Глава 25. Лина.
В конце недели Лена предложила съездить в детский дом, где жила племянница Марии. Но женщине ехать не хотелось. Она пыталась сослаться на детей, но Лена позвонила Ире и та с огромной радостью прибежала буквально через пять минут. Пришлось ехать. Лена, скорее всего, уже разузнала дорогу у друзей и уверенно вела машину.
Вот и дом. Даже снаружи он выглядел неуютно. Когда зашли внутрь, то Марии показалось, что это тюрьма. Всё фойе перегораживала решётка и из толстой арматуры. На шум Лены долго никто не выходил. Наконец вышла неопрятно одетая женщина в грязном белом халате. Лена потребовала пустить их к девочке, но та заявила, что это не положено. Тогда потребовали вывести ребёнка сюда. Но и это было не положено. Распалившаяся Лена затребовала доступ к телефону, чтобы позвонить «куда требуется». Но и это оказалось «не положено». Тогда подруга достала корочку работника КГБ и заявила, что сейчас вызовет спецназ и арестует всех, «кто не положил ей видеть ребёнка». Баба сказала, что сейчас вызовет начальницу и ушла. Прошло около получаса, но никто не выходил. Лена снова стала шуметь, даже по решётке стала стучать.
Наконец открылась входная дверь и совсем с другой стороны вошла такая же неопрятная женщина. Она на высоких тонах начала «качать права», но когда Лена потрясла перед её глазами корочкой КГБ, затихла. Через пять минут за решёткой показалась первая баба (иначе её трудно назвать), которая вела девочку лет трёх в грязном платьице. Мария как раз стояла у решётки. Едва увидев Марию, девочка вырвалась из рук бабы и бросилась с криком к Марии. Она плакали и сквозь решётку обнимала её, что-то лепетала на непонятном языке. Увидев её, почувствовав на себе её тоненькие ручки, Мария уже не могла сдержаться и тоже стала обнимать девочку. Она вдруг стала такой родной и близкой, что Мария расплакалась. Подошла Лена и дрожащим голосом стала успокаивать подругу. Баба оттащила девочку от решётки и повела в помещение.
Лена попыталась уговорить заведующую отпустить девочку на пару дней. Но та сразу сказала, что для этого надо разрешение начальства из облоно. На все вопросы, почему так в детдоме грязно, почему такая грязная у обслуги одежда и платье у девочки, заведующая огрызалась, что все проверки детдом прошёл отлично. А если не нравится, то пусть опять проверяют, кому следует, а не кто попало. Перепалка ничего не дала. Мария теперь не могла успокоиться. Ей казалось, что она видела саму себя в детстве. Почти всю дорогу назад она проплакала.
На другой день Лена ездила в детдом уже без Марии. Она собрала какую-то стихийную комиссию, в которую входили и представитель СЭС и облоно, кажется пожарник и ещё кто-то. По пути прихватили участкового и депутата. Заведующая долго не сдавалась, звонила кому-то в Киров. Как потом выяснилось, что один из инспекторов за взятку оформлял все нужные бумаги на детдом, а заведение вообще никто не проверял. Разразился скандал. Под этот шум Лена сумела быстро оформить все нужные бумаги и скоро девочка оказалась в доме Марии.
Звали её Лин Дао. В первые дни она шарахалась от всех, кроме Марии, а особенно от Сергея. Говорить она не могла ни одного русского слова. Зато на непонятном языке могла выдать очень длинные фразы.
Девочку выкупали. Пока Мария возилась с ней в ванной, Лена сбегала в магазин и притащила целую охапку всяческой одежды. В мешке, который выдали в детдоме было только старое тряпьё. Когда девочку одели и завязали большой белый бант в чёрные, как смоль волосы, её стало не узнать. Лёнька, увидев её, открыл рот и никак не мог ни закрыть его, ни глаз отвести. Он целый вечер ходил за девочкой, держась на расстоянии, и не реагировал ни на какие колкости. Девочку решили звать Линой. Это и ей будет понятно, и звучит по-русски.
Через неделю Лина привыкла и к малышам, и к Лёньке, и даже к Сергею. А через месяц она уже была совсем своя. Особенно она любила Марию и Сергея. Зато Лёнька от неё просто сходил с ума. Он восхищался каждым её словом, каждым поступком. Мария частенько заставала её на коленях у Сергея, который в это время пытался читать книгу. А Лёнька сидел за столом над учебником, а сам смотрел на Лину. Лина же, не обращая ни на кого внимания, то причёсывала «папу», то разглаживала у него морщинки на лице, то пыталась тоже заглянуть в книгу. Мария пыталась было забрать девочку, но муж не отдавал, говорил, что ему так очень хорошо. Когда в следующий раз она заглядывала в кабинет мужчин, Лина, свернувшись калачиком, спала у «папы» на коленях, прижавшись к его животу. А Лёнька по-прежнему не сводил с ней глаз, похоже, влюбился.
Ещё через месяц Лина уже кое-что говорила по-русски. Сергея она называла только папой и никак больше, а Марию – мамой. С детьми она нашла общий язык и почти всё время играла с ними. Лёнка перестал постоянно глазеть на неё, но всегда находился рядом. И стоило только ей встать, как он вскакивал, готовый выполнить любую её просьбу или просто желание.