дядя выжидал ответ на свой вопрос, другие шары уже приходили в движение. Они перекатывались меняя окрас и жалобно попискивали.
   Старший шар не спешил с ответом. Он тревожно разглядывал своих собратьев, как те сопя и покряхтывая, выстраивались возле него только по их ведомому ранжиру.
- Ну! – дядя наставил на него погасшую, но всё ещё зловонную самокрутку.
- Отвечаю, - тут же выпалил старший. – Нас тгудно назвать инопланетянами – мы живём с вами на планете Земля.
- И где же вы это с нами проживаете? – первым отреагировал я.
- Да-да, где? – подхватил дядя.
- А в центге земли. Там у нас лабогатогия.
- Вот это да!.. – воскликнул я и посмотрел на дядю. У того глаза были не меньше моих – с блюдце. – И что же вы там исследуете?
- Вы, пожалуйста, спгячьте папигосу в кагман а то она смегдит сильно. – чихнул громко старшина летающей тарелки и продолжил: - А мы сначала пгоизводим, потом исследуем.
- Кого производите? – тут уже лидировал дядя.
- Вас.
- Нас?.. – обалдело переглянулись мы.
- Именно вас – человеков. – шар, казалось, даже заулыбался своей мокрой гузкой. Она растягивалась ниточкой, потом собиралась в осклизлый кружочек, и так несколько раз. Другие шары приоткрывали свои мерзкие ротики и зорким единственным глазом следили за нашей реакцией на такие новости.
   И действительно мы с дядей были оглушены откровением этих существ и долго не могли что-либо сказать по этому поводу. Наконец дядя выдавил:
- А вас кто тогда произвёл?
Опять наступила пауза со стороны наших похитителей, но вместо ответа на свой вопрос мы получили тоже вопрос.
- Хотите знать пгавду? – продолжал картавить старший шар.
- Да. – ответили мы.
- Ответить по-гусски? – Уже казалось издевался шар.
- Да! – выкрикнули мы в унисон.
- А хген его знает!
- Ммы –м.. – промычал дядя. _ Племяш, ущипни меня,
Я ущипнул его в голую ляжку.
- Да, это не сон. Так что же получается?.. Выходит, что тайна мироздания так и остаётся тайной? Как это печально!.. – Тяжело вздохнул он.
- Да, это очень и очень печально, - подхватил я. – А может оно и к лучшему. Только вот куда это мы летим и летим?
   - А ну поворачивай назад! – Грозно приказал дядя старшему шару и вытащил из кармана кисет с самосадом. – Счас я вас, как тараканов травить буду!..
   Шары от таких действий заядлого курильщика начали вновь переливаться различными цветами и мелко вибрировать.
   - Пгоблемы нет! – пропищал старший. – Мы только хотели показать вам наши угодья. Но сейчас же мы повегнём назад, если вам это не нгавится.
   - И большие у вас эти угодья? – спросил я. – Я смотрю галактика за галактикой мелькает…
   - О, эти угодья настолько далеки, что нам ещё очень долго лететь. – включились в разговор другие шары, - Мы ещё до кгая этих угодий не долетели.
   - Ин-тере-сно, а за краем что? – не удержался дядя.
   - Вам по-гусски ответить?
   - Да.
   - А хген его знает!
   - Ну это мы уже слышали. – поморщился я, как от зубной боли.
   Мы долгое время летели назад. Летели и молчали, так же как и наши похитители. Они виновато чмокали мокрыми гузками и зорко следили за дядиными руками, чтобы тот не лазил в карман за страшным ядом. Дядя конечно же страшно хотел курить, но терпел, иначе бы тарелка была бы неуправляемой.
   Наконец мы увидели наш родной голубой шар и запрыгали от восторга.
   - Земля! Земля! – орали мы, как дети.
   - Не хотите посетить нашу лабогатогию? – спросил старший.
   - Нет! Нет! Только домой! – радостно кричали мы.
Вскоре мы зависли над дядиным полисадником. Также был вечер, но наш корабль мог заметить кто угодно, поскольку с него светили мощные прожектора, заливая всё вокруг неземным таинственным ярким светом. И точно по улице Заречной, которая проходила с другой стороны дядиного дома, колбасился местный уфолог Козин Сан-саныч. Он, как всегда был навеселе, и увидев меня и дядю спускающихся по лучу, как по трапу, с небесного аппарата, помахал нам рукой.
- Неужели мне это всё кажется? – кричал в восторге он снизу. – Или это всё на самом деле?
- Пить надо меньше. – похлопал я его по плечу. – Разве не видишь, что мой дядя инопланетянин? Живёшь рядом и не знаешь!..
А дядя в это время уже бодренько спрыгнул с голубого яркого луча в своих знаменитых семейных чёрных трусах, но при пиджаке. Сан-саныч перекрестился и ни слова больше не вымолвив, дал стрекача через густой дядин малинник. За ним погнались с лаем соседские собаки кусая беглеца за пятки.
