Глава 34. Опять пьяные «приключения»!
Третьего на сессию уехала Лена. Она сумела найти кормилицу, которая будет кормить два раза в день малышку грудью, а в остальное время Мария молочными смесями.
Зима пролетела в немыслимом темпе. Как-то незаметно приехала Лена, Сергей сдал последние экзамены и занялся только проектом. Про его юбилей и рождение Нади даже не вспоминали, не до того было. Лена сумела устроить Лину в детский садик, куда её стал водить Лёнка. Хотя ему было совсем не по пути, он утром провожал её, а после школы забирал.
Неравнодушный к Марии директор завода всякими путями оказывал их семье внимание. На день Советской Армии подарил Сергею детское спортивное оборудование, которое лет пять пылилось на складе. Перед самым праздником пришли рабочие и установили на стены шведскую стенку, подвесили к потолку канат, установили какие-то горки, качалки, турник, который назывался перекладиной. Теперь в игровой комнате стояли даже брусья. Принимать работу директор пришёл сам, поэтому Мария не смогла рабочих даже чаем напоить. Зато директор остался.
На Восьмое марта Сергей принёс направления для малышей в заводской детский садик. Его особенность была в том, что туда можно было отправлять детей на любое время. Он был круглосуточным. По-видимому, это было сделано для рабочих, что бы и в ночную смену они могли работать спокойно. Можно было и пропуски делать. В общем, удобство отличное.
Николай Николаевич стал болеть очень часто. Директор назначил заместителем Сергея. Парень ещё не закончил учёбу, ещё не имел диплома, а вес на заводе имел уже достаточный. Марию радовало то, что Сергей уже на равных с начальниками цехов ходил на планёрки, имел какой-то голос.
Чтобы не портить отношения с Николаем Николаевичем, он не стал реорганизовывать работу КБ, хотя и был ею очень недоволен. Компенсировал недостатки студенческим КБ, но мешало то, что студентам не полагалось заниматься военными заказами. Вроде бы с приближением к концу учёбы должно становиться легче, а Сергей всё больше и больше загружался. Уже в апреле на заседании городского комитета партии был вынесен вопрос о распространении опыта студенческого КБ на весь город. Там же первому секретарю горкома комсомола было сделано большое замечание за то, что упущена такая важная для страны работа. Что не комитет комсомола ставит вопрос, а комитет партии. После этого на мужа навалилось ещё больше дел. Представители обкома комсомола даже приходили домой к Сергею, чтобы решать какие-то неотложные работы.
Тяжело шёл диплом. По проекту Сергея уже сделали и опробовали прибор управления, который удачно вписывался даже в ракеты, а руководитель проекта всё был недоволен и не давал разрешения на защиту. Ему надо было втиснуть какое-то своё открытие, за которое он получил кандидатское звание, а оно в проект никак не вписывалось. В конечном итоге на заводе сделали два прибора. На одном был использован эффект преподавателя, а другой чисто по проекту Сергея. Тут начались склоки, что прибор был специально сделан с ошибкой, что будто бы кто-то хочет дискредитировать учёного.
С горем пополам Сергея допустили к защите. Ещё не успели подумать, как отметить успех, как Лена заявила, что нашла покупателя на дом Марии. Об этом разговор шёл давно, но Мария это делать не умела, Сергею было некогда, а Лена до поры молчала. Сергей выпросил у директора пару дней пред Днём Победы и помчались втроём в посёлок на Жигулях. Детей оставили на попечение безотказной Ираиды.
Покупатель показался Марии знакомым. Лишь когда Лена назвала его имя, Мария узнала в нём Геру, мужа Нади. Он немного изменился, пополнел, постарел. Гера облазил весь дом и спросил цену. Лена не дала Марии даже рот открыть, назвав такую, что можно было новый дом построить. Гера попросил подождать напарника. Им оказался Гена, бывший муж Лены. С этого момента начался настоящий торг. Лена не хотела уступать ни рубля. Мужики называли цену чуть ли не в два раза меньшую, но от торга не отказывались, значит, дом им нравился. При попытках вмешаться в спор Лена дёргала Марию за рукав. Сергей отпросился съездить к родителям помочь с посадкой картошки, поэтому его тут не было.
