- Какое метро?
- Московское.
- Тогда понятно, я в московском метро ни разу не был. Да и в Москве – тоже.
И они пошли по направлению к станции, которая оказалась совсем недалеко.
- Лимбо – это то, что у меня в голове?
- Наши головы сейчас в другом месте.
- А! – Понимающе ответил Гав, но, на всякий случай, внимательно посмотрел на голову Мичмана, осторожно потрогал собственный затылок, и остановился.
- Ну что же Вы? Ведите, командарм! – воскликнул Мичман и широко улыбнулся.
- Куда вести? – совершенно искренне изумился Гав.
- Лимбо – это такое особое место. Это как лабиринт. Но строишь этот лабиринт ты сам. И выход можешь найти тоже только ты. На какой мы станции?
- Похоже на Кантемировскую. Я тут жил недалеко. Почти год жил. – Голос Гава гулко раздавался в совершенно пустом зале станции, ему вторили каблуки Мичмана.
Аскетичный интерьер. Белый сводчатый потолок, гранит, базальт, мрамор. Бронзовые звезды на желтых панно. Лицо Гава явственно выражало недоумение.
- Послушайте! – Мичман, казалось, заволновался. – Здесь самое главное – не отвлекаться. Вспомните, куда мы идем?
Гав остановился на секунду, и в эту самую секунду стена заколыхались огромным полотнищем на ветру, послышался даже шум ветра и крики морских птиц.
- Мы… идем… к коллекционеру… Сергееву – Начал Гав, делая длинные паузы между словами.
Крики чаек стихли.
- Мы идем спросить: «Где нэцкэ?» – Уверенно закончил Гав и стены снова приобрели каменную незыблемость.
- Вы знаете, - Тихо включился в разговор Мичман, гипнотически вглядываясь в глаза Гава. – Вы знаете, здесь совершенно нельзя отвлекаться. Может занести черт знает куда. Мысли живого человека хаотичны и бестолковы. Особенно, если эти мысли исходят из разума недисциплинированного и поверхностного… Кстати, если это метро, то должны быть люди.
- Люди? – Гав не успел удивиться этому простому вопросу, как вдруг погас свет.
Даже не так: свет исчез, потом вновь появился, как в кинотеатре, когда кончается пленка, или как будто сам Господь Бог закрыл на секунду глаза, а потом открыл их снова.
Но теперь в зале подземки было полно народу. Наши путешественники огляделись, и увидели военных. Молодые ребята в желтом «пустынном» камуфляже выстраивались, как на парад. Было их много, человек сто, не меньше. [Почитай, рота, Алексис!]
- Вот и люди. – Заключил Гав.
- Пехота – царица полей! – Улыбнулся Мичман.
Гав проследил за направлением его взгляда, и увидел, что тот смотрит на подходящего к ним высокого усатого мужчину, который направлялся прямо к ним. На плечах усача красовались капитанские погоны. Подойдя, капитан резко вскинул ладонь в военном приветствии, Мичман козырнул в ответ.
- Капитан Незлобин! – Представился капитан, перевел взгляд на Гава, протянул ему руку, и Гав вспомнил, что именно этого капитана он видел по дороге в Саратов [или Сара-Тау, наверное, сейчас так правильнее, Алексис!].
Гав пожал сильную ладонь Незлобина, и сказал:
- Я Вас помню, Вы с аркебузой стояли, и меня пропустили, когда я в Саратов проезжал.
- А! – Протянул капитан. – Теперь я Вас тоже вспомнил.
- Куда направляетесь? – В ответ поинтересовался Гав.
- Как и все, в Валгаллу. А Вы разве нет? – Капитан мотнул вперед подбородком, указывая на клинок Гава.
- Нет, мы по другому делу. – Ответил за Гава Мичман Тугаев. – А с чего Вы решили, что вам в Валгаллу?
- Мы умерли с оружием в руках. – Просто ответил капитан.
