1. Общие соображения
По общему правилу, государство как система управления обществом, имеющая в своем составе легальный аппарат принуждения, выступает как гарант и обеспечитель соблюдения всех законных прав и свобод граждан. Однако существует особая, в данном смысле, группа таких прав и свобод, которые в принципе не могут эффективно защищаться и обеспечиваться одной лишь силой государства, если при их реализации гражданами оно (государство) оказывается в роли заинтересованной стороны. И это отнюдь не новость, ведь с давних времен известен один из фундаментальнейших принципов права: никто не может быть судьей в своем споре. Данное общетеоретическое положение относится к любому, без исключения, государству, не только к российскому. Однако в дальнейшем данный вопрос будет рассматриваться преимущественно на российских примерах исключительно потому, что для этого имеется наибольшее количество фактического материала.
Применительно к современной России наиболее выпукло это сейчас видно на примере гарантированной статьей 31 Конституции РФ свободы собраний, а также на примере комплекса проблем, связанных с выборами в органы государственной власти. Как только честные выборы стали представлять угрозу для правящего режима, то из правоприменительной практики сразу стало очевидно: государство может совершенно свободно нарушать гражданские и политические права своих граждан и, разумеется, никогда не привлечет себя же за это к реальной ответственности. Соответственно, как только граждане стали выходить на улицы для того, чтобы выразить свой протест против нарушения своих гражданских и политических прав, то сразу же государство фактически лишило их свободы собраний. И опять – никакой реальной ответственности за это.
Таким образом, для реального обеспечения гражданских и политических прав и свобод в случае конфликта граждан с государством необходимо эффективное вмешательство «третьей стороны». В классическом варианте предполагается, что такой «третьей стороной» становится более широкое, нежели его протестная часть, (и не столь радикальное в своей массе) гражданское сообщество, и за счет энергичного, но ненасильственного вмешательства широких слоев активного населения устанавливается некий новый «общественный договор», к исполнению которого государство принуждается широкими организованными массами. Однако, как показывает история, такой вариант развития событий – далеко не самый вероятный (скорее – чисто теоретический). Значительно чаще в таких случаях страна ввергается в гражданскую войну той или иной интенсивности, особенно если силы противоборствующих сторон примерно сопоставимы, а армия – полностью или частично - также вовлечена в конфликт.
Кроме того, остается открытым вопрос: являются ли гражданские и политические права и свободы настолько значимыми для широких слоев населения, чтобы те вступили за них в серьезный конфликт? К такой постановке вопроса нас подталкивают последние события вокруг ЛГБТ-проблем. Так, мы видели, что во Франции проблема легализации однополых браков весной и летом 2013 года вывела на улицы многие сотни тысяч человек, протестующих против такой легализации, чего не сделала ни одна из проблем с гражданскими и политическими правами и свободами. Аналогично, отдельные российские законодательные акты противоположной направленности спровоцировали летом 2013 года новый столь мощный всплеск выступлений за бойкот Сочинской Олимпиады 2014 года, какого не вызывал и не вызывает непрекращающийся поток сообщений из России же о беспрестанных и все более грубых и жестоких фактах преследований гражданских и политических активистов.
В то же время, современная степень интернационализации и глобализации жизни геосоциума (мирового сообщества, совокупности стран и народов земного шара) открывает новые возможности для восстановления законности и правопорядка в рассматриваемой сфере без применения военной и иной грубой силы. Речь идет об использовании сравнительно молодой подотрасли права - международного права по правам человека (International Human Rights law) и соответствующих международных институтов и механизмов (универсальная юрисдикция и т.п.). Далее мы рассмотрим этот вопрос более подробно.
В чем состоят новые возможности, открываемые глобализацией?
В современных условиях даже в такой ведущей мировой державе, как США, лица, даже принадлежащие к государственной верхушке и к высшим кругам бизнеса, не могут полностью реализовывать свои интересы и потребности только внутри своей страны. Таким образом, даже они, в той или иной степени, оказываются чувствительны к тому, как к ним относятся в других странах (что уж говорить о фигурах более низкого уровня!). Соответственно, открывается принципиальная возможность воздействия (с той или иной степенью эффективности) на тех или иных фигурантов за пределами их стран.
