Я много раз проходила мимо этого красивого особняка, что стоит на улице с не менее красивым названием – «Лазурная». Это название вызывало у меня какое-то чувство чистоты, светлости, сияния, синевы, в общем, какой-то радужности.
Проходила мимо и никогда не обращала внимания на деревце, что стояло возле этого особняка: небольшое, ничем, вроде не примечательное.
И вот однажды, уже глубокой осенью, я, вдруг, увидела это деревце совсем другими глазами: на серых, очень тоненьких веточках, такого небольшого деревца висели крупные красные грозди калины. Лист давно облетел, и эти гроздья на общем сером фоне смотрелись дивными красочными фонариками.
Теперь, пробегая мимо очаровавшего меня деревца, я задерживала свой взгляд на его красочном «убранстве» и, будто, разговаривала с ним. В голове проносились мысли: «Всё стоишь? А гроздья твои стали совсем алыми. Что ж твои хозяева не собирают такой щедрый урожай? Ведь, калина – это лечебная ягода. Вон бабульки на базаре за малюсенький пучок такие деньжищи просят….»
Закончилась осень, пришла зима, а гроздья калины, как висели, так и продолжали висеть на веточках, притягивая к себе взгляд своим, теперь уже почти, малиновым цветом. Иногда на ветках сидели птички и поклёвывали ягоду. Подумалось: «Наверное, сладкая». Рука сама потянулась к ягоде, сорвала одну, попробовала: «Нет, горчит, как и положено ей, горчит. Но… сочная и уже очень мягкая – перезревшая…»
Выпал первый снег, деревце покрылось белым пушистым покрывалом, а красные гроздья, припорошённые снежком, продолжали манить к себе взгляд, который трудно было оторвать от той красоты, что открывалась взору: белый снег и из-под него выглядывающие красные «фонарики».
Декабрь, январь, февраль… а «гроздья» всё продолжали висеть. Но видно было, что ягода стала «усыхать»: совсем недавно круглые сочные «бусинки» стали плоскими, высохшими, а под деревцем стали появляться упавшие ягодки – одна, две, три… Подул ветерок и снег по деревцем стал покрываться яркими красными капельками, сначала – редкими, а потом всё гуще и гуще.
В голову почему-то пришла мысль: «Надо же, будто не ягода, а капельки крови на белоснежной простыне». И почему-то защемило сердце, вспомнились кадры из военного времени: зима, снег, раненные солдаты и… капли крови на снегу.
Появилось ощущение, что деревце плачет своими кровавыми слезами и роняет их на белый пушистый снежок, с немым укором тому, кто `вовремя не собрал эти чудесные целебные ягоды, которыми оно так щедро одарило тех, кто его посадил, но не сумел собрать и оценить этого дара.
На дворе потеплело, снег сошёл, а ягодки, теперь уже потемневшие, валялись на тёмной влажной земле. Но некоторая их часть продолжала держаться на ветках поредевшими гроздьями из высохших, сплюснутых пластинок , теперь уже грязно-оранжевого цвета.
Пробегаю мимо и продолжаю с ними разговаривать: «ДЕржитесь? Ну, держИтесь, держИтесь!». Рука потянулась теперь уже к оранжевой пластинке. Попробовала и удивилась: сладкая! Хоть и высохшая, но сладкая!
И почему-то стало печально, что на такой красивой улице с таким ясным, лазурным названием, в таком красивом богатом особняке живут люди с холодным сердцем, не способным увидеть и оценить ту красоту, что стоит возле их дома.