В каждом возрасте своя картина знаний. «Tabula rasa» — это когда очень мало штрихов, когда их почти нет. Такое бывает в раннем детстве.
Баба Дуня, вырастившая четверых детей, знала это, поэтому хотела чаще видеть своих внуков, влиять на них. Достойная цель в жизни женщины.
Её не пугали длительные переезды уже обременительные для возраста. Интерес в них самих содержащийся, волновал, насыщал впечатлениями.
Похоронив мужа, погибшего на шахте в маленьком городке Донбасса от взрыва метана, она решила по очереди навещать сыновей.
Семья Ивана - сибиряка, получая известие о приезде, принималась чинить, мыть, прихорашивать свою хату. Родственница отличалась пристрастием к чистоте, и, если что не по ней, сама вооружалась тряпками и мылом. Казалось - не грязь изводит, а мировое зло. Сын начинал заикаться в тот самый день, когда она появлялась на пороге. Бабу Дуню называли “Мамо” и говорили ей ‘Вы”.
Внуки включались в спектакль "Баба Дуня приехала" ожидая необычного. И в каждый приезд оно случалось. Петуха, однажды осмелившегося клюнуть важную гостью, тут же, из уважения к ней, предали супу. Мать чуть не плакала. Он был её гордостью, соседи нередко одалживали красавца на недельку, чтобы лучше неслись куры, а возвращали с заработком - лукошком яиц.
Никто никогда не слышал, чтобы Мамо повышала голос или волновалась. Её непоколебимое спокойствие можно сравнить с вековым деревом, связанным с небесным миром кроной, а с земным - вездесущими корнями. Даже внешне она напоминала мощное выносливое произведение природы. В ней проявлялась уверенность человека, постигшего тайну бытия.
Станция - она же городок с секретным заводом, где жил её сын с семьей, была небольшая, поезда делали короткую остановку и следовали дальше на конечную, узловую. По недосмотру начальства в ее хозяйстве еще существовали вроде вымерших птеродактилей - грузчики, помогающие за плату доставить поклажу пассажира.
Баба Дуня превращала их замершее существование в праздник, назначая на главные роли.
Путешествовала родственница с багажом. Собираясь на полгода, долго и тщательно укладывала в сундук всё, что ей могло понадобиться.
Сработанный из крепких сухих досок за год до рождения Дуни, он принадлежал её матери.
Заказан был из расчета хранения ценных вещей семьи, в то же время служил спальным местом. Размер вполне подходящий - около двух метров в длину и метр в ширину. Удобная вогнутая крышка изначально предназначена для отдыха. Четыре бронзовые ручки по бокам украшали этот голубой “ковчег”.
Огромный ящик следовал отдельно, в багажном вагоне. Баба Дуня устранила встречи и проводы. Предпочитала сама добираться до порога дома. Она нанимала всех четверых грузчиков, называла сумму, оживлявшую их порочные лица,коротко инструктировала. И процессия отправлялась. Прохожие, случившиеся на пути следования, останавливались, изумленно взирая на странный кортеж, долго смотрели вслед.
Большая и важная, с зонтом в одной руке и корзиной в другой, она достойно представляла своё грузное тело, обряженное в пышную длинную юбку, поверх которой был повязан батистовый фартук с отделкой ришелье. Кофта с длинными рукавами была скорее халатом, слегка маскировавшим её пышные формы.
Вслед за ней четыре фигуры, стараясь держаться молодцевато при такой знатной даме, обмотав ручки выданными носовыми платками, силясь на шататься, не матерясь, что было запрещено нанимательницей, несли доверенный голубой сундук.
Самой заметной деталью внешности бабы Дуни была белоснежная накрахмаленная косынка, повязанная поверх особого ободка, державшего отличную форму горделиво посаженной головы. С выпяченными толстыми капризными губами вишневого цвета на фоне лица, украшенного всегда густым румянцем, в обрамлении невиданного головного убора, она выглядела как мать - прародительница туземного племени. Не помню, чтобы кто-нибудь обсуждал её внешность.
Сундук устанавливали в единственной комнате, где он мог поместиться. И всё!
Путь туда домочадцам был заказан на все время гостевания. Она располагалась основательно, выложив все необходимые для ухода предметы. Молитвослову отводила место на подушке. Отдохнув с дороги и убрав себя, выходила к обеду.
До вечера, попивая чай с чабрецом, она по одному выспрашивала каждого "Шо зробыв за цый рик?" Просматривала дневник у внучки-первоклассницы. Не спеша выясняла у матери, на какие деньги содержат семью.
С сыном беседовала дольше всех , и, догадываясь о его злоупотреблении спиртным, склоняла к честному разговору, к осознанию. К вечеру все замолкали. От пристрастных расспросов у детей и взрослых горели щеки и уши, всем хотелось поскорее в постель.
Обязательным моментом посещения был забой откормленного к этому сроку поросенка и запасание впрок всех его частей. Управление процессом брала на себя баба Дуня, превращая его по ходу в грандиозное представление. Дети ждали его.
С вечера под её руководством мылась и чистилась посуда, приглашался знакомый мужик, умеющий одним ударом ножа убить животное.
Отец семейства девять месяцев состоял при очередной Машке нянькой. Кормил её, мыл, и, смешно сказать, выводил гулять.
Или она его выводила. Животное привязывалось к доброму человеку и ходило с ним в магазин и к колодцу за водой. Обычно Машка шла рядом, раздавая всем довольные хрюки.
В день забоя Иван исчезал из дома и не возвращался, пока свинья не была окончательно разобрана и определена на хранение.