Но для того, чтобы эффективно и цивилизованно организовывать и осуществлять такое воздействие, нужны весомые и убедительные доводы, процедуры и механизмы. Этим (в том числе этим, но не только этим) занимается в теоретическом плане международное право прав человека как теоретическая база такого воздействия. Поэтому далее мы рассмотрим теоретическую основу эффективной защиты гражданских и политических прав и свобод с помощью, прежде всего, вненациональных (межправительственных и неправительственных) структур.
Прежде всего, рассмотрим вопрос об эффективной ответственности за нарушение государством и его представителями гражданских и политических прав и свобод безотносительно к механизму привлечения к такой ответственности.
Ответственность можно считать эффективной, если она:
а) предусматривает и обеспечивает неотвратимое наказание, которое воспринимается обществом как справедливое (то есть соразмерное и достаточное) возмездие за совершенное правонарушение,
б) способствует достаточному возмещению нанесенного ущерба и компенсации причиненного вреда,
в) способствует предотвращению (профилактике) подобных правонарушений.
Ответственность за нарушение государством и его представителями гражданских и политических прав и свобод обладает такой особенностью, что она, в большинстве случаев, может реально наступить лишь со значительной задержкой, то есть не ранее чем после ухода соответствующего виновника со своего поста (не только с конкретного поста, но и с политической арены вообще) в силу социальных или биологических обстоятельств. Иными словами, непосредственный виновник в большинстве случаев просто не доживает до справедливого и беспристрастного суда над ним и, соответственно, до заслуженной кары в порядке уголовного преследования. Именно это обстоятельство наиболее остро ставит проблему обеспечения эффективной ответственности. Действительно, чего опасаться преступнику, если пока он жив, его не осудят, а потом даже возбужденное дело непременно будет прекращено в связи со смертью обвиняемого и по этой причине не будет иметь правовых последствий.
Таким образом, встает задача разработки и применения такой комплекса правовых норм и механизмов, которые, с одной стороны, полностью отвечали бы современным принципам права и, с другой стороны, позволяли решать проблему эффективной ответственности.
Если заглянуть в историю, то мы увидим, что несколько столетий назад в порядке вещей было преследование не только самого правонарушителя, но и его потомков, вплоть до их физического истребления. Разумеется, это ни в коей мере не соответствует современным представлениям о праве, хотя такой порядок в чем-то решал проблему эффективной ответственности: немало потенциальных нарушителей задумывалось о последствиях не только для себя, но и для своих детей. Поэтому необходим такой вариант, который, в должной мере соответствуя современным принципам права, использовал бы фактор наследования ответственности для обеспечения неотвратимости реального наказания. Представляется, что такой вариант существует. Рассмотрим его подробнее.
Во-первых, как известно, в современном уголовном праве смерть подозреваемого или обвиняемого не является непреодолимым процессуальным препятствием для предания его суду и даже осуждения. Яркое тому подтверждение – посмертное осуждение Сергея Магнитского. Во-вторых, существует такое понятие, как гражданский иск в уголовном деле, когда виновному предъявляются исковые требования по возмещению нанесенного его преступными действиями ущерба и компенсации причиненного ими же вреда потерпевшему (потерпевшим). И если смерть осужденного является абсолютным основанием для освобождения его от уголовного наказания, то она не является таким же основанием для освобождения его от исполнения обязательств по гражданскому иску. И, наконец, в-третьих: как известно, гражданские права и обязательства являются предметом наследования – как по завещанию, так и по закону. Таким образом, в современном праве имеется практически полная теоретическая основа для выстраивания системы реализации эффективной ответственности в том случае, когда к такой ответственности лицо привлекается посмертно.
Каким элементом эту систему необходимо дополнить? В первую очередь - законодательным запретом отказа наследников от принятия наследства в подобных случаях и судебным признанием наследниками соответствующих лиц даже без их волеизъявления. Разумеется, категории таких лиц должны быть исчерпывающе указаны в законе. Кроме того, ввиду исключительности рассматриваемой правовой ситуации необходимо придать нормам права, реализующим указанную систему, обратную силу на такую глубину (в разумных пределах; например, от 25 до 75 лет), которая требуется для ее эффективной реализации.