- Так вы все того, умерли?.. – Уточнил зачем-то Гав. Потом заулыбался. – Но вроде как должен быть свет, тоннель, опять же…
- Тоннель есть-на. – Капитан засмеялся, обнажив крепкие желтые зубы, довольный своей шуткой. – И свет, опять же-на.
Все трое рассмеялись.
- Вы знаете, куда идти?
- Нет. Но это моя рота-на. Я – их командир, поэтому поведу я. Я пока не разобрался, куда идти, но знаю точно, что времени у нас мало-на. Пойдемте, я своих орлов покажу-на! – Капитан смотрел боле на Мичмана, полагая его нормальным, военным человеком, а Гава же посчитав лицом второстепенным.
Гаврилюк, тем временем, решил посоветоваться с Митей, но не при всех. Он удалился за колонну, сел на скамейку, которая опоясывала колонну, словно юбочка у какого-нибудь гриба. Там, оттянув край кирасы, он прошипел:
- Митя! Ты где? Давай, я тебя вытащу, разговор есть.
Под кирасой послышалось тихое сопение и невнятное шебуршение. Через полминуты Гав извлек бурундука, и усадил его рядом на скамейку. Зверек выглядел сонным.
- Митя! У меня к тебе вопрос важный! Короче, мы тут… Это…
- Я знаю, я слышал! – Зевая ответил Митя – Оякадасама ! Давай поедим, есть охота!
- Сытый человек на войне подозрительный! – Попытался усовестить полосатого товарища Гав.
- Так я и не человек. – Бодро выпалил Митя.
- У меня нет ничего. – Признался Гаврилюк.
- Печально. Я от голода помереть могу. Когда последний раз ели, ты ничего не захватил про запас, Оякадасама?
- Только палочки для еды. – Гав опустил голову.
- Что я, бобер, что ли, дерево есть? Семечек каких-нибудь дай, что ли.
- Ты посиди здесь, я сейчас! – Радостно осенился Гав. И быстрым шагом пошел к построившейся роте. Рота закончила построение и перекличку, и капитан, выслушав взводных, обратился к сослуживцам с речью. Голос его, воистину командирский, упруго ударял по ушам, многократно отражаясь коротким эхом от мраморных стен.
- Идём мы с вами, братцы, сами знаете на что-на! На войну пойдешь – сразу сенькину мать куснёшь-на! Нешто можно без этого-на? Всё испытаете, всё изведаете-на! А как тудыть попадешь – враз смикитишь кто есть ху-на! А труба призовёт-на, так и сызнова-на! Не посрамим-на! И я завсегда с вами буду-на! Вот такая-на, моя командирская зарука!
К капитану подошел Тугаев, и что-то спросил его на ухо. Капитан коротко кивнул, и обратился уже ко всем, но уже не громогласно, а как-то совсем по-простому:
- У кого-нить семечки есть-на?
- Так точно, есть! – Послышалось сразу несколько радостных голосов. Через минуту у капитана был полный карман спелых, недавно пожаренных семян подсолнечника.
- Разойтись! Время отдыха – десять минут-на!
Капитан подошел к Гаву и, высыпав содержимое кармана в кулек из газеты, спросил:
- Ну, что, определились с маршрутом-на?
- Сейчас будет маршрут… - Гав вдохнул. – А откуда у вас семечки, если вы погибли в бою?
- Как откуда-на? – Капитан в изумлении поднял брови. – Со станции-на. Там провожали-на, целовали-обнимали, цветы дарили-на, семечки вот. На электричку сели, и здесь. А вы разве не так-на?
- Нет, мы по-другому. – За обоих ответил Мичман.
- А сейчас мы где-на? – Снова подал голос капитан.
- Метро Кантемировская. – На этот раз ответил Гав.
- В Москве, что ли-на? – Хмыкнул капитан.
- Москва – сердце нашей Родины! – Глядя капитану прямо в глаза, серьезно парировал Гав. – Пойдемте со мной! – И они пошли туда, где за колонной горевал от голода полосатый помощник.
- Вот! – Гав развернул газету с семечками прямо перед носом у Мити.
