Глава 15. И жизнь, и слёзы, и любовь.
Сергей приехал через 10 дней. Пока Мария была на работе, он бродил по посёлку. А на следующий день попросил разрешения прожить лето у неё. Он устроился работать в колхоз на новую сушилку. Там на возраст не смотрят. А в других местах до 18 лет не берут. Сделала вид, что раздумывает, а сама была рада донельзя.
Снова начались бурные ночные забавы. Только теперь они были с презервативом. Это было совсем не то, что хотелось бы. А что делать? В этот раз месячные прошли совсем легко. Перед ними и после Мария разрешила пользоваться ею без резинки. Рады были этому оба. Мария понаслаждалась живым телом, таким удивительным плесканием.
Ей казалось, что Сергей тоже стремится обезопасить их связь. Первые презервативы он даже надувал, чтобы убедиться в их качестве. Потом перестал. Ехать к доктору было уже можно, но Мария всё откладывала. Если перетерпят август, то в сентябре Сергея уже не будет. Почти целый месяц он будет где-то далеко. Стоит ли из-за этого отвлекаться?
Последние дни перед месячными они опять раскрепостились, наслаждаясь натуральным сексом. А месячные не пришли! Мария металась в ужасе, что забеременела. Она даже помнит, когда почувствовала «залёт». Только решила, что опять слегка отравилась. Как раз после этого и желание заниматься любовью ослабло. Она тогда подумала ещё, что наконец-то это стало надоедать.
Пожаловалась Лене. Та улыбнулась и предложила надуть презерватив. Ей в прошлом месяце Сергей показал в журнале статью, как жена обманывала мужа. Он ребёнка не хотел, а ей было надо. Вот она и проколола все презервативы иголкой.
Дома Мария взяла пакетик с резинкой. Пакет целый. Проверила остальные. Никаких следов вскрытия. Вынула презерватив из пакета и попыталась надуть. Вскоре обнаружила утечку. Вскрыла другой – то же. Все презервативы оказались проколоты. По расположению отверстий было ясно, что проколоты прямо в пачке. Вечером устроила Сергею скандал. А он прямо заявил, что хочет ребёнка. Но спали вместе. Утром, как всегда, парень убежал на хлебозавод. Так и не бросил он эту работу. Кажется, ему опять дали бумагу о рацпредложении. И премию выписали.
Лена взяла анализ на беременность. Вечером сообщила, что анализ положительный. Мария растерялась. Она чувствовала себя иначе, ощущалось иное самочувствие. С огромнейшей радостью забеременела бы, но только не от Сергея! Будь он постарше или она помоложе, даже не посмотрела бы на людскую молву. Но забеременеть от ребёнка…!
Попросила записать на аборт в соседнем районе. Лена категорически отказалась. И Юрий Степанович ей не поможет. Он абортами не занимается. Придётся записаться в своей поликлинике. Господи! Что будет? Надо будет столько пережить из-за сплетен! Уговорила Лену записать её в очередь. Лена с трудом согласилась. Только взяла с неё слово, что Сергей об этом знать не должен. Она даже вида не должна показать, что записалась.
Август подходил к концу. У Сергея были замечательные успехи. Комбайны едва успевали наполнять бункера сушилки. Их комплекс занял второе место в кустовом соревновании по количеству и первое место по качеству обработанного зерна. Каждую неделю стал приносить небольшие премии. Наконец-то он отказался от работы на хлебозаводе. Но с раннего утра и до ночи пропадал на работе. Марии показалось, что он появлялся рядом с ней, только для того, чтобы переспать. Лена успокаивала, говорила, что он очень любит Марию, а появляется не только для того, но и поласкаться, поговорить. В огороде теперь Сергей не успевал ничего делать. Всё приходилось делать самой.
За заботами подошло 30-е. 1 сентября начинается учебный год. Но с 1-го все студенты едут на картошку в закреплённые за учебными заведениями хозяйства.
Председатель колхоза заранее растревожил и управление сельского хозяйства, и райисполком, и райком партии, пытаясь оставить Сергея в колхозе. Всем было ясно, что только от его активности сушильный комплекс успевал обслуживать урожай. Однако, все районные инстанции только разводили руками.
К делу подключилась Лена. Она запаслась какими-то бумагами и уехала в Киров от райкома профсоюза. Ей не пришлось даже сменами меняться, потому что через два дня вернулась с разрешением оставить Сергея в колхозе на весь сентябрь, подписанное ректором института. Председатель колхоза только руками развёл от удивления.
