В конце июня еще продолжались короткие ночи.
Как не тяжел был день, Краснов не мог уснуть. Не мог избавиться от предчувствия непоправимой беды, печальных раздумий и напрасных ожиданий указания высшего командования.
Вернувшийся назад посланец подтвердил горькую новость: остались одни, ни расположения штаба дивизии, ни связи с другими полками не установлено.
Краснов собрал на НП комбатов. Выслушал их мнения. Одни предлагали идти вперед, к границе, другие предлагали отходить.
-Без приказа мы не имеем права уйти с занимаемого рубежа. Наши фланги открыты и тыл не защищен. Готовьтесь к круговой обороне,-приказал Краснов.
Когда все разошлись, командир полка опять задумался над неясностью положения. Где-то далеко гремела канонада. Он с жадностью посмотрел вверх, отыскивая в небе самолет, наш самолет, не допуская мысли, что о них забыли, бросили на произвол судьбы. Такого никогда не может быть, надо только продержаться до прихода подмоги. Прислушивался к звукам канонады, доносившейся из глубины тыла, там шли бои.
Краснов бесконечно подносил к глазам бинокль: обследовал левый берег, где копошились гитлеровцы и направление тыла. Что скрывать, ждал связи с дивизией, как ждет парусник ветра.
Вдруг строгое лицо комполка изменилось, на губах появились морщинки, на щеках-небольшие ямочки. В глазах сверкнула росинка надежды. Он, то отнимал от них бинокль, то снова подносил, рассматривая скачущего всадника.
«Может приказ везет?», думал Краснов. Чем ближе подъезжал всадник, тем беспокойнее становился Краснов. Он уже ясно различал забинтованную голову всадника, скачущего без седла.
Тут же услышал рокот самолета. Краснов посмотрел на небо. С востока летел одинокий самолет и комполка вскоре определил: И-16. Долгожданный самолет сделал круг и явно пошел на снижение. Краснов приказал начальнику штаба показать пилоту знамя полка. На втором круге от самолета отделился небольшой парашют. Вымпел.
Связист принес вымпел, сброшенный с неба. Краснов бегло прочитал приказ комдива. Предстоял марш в ночное время не на запад, а на восток. Приказано было занять оборону на перекрестке дорог у Лиепно.
-Карту!-приказал он адъютанту.-Ох, елки-палки, куда фриц шагнул!
А вскоре к штабу подскакал и всадник. Краснов обернулся на шум шагов и увидел на ступеньках блиндажа своего ротного командира, отправленного им с колонной раненых в тыл. Забилось сердце Краснова от предчувствия новой беды.
-Разрешите...-держась левой рукой за стену, старший лейтенант правую с окровавленным бинтом приложил к виску.
-Докладывайте.
-В пути налетел вражеский самолет. С бреющего полета расстреливал из пулеметов, бросал мелкие бомбы и гранаты. Многие легкораненые, как и я, укрылись в кюветах, тяжелораненые почти все погибли вместе с лошадьми. Фельдшер спасся, собрал всех оставшихся живых и увел в лес...... Я решил вернуться.... Кругом немцы,-тихо добавил он.
Вот тогда в полку и появилось это презренное слово «окружение». Оно быстрее телеграфа распространилось среди воинов полка. В большом затруднении оказался и полк, и его командир Краснов.
К полудню капитан объявил свое решение: как солнце сядет, первому батальону выступить в авангарде полка. Третий батальон- в арьергарде, за первым батальоном штаб, пушки, раненые и второй батальон. Для прикрытия оставить один взвод от второго батальона, которому через три часа догнать полк.
Всю ночь напролет шли форсированным маршем, обходя населенные пункты. Где-то далеко на востоке грохотали пушки, в небе гудели самолеты и тускло мерцали звезды. Конная разведка, организованная Красновым, докладывала: все населенные пункты на пути их следования заняты противником.
На дневку остановились в густом лесу. Краснов с начальником штаба занялся разработкой маршрута дальнейшего движения. В это время прибежал вестовой с заставы охранения, доложил:
-По дороге к лесу двигается колонна танков и автомашин. Перед лесом танки развернулись в линию, автоматчики соскочили с автомашин и выстраиваются в цепь за танками.
«Начинается, -подумал Краснов. -Что делать? Уйти незамеченными такой массой нельзя. Надо принимать бой».