   - А самый главный вопрос на прощание! – крикнул дядя старшему шару, задрав голову кверху. – Как же тогда быть с теорией Дарвина, если мы созданы вами, правда, пока в непонятных целях?
- Теория Дарвина тоже имеет место! – прокричали пискляво с тарелки. – Мы создаём виды животных и гастений а время проводит жёсткий отбог – оставляя только лучшее, сильное.
- И всё-таки эогиппус предшественник лошади или как?- неунимался дядя.
- Тгудно ответить. Это надо поискать в спгавочнике. – блеснул лукавым взглядом старший шар. – Мы столько всего навыдумали, что и сами запутались. Вот напгимег: вонючий ваш самосад мы не создавали, это уже вы, человеки, вывели. Да вы много ещё чего навогочаете – ваши действия надо отслеживать. На Луне уже были, на Марс собираетесь… Хотя фиг с вами – ваша теггитогия обозначена чётко за котогую вы ни-ни… Вы тоже создатели. Давайте лучше пгощаться!..
- А душа? Душа как же? – вырвалось у меня.
- Ответим, если вы отдадите нам ваш кисет с самосадом для исследования.
- Я с удовольствием, но что взамен?
- А что бы вы хотели?
Мы начали лихорадочно соображать, как бы повыгоднее провернуть дельце. Сначала я сказал дяде, что деньги ох как бы не помешали нам… Много денег!.. но дядю вдруг осенило:
- Эликсир бессмертия есть?
- У нас всё есть! – выкрикнул картавый.
И как только мы получили пузырёк с оранжевой жидкостью, то аппарат начал посвистывая вращаться набирая обороты.
   - А душа? Душа?.. вы же обешали!.. – закричал я.
   - Вы же будете бессмертны! Зачем же о ней тогда беспокоиться?! – донеслось сверху.
   - Они правы. – спокойно сказал дядя.
Летающая тарелка исчезла тихо и быстро. Её словно и не было. Были только я и дядя с пузырьком в руке.
Когда мы вошли в дом, то там осталось свидетельство того, что произошло с нами: мебель была перевёрнута, телевизор разбит, на столе сажа и раскрытая книга Чарльза Дарвина о теории происхождения видов.
- Мы многое у них ещё не узнали. – сказал сокрушённо дядя, присаживаясь на старую скрипучую табуретку.
- И всё-таки дедушка Дарвин был прав отчасти или как? – спросил я дядю.
- Тебе по-гусски ответить? – засмеялся он.
- По-нят-но. – вздохнул я.
- Племяш, ущипни меня. – попросил старый родственник.
- Опять за ляжку? – язвительно спросил я.
- Ой! Нет, не сон!
- Так эликсир же тому свидетельство!..
- А что мы с ним будем делать? – вздохнул дядя.
Пузырёк стоял на столе, и в свете загаженной мухами лампочки-сотки, переливался загадочно-янтарно.
   - Ты, племяш, хочешь жить вечно? – уставился на меня дядя своими глазами-буравчиками.
   - Нне, не знаю. – почему-то мой голос задрожал. – Этто наверно страшно жить и жить… все кругом будут умирать а ты…
   - Вот и я так думаю, племяш, жить вечно – это глупо.
   - А что тогда мы будем делать с эликсиром?
- Окропим землю, чтобы вечной была.
- Ты, дядя, полагаешь, что этого пузырька хватит на всю нашу планету?
- Как знать. Как знать… - бормотал он.
Мы этой же ночью бродили по окрестностям нашего провинциального городка и капля за каплей сдобряли землю для вечности. И уже под утро уставшие, но помолодевшие душой, отдыхали на крылечке у дядиного дома и смотрели на бледнеющие звёзды. Дядя нещадно курил крепкий самосад и покручивая кончики усов говорил:
- Неужели всё это было с нами? – вздыхал он.
- А то!.. – хихикал я.
Во дворе у соседей вдруг заржала лошадь. Дядя поднял кверху указательный палец:
   - Эо-гип-пус. – по слогам произнёс он.
   - Нет, лошадь. – спокойно резюмировал я.
   - Нет, эогиппус!..
   Мы смеялись хватаясь за живот. Потом вдруг из-за забора показалась взлохмаченная человеческая голова. В слабом утреннем свете мы опознали нашего местного уфолога Сан-саныча. Глаза его лихорадочно блестели.
   - А вы, вы, не видели ку-куда НЛО полетело? – заикаясь спросил он у нас.
- А тебе как, по-русски ответить? – спросил его дядя.
   -А как же ещё?
   - Тогда: хген его знает! – сказал весело дядя, а я свалившись с крылечка, скорчился от приступа смеха.
   Нам было весело оттого, что людям хочется так много знать.