Первая колхозная зарплата была не велика, но и она превышала зарплату Марии за 2 месяца.
Не смотря на загруженность, Сергей находил время копать картошку в огороде Марии и Лены. У Марии он выкопал почти всю сам, а Лене сумел только помочь.
Быстро пролетел и сентябрь. Где-то во второй половине Лена предупредила Марию, что записала её на 30-е. За день до аборта надо побрить половые губы и за три дня до операции прекратить половые сношения. 1-е октября выпадало на вторник.
28-го Мария затопила свою баню. Её баню с Лениной равнять, конечно, нечего. Она и дров съедала много, и париться в ней было невозможно, но зато и ходить ни куда не надо. Сергей в субботу приходил относительно рано, но всё рано это было довольно поздно. К девяти часам вечера баня протопилась и настоялась. Пришёл и Сергей. Он сдал все дела, сушилку почти законсервировали. Остальное сделают его помощники.
Перед баней Сергея попытался приласкать Марию, но она увернулась, сказав, что согласится позднее. Несколько раз парень делал попытки в бане, но и тут она уворачивалась. Попыталась выпроводить его, но парень заупрямился, сказал, что без неё не пойдёт. Тогда она нагло подняла ноги и стала намыливать половые губы. Пару раз провела станком по волосам, но, поняв, что без зеркала ничего не видно, попросила парня помочь. Он неуверенно взял станок в руку, натянув кожу одной губы осторожно начал сбривать довольно длинные волоски. Было щекотно, а иногда и слегка больно.
-- А зачем это?
-- Лена тебе не говорила? Я записана на понедельник на аборт.
-- Что?
Сергей замер, уставившись на Марию остекленевшими вдруг глазами.
-- Какой аборт? Ты хочешь убить ребёнка? Но это же мой ребёнок! Разве нет?
-- Серёжа! Конечно твой. Но мне нельзя рожать.
-- Лена сказала, что можно. Что ты ещё не так стара, чтобы не рожать. Что ты ничем не больна, что никаких противопоказаний нет.
-- Не о том речь. Мне нельзя рожать от тебя. Ты ещё сам ребёнок. Что мы с ним делать будем?
-- Как что? Растить!
-- Нет! Растить надо в семье. А нас даже не зарегистрируют! Тебе же нет и восемнадцати.
-- К его рождению будет. Тебе чего не хватает? Денег? Жилья? Моей любви? Чего? За что ты меня так не любишь? Чем я тебе не подхожу?
Ссора разгоралась всё сильнее. Сергей пытался доказать свою правоту, Мария – необходимость аборта. Она, собственно, не доказывала, просто упёрлась и твердила, что всё равно его сделает. В результате этого противостояния Сергей, видя бессмысленность спора, бросил:
-- А я надеялся, что ты меня любишь, что моряк, действительно случайность. Что ж, прощай!
Натянув брюки прямо на голое тело, он выскочил из бани со станком в руках.
Мария сидела, не зная что делать. Бритвенный станок он унёс. Не ножницами же там стричь? Её привел в чувство звук хлопнувшей через несколько мгновений калитки. Значит, парень в таком виде выскочил на улицу. Куда? В одних брюках, мокрый, полуголый, ночью! Наскоро вытерев мокрое тело большим, как простыня, махровым полотенцем, надела халат и торопливо вышла в след. Было довольно холодно. На небе полная яркая луна освещала всё мёртвенным светом. Глянула из калитки в сторону посёлка, потом в сторону железной дороги. Сергей торопливо, почти бегом, двигался туда. Грохот порожняка глушил все звуки.
Куда он в таком виде? Не на поезд же? Парень добрался до насыпи. Здесь полотно железной дороги шло вдоль речки, потом пересекало её и выходило на другой, крутой берег. Высота насыпи была очень большой и довольно крутой. Насыпь была так крута, что даже тропинок на другую сторону не было.
Парень встал на четвереньки и торопливо полез на верх. На половине высоты скользнул вниз, сумел задержаться и снова заторопился вверх. Что он задумал?
«Прощай!» -- вдруг вспомнилось последнее его слово. Неужели задумал такую глупость?
Вот он уже на насыпи. До вагонов лишь шаг. Он бросается к рельсу, согнувшись, будто хочет пролезть под проходящим поездом. Но этот вагон был последним. Парня стукнуло какой-то деталью поезда и отбросило. Он упал на кромку насыпи и замер. У Марии похолодели ноги. Убило?
