3. ...Вы похожи на нее как сестрица...
"...в крепком морозе наступил белый, мохнатый декабрь.
О,елочный дед наш, сверкающий снегом и счастьем !
Мама, светлая королева, где же ты ? ..."
М.А.Булгаков, "Белая гвардия"
Чаевничали, вели неторопливую светскую беседу, хозяйка буфета рассказывала о мелочах провинциальной жизни, малейшая деталь этого рассказа была важна и интересна Михаилу Александровичу : вода из колонки на улице, дрова в поленнице, чугунная ванна,- словом, все. Он пробыл в этом городке несколько лет, сейчас порывался помогать Софье, но та отвечала категорическим отказом, говорила : " Что ты ! Делать тут нечего... Нужно было захватить с собой корзинку с вязанием."
Поглядывала на часы : " Подожду до половины седьмого...А без четверти семь пойдем домой."
Михаил, казалось, задумавшийся о чем-то своем, ответил :
" Софья Власьевна, я принимаю ваше предложение."
Ночь медленно и верно, ласково и ненавязчиво, занимала дом за домом, переулок за переулком, укутывая в кружева черной тени. Декорации спящего зимнего городка, с чистым небом, усеянным звездами, со скрипящим под ногами снегом, с морозным воздухом, с морозцем, щекочущим щеки, казались картинкой из детской книжки или съемочной площадкой фильма-сказки, в которой добро обязательно победит зло. В сказку попал, прямо от тюремных ворот - Михаил Соколовский ловил себя на этой мысли уже несколько раз за сегодня.
Рядом, в старомодном темно-коричневом пальто, закутанная в пуховый платок, шла Софья Караваева. Соколовский еще раз посмотрел на спутницу.
Эта женщина, царственная и простая одновременно, волею случая появившаяся в его жизни, в силу какой-то ошибки работавшая весь свой век на воймежском вокзале, поразительно похожа на его маму, далекую, невозможно далекую, и невозможно любимую, дорогую Марию Федоровну. Даже платье и платок совпадают, прическа похожа, и черты лица, и веселые, живые глаза.
Воспоминание - вспышка.
Три года, без недели, тому назад. Такой же декабрь, такой же вечер. Нет, другой. Холодный, покрытый коркой ледяной глазури, безнадежный, бессмысленный. Тихий московский переулок, тротуары забиты публикой. Суд, оглашение приговора. Наручники, приставы, охрана. После душного зала заседания - глоток воздуха, секунды считанные от порога до машины. Крики истошные вокруг, со всех сторон : "Михал Саныч, держитесь !" Где-то близко - мама. Раздраженная, злая, холодная, дает интервью. Отвлекается, чуть поворачивает голову - встречается взглядом с сыном - переменяется. И холодный блеск в глазах на мгновение становится теплым.
Такой и запомнил : в пуховом платке, старом пальто, добрую, улыбнувшуюся чуть заметно для окружающих. С тех пор виделись один раз - прошедшим летом, через стекло.
Мария Федоровна...Где она сейчас, что с нею ? Наверняка дома, в Москве, или, вернее, в подмосковном Капралове, переживает, смотрит телевизор. А здесь - Софья Власьевна, похожая на нее как сестра, живет в декорациях тринадцатого года. Сколько лет седой буфетчице, страшно подумать. Страшно много. Говорила, что работает со дня открытия станции. Пусть и привирает, кокетничает бабушка, но Михаилу она напоминала актрис второго плана или массовки, которых приглашают на съемочные площадки масштабных исторических фильмов - работать "мебелью", оттенять благородными сединами блеск юных див экрана. Но Софью Караваеву никто не звал сниматься в кино.
Её съемочная площадка здесь.