Поднятая автомашинами пыль, смешанная с туманом, мешала комполка Краснову следить за движением машин. А следить надо. Не повернули бы, случайно, в пасть к противнику. Над дорогой висела серо-бурая пелена от земли до самого неба, через которую даже свет фар пробивался только на один метр.
Сбрасывая носок сапога с акселератора Краснов остановил бронетранспортер, открыл дверцу и спрыгнул на землю. Услышал как где-то вверху затарахтел мотор одиночного самолета.
«Наш разведчик или «рама»? думал он, прислушиваясь к звуку самолета, кружившего в небе. Звук то удалялся, то снова тарахтел прямо над дорогой, кружил и кружил. Наконец, по звуку, Краснов признал «раму»
-Черт ее поднял в такую рань,-воскликнул он, садясь в машину. - Только на туман вся надежда. Нужно торопиться, если фриц увидит, тут же вызовет бомбардировщиков, и тогда будет катавасия.
Краснов свернул с дороги и прямо по посевам пытался обогнать машины, но туман и пыль были непроглядные, да и скорость по высокой ржи не наберешь, еще, чего доброго, в овраг угодишь. Лучше ехать по дороге, решил капитан.
«Только почему в такую рань поднялась «рама»?, все не мог успокоиться Краснов. Неужто из тех саперов кто-то улизнул к своим? Или мы не всю связь уничтожили у них?»
Крутя баранку, Краснов мысленно провел расчет времени с момента атаки на школу, где была немецкая казарма соперов.
«До деревни, где могли получить немцы помощь, более шести километров. Пусть фриц-сапер был бы даже спортсмен, все равно, чтобы пробежать по проселочной дороге, через два глубоких оврага, ему нужно было бы не менее тридцати минут. Плюс пять минут на розыск командира и доклад, пятнадцать на сборы».
Краснов посмотрел на часы.
«Через десять минут немцы будут уже около разгромленной школы, а оттуда последуют за ними....... Тогда может это они вызвали « раму»? Скорее всего.»
Дальнейшие мысли были прерваны оглушительным взрывом бомб.
Взрывная волна и пламя на мгновение вырвали из пелены тумана и пыли силуэты автомашин. Но сами взрывы были в стороне от дороги. Самолет, видимо, из-за тумана бомбил дорогу в пустую. Но туман начинал уже растворяться. Стал просматриваться тусклый диск поднявшегося из-за леса солнца. Оставалось каких-то двести метров до леса. И в это время в воздухе появились звенья вражеских бомбардировщиков. Если они их заметят, до леса не успеть.
«Не дали, сволочи, до конца насладиться успехом....»
Краснов подал три резких сигнала. Две автомашины остановились, а третья вырвалась с дороги и прямо по ржаному полю покатила к лесу.
Краснов приказал всем следовать за ним, уничтожив автотранспорт. В этом им помогли немецкие бомбардировщики. Через минуту в столбах взрывов горела немецкая техника. Слышалась пулеметная стрекотня и разрывы бомб, рев моторов выходящих из пике самолетов.
«Пусть упражняются, у них боеприпасов много...», разрешил им он.
Отряд спустился в овраг и направился к лесу. Раненых несли на руках.
В суматохе потеряли немца-шофера, скорее всего сбежал.
Краснов и его бойцы успели все же укрыться под пушистым лапником соснового бора, когда их стали выслеживать с высоты немцы.
Подал команду: маскируясь, продвигаться в глубь леса. Вскоре соединились с другой частью взвода. Их машину «рама» все же подожгла, осколком убив немца-мотоциклиста. Отряд все дальше и дальше удалялся от места бомбежки. Теперь Краснова беспокоил другой вопрос: где сейчас его полк, дошел ли до пункта назначения? И кто там? Свои или враги?
Он шагал впереди взвода. Когда заметил силуэты людей, дал знать своим, чтобы растворились в траве и кустах. Поднес к глазам бинокль. И узнал бойцов полка, ушедших с командиром батальона. Вышел на полянку. Красноармейцы бегом ринулись на встречу. Оказались посыльными от комбата.
В записке комбат сообщал неутешительные новости: «Перед рассветом воинская часть, к которой стремился полк, ушла в сторону Павы. Послан вдогонку за ней конный разведчик с задачей уточнить, что за часть и где теперь дивизия.».
Наконец, Краснов с отрядом добрался до своего полка. Снова солдатские ноги стали мерить километры дорог. Шли, изнуренные от жары, искусанные мошкарой. Пушкари утопили последнюю пушку в болоте, чтобы ускорить путь полка.
Еще несколько раз немецкое командование пыталось уничтожить полк, зажимало в клещи, окружало, загоняло в болото, но полк ускользал из ловушек. И вот свершилось: полк в километре от своих.