На ватных ногах двинулась к железной дороге.
Нет! Сергей зашевелился, поднялся и пошёл в след за составом. Куда он? Станция же в другой стороне! А там переезд, мост через речку, а дальше…. Дальше «поворот самоубийц»!
Полотно дороги в выемке делает поворот и проходит небольшую низину. Не смотря на высокую насыпь, здесь, всё-таки, получается спуск, а за ним подъём. Дорога выходит на водораздел, поэтому подъём довольно затяжной. Поезда разгоняются перед спуском и проходят низину без особых проблем. Из-за поворота машинист не видит дорогу в низине. Но стоит составу остановиться там, как паровоз уже не в силах вытащить состав наверх. Этим пользуются те, кто хочет покончить с жизнью. Каждый год здесь кто-то погибает.
Неужели он побежал туда? Мария бросается к железной дороге. Только она не стремится на насыпь. Есть тропинка к переезду. Бежит туда. Кричать бесполезно. В вечернем воздухе грохот порожняка, даже ушедшего довольно далеко, глушит всё. Тень парня маячит впереди. Вот он достиг поворота, замедляет шаг. До рокового места метров сто.
Сзади, со станции, тяжело гудит тепловоз. Видимо, у него довольно тяжёлый груз. И грохота такого нет. Да он уже почти рядом. Обгоняет. Вагоны бегут совсем рядом. Вот и поворот.
Вдруг раздаётся страшный визг. Из под колёс поезда летят искры. Какие-то колёса ещё крутятся, какие-то просто скользят, высекая из рельсов снопы искр. Локомотив заходится гудком. Неужели…!
На миг показалось, что перед локомотивом мелькнула в свете прожекторов фигура Сергея и тут же скрылась за массивным корпусом тепловоза. Парень шёл по средине полотна, сжавшись в ожидании удара, и зажимая голову руками.
Мария мгновенно обмерла. Она не ошиблась: парень действительно собирался умереть.
Через секунду вдруг всё стихло. Колёса поезда опять закрутились по рельсам, стих гудок. Тепловоз натружено загудел двигателем, спеша набрать потерянную на торможении скорость.
До некоторого времени машинисты при гибели человека останавливали состав и ждали следственных работников. Останки погибшего вытаскивали из под состава, и поезду давали зелёный свет. Чаще всего, состав сам выбраться из низины не мог, поэтому приходилось ждать другой локомотив. Вдвоём они вытягивали вагоны на горку, откуда поезд продолжал движение с одним паровозом. Несколько лет назад машинистам разрешили не останавливаться, если гибель человека избежать не удалось. Остановка поезда не давала никаких положительных результатов. Зато экономические потери были значительны. Сильно сбивался график движения.
Вот и сейчас, сбив парня, машинист включил мотор на полную тягу, чтобы сходу вытянуть состав.
На ватных ногах Мария, рыдая, пошла вперёд. Зачем? Она не знала сама. Увидеть растерзанное, разорванное в клочья совсем недавно любимое тело было страшно. Но какая-то сила толкала её вперёд.
Господи! Что теперь будет!? Она потеряла самого дорогого на свете человека. Парня, который любил её, как саму жизнь. Человека, считавшего её богиней. Он оберегал её от любых волнений и трудностей. Не было никого, кто так бы заботился о ней. А теперь…. Начнётся следствие, выяснится, что она беременна от парня, начнутся расспросы и допросы. Её могут обвинить в растлении малолетнего и доведении его до самоубийства. А дальше позор. Неизвестно, как отнесутся к этому её дети. Уж лучше сейчас.
Мария останавливается и начинает молить бога дать ей силы наложить на себя руки. Ничего не видя, она шагает к проносящимся мимо вагонам. Какая-то железка отталкивает её. Удар не сильный, она только качнулась. Удержала равновесие и попыталась поднырнуть под колёса.
Но этот вагон оказался последним. От этого рывка она лишь выскочила на средину полотна. Поезд уходит.
Опустошённая стоит между рельсов. В голове ни мыслей, ни желаний. Стихает шум поезда. Остаётся лишь какой-то надрывный толи вой, толи стон. Неужели жив? Она слышала, что один раз поезд сбил человека. Тот упал так, что оказался между рельсов. Над ним прошёл весь состав. Кроме синяков на его теле не обнаружили ничего. Может, и Сергей не погиб?
Из последних сил идёт на этот вой. Луна закатилась за облако, поэтому стало довольно темно. Когда вой оказался сбоку, повернулась на него.