Приказал третьему батальону и артиллеристам встретить, как надо, врага. Первому батальону и остальным подразделениям продолжать движение.
Низко над лесом, чуть не цепляя за макушки деревьев, плыла двухфюзеляжная «рама». Теперь жди гостей. И точно. Самолеты бомбили целенаправленно. Затем вступили танки. Автоматчики, углубившись в лес, беспрерывно строчили из автоматов. Лес загудел, застонал, затрещал от разрывов бомб и снарядов. Кое-где вспыхнули деревья, другие падали, вырванные с корнем. Краснов подбежал к пушкарям:
-Ну что, боги войны, приуныли?
-На три пушки осталось только дюжина снарядов.
-Стрелять по танкам.... Потом забить ствол песком и взорвать орудия. Нам их по чаще леса не протащить, а без снарядов они станут обузой.
Приближались танки, урча моторами, ломая деревья и бесконечно стреляя. Краснов подбежал к комбату. Его стрелки из-за деревьев прицельным огнем из трехлинеек сбивали немцев, но на месте убитых появлялись другие, старались зайти в тыл стрелкам. Краснов видел, что силы все же не равные. И приказал, без паники, отходить в глубину леса.
Над лесом вновь появились стервятники. Они стали интенсивно бомбить место, откуда стреляли наши пушки. К капитану подбежал артиллерист:
-Что?
-Три танка уничтожили.
-Знаю.
-Две пушки разнесло бомбами, осталась одна и четыре снаряда к ней. Товарищ капитан, разрешите пушку оставить?! Без орудия нам, артиллеристам, немцев не бить...
-Оставляйте. Хоть на руках несите, но фашистам след не показывайте.
-Две лошади есть, дотащим...
В финской компании Краснов получил определенные навыки ведения боевых действий в лесистой местности. Их он использовал и в борьбе против немцев, которые просто устроили охоту за полком.
Шли всю ночь. Перед рассветом, Краснов объявил двухчасовой привал. Собрал командиров. Тут же комиссар третьего батальона Сергей Павлов. На нем вся воспитательная работа держалась, не только в своем батальоне, но и в других подразделениях. Он один на весь полк из комиссаров остался в строю.
Совещание Краснов начал так:
-Во время боя, увидел, что один красноармеец лег на траву, прижался к земле, и палит из винтовки вверх. Заметив рядом с ним немца, я выстрелом уложил его.
Вот, -сказал,- как надо бить фашистов.
Солдат перевернулся на спину и, узнав меня, что-то залепетал насчет страха. Фамилия его Ляпинов.
-Разрешите,- сказал комиссар.- Я его знаю, он из семьи баптистов.
-Из какой бы он не был семьи, но если мы будем так стрелять, то нам конца войны не видать..... как своих ушей. Поручите коммунистам и комсомольцам, чтобы они помогали товарищам справиться со своими страхами. По законам военного времени положено расстреливать трусов.
Помолчав, добавил: - Ляпинова передаю артиллеристам, пусть пушку толкает.
Полк сражался, как мог в этих условиях. По пути, в каждом удобном случае, сам нападал на врага. Только патронов было уже маловато. Приходилось исхитряться. Одним взводом заманивали немцев, другим взводом с фланга наносили ощутимый удар. Хлопцы, меткие стрелки, проворно лазающие по деревьям, устраивали засады в кронах и оттуда били фрицев. Немцы, оторвавшиеся от танков и орудий, несли ощутимые потери. Комполка своим тактическим приемом отбил у них охоту углубляться в лес. Теперь немцы шли осторожно, через бинокли осматривали высокие деревья и, на всякий случай, обстреливали их автоматными очередями.
-Пусть палят,-говорил Краснов. -Нам лучше, когда знаем, где противник.
К утру на четвертые сутки «красновцы» подошли к реке Педеозе.
-Мост сильно охраняется танками. Машины снуют туда и сюда, -докладывал разведчик.
Разведчики доложили о действующей переправе на дороге Алуксне-Лиепно.
Перед полком новая задача, переправиться на другой берег в обход врага.
-Будем переправляться здесь,- указал Краснов рукой на пологий берег, и приказал готовить плоты. Выставил посты охраны под густыми кустами ивы. Они замаскировались так, что ни один враг не обнаружит. Закипела работа. В чаще леса заготавливали бревна для плотов. Повар из кустов пытался рыбачить: скудные запасы продовольствия были на исходе. В день выдавали на брата по два сухаря, по куску сахару и кружку кипятка.
