«Помогите Кате!», - рекламный баннер выскочил внезапно, словно грузовик из-за поворота. Рука Кацмана уже потянулась к мышке, чтобы привычно нажать на крестик, как вдруг остановилась на пол пути. Кацман внимательно посмотрел на фотографию маленькой девочки и задумался.
Неделю назад Кацман отметил свое сорокалетие. Никакого празднества не было, как не было и друзей, которых можно было бы на это празднество пригласить. В его жизни вообще мало что было. Иногда Кацман сомневался был ли он сам, хотя послушное зеркало прилежно отражало что-то бесформенное, помятое и смутно кого-то напоминавшее. Словно в забытьи Кацман еще раз прочитал объявление, а потом жутко удивившись достал кошелек и вытащил кредитку. В последний раз нажав OK, Кацман выключил лэптоп и пошарил по столу в поисках пачки сигарет, потом вспомнил, что он не курит, курила его бывшая жена, и аромат табака все еще ощущался, хотя и слабел с каждым днем. Кацман очень боялся того момента, когда он исчезнет совсем, также, как она исчезла из его жизни. Пискнула смска, близоруко щурясь, Кацман прочитал, что с его счета списана сумма в пятьсот долларов. Он стер сообщение и подумал, что, пожалуй, это единственный стоящий поступок, который он совершил за все сорок лет своего существования, назвать эти годы жизнью как-то не получалось. Тяжело вздохнув Кацман встал из-за стола и направился в спальню, по дороге прихватив томик чего-то фантазийно –усыпляющего.
Зима прошла в многочисленных хлопотах, связанных с бесконечными комиссиями и проверками, сопутствовавшими пуску нового завода. И только в начале марта Кацман понял, что наступила весна. Многочисленные стайки мужчин, вооруженные букетиками разной степени хилости и раскрасок, зачастую сжимая пакет, из которого выглядывала нарядная бутылка или коробка конфет, спешили домой или почти домой, чтобы поздравить ту, которая являлась наиболее желанной на текущий момент. Немного поразмышляв на эту тему, притом зад старшей лаборантки Зиночки несколько раз назойливо пытался стать предметом этих размышлений, Кацман засунул руку в почтовый ящик и с удивлением вытащил уведомление о заказном письме, которое следовало получить в ближайшем почтовом отделении, обслуживавшим его район. Адрес и фамилия получателя полностью соответствовали его Кацмана паспортным данным, проблема состояла лишь в том, что никакого письма он ни от кого не ждал. Кацман насторожился, он не любил получать письма, а тем более письма заказные. Если обычные письма, как правила сулили неприятности, в виде просроченных счетов, уведомлений из банков или требований пожертвований, то заказные письма были предвестником неприятностей гораздо больших – письма из адвокатских контор о взыскании долга, вызов в полицию и тому подобное. И хотя никаких долгов за собой Кацман не помнил, а в полицию он вообще никогда не ходил, настроение было испорчено всерьез и надолго. Быстро поднявшись в квартиру Кацман привычно, не помыв руки, направился к холодильнику, но остановившись посредине кухни, еще раз взглянул на извещение и направился в ванную. Есть уже не хотелось. Весь оставшийся вечер Кацман посвятил разглядыванию тонкого листика под мерный бубнеж телевизора. Письмо он мог получить не раньше девяти часов утра следующего дня, поэтому позвонив на работу и сказавшись больным, Кацман решил завтра же отправиться на почту и выяснить, в чем же его обвиняют. С этими мыслями, поворочавшись в постели дольше обычного, он и заснул, по крайней мере так ему показалось, потому что проснувшись и взглянув на часы он с удивлением обнаружил, что его сон длился не более получаса. Перспектива бессонной ночи становилась все явственней. И вдруг Кацман подскочил в кровати. Как же он мог забыть. Месяца четыре тому назад, припозднившись на работе и прилично устав, Кацман пролетел на красный и увидел вспышку в зеркале заднего обзора. Он понял, что это сработала камера, но шли дни, недели, а квитанция на уплату штрафа, так и не пришла, и он постепенно успокоился и забыл об этом случае. «Вот оно что», - Кацман осуждающе посмотрел на извещение. «Неужели лишат прав», - от этой мысли Кацману стало плохо, на лбу выступил пот, и что-то ощутимо кольнуло в груди. Представив свою жизнь без автомобиля, Кацман засопел и, встав с кровати, направился на кухню, где с ходу выпил два стакана воды и только тогда вернулся в постель. Перспектива о поездке на работу общественным транспортом привела его в ужас. Сон исчез окончательно и бесповоротно.
Время до утра тянулось медленно, словно тягучий кисель. Каждый раз, когда Кацман бросал взгляд на большие напольные часы, еще одно свидетельство его недолгой семейной жизни, ему казалось, что механизм сломан или кончился завод, хотя он прекрасно понимал, что оба предположения не имеют под собой никакого основания. Под утро усталость и нервное напряжение взяли свое, и Кацман заснул, тревожно шевеля губами, будто с кем-то разговаривая. Проснувшись и взглянув на часы, он подскочил и бросился в ванную, прикидывая сколько народу будет в это время на почте.
Минут через сорок Кацман уже стоял в очереди к нужному окошку, тревожно теребя в руках, злополучное уведомление. Наконец он обменял скомканный листик на голубоватый конверт с неизвестным ему адресом отправителя. Отойдя в сторонку он успел надорвать конверт и гулко упал на грязный пол под удивленные возгласы окружавших людей. Приехавшая бригада «скорой помощи» засвидетельствовала смерть, предположительно наступившую в результате сердечного приступа. Поднявшийся с колен уставший врач подобрал конверт, валявшийся рядом с покойником. Внутри лежало отпечатанное на принтере письмо, от имени какой-то Кати, благодарившей человека, сделавшего пожертвование. Доктор бросил конверт с письмом в стоявшую рядом урну и достал из кармана куртки пачку сигарет.