Синопсис (sic)
«Что мы знаем о природе человека и структуре его мышления? Можем ли мы похвастаться, что вычислили алгоритм движущий логикой конструкцией разума. Все что мы знаем о свойстве материи и даже о вселенной либо поверхностно, либо не досконально, несмотря на стремительное развитие науки. Знания, которыми мы располагаем об окружающем мире, носят теоретический характер, нежели практический. Поэтому сталкиваясь с вещами, которые мы не можем осмыслить, мы испытываем животрепещущий ужас, поэтому мы боимся, того чего не можем понять, поэтому мы ищем ответы на вопросы что за гранью познания. И не важно, каким будет ответ, важен сам факт знания, кроме этого ничто не имеет значения. Но пока что, мы видим то, что хотим видеть, и когда нас настигнет просветление нам не ненужно знать, это просто произойдет».
Петр Анатольевич Головачев приоткрыл слипшиеся глаза. Сквозь белесую пелену проступали очертания крохотной комнатушки оформленной в стиле восьмидесятых. Он тихо поднялся, его тюремщиков не было видно поблизости, кряхтя он сел, на кровати проклиная застаревшую подагру. Петр Анатольевич морщась от боли, встал и направился в ванную. Чтобы преодолеть пять метров, которые разделяли ванную комнату и кровать, ему понадобилось три минуту, а ведь он помнил, как в молодости с легкостью перемахивал через двухметровые заборы. Ощущение утраты сдавило горло скорбным удушьем, выдавливая из выцветших глаз слезы. Он протяжно вдохнул и обмакнул лицо холодной водой из крана, стало легче. Подняв голову, он встретил затравленный взгляд своего зазеркального двойника. Увиденное ему не понравилось: редкие седые волосы на гладком как ядро черепе, обрюзглое морщинистое лицо и глаза, глаза зверя угодившего в ловушку времени. Не убежать, не скрыться, лишь только… может смерть, разрубит оковы наваждения – затянувшегося на годы кошмара, под названием жизнь. Он отвернулся, груди защемило, а по спине холодными уколами пробежала дрожь. Он злится, на свою немощь, на старческое – бесполезное тело, фикцию, которая неотвратимо стремится к нулю. Или бесконечности.
Веранда, утопающая в солнечных лучах, казалась неким диковинным храмом отрешенности. Петр Анатольевич грузно сел на старую скамью у крыльца и подняв голову к аквамариновому небу, зажмурился от удовольствия. Солнечные лучи, пробивающиеся через пышную крону шелковицы, щекотали его испещренные отметками времени лицо. На минуту ему показалось что он, перенесся назад во времени.
Вот он, еще пятилетний кроха бежит по саду, холодным, но солнечным майским утром. Солнце высоко- высоко, сияет из холодной лазурной синевы. Ему весело и он смеется глядя ввысь, он не знает, что его ждет и не хочет знать, ведь завтра никогда не наступит, до него еще так далек. Он забрался под купол из виноградной лозы. Скрывшись от глаз взрослых, он думал, что здесь его никогда никто не обнаружит, он мечтал, что так будет вечно, так будет всегда. Он любовался золотыми пятнами на черной как сажа земле, из которой торчали, покрытые инеем одуванчики. И все казалось простым и понятным, сокровенным и нерушимым великим и бесконечным как сама вселенная. Но вот мама зовет его, и он мчится, что есть сил в раскрытые объятия и слышит смех и ласковые слова любящих сердец.
Он отрыл глаза; тот же дом, тот же старый сад, лишь он изменился, он уже другой он сам уже отец и дедушка. Все идет своим чередом, но как же больно тереть близких, как же страшно смотреть в вечность, как томно дышать смердящим нефтью воздухом. Он знал, что скоро его свеча угаснет, и он сгинет как миллиарды до него. Вдруг ему стало страшно:Неужели всё скоро кончиться, неужто таким должен быть конец, я ведь только начал жить, только вчера родился, и вот настало завтра. А что я успел? А сколько не успею? Что останется после меня? Наплевать, я прожил жизнь и не о чем не жалею! Я мог бы прожить лучше, но зачем? Может это только начало пути? Может мы не знаем великого замысла? Что уже менять, сколько мне отведено, зачем думать о неизбежности. Что там поглядим. Он печально улыбнулся. От страха не осталось и следа. Он больше не боялся шагнуть за край.
Нам дается лишь одна жизнь, а наше предназначение прожить ее. А все остальное неважно, лишь суета в душных муравейниках городов. Главное прожить жизнь так, что бы без сожаления шагнуть на порог вечности.
Петр Анатольевич судорожно вздохнул. Что-то холодное скользнуло по позвоночнику, от этого прикосновения онемели пальцы на ногах. Волна притупляющей чувства легкости прокатилась от мозга до кончиков пальцев на ногах, тело стало ватным и невесомым, а сердце перестало толкать кровь. Когда его обдало третьей волной, и он словно воспарил над землей, он встал и посмотрел на себя, сидящего на стуле с запрокинутой головой, он видел, как его сын пытается завести сердце прямым массажем. Вдруг что-то вспыхнуло справа от него. Изящный, отливающий серебром шар, висел в пяти шагах от него. Он притягивал, он звал его, и он шагнул навстречу неизведанному, он обернулся лишь на мгновение что бы увидеть. Незнакомый юноша рыдает у ног мертвого старика.