Теперь перейдем к рассмотрению вопроса о возможных механизмах привлечения к такой ответственности.
В первую очередь, рассмотрим варианты с вненациональными механизмами.
В настоящее время уже накоплен опыт работы международных межгосударственных специализированных трибуналов - от Нюрнбергского до Гаагского. Соответственно, нет никаких непреодолимых теоретических препятствий для организации деятельности аналогичного международного трибунала по преступлениям против гражданских и политических прав и свобод, совершенных теми или иными государствами или их представителями. Этому вопросу в настоящее время посвящен уже целый ряд научных исследований, поэтому останавливаться на нем здесь нет особой причины. Представляется, что препятствия на этом пути имеются исключительно политические, но они в настоящее время настолько труднопреодолимы, что заставляют обращаться к поиску других вариантов.
Представляется, что в настоящее время начинают формироваться предпосылки для того, чтобы постепенно создать своего рода неправительственный (гражданский) международный трибунал по рассматриваемой категории преступлений. Его основным плюсом является то, что он может рассматривать дела соответствующих фигурантов даже в то время, когда они находятся у власти. Необходимая авторитетность такого трибунала может обеспечиваться, прежде всего, высочайшим юридическим уровнем его работы и непререкаемым авторитетом его членов в мировых профессиональном (юридическом) и правозащитном сообществах. Поскольку такой трибунал может функционировать лишь как негосударственная структура, не обладающая государственным механизмом силового принуждения, то его деятельность неизбежно приобретает ряд существенных особенностей. Во-первых, это исключительно негосударственное добровольное финансирование (наиболее близкий пример – Центр Симона Визенталя, который существует исключительно на частные пожертвования и не поддерживается финансово ни одним государством - http://jew-observer.com/evrejskij-mir/poslednij-shans/ ). Во-вторых, это получение доказательств практически исключительно из гражданских источников. В-третьих, это механизм исполнения решений, который принципиально отличается от исполнения решений межгосударственных судебных органов. Остановимся на последнем подробнее.
Рассмотрение дела в международном гражданском трибунале завершается вступлением вынесенного решения в силу. После этого оно публикуется и доводится до сведения мирового гражданского сообщества, которое, собственно, создало этот трибунал и его финансирует своими добровольными пожертвованиями. В соответствующих странах мира группы поддержки трибунала начинают вести пропагандистскую работу по обеспечению реализации этого решения. Как правило, такие решения, прежде всего, предполагают организацию гражданского бойкота и обструкции осужденных или их наследников. Поэтому, прежде всего, список таких лиц обнародуется. Затем развертываются кампании по реализации их бойкота. Кроме того, группы поддержки трибунала организуют соответствующие акции и кампании в дружественных общественных структурах и политических партиях, которые, в свою очередь, переносят эти вопросы на уровень парламентов, а затем и правительств своих стран. Таким путем реализация решений трибунала постепенно переводится из плоскости чисто гражданской в плоскость политическую. На этом этапе уже возможно принятие таких мер, как арест имущества и банковских счетов лиц, на которых согласно решению трибунала возложена гражданская ответственность. Разумеется, для такого развития событий требуется немалое время, поэтому основной удар в этом случае приходится не столько на самих преступников, сколько на их потомков (наследников).
В завершение рассмотрения варианта с международным гражданским трибуналом отметим следующее. Представляется, что реальность такого варианта зависит, прежде всего, от того, насколько эта идея найдет поддержку в международном правозащитном и гражданском сообществе, то есть – насколько для людей в мире имеют реальное значение те ценности, на страже которых призван стоять этот трибунал. Поэтому, прежде всего, следует изучить и проработать этот вопрос и действовать в соответствии с результатами, которые будут при этом получены.
Что же касается национальных механизмов, то здесь нет смысла придумывать что-либо новое. Как правило, после смены политического режима и прихода прежней оппозиции к власти все решается автоматически. Главное здесь – возможность воспользоваться уже имеющимися теоретическими и нормативными наработками, а также материалами, ранее собранными по конкретным делам соответствующим международным трибуналом (межгосударственным или гражданским).