Распорядительница на ответственный момент оставляла только мужика с ножом и двух его помощников-сыновей. "Диты" ждали дома её команды присутствовать при дальнейшей операции.
Как всегда, Петр с сыновьями, повалили Машку на бок, и пока два дюжих молодца удерживали её, должен был одним ударом завершить дело.
Но не в этот раз. Похмельный синдром лишил руку силы. Острие только скользнуло по шкуре. Взбешенное животное скинуло мужиков и с визгом бросилось в огород. Верещащая свинья сделала виток вокруг дома, когда баба Дуня с ватным одеялом в руках набросилась на неё сверху. Мужики кинулись ей помогать. Её возглас: «Петр, нож!»- заставил того мгновенно выполнить приказ.
Ещё через минуту, убедившись, что удар достиг цели, она кряхтя поднялась с соломенной подстилки и обычным голосом стала отдавать распоряжения. Как только баба Дуня вычерпала изнутри кровь и определила её в дело, позвала всех помогать: «Не потопаешь, не полопаешь», - внушала она удовлетворённо густым голосом.
И детвора бегала туда-сюда с кипятком, паяльной лампой, с чистыми тряпками. Относили, приносили, смотрели как ловко и точно отделяет бабушка сало от мяса, как солит крупной сероватой солью и вкладывает брусочки в холстинковые отбеленные тряпицы, как чисто моет и выворачивает кишки, а после набивает через рожок фаршем с прожаренной кровью.
Детей давно накормили вкусным жареным мясом. С удвоенной энергией они выполняли её поручения, только бы участвовать в интересном действии. Баба Дуня досконально знала, как и что надо делать. Ребятишки впервые видели красоту простого труда, когда он направлен на благо жизни.
В тот вечер, забравшись на широкую родительскую кровать вместе с внуками, она рассказывала, точнее разыгрывала сказку об Ивашечке и ведьме. Это был театр одного актера. Рассказ вёлся на смеси украинского и русского. Сказочка, как нередко бывает у Афанасьева – широкоохватная, - о человеческой жизни, причем весьма приукрашенной жестокостью.
Ивашечка - с малых лет усвоивший, что старым родителям надо помогать, вызывал у бабы Дуси явное умиление. Голос её при описании удачной рыбалки мальчика звучал настолько ласково, что дети, никогда не слышавшие от неё таких интонаций, замирали.
Как только появилась злая сила, в лице ведьмы и начались трагические события по изведению со света хорошего мальчика, тот же голос зазвучал во всю мощь. Пафос предсказательницы-пифии пугал до ужаса, маленькие невольно прижимались к ней, хотя всегда боялись даже прикоснуться. Наступил момент, когда обманным путём злая ведьма заманила Ивашечку.
"Ивашко приплыл; она рыбу забрала, его самого схватила и унесла к себе. Пришла домой и заставляет свою дочь Алёнку: «Истопи печь пожарче, да сжарь хорошенько Ивашку, а я пойду соберу гостей — моих приятелей". С этого места и до конца сказки она обессиленным, каким-то нутряным голосом с увлажнившимися глазами выкладывала продолжение истории преодоления препятствий на пути возвращения к родителям.
Заканчивалась сказка хорошо: “Гуси-лебеди подхватили его и понесли домой, прилетели к хате и посадили Ивашку на чердак”.
Но со слов: «Рано поутру баба собралась печь блины, печёт, а сама вспоминает сынка: «Где-то мой Ивашечко? Хоть бы во сне его увидать!» А дед говорит: «Мне снилось, будто гуси-лебеди принесли нашего Ивашку на своих крыльях»,- сказительница разразилась потоком слез.
Из-за них повествование застряло. Её румяные щеки тряслись, от утираний, намокшие концы косынки уныло повисли. Непонятная тишина заставила отца заглянуть в дверь.
- Мамо! Ну, что вы так вбываетесь, это ж сказка! - уговаривал он.
- Я ж не только об Ивашке, обо всех плачу, кого злая сила сгубила, - отвечала всхлипывая баба Дуся. - Сказка ложь, да в ней намек...
Обхватив нас полными мягкими руками, как бы укрывая от чего-то, уже другим тоном - уверенным и властным, добавила:
- Жизнь це борьба дурного с гарним кажну хвилину, - и постучав пальцем по голове старшего- добавила:
-Не силой берут, а уменьем, как Ивашка. Пийшлы спать - зло заспиться, добро за ночь укрепится.
х х х
Уроки не прошли зря. Все трое внуков достойно пронесли бремя жизни.
Внучка - медсестра вырастила брошенного в роддоме ребенка.
Женила его. Дождалась внука. Назвали Иваном. Раз за разом отправляясь спать, он просит рассказать ему сказку про Ивашечку.
Один внук, не пытаясь избежать армии, служил в Афганистане и, защищая малюсенькое поселение, был убит.
Второй внук стал просто хорошим человеком. Когда женился и родилась двойня, приехал за бабой Дуней, уже старенькой. что пешки — безропотные исполнители, необходимые при всех обстоятельствах, ...
- Андрюшечка, чому я вам така стара палица спод метлы,* - отговаривалась она.
- Баба, но я вижу ту палку цветущим деревом. Ты нам всякая мила.
Он перевез бабу Дуню вместе с сундуком в свой дом смотрителя маяка, где их
с нетерпением ждала невестка с двумя малышками. Оказалось: девчонки - ну, вылитая баба Дуня!
*...чому я вам така стара...- Зачем я вам нужна - старая палка от метлы?