«Ой, какие глаза у вашей девочки!» Галина так часто слышала это от знакомых и незнакомых, что даже привыкла. Сама, хоть и не красавица, была симпатичной: сероглазой, светловолосой, с мягкой улыбкой. Дочка родилась похожей на неё.
К трём годам она уже выделялась среди детей серьёзным выражением серо-голубых глаз в пол-лица и длинными ресницами, прикрывающими их от назойливых вопросов взрослых: «А чьи это такие глазки? Мамины?» Глядя на своё чудо, Галина радовалась и пророчила ей счастливую жизнь, конечно, с удачным замужеством. Поля, названная так в честь бабушки, подрастала и всё больше проявляла характер. Она редко капризничала, но серьёзно глядя на мать, делала то, что хотела.
В школу Поленька поступила неполных семи лет, была чуть младше своих одноклассников и потому, часто опекаемой или обижаемой ими: дети в этом возрасте отзывчивы и жестоки одинаково искренне. Училась всегда ровно по всем предметам. Особых способностей не проявляла и ростом была маловата, потому уроки физкультуры не очень любила. Зато, подрастая, всё больше привлекала внимание мальчишек-одноклассников. Вряд ли они смогли бы объяснить, чем именно, но заговаривая с ней, почему-то робели и отворачивались, пряча глаза. А она, в отличие от других девчонок, смотрела на них насмешливо и чуть свысока, хотя при её росте это казалось невозможным.
В восьмом классе Поля влюбилась в Валерку, с которым сидела за одной партой: очень подвижного и весёлого. Он один, по-прежнему, обращался с ней, как с маленькой. Да так влюбилась, что придя домой, падала на кровать лицом в подушку и отчаянно плакала, а мать, не зная причины, начинала метаться, пытаясь её успокоить. Неизвестно чем бы всё закончилось, но вскоре Валерка переехал с родителями в другой город, куда-то в Белоруссию на родину отца.
В старших классах Галина стала настраивать дочку на поступление в спокойный гуманитарный ВУЗ. Но Поля решила по- своему:
- Сначала поработаю, а потом сама выберу.
И спорить с ней было бесполезно. Она, как в детстве, опускала ресницы, прикрывая глаза, ставшие теперь чуть зеленоватыми, отбрасывала со лба пряди пепельных волос и замолкала, считая разговор оконченным.
Галина знала, как трудно найти женщине работу в их городе. Сама когда-то прошла через такие мытарства, пока удалось устроиться кассиром на автовокзал. С тех пор никуда не увольнялась. И с мужем познакомилась через полукруглое окошечко кассы.
Парни целой бригадой каждое утро приезжали из соседнего городка на работу, а вечером автобусом возвращались обратно. Николай сразу заметил симпатичную кассиршу. Всегда приветливо разговаривал, иногда провожал до дома. Потом они стали встречаться чаще. К концу лета он совсем перебрался к ней. А чего там, просто перевёз из общежития небольшой чемодан с вещами и всё.
Но, пожили не долго. Как только узнал о беременности Галины, его, весёлого и ласкового, будто подменили - стал вдруг раздражительным и молчаливым. Однажды признался, что не сможет: «Вот так, с ходу стать семейным и на всю жизнь!» Так и сказал. Посчитав, видимо, что долгие проводы – лишние слёзы, собрал свой лёгкий чемодан и вернулся в общежитие. Потом и вовсе укатил на Север. С тех пор Галина жила вдвоём с дочкой и только для неё.
Десять школьных лет пролетели для обеих незаметно. На выпускном вечере дочь была самой красивой: платье мать сшила по её вкусу. Немного отдохнув после окончания школы, Поля, как и планировала, стала искать работу, делая первый в своей жизни выбор.
Походив по столовым, больницам и детским садам, где иногда встречались объявления с пометкой «требуются», нашла, наконец, местечко в трикотажном ателье. Её приняли и посадили учиться поднимать петли на капроновых чулках. Оказывается, была и такая работа. Когда женщина зацеплялась где-то чулком, нитка рвалась и светлая «стрелка» скользила до самого низа. Выбрасывать его, было жаль, а в ателье всё могли исправить в один момент. Поля научилась нехитрому мастерству за неделю. Но как же это было скучно – сидеть весь день, согнувшись, слушая шум вязальных машин или разговоры десятка женщин о семейных проблемах!
Однажды в ателье заглянула её одноклассница Лида Романова. Подругами они в школе не были, но сейчас обрадовались встрече.
- Ты что, работаешь здесь? - удивилась Лида.
-Да. Больше ничего не смогла найти. Не пути же расчищать на железной дороге!
- На путях, конечно, тяжело... Хотя, там платят больше!
-А ты где? Дальше учиться будешь?- спросила Поля
-Да пока нигде. Куда мне поступать? Отличницей не была, сама знаешь. Мать отправляет в Ленинград к тётке. Говорит, что там работы больше, даже на «Скороход» можно устроиться.