2. О виновности, виновных и их розыске
Второй блок серьезных теоретических проблем – это то, как определить, кто является виновным и подлежащим ответственности за нарушения гражданских и политических прав и свобод и как установить его виновность. Представляется, что в этом аспекте, во-первых, обоснованными являются определенные отступления от классических принципов современного уголовного права, а во-вторых – уже имеются успешные прецеденты таких отступлений.
Во-первых, в классическом современном уголовном праве виновность каждого обвиняемого доказывается и устанавливается индивидуально, в зависимости от содеянного лично им. В то же время, имеется, как минимум, один правовой прецедент, когда виновность устанавливалась не по содеянному обвиняемым, а по факту его принадлежности к структуре, признанной преступной в целом. Имеется в виду тот известный факт, что Нюрнбергским трибуналом стран-победителей такой преступной организацией была признана СС. Соответственно, все, чья принадлежность СС была установлена и доказана, признавались виновными и привлекались к ответственности независимо от того, совершали ли лично они военные преступления, преступления против человечности или геноцид. Другое дело, что от содеянного лично каждым членом СС зависела степень суровости наказания: от простого запрета занимать должности государственной службы (на ограниченный срок или пожизненно) до пожизненного заключения. Имеется и довольно свежий прецедент привлечения к ответственности виновного без доказательства совершения им конкретных преступлений: дело Вильгельма Майнберга (http://jew-observer.com/evrejskij-mir/poslednij-shans/)
Во-вторых, в классическом современном уголовном праве применяется принцип презумпции невиновности. Однако и здесь имеются исключения. Например, для эффективной борьбы с коррупцией в Гонгконге отменили презумпцию невиновности для чиновников (http://www.online812.ru/2010/08/03/008/ ). Следовательно, не имеется каких-либо непреодолимых принципиальных препятствий для того, чтобы сделать то же самое в отношении лиц, подозреваемых в причастности к преступлениям соответствующей тяжести против гражданских и политических прав и свобод.
В-третьих, что касается срока давности, то, во-первых, пока подозреваемый находится в таком положении, которое позволяет ему и далее совершать нарушения гражданских и политических прав и свобод, то такое его положение вполне может считаться длящимся правонарушением (преступлением), и при этом течение срока давности не начинается. Что же касается периода после ухода подозреваемого с поста, позволявшего ему совершать такие правонарушения или быть причастным к ним, то в зависимости от тяжести возможного обвинения срок давности может быть различным, вплоть до его полного отсутствия, по аналогии с военными и аналогичными им преступлениями.
Что касается розыска подозреваемых, то здесь также имеется довольно успешный пример – «Еврейский документационный центр для сбора материалов по Катастрофе», основанный в 1947 году уже упоминавшимся выше Симоном Визенталем (в честь которого и был назван созданный в 1977 году в Лос-Анджелесе институт «Центр Симона Визенталя»). Этот «Документационный центр» и лично его основатель за период с 1947 по 2003 гг. разыскали по всему миру и передали правосудию более тысячи нацистских преступников. Следовательно, нет никаких принципиальных препятствий тому, чтобы перенять его методику и организацию работы применительно к розыску (в том числе глобальному) указанной категории подозреваемых.
3. Определение круга подозреваемых и виновных, о презумпции виновности
Таким образом, вырисовывается довольно стройная система реализации принципа эффективной ответственности.
Прежде всего, это определение круга подозреваемых и виновных.
Представляется, что, аналогично гитлеровской Германии, в любой стране, где государством нарушаются гражданские и политические права и свободы, имеются государственные структуры, которые согласно международному праву по правам человека и в соответствии с имеющими фактами могли бы быть признаны преступными компетентным вненациональным органом (например - международным гражданским трибуналом). Тогда все лица, о которых будут получены достаточные сведения об их причастности к таким структурам, автоматически попадут в число виновных без каких-либо дополнительных улик.
Несколько иным представляется положение лиц из иных, но функционально и организационно близких к ним структур. Данные структуры находятся, как это было принято называть в судопроизводстве дореволюционной России, «под сильным подозрением», поэтому применительно к этой категории лиц имеются основания использовать принцип презумпции виновности, оставляя им возможность доказать свою непричастность (то есть отсутствие как прямой, так и косвенной причастности) к нарушениям гражданских и политических прав и свобод. Степень ответственности для таких целесообразно определять в зависимости от имеющихся улик, как прямых, так и косвенных.