Комполка приказал собрать весь личный состав. Развернуть знамя.
-Товарищи красноармейцы! Мы находимся в километре от линии обороны нашей армии. Впереди нас- немецкие войска, вооруженные до зубов, с танками и пушками. У нас же нет боеприпасов, нет техники, только винтовки да штыки, а еще -мужество и отвага советских солдат. Атака- единственный шанс вырваться из окружения,- сказал Краснов,-Какие есть мнения?
-Да какое тут мнение? Даешь атаку!-услышал он звонкий молодой голос.
-Эх, где наша не пропадала..., -сказал пожилой боец.
Хотя и муторно было у всех на душе, подавленное душевной злобой за вынужденное отступление, форменное бегство, все же отовсюду доносились слова одобрения и готовность к бою, решительному бою.
-Вот и повыбиваем им зубы, товарищ командир!
-Воткнем им штык в задницу....
«Расквитаемся за все», об этом думал каждый боец и командир.
У Краснова, затеплилось сердце гордостью.
Руководимый им полк не пал духом, выдержал боевое крещение, потрепал не прошенных гостей будучи сам в окружении, а главное- готов и дальше постоять за себя и Родину.
…...Полуденную тишину нарушил налетевший ветер. Высокие деревья, как огромные грифы, замахали ветвями, низко кланялись молодые осинки и березки, лишь только вековые дубы слегка шелестели листвой. Навстречу восточному ветру с запада медленно надвигалась черная с синеватыми и серыми оттенками зловещая туча. По ней почти беспрерывно сверху вниз и в разные стороны бежали ослепительные электрические разряды. Грохот грома заглушал орудийные раскаты. Иногда они грохотали и в небе, и на земле. Вскоре грозовая туча заволокла весь небосклон, стало темно, как ночью. И тут же под скрежет деревьев и шум листвы как из ведра полоснул ливень
Краснов пришпорил коня и галопом понесся от настигающего дождя. Он ехал к комдиву- полковнику В.Я.Тишинскому на доклад, а может быть, и на разнос. Этого он не знал. После встречи с соседней частью командир дивизии прислал за ним своего адъютанта с запасным конем для Краснова.
КП дивизии располагался под огромным вековым дубом, стоявшим среди зеленой елани. Комдив поднялся с походной табуретки и заспешил навстречу Краснову, шагавшему по зеленой мураве. И только хотел комполка четко, по-уставному доложить, полковник махнул рукой и тихо сказал:
-Не надо! Не надо!-Быстро подошел к нему и, что очень редко бывает в армии, по-отечески обнял Краснова.
-Рад, очень рад тебя видеть живым и невредимым, -внимательно разглядывая своего подчиненного, говорил полковник. Подвел его к столу, установленному в палатке:
-Сейчас чайком погреемся, а то вижу как тебя промочило.
Пили чай и говорили, говорили. Оказывается, вся их дивизия попала в окружение, правда не надолго. С боями вырвалась из кольца. О полке Краснова никаких сведений не поступало и предполагали, что полк разбит....
Потом, Краснов докладывал о состоянии полка, а В. Я. Тишинский знакомил с обстановкой на участке дивизии и армии.
-По- хорошему, вам надо дать хотя бы сутки на отдых, но обстановка не позволяет. Надо, во что бы то ни стало, остановить гитлеровцев. Из скудных запасов дивизии выделю полку и боеприпасы, и походные кухни, будут у тебя и пушки, две, а также сорок лошадей с упряжью.
Адъютант Тишинского снял со стола самовар и чашки со стаканами. Дубовыми листьями смахнул все не нужное со стола и расстелил на нем двухверстку.
В.Я.Тишинский сказал:- Задача твоему полку предстоит такая...
Получив задачу Краснов возвратился в полк. В тот же день полк вступил в бой. За первым боем последовал второй. И уже между боями не было перерывов. «Красновцы» лупили врага, что есть сил, их дух требовал справедливого возмездия врагам.
Захват противником проходных дорог, отсутствие горючего, боеприпасов, продовольствия, вынудили части 11 -й армии отходить с боями к Лужскому укрепрайону.
Там, в схватке с фашистской дивизией «Мертвая голова», Краснов был ранен, когда повел бойцов в штыковую атаку. Он не выходил из боя до тех пор, пока ему не доложили, что враг остановлен. Но командир полка знал, что враг снова пойдет в атаку. И только, когда Краснов впал в полусознательное состояние, на санитарной повозке, его вывезли в безопасное место.