- Это обувная фабрика?
-Ну, да! Туфли их видела в магазине стоят?
И неожиданно добавила:
-Слушай! А хочешь, вместе поедем? Мне одной, как-то страшновато.
-А общежитие там есть?
-Должно быть. Я спрошу у мамы и завтра всё тебе расскажу.
На второй день Лида прилетела прямо с утра, к самому открытию ателье.
- Всё узнала! Есть и работа и общежитие, тётка писала. Ну, как, поедешь?
-Подумаю. Я завтра скажу!
Галина, когда дочь заговорила об отъезде, сначала испугалась, но потом решила: «Ничего, даже если не получится, всегда сможет домой вернуться». И отпустила.
***
Поля писала часто. Сначала всё было хорошо: на работу их приняли, в общежитие она устроилась. А уж от Северной столицы девчонки были в полном восторге. Каждый день после работы ездили и ходили по городу. Потом в конвертах с письмами отправляли домой фотографии.
Галина смотрела на маленькую фигурку дочери у ног огромных Атлантов, радуясь и тревожась одновременно. Отвечая ей, вкладывала иногда между листочками письма сиреневую двадцати-пяти-рублёвку с шутливой пометкой «на мороженое». А это были немалые деньги, почти четверть её зарплаты.
Поля писала, что работа у неё не сложная. Сидя за конвейером надо было «обшивать союзки». Галина смутно представляла, что это значит, но когда дочь написала, что весь день пришлось вставлять металлические застёжки в детские сандалии, а вечером залечивать пальцы от появившихся мозолей, поняла, что трудно ей приходится.
Операции на конвейере менялись редко. Поля с утра настраивалась на них и потом только механически работала руками. И так целый день. И всю неделю до выходных!
Зато, в выходные они гуляли по городу, заходили в кафе на Невском. А в период «белых ночей», впервые увиденных, познакомились с двумя друзьями. Потом все вместе побывали в Петергофе.
Но...Короткое северное лето подошло к концу. Ленинградская капризная погода всё реже баловала солнечными днями и восторга у девчонок заметно поубавилось. Да и тёплые вещи нужно было покупать или просить маму прислать из дома.
Побродив однажды вечером под холодным дождём, Поля почувствовала себя настолько чужой в этом красивом торжественном городе, что решила вернуться домой. Пока уволилась, получила расчёт, купила билет на поезд - до дома добралась только в конце сентября.
Холодным и ясным утром приехала уставшей, замёрзшей, но какой-то решительной и заметно повзрослевшей. Галина смотрела на неё и не узнавала. Чувственные, чуть подкрашенные губы, тонко выщипанные брови, подчёркивающие густоту ресниц... Даже глаза потемнели и смотрели так уверенно, будто девчонка за лето узнала о жизни всё. Галина расспрашивала о Ленинграде, пытаясь разговорить дочку. Но если и раньше это не всегда удавалось, то сейчас она просто терялась от её молчания, чувствуя свою вину, так знакомую всем одиноким матерям.
На работу Полина всё же устроилась. Правда, кроме железной дороги места нигде не нашлось. А вскоре, присматриваясь к похорошевшей и поправившейся дочери, Галина поняла, что она беременна. Поля и не скрывала особенно, но рассказывать ничего не хотела. Только и промолвила, что случилось это ещё в Ленинграде, незадолго до отъезда. Вот теперь она ждала от матери совета. Но советовать что-то было уже поздно, и Галина решила:
- Будешь рожать. А с ребёнком...Я помогу! Только устраивай свою жизнь, дочка, у тебя всё впереди. Ты же видишь, как трудно быть одной.
Светланка родилась в начале июня. Она объединила своим криком мать и бабушку, заставив суетиться вокруг себя. Галина, прибегая с работы, сразу включалась в домашние дела, давая Поле возможность отдохнуть. Девочка, на радость им, росла здоровенькой. Правда, совсем не похожей на маму. Карие глаза и тёмные волосы говорили сами за себя. Полина только и сказала однажды:
- Вся в отца! Красивым был, но... - и замолчала. Галина поняла, что расспрашивать бесполезно.
***
Через год девочку определили в ясли, и Полина смогла выйти на работу. Она уже не была «кормящей матерью», преимущества дневной смены её не касались, работать приходилось и в ночную. Летом она подметала, а зимой расчищала от снега стрелки на подъездных путях погрузочной станции. Потом отогревалась горячим чаем в будке на посту.
Однажды ночью, звёздной и хрустящей от мороза, с притормозившего тепловоза ловко спрыгнул парень. Забежав на пост, остановился, глядя на неё.
-Дверь закрой, холодно! – Полина строго смотрела, пока он аккуратно прикрывал двери.
-Ты, чья же такая? – спросил тот, немного оробев, и подойдя ближе, покачал головой - Ну и глаза...