- Эх, прощай диета! – поддельно загоревал Митя, мордочка выражала крайнее довольство.
Пока полосатый знаток маршрутов набивал свой живот, трое продолжали разговор:
- Сколько человек личного состава не хватает?
- Два бойца-на!
- Вы… в Саратове? – Гаврилюк тактично обошел тему смерти.
- На подступах-на! В Саратов так и не попали-на!
- Расскажите подробнее.
Капитан вдруг посерьезнел, пожевал губами, и уставился на Митю, явно принимая решение: говорить, или не говорить. Потом, всё-таки начал, и уже без своего привычного «на».
- Мы не попали в Саратов. Там какая-то аномальная зона. Окружена туманом. Точнее, не туманом, это такое нечто, как будто живое. Во всяком случае – с разумом. Мы в Саратов не попали, и обратно не вышли. Нам выдали фитильные мушкеты, восемнадцать единиц, потому что прошла информация, что в Саратове не работает современное оружие. Но внутри и эти фитильки не стреляли.
Саперные лопатки, да штык-ножи, вот и всё наше оружие. Фитиля мы эти побросали, только шомпола оставили, заточили, и как пики использовали. Там вступили в бой… Не знаю, как назвать… Тараканы – не тараканы… Пауки – не пауки… Короче, как огромные насекомые, но разумные. Мы этих тварей наловчились, и много положили.
А они собрались, и нас загонять начали… в какие-то горы. Днем – жара, ночью – мороз. Кто не погиб в бою, обморозились. И я не уберегся. Там, в горах, мужик один встретился… И если вы в другую сторону, то если вернетесь…
Капитан посмотрел на Мичмана с надеждой.
- Этот вернется. – Мичман кивком головы указал на Гава. – Собирается, во всяком случае.
- Тогда, найдите генерала Храпова. – Капитан наклонился к самому уху Гава и что-то прошептал, потом отстранился от Гава, и продолжил уже вслух. – Ну а когда я сам себя увидел в парадке, да на перроне, я тут сразу всё понял-на… Что дорога в один конец-на.
Там еще дежурный по вокзалу подбежал, говорит: «Вам в Валгаллу теперь, на второй путь, в пятый вагон, через полчаса отправка».
- Да... – Только и сказал Мичман, когда пауза в повествовании капитана затянулась.
- А потом… - Голос капитана стал задумчивым и отстраненным. – Потом, значит, подъехали две полуторки и один штудебеккер, совсем как в войну, во Вторую Мировую какие… Там девушки приехали нас провожать. С цветами, яблоками, пирожками. И одеты они как в сороковые. Я сразу не понял, а потом, когда свою жену увидел… Она, семнадцатилетняя только, и меня еще не знала. Я потом присмотрелся – это всё наши женщины были, и каждая кого-то искала, как по описаниям. И все нашли. Вот.
Капитан замолчал, в глазах его проступила грусть, сменившаяся какой-то бесшабашной решимостью. Он улыбнулся, и весело спросил:
- Мы думали – сразу на место, а тут Кантемировская-на. Дальше-то куда-на?
- Вам до Курской, а нам – до проспекта Мира. – Громко подал голос со скамейки Митя.
- Кантемировская, это где-то на дальних ****ях, а Курская – по кольцевой, в центре-на. Электричек если нет, то пешком это будет… - Капитан ненадолго задумался, - пешком это… Если вся Москва по длине килОметров сорок будет, то нам двадцать, как минимум, пройти до заката нужно-на.
- Почему до заката? – Поинтересовался Митя.
- Помощник дежурного сказал-на.
- Нам по пути. Большую часть дороги. – Резюмировал Мичман.
Вместо ответа, капитан заорал во всё горло: «Рота! Подъем-на!», а обычным голосом добавил: «Я веду, вы – за мной!». Как видно, он решил взять командование на себя, поскольку мичман звание небольшое, а Гав знаков различия не имел вовсе.
- Молодец-на! – весело подумал Гав, прихватил Митьку, и побежал за капитаном.