…..... Свинцовые тучи лениво плыли над верхушками соснового леса. Капли мелкого дождя струйками по лапнику падали на землю. Под соснами у разбитой вражеской авиацией станции Валдай лежали и сидели раненые бойцы и командиры Красной Армии. Их сюда привозили на автомашинах, на повозках и мотоциклах, многие приходили самостоятельно, опираясь на суковатые палки. У семафора пыхтел паровоз, из его трубы вылетали клубы сизого дыма, сзади паровоза стояли вереницей зеленые вагоны военно-санитарного поезда. Железнодорожники освобождали путь от щебня, каменных глыб и другого хлама, наваленного после вчерашней бомбежки станционных зданий. Они спешили очистить путь и посадить в поезд раненых.
Я стоял под высокой сосной с забинтованной рукой, рядом на повозке во всю ее длину лежал раненый командир.
-Помогите, товарищ старшина, приподняться, -услышал я слабый, но повелительный голос с сильным ударением на «о».
-Беритесь, товарищ капитан, за плечо, - откликнулся я на просьбу, и левой рукой стал ему помогать приподняться.
-Нет ли у вас табачку?-снова обратился он ко мне.
-Найдется.
Я достал из кармана кисет и передал его капитану, а сам внимательно разглядывал черты лица, показавшиеся мне знакомыми.
-Скажите, товарищ капитан, вы не из дивизии В.Я.Тишинского?-спросил я
-Он не капитан, а майор,-поправил меня, появившийся санитар.
-Я вижу одну шпалу,- возразил я.
-Не успел еще надеть вторую шпалу...- пояснил капитан.
-Еще один вопрос, товарищ.... майор: ваша фамилия не Краснов?
-Он самый. Вы меня знаете?
-Вас теперь многие знают! Вы вывели из окружения к своим полк! Сохранили знамя полка и людей! Кроме того, я -вас видел на КП у В.Я. Тишинского. Наш автохирургический отряд помогал медсамбату...
-Вот оно что....,- протянул он, жадно затягиваясь.
Вскоре врачи, медсестры, санитары приступили к посадке раненых. Ходячие шли в вагоны сами, лежачих санитары на носилках втаскивали в вагоны. Я помог посадить Краснова в вагон и попрощался с ним, отсыпав из своего кисета горсть моршанской махорки.
-А сам что?
-Рана пустяковая, еще здесь пригожусь,-отмахнулся я.
-Ну, бывай, старшина....
-Выздоравливайте, товарищ майор!
Около полугода курсировал я на фронт и обратно в тыл с полными вагонами раненных. Часто нам, вооруженным всего пятью карабинами, приходилось вести бой с воздушными стервятниками, которые, не смотря на красные кресты, бомбили легкую добычу. Но я был молод и рвался на передний край.
В мае сорок второго года из Ярославля меня направили в Москву. В предписании было указано: явиться в войсковую часть 28776. Фактически никакой части на Машиностроительной улице не было. Я обшарил все этажи школы и не нашел не одной живой души.
В дверях при выходе из школы, нос к носу, столкнулся с высоким подполковником в хорошо отутюженной гимнастерке, на которой сияли три ордена Красного Знамени. На карманчике синел значок парашютиста. Как положено, я поприветствовал старшего по званию и спросил
-Товарищ подполковник, не подскажите где находится войсковая часть....
-Здесь,-не дослушав меня, сказал подполковник с улыбкой.- Вот в этой планшетке....
У меня мелькнула мысль, что этого человека я встречал. Где же я видел этого командира с таким мужественным и открытым лицом?
Вот они пути-дорожки фронтовые. Сошлись, и где - в Москве. Разве я мог тогда подумать, угощая капитана махоркой на станции Валдай, что мы встретимся и до конца войны я буду воевать под началом такого легендарного командира!
Краснов, очевидно, меня узнал. Цепкая память на личности - одно из достоинств командира. Он обратил внимание и на рубец среднего пальца правой руки. Указывая рукой на палец, очевидно, для подтверждения своей догадки, спросил:
-Когда?
-Седьмого августа сорок первого.
Для полного подтверждения своей догадки подполковник достал из кармана пачку «Казбека»
-Берите, товарищ старшина. Долг платежом красен. Это вам за ту махорку.
После обстоятельного разговора со мной, подполковник сказал:
-Будете у меня за начальника штаба, временно, пока не пришлют из кадровой службы . Мы с вами начнем формировать бригаду.
Два месяца, день и ночь, я принимал людей, распределял их по подразделениям. В эти дни я был, можно сказать, правой рукой комбрига. Оперативность, исполнительность и трудолюбие понравились Краснову. Вскоре пришел приказ о присвоении мне офицерского звания.
В бой командир бригады Краснов повел нашу бригаду с сентября 1942 года.