Над лесом, несмотря на пасмурную погоду, проплывала «рама». Искала жертву. Хотя гитлеровцы и распустили слух об уничтожении Красной Армии, но сами - то они не верили в свою брехню. Поэтому настойчиво искали улизнувшие от них подразделения полков и дивизий.
Иногда выглядывало из поредевших облаков солнце. Оно было таким же, как и до войны. Так же радостно сияло, обжигая землю горячими лучами. К полудню в лесу становилось душно, мошка и слепни объедали руки и лицо. У работающих бойцов гимнастерки солью пропитались, снимать их категорически было запрещено, да и сами бойцы не торопились подставлять тело кровососам.
Длинный день среди забот быстро пролетел. Не успело солнце скрыться за деревьями, а в лесу уже стало сумрачно. Капитан подал команду тащить бревна к реке. Другим приказано вязать из них плоты. В дело пошло веревки, проволока, вожжи, чересседельники.
Первыми переправили разведчиков и бойцов охранения. Затем повозки, кухню, пушку. Лошадей переправили вплавь. Едва перебрались все на ту сторону, плоты разобрали и бревна пустили по течению. Ночью перешли шоссейную дорогу. Отсюда Краснов выслал разведку в Лиепно.
Разведчики вернулись быстро и доложили, что Лиепно занято немцами.
«Значит, опоздал, -думал капитан. -Надо прорываться к старой границе. А это, опять переходить шоссе».
Краснов сел на обросший мхом пень и стал анализировать положение, искать выход из него.
В голове кто-то подталкивал: «Думай, командир, шевели мозгами, не зря учили уму -разуму в училище. Ты теперь отвечаешь не только за себя, но и за тех, кого отдали под твое командование. Вот они ждут от тебя мудрого слова и в душе, наверное, проклинают за отступление, фактическое бегство от немчуры. Они идут за тобой в огонь и воду, не ноя, не ропща. Переносят нечеловеческие трудности фронтовой жизни. И почему отступаем? Ведь мы били фрицев, держались и, если бы было прикрытие с воздуха, полк стоял бы до последнего патрона, до последней капли крови. Хотя и потеряли три четверти полка, но боевой дух не упал.... ».
Поднялся с этими грустными мыслями в голове, пригласил командиров и объявил им задачу:
-Будем переходить шоссе вот в этом месте. - Он рукой показал на густые кустарники у самой дороги. - Сделаем это во время обеда. Самое время. Что, что , а пожрать немцы любят. Вот пока немцы будут в деревнях кур воровать и жарить их на вертелах... мы используем это время для себя с пользой. Объясните, чтобы бойцы переходили быстро и тихо. Учитесь у медиков и хозчасти. Их повозки проходят по лесу даже без следа.
Дневной переход через дорогу — большой риск. Краснов это понимал, но и ждать было рискованно. Поэтому он лично руководил переброской подразделений через дорогу. В полукилометровой полосе дороги с обеих сторон выставил посты и, на всякий случай, держал наготове взвод.
Педантичность немцев выручила Краснова. За полчаса на дороге не появилось ни одной машины. В небе не пролетело ни одного самолета. И только лишь когда арьергард перемахнул дорогу со своей пушкой, на дороге затарахтел мотоцикл...
Краснов спешил по лесной дороге и просекам обогнать растянувшихся цепочкой своих уставших солдат, чтобы занять место в голове авангардного взвода и по компасу прокладывать путь.
Весь остаток дня и начало ночи шли без отдыха утомленные, изнуренные, не доспавшие, недоедавшие солдаты Родины. Шли туда, где все слышнее доносились орудийные раскаты, туда, где их товарищи по оружию грудью отражали натиск врага.
И только глубокой ночью дошли до старого пограничного оборонительного рубежа, у разбитых казематов свалились с ног и уснули мертвецким сном. Краснов выставил посты и вместе с ними, борясь со сном, охранял храпящий лагерь. Только на рассвете, выслав разведчиков прояснить обстановку, прилег на час -другой....
-Товарищ капитан! Товарищ капитан!- несколько раз повторял Шмарин над ухом командира полка, тряс его за плечи.- Проснитесь, пожалуйста...
-Что случилось?- вскочил на ноги Краснов.