Наконец, торг закончился с большой выгодой для Марии. Лена в стороне шёпотом сказала Марии, что часть денег она вернёт Наде, родная всё-таки. Мария согласилась даже с каким-то удовольствием. Она думала, что и половины её цены не дадут, а Лена выбила в три раза больше. Мужики достали бутылки с водкой, закуску и стали готовиться обмыть покупку. Мария категорически отказалась, но те нашли какой-то обычай, заставили поплескать из стакана по углам, а остатки выпить. Вторая доза пошла уже как-то незаметно.
Очнулась Мария уже совсем поздно вечером. Она лежала на кровати совсем голая, а рядом тоже голый спал Гера. Едва подняв голову поняла, что наполнена чьей-то спермой. Попыталась выйти, но дверь была на крючке. За окном взревела машина. Метнулась к окну. Сергей развернулся, как на гонках, и рванул от дома. Неужели он видел? Боже! Что же будет? Наверно, от его стука она проснулась? Только поздно. Будь проклята эта водка!
Кинулась искать одежду. Куда она могла подеваться? По подушкой нашла трусы, полностью пропитанные слизью. Нет, такое она одеть не сможет! Всю одежду, какая была в доме, они уже давно перевезли в Киров. В кладовке нашёлся совсем не старый плащ. Одела его. К счастью туфли были у порога. Кинулась к Лене. Может, она по старой памяти ушла с Геной?
На улицах никого не было. Это в какой-то степени порадовало её. Совсем не задумываясь о последствиях, рванула дверь, звякнул откинувшийся крючок. Напротив, в комнате, которая была Лениной, на четвереньках стояла полуголая женщина, к заду которой пристроился совсем голый мужчина. Оба чуть вздрагивали и издавали не то стон, не то вой. Мария рванула в сторону, в кухню.
Когда пара затихла, а они, похоже, даже не слышали, что в дом кто-то ворвался, сказала за дверью:
-- Лена! Где Сергей?
Ответа не было. Только шум спрыгивающих с кровати людей и какой-то шёпот.
-- Лена! Сергей где?
-- Лены здесь нет, она уехала с Сергеем минут пятнадцать назад.
-- Куда?
-- В Киров. Сергея нашли в деревне и срочно вызвали в город, на заводе что-то взорвалось. Он заехал за вами, но в вашем доме были только вы с Герой. Ни разбудить, ни зайти в дом он не мог. Приехал сюда, взял Лену, и они уехали.
-- Куда?
-- Наверно, в город.
-- А я?
-- Он сказал, что ты с другим осталась, с Герой. Плакал очень. Поэтому за руль села Лена.
-- Он что-то видел?
-- Говорит, что тоже самое, что ты сейчас. Ладно, я-то молодая, у нас с Геной давно любовь, а ты Геру только пару раз видела. Муж молодой, чего тебе не хватает? Я хочу ребёнка. А ты? Не стыдно?
Юлька стояла в какой-то вызывающей позе. Не смотря на то, что она была по рассказам Лены довольно развращённой, её слова просто обжигали своей правильностью. Мария и так чувствовала себя беспредельно опозорившейся, от слов девчонки едва не потеряла сознание. Не чувствуя ног выскочила из дома.
Что делать? Как себя оправдать? А тут ещё новая мысль, а куда деваться? У неё нет ни денег, ни транспорта, ни жилья. Как теперь добраться до Кирова? Идти в таком виде к кому-то, чтобы попросить денег на билет? Ей никто не откажет, но что говорить? Ограбили? А где был муж? Почему она здесь? И вообще, как хоть что-то объяснять?
Очнулась на полпути к станции. Вернуться к Юльке, к Гене? Нет, она теперь не сможет. Может, бог поможет, и удастся сесть на какой-нибудь товарняк?
От бессилия подкашивались ноги. В голове будто кувалдами стучали. Да ещё рвущаяся из нутра сперма Геры, которую всё не удосуживалась выпустить. Впереди замаячил памятник погибшим, окружённый кустами. Зашла за него и только присела, как почувствовала, что рядом кто-то есть. Едва вскочила, как у горла оказался нож. Острое лезвие чуть продавило кожу.