На насыпи, пока ещё не высокой, устроена укладка запасных рельсов. На них во мраке что-то маячило. В обычных условиях Мария забоялась бы, а тут её подталкивала надежда. Шагнула к рельсам и с трудом разглядела фигуру человека. Ещё шаг. Это он!
На рельсах сидел Сергей. Зажав голову руками, как при сильной боли, он покачивался из стороны в сторону и тихонько выл.
Мария подскочила к парню, обхватила его голову, прижала к груди, покрыла волосы поцелуями.
-- Серёжка! Что ты надумал?! Как ты мог? Я же люблю тебя! Как мне потом жить?
Сергей, казалось, не только не слышал, но даже не видел и не чувствовал её. Он всё так же толи выл, толи стонал. Мария потрясла его за плечи. Было впечатление, что его разум помутился. Ошарашенная этим, Мария дала парню несколько пощёчин. Она слыхала, что это приводит человека в чувство.
Помогло. Сергей перестал выть и замер. Из-за облака выкатилась луна.
-- Трус! Слабак! Выродок! Слюнтяй!
Это были самые ласковые слова в свою сторону. Часть слов была матерная. Таких она не слыхала из его уст, поэтому они коробили её слух.
-- Серёжа! Пойдём домой.
Мария старалась говорить как можно спокойнее.
Сергей, кажется, очнулся. Отстранился, тупо уставился на Марию.
-- Маша! Ты зачем тут?
-- За чем и ты.
-- Иди домой! Не мешай мне!
-- Я с тобой!
-- Ты же не любишь меня ни капельки! Я не хочу жить!
-- Люблю! Очень люблю! Ещё никого так не любила, даже детей своих так не любила! Я без тебя тоже жить не буду!
Помолчали.
-- Серёжа! Встань. Рельсы холодные. Простудишься.
-- Чёрт с ним! Зачем мне здоровье?
-- Для меня. Пойдём домой. Я замёрзла.
Марию в самом деле начал колотить озноб. Возможно, это результат пережитого волнения.
-- Нет! Я понял. Я тебе безразличен. А без тебя мне жить незачем.
-- Дурак! Я старая баба! У тебя ещё будет настоящая любовь! Тебе встретится хорошенькая девушка в сто, в тысячу раз красивее и лучше меня. Ты будешь с ней счастлив. А я даже родить от тебя боюсь. Я всего боюсь. Боюсь разговоров, боюсь сплетен, боюсь осуждения…. Брось меня! Потерпи месяц и сам увидишь, что найдётся хорошенькая девушка, которая обратит на тебя внимание.
-- Мне никого кроме тебя не надо!
-- Тогда я лягу на рельсы рядом. Уж мне-то без тебя совсем нечего делать. Или мы идём вместе домой, или оба погибаем тут.
-- Не оба, а втроём. Только я хочу умереть раньше моего ребёнка. Так должно быть по природе.
-- Серёжка! Хватит ерунду молоть. Пойдём домой! Ну, что ты хочешь?
-- Хочу ребёнка! От тебя хочу! Хочу всю жизнь прожить с тобой! Хочу любить тебя и быть тобой любимым. Больше мне ничего не надо. А ты, я убедился, ко мне совершенно равнодушна!
-- Неправда! Я очень тебя люблю! Только я старая!
-- Хватит! Устал я от этих слов! Ты такая же молодая, как я! Только придумала: старая, да старая. Ну, чуть постарше! Разве мало таких пар, что жена старше мужа.
-- Ну, не на столько же!
-- Ну, а у нас будет на столько. Если ты не откажешься от аборта, я никуда не уйду отсюда.
-- И всё?
-- И всё!
-- Тогда пошли домой.
-- Отказываешься?
-- Ага!
-- Рожать будешь?
-- Посмотрим….
-- Я так и подумал! Помню, что есть другие способы избавиться от беременности. Не пойду, если не пообещаешь сохранить ребёнка любой ценой.
-- Капризничаешь?
-- Ничего себе капризы! Я хочу, чтобы у нас был ребёнок.
-- Зачем? Я старая, ты не имеешь ничего. Оба будете висеть на моей шее. Да ещё сплетни пойдут.
-- Опять за своё! Я работать буду, а после учёбы нам сразу при выезде на место жильё предоставляется. Наша специальность только для города, для промышленности. Поэтому увезу тебя отсюда. Сделаю всё, чтобы ты ни в чём не нуждалась. Вот увидишь!
