Делов всего то – рубануть с плеча,
Так что же я отчаянно пытаюсь
Скривить тупое лезвие меча,
Сомнениями мучаюсь и маюсь.
Весь вечер под окнами громко стонала сова,
О чем то своём горемычно протяжно вещала.
Я путалась в мыслях, в сердцах подбирая слова,
Которые нужно сказать, чтоб она замолчала.
Ну что ты стенаешь, пропащая птичья душа,
Крылами цепляясь за что то во мне чуть живое?…
Я трачу как бог, но живу как бедняк без гроша
Все было не так, когда было на свете нас двое.
Подкидыши – мысли гнездятся на хрупком суку
Корнями ушедшего в прошлое пня мирозданья,
Из внутренних терний едва различимым Ку-Ку
Совиному горькому плачу внимает сознанье.
Две разные птицы тревожат меня по ночам:
Тяжёлая, хмурая – страж неземной цитадели,
Считает минуты напрасно потраченным дням
Забвением вечности, ядом ползёт по постели.
Зарвавшимся демоном треплет добычу в силках,
Все думает я упаду или, может быть, струшу,
Рвёт линию жизни, размазав на влажных руках,
По клетке блестящей кровавыми клочьями душу.
Кедровый мой храм в пепелище огнём превращён,
Кричит кукушонок - птенец божеством наречённый,
Юродивый, нищий подкидыш навечно прощён,
Людское проклятье несет на себе посвящённый.
Корявый сучек обгорелый мне стал алтарём -
Языческий символ давно развратившейся веры,
В чистилище разума сердце пылает огнём,
Его невесомые крылья потёрты и серы.
Из пепла восставший взлетает кукушкин птенец,
Над брошенным местом сожжённого храма кружится,
Волнуется филин, предчувствуя скорый конец,
Когда в легкокрылого феникса он превратится.
Две странные птицы тревожат меня по ночам,
И я понимаю, что время приходит подняться,
Оставить пустым развалившийся солнечный храм
Шагнуть за порог, перестать в божестве сомневаться.
Нет места мне больше в реальном спектакле теней,
Где в жарком аду дифирамбы поют пепелищу,
Я с места срываюсь, хлещу со всей силы коней,
К равнинам в горах, чтоб вкушали духовную пищу.
Мы странники в мире иллюзий. На скользком пути
За то, во что верим, за тех, кого любим в ответе,
Лампадой горят тем, кого ещё можно спасти,
На землю попавшие души - кукушкины дети.