-- Наклонись, сучка!
Твёрдая рука вцепилась в волосы на затылке.
-- Только пискнешь, голову потеряешь! Молчи!
Мария наклонилась, голова коснулась памятника. Со всех сторон кусты. Освещение улиц ещё не включили, поэтому всё было в густых сумерках. Посмотреть на мужика, ухватившего её за волосы не было никакой возможности.
-- Что тебе надо? У меня ничего нет.
-- Молчи, б..дь! Что мне надо, есть.
Мужик, не убирая ножа от шеи задрал сзади плащ.
-- За..сь! Готова уже! Прогнись, зараза!
Мария не подчинилась. Рука с ножом стукнула её по пояснице и снова вернулась к шее. Наверно, конец ручки вызвал боль, как от палки. Невольно прогнулась. Тёплый твёрдый предмет вошёл внутрь. В какой-то момент даже обрадовалась, что не успела слить сперму Геры. Её никогда не насиловали, но почему-то боль изнасилования она представляла. А тут её не было.
Насильник задвигался. Член у него был, наверно, чуть меньше, чем у мужа. Но он не вызывал тех ощущений, что она испытывала с Сергеем. Просто, что-то двигалось внутри. Зато насильнику, похоже, очень нравилось. Он даже руку от горла убрал и теперь держался за талию Марии обеими, с какой-то страстью врываясь в её. При каждом толчке насильника голова билась теменем о камень памятника. Спасала укладка косы. Но всё равно было довольно неприятно. Подняла левую руку, подставив предплечье под голову. Пальцы зацепились за какой-то уступ. Стало удобнее стоять, держась рукой за памятник, да и толчки гасились теперь уже не только косой, но и рукой. Опёрлась лицом в своё же плечо. Терпеть можно.
Если закричать, он просто вонзит нож в спину. Убежать она тоже не сможет. Придётся терпеть. Может, ускорить ему окончание, тогда отпустит её невредимой? Мария попробовала сжать влагалище.
Мужик застонал и кончил. Лилось из него невообразимо много. Показалось даже, что сейчас что-то наружу вырвется.
Когда кончились последние конвульсии, на дороге показалась группа молодёжи – две девушки и три парня. Мужик не только не вышел из неё, но даже нож к горлу опять приставил.
-- Только пискни…!
Так и пришлось стоять. Начала затекать спина. Двое парней что-то сказали и побежали к памятнику. Оставшиеся девушки и парень послали в след какую-то шутку. Крикнуть? Но ведь нож у шеи!
Парни подбежали к памятнику и стали мочиться на клумбу около него. Они стояли всего в двух шагах, но за распустившимися кустами они не могли видеть ни Марию, ни её насильника. Закончив, убежали догонять остальных.
Мария надеялась, что теперь-то насильник отпустит. Но тот опять начал двигаться. За то время, пока пришлось ждать парней, его член, кажется, стал даже больше. Насильник с какой-то яростью стал всаживать своё достоинство, порой постанывая от удовольствия. На этот раз действо длилось очень долго. Для Марии оно казалось бесконечностью. Наконец, наступила разрядка.
-- Что ж ты, сучка, не кончаешь-то? Мало тебе?
-- Я не хочу.
-- Тогда захоти. Пока не кончишь, не отпущу! Видно понравилось тебе?
-- Пожалуйста, отпусти меня! Я устала! Неужели тебе всё ещё мало? Ты же два раза уже кончил!
-- Я и десять раз кончу, но заставлю кончить и тебя! Так что давай…!
Снова задвигался. Мария опять попыталась сжать влагалище, чтобы поскорее вызвать у насильника оргазм. Затекла спина так, что перестала чувствовать её. Прогнулась, опираясь руками на выступ памятника. Насильник довольно заурчал. Показалось, что он стал прорываться глубже прежнего. Его мошонка яростно заколотила по лобку и клитору. Может от этого, а может от того, что уж очень долго он елозил в её влагалище, Мария почувствовала подход оргазма. В какой-то момент даже показалось, что член насильника как-то то ли напрягся, то ли затвердел. Вместе со своим оргазмом почувствовала вброс спермы. Значит, и он кончает. Оргазм был не сильный, но она изобразила, что ей очень хорошо, что она кончает, как надо.