-- Серёжа! Когда это будет! Тебе учиться надо 4 года! А всё это время я буду одна мучиться с ребёнком? Буду замужней вдовой? Через 4 года всё изменится. Ты встретишь другую, а мне оставаться одной с малолеткой?
-- Маша! Клянусь, что сделаю всё так, что ты ни в чём не будешь нуждаться! Клянусь!
-- Ладно! Пошли домой.
-- Значит, согласна? Значит родишь?
-- Безотцовщину? Нас даже не зарегистрируют. Тебе же 18 нет.
-- Как только исполнится 18, я тебя поведу в ЗАГС. Клянусь!
-- Ладно, пошли! Потом, если что, разведёмся.
-- Ну, хватит! Не для того жениться хочу, чтобы разводиться. Хочу на всю жизнь.
Наконец, пошли. По дороге Мария выяснила, что Сергей специально иголкой проткнул несколько раз все презервативы, чтобы Мария забеременела. Иначе, он не представлял, как удержать её около себя.
Пока дошли до дома, Мария замёрзла. Её бил озноб. Сергей согревал, как мог. Дома сразу же забрались в баню, чтобы согреться. Пока грелись, не сдержались от близости. Какой теперь аборт? Надо будет три дня ждать, а там и очередь пройдёт. Мария уже как-то смирилась, даже не представляя, что будет дальше.
Забеременев, она потеряла ту страсть, что была раньше. Прежде, только почувствовав парня рядом, становилась готовой к спариванию. Порой даже не могла сдерживаться. Теперь только уступала желанию любовника. Понимала, что воздержание для него очень тягостно. Однако результат близости не отличался от прежнего. Так же начинался оргазм, который заканчивался таким же экстазом. Но желание непременно получить их очень ослабло.
Пошли к Лене. Было поздно, но надо было как-то разрядиться. Лена была дома. Она с радостью приняла их. Видя необычность состояния стала расспрашивать, что случилось. Сергей сказал, что Мария решила избавиться от беременности, на этом поссорились.
-- Ага, поссорились! Он даже под поезд хотел броситься.
Сергей бледнел и краснел. Наконец сказал:
-- Лена! Будь свидетелем! Если она хоть что-то сделает с ребёнком, я наложу на себя руки. Клянусь!
Обе женщины напали на него с упрёками. Но он был слишком упрям и просто молчал.
-- Маш! Придётся уступить. Я его немножко уже знаю. Так что, давай, рожай. Я помогу, чем могу. В декрет выйдешь, поживёшь у него. Я ещё год здесь жить буду. Так что квартира в вашем распоряжении. А там видно будет.
-- А как же очередь на аборт? Тогда вычеркни меня.
-- Меня Сергей давно предупредил, чтобы я даже не думала об этом. Потому никуда я тебя не записывала.
-- Вы что, сговорились? Опозорить меня хотите?
-- Любви вашей хотим. Только ты ничего не понимаешь! Эгоистка!
На другой день вечером Сергей уехал. Следом за ним уехала Лена. Сердце Марии ревниво ёкнуло. Она уже смирилась было с мыслью, что они обе любовницы одного парня. Но теперь, когда она решилась родить от него, ей это казалось болезненным.
Конечно, Лена очень многое сделала, чтобы они были вместе. Но терпеть соперницу теперь стало неприятно. Порассуждав об этом, Мария пришла к выводу, что ничего страшного в этом нет. Лена ни за что не отобьет его у Марии. Зато помощь с её стороны будет неоценимая. Мария не очень приспособлена пробиваться в этом мире не всегда честными путями. Зато Лена просто создана для этого. Она находит такие лазейки, что простой смертный даже не подумает о них. И всё это на грани нарушения законов и нрава. Да и ничего страшного нет в этом многожёнстве. Живут же женщины востока в гаремах. Русские мужики любят тайком гульнуть на сторону. А потом либо лечатся, либо живность с лобка выводят. Так пусть гуляет с её согласия и с той, которой Мария доверяет. Она скоро состарится, пройдёт этот любовный пыл, пропадёт желание. А Сергей очень молод. То, что не сможет дать Мария, восполнит Лена. Может, так и останется потом с Леной.
Но вот беременность её никак не устраивала. На 18 лет парень будет привязан к Марии если не браком, то алиментами. Он не будет бегать от них, но ведь это же такая тяжесть! Да и повод к упрёкам его будущей супруги.
Бог с ними! Буду жить, как будет получаться. Наверно, бог не зря даёт ей такие испытания.