Попутчик

   
     Предотъездная кутерьма  закружила.
     На Киевский вокзал попал за полчаса до отхода поезда.
     Кассир могла предложить билет только в спальный вагон.  Пришлось платить тройную цену за короткую поездку до Конотопа.
     Я поставил свою спортивную сумку на диван и вышел из купе к окну.  Всегда любил эти вагонные открытые окна, где можно было и покурить,  и понаблюдать, как мелькают станционные постройки.  И когда, наконец, поезд вырывался на простор, вдыхать неповторимый запах странствий, приносимый встречным потоком воздуха.
     Через какое-то время я вернулся  и застал  седовласого мужчину, который уже устроился  по-хозяйски.
     -А, то вы хозяин этого незамысловатого багажа? А я-то думал, что  за  легкий пассажир едет со мной в одном купе?
      Я поздоровался.   Мы разговорились. Попутчик оказался располагающим собеседником, и я охотно отвечал на его вполне корректные вопросы.  Он был гораздо старше меня. Глаза его светились добротой и юмором.
     -Куда направляется молодой человек, если не секрет?
     -Не секрет. Скоро уезжаю совсем. Еду  в Юровку   с теткой попрощаться. А там на Ульяновку заскочу. Бабушкина сестра уже умерла, но остались  ее дети. Повидаемся на прощание.
Заодно хочу узнать адрес Павла Ключины. Павел Ефимович куда-то переехал. Я его видел последний раз еще мальчишкой. Когда-то они с моей мамой работали вместе и очень дружили.
Может слышали такого баснописца — Павло Ключина?
     -Не только слышал, но и хорошо  знал. Только адрес его теперь вечный. В Суммах. На кладбище. Умер он давно. Тут у меня фляжечка есть с чистым. Давай по крышечке за упокой души его. А вот и водичка — запить.
     Он налил спирту в крышку от армейской фляжки. Протянул мне. Потом налил и выпил сам.
    -Золотой человек был. Учитель от бога. Журналист хороший. Вирши классные писал. У меня есть все его книжки.
     -А вы из тех мест?
     -Сейчас я уже на пенсии, живу в Конотопе. А тогда я работал в Дубовьязовской больнице. Весь район обслуживал. Вот и знаю там чуть ли не всех. Может и твою родню знаю.
     Я рассказал о своей родне. Оказывается, он помнил  всех. И не только стариков, но и всю их поросль. Вот что значит — старый  врач. Даже кто чем хворал помнил.
     -А как ты будешь добираться до Ульяновки. Автобусы там не ходят.
     -Как? Да леском вдоль поля. Там всего три километра. Сколько раз пацаном  бегал.
     В глазах попутчика  явно мелькнули воспоминания. Он задумчиво посмотрел в окно. Потом
уже мне не предлагая налил себе еще в крышечку.  И через несколько минут показал себе на волосы.
     -Видишь, я совсем сивый? Думаешь это от возраста? Нет. Я такой с тридцати лет. У меня были тогда два очень тяжелых больных. От района до Юровки мне дали бричку. Конюх довез до первого и уехал. А так как мне в этот же день нужно было еще успеть и ко второму больному на Ульяновку, то заночевать я собирался в медпункте.  Сам же сказал, там всего три километра. Что было держать лошадь напрасно.  На следующий день  конюх должен был вернуться за мной.
      Я провозился с больным часов до двух. А потом пошел на Ульяновку.  Эту дорогу ты знаешь.  Хорошо натоптана. Сколько  босых ног ее  утрамбовывали.  Прошел уже с полдороги. Приостановился закурить. И вдруг увидел, что за мной следят чьи-то глаза. Присмотрелся, а это из зарослей на меня пялится волк.  Я зажег спичку.  Ее огонь отразился зеленью в глазах огромной волчьей морды. Тут я заметил, что он не один.  Еще три или четыре  зверя разглядывали меня. Наверное размышляли достаточно ли велика фигура для обеда на всех. Поворачивать назад? Далеко. Идти вперед? Страшно, но ближе. Оставаться на месте — полная глупость. Я зажег несколько спичек, зная, что они боятся огня, и бросил в их сторону. Никакой реакции. И я пошел вперед, время от времени зажигая спички и бросая в сторону волков. Они трусили по лесу следом.  Я не знал что страшнее, встречаться с ними взглядом или  отворачиваться. Время от времени я  косился в их сторону и убеждался, что они все еще здесь. В какой-то момент увидел, что один из волков повернул по направлению ко мне, но большой волк, что трусил  впереди, куснул его за плечо, и тот вернулся на место. Так мы и дошли до конца леса.  Я  вышел в чистое поле. Тут уж думал,  они меня точно растерзают. Прошел еще какое-то расстояние и оглянулся. Мне было страшно, что они нападут на меня сзади. Пусть уж лучше я встречу их лицом к лицу и тогда может быть удасться задушить хотя бы одного, пока меня загрызут. И знаешь, что я увидел? Волки сидели на опушке и мне показалось, что этот самый большой улыбается в ширину всей своей волчьей морды. Я пошел дальше, а они так и остались сидеть. Когда я вышел на окраину Ульяновки, я снова оглянулся. Волков уже не было видно. Я постучался в хату к больному. Вышла хозяйка и  воскликнула: «Доктор, да ты совсем сивый!» Вот когда я побелел. За какой-то час. Я никогда не верил, что  так может случиться.
     -А этот шрам на щеке? Пока вы рассказывали, я подумал, что это от волков.
     -Этот? - Он коснулся шрама, который пересекал всю его щеку. -  Нет. Он от человека. Я уже работал в областной, в Конотопе.   Недалеко от дома, где я пользовал  больного, из темноты
появились двое. В одном из них я узнал парня, брат которого лежал у меня в палате. Другого, здоровенного бугая,  не знал. Они потребовали от меня денег. Раз я возвращаюсь от больного, значит со мной должен быть полученный гонорар. А я  никогда не брал денег у больных.
Они выдернули у меня сумку, вытряхнули из нее все на дорогу. Заставили вывернуть карманы. Денег у меня не было. Тогда этот бугай со злости полоснул меня ножом.  Ты мне можешь объяснить, кто звери? Ну ладно. Давай еще по глоточку. Обмоем мои воспоминания. Ты на обратном пути загляни ко мне. Я  живу не далеко от станции. Поболтаем еще.
      Он назвал свой адрес.