Надёргавшись в завершение, насильник затих, так и не вынимая своё орудие насилия.
-- Я же кончила! Что тебе ещё надо? Тебе ещё мало?
-- Сейчас, сейчас!
Несколько конвульсий, какое-то шевеление.
-- Ты мне так понравилась, что не знаю, как и благодарить. На вот. Впервые такое удовольствие. Если захочешь ещё, приходи в это же время сюда.
-- Ладно. Приду. Только отпусти сейчас, а то устала я.
Мария почувствовала, как его рука сунулась за ворот, какие-то бумажки скользнули по коже и, наконец, освободил её. С трудом разогнув спину, повернулась. Но позади уже никого не было. Только деревце в глубине посадок вздрогнуло, наверно, насильник наткнулся на него в темноте.
На улице, оказывается, уже включили свет. Это освещение всегда удивляло её тем, что после включения лампы почти сразу вспыхивали мёртвенно-белым цветом, но света почти не давали. Чем дольше они горели, тем светлее становилось. Поэтому и видны стали вершинки деревцев. По коже груди что-то заскользило, по ноге потекло. Присев, Мария сунула руку к телу и нащупала бумажку, вторую, третью. Вытащила на свет. Это были три двадцатипятирублёвки. Ничего себе заработок!
Зато снизу текло и текло. Спермы было так же много, как в первый день с Сергеем. Только здесь ни подмыться, ни даже вытереться нечем. Перед праздником у памятника убрали весь мусор, поэтому даже конфетных фантиков нет. А травка поднялась всего на пару сантиметров, даже ухватить не за что. От влаги на поверхности губ начал мёрзнуть весь низ. Ей казалось, что мокрыми были даже ноги почти до колен и низ живота почти до пупка.
В положении присеста повернулась, чтобы оглядеться. В свете разгорающихся фонарей рассмотрела какую-то тёмную кочку в той стороне, куда убежал насильник. Приблизилась, широко ставя ноги. Шапка. Старая заношенная цигейковая шапка валялась тут. Не похоже, что давно. Наверно, насильник и потерял. Всё равно другого ничего нет. В тусклом свете далёких фонарей оглядела шапку, проверила на ощупь. Кажется, не очень грязная.
Осторожно, будто боясь уколоться, протёрла цигейкой ноги, низ живота, ягодицы и половые губы. Повернула шапку чистой стороной и протёрла ещё раз. Ещё раз повернула и просто потёрла, помассировала замёрзшие места. Цигейка слегка разогрела кожу. Стало намного легче. Вывернула подкладку и начисто протёрла половые губы, а потом и ноги. Очистить влагалище всё равно было нечем. Оттуда немного что-то сочилось. Придётся терпеть.
Выбираясь на дорогу, поняла, что невероятно замёрзла. Стараясь согреться, пошла как можно быстрее. Холодный весенний воздух наступающей ночи ещё больше вызывал озноб. Пошла в сторону станции. Идти с заявлением в милицию не было никакого смысла, потому что её начнут допрашивать, разбираться, потом вызовы в милицию по следствию. Не дай бог, ещё милиционеры окажутся знакомыми. Надо просто смолчать. Никто ничего не видел, а она никому не скажет. Не девочка, вряд ли будут какие последствия.
В зале ожидания сидел единственный пассажир с чемоданами. Видимо откуда-то с окраины района. Может, приехал, может, уезжает. Посмотрела расписание. Ничего подходящего. На международный поезд не сажают.
Отопление вокзала уже отключили, поэтому ждать до утра в одном плаще не вызывало никакого желания. На всякий случай постучала в закрытое окно кассы. Никакого ответа. Уже хотела отойти, как окно открылось.
-- Девушка, миленькая! Помогите, пожалуйста! Мне срочно нужно в Киров! Не могу ждать до утра. Может, какой служебный у вас ходит. Пожалуйста! Я заплачу, сколько скажете!
-- Ничего нет! Ждите утра!
И вдруг!
-- Мария Ивановна! Вы? Я Вас сразу не узнала. Очень срочно?
-- Очень! Меня здесь ограбили, а там дети…! Муж, наверно, потерял…! Умоляю…!