Что касается лиц из состава судов, прокуратуры и следственных органов, то здесь ситуация гораздо проще, поскольку в процессуальных документах и кадровых архивах зафиксированы достаточные для персонификации и идентификации сведения о должностных лицах, которые окажутся причастными к фабрикации дел и неправосудным решениям. Естественно, в отношении таких лиц также следует – но уже индивидуально - отменить презумпцию невиновности с предоставлением им возможности доказать свою невиновность в справедливом и беспристрастном суде. Тот же самый подход может быть применен и в отношении должностных лиц органов государственной власти и местного самоуправления, прямо или косвенно причастных к таким правонарушениям, как, например, воспрепятствование свободе собраний, фальсификация итогов выборов, воспрепятствование проведению честных и свободных выборов или бездействие в вопросах обеспечения честных и свободных выборов.
4. О санкциях в отношении виновных и правах потерпевших
Разумеется, если виновное лицо будет живо к тому моменту, когда его постигнет заслуженное наказание, то, в зависимости от тяжести содеянного, вполне возможно осуждение к реальному сроку лишения свободы. Однако, судя по всему, такая ситуация будет иметь место весьма редко. Поэтому рассмотрим иные возможные санкции в отношении лиц, признанных виновными в нарушениях гражданских и политических прав и свобод.
Кроме лишения свободы, виновное лицо также может быть лишено права занятия должности государственной и муниципальной службы (люстрация), а также права на получение государственной пенсии как лицо, совершившее поступок вопреки интересам госслужбы. При этом осужденный сохраняет право на получение трудовой пенсии, исходя из своей трудовой деятельности до периода поступления на государственную службу, связанную с совершенным им преступлением. Если же к этому моменту виновный уже находился на государственной пенсии, то в соответствии с общегражданским сроком исковой давности на него может быть возложена обязанность вернуть государственную пенсию, выплаченную ему за предыдущие три года (точнее – разницу между государственной и трудовой пенсией) с уплатой процентов за неправомерное пользование денежными средствами. Если же лицо, признанное виновным, к этому времени уже умрет (либо в случае его посмертного осуждения), обязанность возврата сумм государственной пенсии за три последних года его жизни (с теми же процентами) переходит на его потомков (наследников).
Как уже указывалось выше, кроме уголовного наказания, на виновного может быть возложена обязанность возмещения ущерба и компенсации вреда, причиненного его преступными деяниями. Однако здесь также имеется существенная особенность.
По общему правилу, каждый виновный возмещает ущерб и вред, причиненные конкретно его действиями. Однако применительно к рассматриваемой категории преступлений определить вред и ущерб, причиненные конкретным виновником, как правило, невозможно, поскольку эти преступления совершаются, по сути дела, организованной группировкой, причем в составе, который трудно определить для конкретного деяния. Поэтому здесь целесообразно применить иной подход. Рассмотрим это подробнее.
Уже сейчас число лиц, которые могут быть признаны потерпевшими от нарушений их гражданских и политических прав и свобод, весьма значительно. Следует иметь в виду, что в это число входят и те, кто может быть признан потерпевшим от фальсификации результатов выборов. Поэтому для выплаты компенсаций потерпевшим целесообразно создать специальный фонд. Этот фонд должен формироваться из средств, изымаемых у осужденных за эти преступления в порядке удовлетворения гражданского иска в уголовном деле. А поскольку эти преступления совершаются организованной группой, то есть совместно, то и гражданскую ответственность осужденные должны нести также совместно. По сути дела, в таких обстоятельствах обращение взыскания на имущество осужденных или их наследников приобретает характер имущественной разверстки (конфискации), когда осужденному или его наследникам оставляется лишь разумный минимум материальных благ, а все остальное взыскивается в фонд выплаты потерпевшим. Разумеется, сейчас трудно разработать все детали этого механизма, но общая концепция представляется достаточно изложенной.
5. Заключение
Представляется, что изложенная выше система санкций вкупе с предлагаемой глобализованной системой привлечения к ответственности сможет обеспечить подлинно эффективную ответственность за нарушение государством и его представителями гражданских и политических прав и свобод и послужит действенным средством профилактики подобных нарушений.
2014 г.