Нашего полку прибыло! Наконец-то вышла книга одного из старейших наших молодых авторов Курта Августовича Гейна! (Kurt Hein, 70). Событие, в общем-то, ставшее будничным и даже заурядным в нашем литобъединении «Немцы, которые пишут по русскому». Но эта книга ненавязчиво задерживает на себе наш скользящий взгляд. Может это жеребёнок на цветной обложке? Этот «милый, милый смешной дуралей» в колосящейся ржи? Да, он без сомнения хорош, но есть ещё что-то эдакое... неуловимо особенное... Слишком тоненькая? Нет, и тоньше бывают. И только, взяв её в руки, осеняет: у этой книги твёрдый переплёт! Из толстого картона! Такую книгу, полистав можно захлопнуть намертво и навсегда втиснуть на набитую книгами полку.
С книгой в мягкой обложке этот привычный и естественный процесс неосуществим: единожды раскрыв, её уже никогда не захлопнешь. Никакие потуги и ухищрения не принудят её сжать нескромно раздвинутые обложки. И будет она валяться приоткрыто-недозакрытая, демонстрируя свой интим, как какая-нибудь, пардон, «Памятка профсоюзного активиста». Вдумчивый читатель, наученный горьким опытом, не то чтобы купить, но и в руки взять подобный нонсенс побоится.
Книга, которую ты, Дорогой Читатель, (надеемся и Покупатель) держишь в руках, избавит тебя от этих досадных физических мук и моральных угрызений. Её сколь угодно часто можно раскрывать, но переплёт захлопывается без проблем, надёжно оберегая ранимую плоть текста. И мы безбоязненно и даже слегка игриво широко распахнули её и заглянули в святая-святых. И остолбенели! С картинками! В ФРГовских книжках ist es eine Seltenheit потому, что даже у тех, кто умеет писать по немецкому, не всегда есть свободные деньги на картинки. Это в эсэсэсре народ отвлекали от бесколбасицы красивыми картинками. Тут колбас всяких, разных несчётно, и потому картинки только в детских книжках, чтобы ими подрастающее поколение от переедания отвлечь.
Но пора ответить на главный вопрос: «Ну, а текст, то каков? Стоит ли он обложки и рисунков, которыми молодой автор пытается (не без успеха!) нас заворожить?» Всего от пары абзацев, наугад прочитанных нами, на нас пахнуло пробуждающееся дуновение гениальности! Лучше картинок и обложки вместе взятых!! Актуально, необычно, самобытно, блестяще, талантливо, всеохватно обо всём и про всё!!!
Фауна поистине в бремовских масштабах дадена: от громадного першерона до комарика-толкунца. Мастерски описаны многообразнейшие метеорологические условия: от косо хлещущего, завывающего месива из града, дождя и снежных хлопьев до мёртвого штиля. А от напущенных в книгу волшебных запахов просто дышать нечем: от навоза до подгоревшей каши, от лошадиного пота до жареной утятины, от ацетона до озона.
А звуки!? Как это сделано!! Аналогий подобному мы не нашли даже мысленно перелистав литературное наследие прошлых эпох. Они в буквальном смысле оглушили нас! Мы проанализируем их более подробно и основательно потому, что здесь молодой автор особенно разнообразен и краток, а это, как известно, сестра таланта.
Доказательства можно приводить бесконечно, но мы остановим ваше внимание только на одном, самом, как нам кажется, убедительном. Например: гром грома. У Тютчева гром грохочет, как бы и резьвяся и играя в небе голубом. Прелестно, конечно, но согласитесь, не в меру многословен признанный мастер. А автор данной книги, учтя недочёты прошлых корифеев, всё это выразил одним единственным, неожиданным, как гром с ясного неба словом: «Шарах!» Но даже это слово всего из двух слогов, автор находит недостаточно кратким и после долгих поисков, проб и ошибок нашёл способ передачи звуков словами, состоящими всего из одного слога.
Например: в следующем рассказе о непогоде рокот грома он изобразил одним слогом, но применил совершенно ошеломляющий гениальный ход, повторив этот слог четырежды: «Гу-у! Гу-у! Гу-гу-у!» Каково!? Вдумчивый читатель, конечно, будет буквально сражён наповал запредельной далью этого последнего, дважды повторённого слога: «Гу-гу-у!» Но и от повторения одинаковых слогов в одном слове автор решительно избавляется и уже в следующем охотничьем рассказе передаёт звук выстрела одним ёмким слогом: «Бах!»
Более того – в беседе с нами мастер доверительно поведал, что задумал вещь про рыбалку из одних согласных букв?! «Гласными такой пласт не поднять, - виновато улыбнулся наш собеседник. – Гласных всё-таки маловато в нашем «великом и могучем». Вот, если бы немецкие умляуты к ним добавить – можно бы попробовать», – мечтательно устремил он затуманенный влагой взор. От невообразимой дерзости этой задумки холодная испарина потекла по нашему желобку! А что? С такого станется! Возьмёт и напишет гласными про безгласную рыбу!
Книга совершенна настолько, что вдумчивый читатель вряд ли заметит мизерные недочёты, которые ускользнули от автора, на сей раз. У пишущего эти строки нет ни малейшего сомнения в том, что следующая книга, которую мы с трепетом душевным ожидаем, будет ещё тоньше и безупречной, как таблица умножения, вымочённая в дистиллированной воде. Недостаток места лишает нас возможности продолжить анализ этой эпохальной книги и обогатиться МУМЫСАМИ («мудрые мысли»), которыми автор щедро унавозил междурядья текста, и закончим его КРЫВЫРОМ («крылатое выражение») молодого автора: «Во, даёт, бляха-муха!»
Литноминант-недоцент
Добрыня Ditrichowitsch Джамбулson.
Июнь – июль 2005-го