-Пришли разведчики и привели с собой немецкого мотоциклиста. Говорят, какой-то фельдъегерь. Сам щупленький, рыжий, как наша гнедая кобыла. Что-то по своему лопочет, и часто повторяет «я», «я», как будто он один перешагнул нашу границу.
Капитан нашел в себе силы улыбнуться на болтовню словоохотливого адъютанта и сказал:
-Пусть ведут сюда. Настоящий фельдъегерь?
-Я думаю, что настоящий без охраны не ездит. Это , наверное, как наш Степан - письмоносец.
-У... почтарь. Ну, посмотрим. Зови разведчиков с трофеем.
На допросе пленный охотно отвечал на все вопросы, которые при слабом знании немецкого языка сводились сугубо к передвижению их войск. Пленный часто повторял свое излюбленное слово: «капут». «Капут Смоленск, Минск», «капут Ленинград».... «Москау капут»! Тут фриц чуть не поплатился жизнью. Стоявший недалеко от Краснова боец Иван Лукошенко, родом из Москвы, занес над головой фрица саперную лопату:
-Я тебе, фриц проклятый, за такие слова сейчас голову снесу! До Москвы вам не добраться.
Строгим взглядом Краснов усмирил Лукошенко.
Капитан думал, что делать с пленным.
«Пустить в расход, конечно, труда не стоит. Если бы в бою.... а так, не убийцы же мы. И с собой вести одна морока. Капитан посмотрел на своих бойцов. На усталых лицах не было никакой ненависти к этому немцу. Да и немец попался какой-то тщедушный, чахоточный.....Какой от него вред? Руки мозолистые, видно из рабочих...».
Фриц уставился полными слез глазами на капитана и что-то тихо про себя лепетал. Краснов сомневался «Может он не виноват, что пришел к нам, демобилизовал его Гитлер насильно, может еще не совершил никакого разбоя. Эх! Пусть живет...»
Потом позвал артиллериста и сказал:
-Возьмите под свою опеку, пусть пушку толкает с тем баптистом.
Заметил, что эти слова его солдаты одобрили. Даже Лукашенко поглядывал на пленного снисходительно и миролюбиво.
Краснов окинул взглядом то место, где они ночью остановились. Картина была неприглядная. Там, где были огневые точки, бетонные колпаки и стены разрушены, поросли травой, чертополохом. Видимо, это было сделано еще до войны, так как следов боя здесь не было, наверное, во время переноса вооружения на новые рубежи, создаваемые после событий 1939-1940 годов. Но хотя казематы и разбитые, в них, все же, удобно было маскироваться и даже вести бой. Краснов здесь решил дождаться вечера. Опять послал во все стороны разведчиков. Подумал о пополнении боеприпасов.
-Вы поищите,-напутствовал он группу солдат, -обшарьте всю полосу укрепрайона, может, где склад патронов найдете.
Конечно, какой-то отдых полку был нужен. Обувь истрепалась, обмундирование порвалось. Ремонтом солдаты, в основном, и занимались, кроме часовых и дозорных. Над полосой крутилась «рама». Несколько заходов делал стервятник, иной раз делал виражи, чуть крылом не цепляя за макушки деревьев. Но полк соблюдал маскировку и бомбежки не было.
К вечеру стали возвращаться разведчики. Новости те же: кругом немчура. Обложили полк, как кровожадного зверя. Даже дорогу там, где переходили, заняла подвижная группа немцев с тремя танками. Связь с дивизией и другими частями по-прежнему не установлена. Посланцы в дивизию не дают о себе знать, добрались они или погибли, Краснов не знал.
Краснов сидел на бетонной глыбе и что-то мараковал на карте. Обводил карандашом Пушкинские горы и тихо повторял стихи поэта: «Товарищ, верь...». Бойцы смотрели с надеждой в его сторону. Ждали от него решений, а Краснов все думал и думал, как выйти из этого лабиринта. Сколько еще километров до своих? Хватит ли силенок преодолеть эти километры? Сколько еще можно метаться и играть в прятки с немчурой?
От раздумий его оторвал разведчик, возвратившейся с востока. Он принес сведения о противнике, и о новой линии фронта. Лейтенант-разведчик показал на карте, до какого рубежа они доходили. Краснов насчитал двенадцать километров. По лесу, в обход будет более пятнадцати. Краснов вздохнул с облегчением: наконец-то, какая-то ясность. Он выведет полк из окружения, обязательно выведет!
Полк еще покажет фрицам, где раки зимуют!