-Ничья! А ты пришёл-то зачем? – усмехнулась она.
-Да я уже и забыл – рассмеялся парень – Никогда таких стрелочниц не видел! Просто, погреться зашёл. Сейчас обратно поедем. Вот...Тебя встретил. Давно у нас работаешь?
- Недавно - она придвинула ему стакан с горячим чаем.
Послышался шум приближающегося тепловоза. Парень направился к выходу, но на пороге обернулся:
-Тебя как звать-то, стрелочница?
-Полина. А тебя?
- Иваном мамка назвала – он улыбнулся - Вот и хожу Иванушкой!
-Иди, работай... Иванушка - Полина поднялась, чтобы закрыть за ним двери.
-Но я ещё приеду - оглянулся тот – До свидания, Поля!
Утром, придя домой, она долго не могла заснуть. Дочка была в яслях, мать на работе. Полина лежала и думала о своей не сложившейся до сих пор жизни: «Ну, что им нужно, этим парням? Кажется, всё готова отдать и отдавала, а по-прежнему одна. Вот и сегодня, Иванушка этот...» Она чувствовала свою силу над мужчинами, но как ей пользоваться, не знала.
Иван всё чаще стал заходить на пост в её смену и однажды пригласил в гости. Они жили вдвоём с матерью. Когда Поля остановилась на пороге их двухкомнатной квартиры, пожилая худенькая женщина взглянула на неё осуждающе и молча ушла в кухню. А молодые ещё долго сидели в комнате Ивана. Он пел под гитару про зелёные глаза.
Полина полюбила его также безоглядно, как когда-то одноклассника Валерку и как Светиного отца, отдаваясь чувству и ни о чём не думая. Иван в ней души не чаял и когда узнал о дочери, это уже не могло ничего изменить, лишь бы: «Поленька была рядом».
Через месяц они поженились. Галине удалось разменять свою квартиру. Теперь молодая семья жила отдельно. Сначала всё было хорошо. Иван работал, Полина окончила курсы продавцов и устроилась в небольшой магазинчик недалеко от дома. Но всё чаще ловила себя на мысли, что чувство её куда-то уходит.
Иван любил её, старался помогать во всём. Мог обед приготовить и бельё постирать, пока она была на работе. Но чем дальше, тем больше она понимала, что жить с ним не сможет.
С подрастающей дочкой тоже становилось всё сложнее. Полина видела, что девочка ему просто чужая, а когда ребёнок это чувствует, начинает вести себя так, чтобы любым способом привлечь внимание. Вот и Света «старалась» - то игрушки разбросает, то молоко прольёт «нечаянно», или вовсе капризничает без причины. Иван терпеливо молчал, а однажды не выдержал и отшлёпал девчушку за очередную шалость. Она пожаловалась матери.
С этих пор Полина вовсе охладела к мужу и стала искать причину, чтобы разойтись. Причина нашлась быстро. Видя такое отношение к себе, Иван всё чаще стал выпивать в одиночку и молча. Полина, замечая это, устраивала скандалы, а он только говорил, не повышая голоса и виновато улыбаясь:
- Ну, что ты так кричишь? Вот чудачка!
В конце- концов ей удалось убедить его перебраться обратно к матери. Она обещала ему видеться иногда, но жить вместе больше не хотела.
***
Света подрастала, уже пошла в школу. Полина была теперь свободнее и могла устроить свою личную жизнь. Но время замужества ушло, мужчины были, как говорится, «при жёнах».
Она никогда не думала о них, встречаясь с очередным поклонником. Их всегда хватало, стоило ей чуть дольше задержать на ком-то взгляд. И по прежнему, влюбляясь, отдавала себя без остатка, устраивая праздник чувств себе и ему. А они, «отпраздновав», неизменно возвращались к семейным будням.
Полина не могла понять, почему невозможен такой праздник в семье? Что мешало супругам: привычка, убивающая новизну ощущений; несвобода, с годами заменяющая любовь чувством долга; общий быт, открывающий черты характера, которые не выставляют напоказ? Как стать родной человеку, раньше тебе незнакомому и любить, не теряя чувство с годами? Да возможно ли это?
Она не знала и уже не надеялась узнать.
Галина переживала, видя такую неустроенность дочери. Но чем она могла помочь? Её собственная жизнь тоже не была примером.
« А может в этом всё дело? - думала она - Ведь не зря говорят: самое большее, что может сделать отец для дочери - это любить её мать. А Поля росла и не видела перед собой таких отношений. Да и совсем никаких! Представление о мужчинах у неё сложились своё. И что она сможет передать Светлане? Как разорвать эту цепочку неустроенности, не продолжая её дальше?»
Галина искала ответы, но не находила.
Да и кто смог бы сразу ответить? Должно быть, верно, что в жизни мы задаём вопросы поступками, а ответы получаем – судьбой.