-- Потому, наверно, и не узнала. Вид у вас такой…. Сейчас международный пойдёт, может, посадят. Остановка есть, но мест никогда не дают. Может, повезёт? Если что, оформим возврат билета. Согласны?
Мария была согласна на что угодно. Билет стоит в два раза дороже обычного. Она сунула в окно кассы одну бумажку.
-- У меня сдачи нет. Мы только что кассу сдали. Ой, прибывает!
-- Потом, раз Вы меня знаете.
-- Четырнадцатый вагон….
Мария опрометью бросилась на перрон. Четырнадцатый вагон должен остановиться как раз напротив вокзала. Выбегая на платформу, увидела, что четырнадцатый вагон был прицеплен сразу за локомотивом. За ним шёл первый и так далее. Он же остановится у самой нефтебазы! Не успеть! Поезд стоит всего минуту!
Мария со всех ног бросилась вслед за головой поезда. Ноги подкашивались на крупных камнях балласта, едва не упала. Здесь не было платформы. Добежала. Поезд стоит. Ни одна дверь в вагонах не открывалась. Попробовала постучать, но даже сама не услышала никакого звука. Тогда схватила какой-то камень и стала колотить в низ двери.
Машинист дал сигнал, на выходной стрелке горел зелёный, но поезд стоял. В следующем за четырнадцатым вагоном открылась дверь, и заспанная проводница выглянула из вагона.
-- Что за станция? – услышав ответ, сказала – Здесь посадки нет. – захлопнула дверь.
Мария кинулась к этой двери и стала стучать в неё. Машинист снова дал сигнал и осторожно тронул поезд, будто ждал Марию. Дверь открылась.
-- Здесь посадки нет! Чего стучишь?
-- У меня в четырнадцатый вагон, а там не открывают.
-- Это перегонный вагон. Четырнадцатый сзади, считать разучилась? Табличку забыли снять. Иди в зад!
-- Но я не успеваю! Поезд уже тронулся!
Мария почти плакала. Проводница протянула руку, схватила Марию за запястье и, как краном, подняла в тамбур.
-- Должна будешь! Далеко едешь?
-- До Кирова. Я хоть сейчас заплачу!
-- Потом. Проходи в вагон, в служебное купе.
Проводница была почти толстой и высокой, от чего казалась просто огромной. Таких, как Мария, в неё войдёт не меньше десятка. Мария осторожно прокралась в служебное купе, почти сразу же за ней вошла и проводница. От её размеров в купе сразу стало тесно.
-- Ты что голая-то? Проститутка?
-- Н-нет! Что вы? Меня ограбили. И изнасиловали.
-- Врёшь ведь! В наш поезд только проститутки лезут. Тебе сколько лет-то?
-- Сорок… два.
-- Да иди ты! Я бы тебе лет тридцать дала. Хорошо выглядишь! Проститутки так не сохраняются. Наверно не врёшь. Рассказывай.
-- Что?
-- Как ограбили, почему плащ не украли? Вроде не плохой плащ-то.
-- Дом продала, выпили с радости. Очнулась, голая. Мужик какой-то рядом. Поискала одежду, нет. Нашла плащ, вот и еду.
-- В милицию надо было. За сколько продала-то? И все украли?
-- Нет. Деньги муж забрал. Или подруга. Не знаю. Не видела я!
-- Может, муж с подругой всё и устроили? Молодой муж-то?
-- Двадцать лет.
-- Да иди ты! Точно он устроил! Зачем ему старуха? А подруге сколько?
-- 33.
-- Не молода. Может, она мужика с панталыку-то и сбила? Теперь радуется с молоденьким. И ему с более молодой поинтереснее.
-- Не может быть!
Мария уже не могла сдерживать слёзы и зарыдала. Женщина посадила её рядом с собой и стала успокаивать, что-то говорить. Мария с трудом подавила рыдания.
-- У нас двое детей…. Он любит меня…. Не смогу поверить…!
-- А что тебя одну бросил-то?
-- На заводе авария, вызвали его срочно. Погиб кто-то.
-- Так тебя изнасиловали до его отъезда или после?
-- Когда на станцию бежала.
-- А что в милиции сказали?
-- Не заявляла. Не девушка ведь. А они начнут допросы, показания, следствие. А у меня муж…, авария у него. А если посадят? А там двое детей… по два года.
Проводница опять стала успокаивать Марию. Налила валерьянки. Когда Мария успокоилась, проехали Котельнич. Поезд останавливался на станциях не больше минуты. Только в Котельниче простоял минут пять. Мелкие станции он пролетал стрелой.
Проводница налила Марии горячий чай и стала расспрашивать дальше. Постепенно узнала всё, что ей хотелось. Очень удивилась, что молодой муж Марии ещё студент, а уже работает на заводе, да ещё в такой должности! Она никак не могла поверить, что он за три года закончил институт. Всё, что ни рассказывала Мария, её просто изумляло.
Замелькали постройки предпоследней станции. Мария вынула из кармана бумажку и протянула проводнице. Та посмотрела на свет, послюнявила палец и потёрла купюру.
-- Поддельная.
-- Как поддельная?
-- А вот смотри, стирается.
На пальце проводницы было фиолетово-коричневое пятно, уголок купюры побелел. Мария почувствовала, что у неё закружилась голова. Теперь и с проводницей расплатиться нечем, да и кассиршу, считай, обманула. А как до дома ночью добираться? Дрожащей рукой вынула вторую бумажку, сделала то же, что проводница. Тот же результат! У неё подкосились ноги.
-- Да ладно уж! Вроде не бл…дь какая, по виду не похожа. Билет же есть, да и доехали уже. Мне хоть с твоими сказками ехать было повеселее. Может, потому тебе эти купюры и оставили, что поддельные? Иди уж! Может, и мне потом как поможешь? Не последний же день живём.
В Кирове поезд стоял двадцать минут – меняли локомотив. Проводница выпустила Марию из вагона и пошла к соседнему. Здесь тоже на международный, похоже, пассажиров не было. Да и ночь уже глубокая. На перроне-то только железнодорожники и почтовики. Выходя с перрона через боковой выход, Мария услышала, как проводница рассказывает коллеге из соседнего вагона, как «вон та полуголая» ей всю ночь сказки рассказывала, хотя билет у неё был настоящий, только в вагон другой.
На привокзальной площади не было ни одного такси. В сторонке стояли не то цыгане, не то армяне. Они сразу стали пялиться на Марию. Опасаясь очередного приключения, Мария отступила к перрону. Как только подъехало одинокое такси, равнулась к нему и буквально прыгнула на сиденье.
-- С оплатой на конечном пункте довезёте?
-- Натурой, что ли?
Таксист поднял полу плаща Марии. Увидев, что под ним ничего нет, посмотрел на лицо. Не ожидавшая такого Мария прихлопнула полу плаща рукой. Хотела выскочить обратно.
-- Не шипко стара, можно попытаться. Сегодня всё равно никого нет что-то. Куда?
Мария растерянно назвала адрес. Такси тут же рвануло с места.
-- А Лена сегодня не таксует?
-- Лена? А ты откуда её знаешь?
-- Мы живём вместе.
-- Рядом что ли?
-- Нет. В одной квартире.
Мария думала, что вылетит через лобовое стекло. Таксист так затормозил, что завизжали колёса.
-- Как в одной квартире? Вы – Маша?
-- Да!
-- Извините, пожалуйста! Я же Вас не видел ни разу. Нам Лена все уши прожужжала про Вас и Вашу семью. Простите, я подумал, что проститутка какая-то новая. Они больше натурой рассчитываются. А нормальных женщин в это время на улицах не встретишь. Вас-то как в ночь понесло? И ещё в таком виде.
-- Ездила дом продавать, продала, а меня ограбили.
-- Много взяли?
-- Нет, одежду только. Деньги у Лены были. У мужа авария на заводе, вот одна и оказалась.
-- Вы только Лене не рассказывайте, что я о Вас так плохо подумал. Она же смеяться так будет, что из парка уволиться придётся. А я Вас довезу бесплатно и прямо к подъезду.
-- Я вынесу деньги сразу, просто у меня с собой нет. Вот две поддельные остались.
-- А давайте их мне. Вместо оплаты. Я такие коллекционирую.