Чем обыденней, проще человек кажется. Чем внешне он приземлённей и не вызывает своей физиономией- скользнёшь взглядом и несёшься дальше, не на чем тут останавливаться- никаких эмоций. Тем опаснее он в смысле той бури страстей, которые могут зародиться и взорваться в обыденном теле. Тщедушном, в чём душа держится. А вот поди ж ты!
Целыми месяцами он мог не испытывать влечения к женщине. А потом вдруг неизвестно откуда находила такая любовная тоска, накатит и отхлынет как морская волна. И тогда он не замечал на время стройных ножек, дразнящих, чувственных. Порочных и невинных одновременно. Он знал, что там должно находиться- вход в рай. Замыкался, мрачнел и смотрел исподлобья.
Он на днях не выдержал, бросился к медсестре в процедурной. Сметая скляночки и баночки, рванул к сладко пахнущему телу, присосался губами к горячей коже и был как котёнок за шкирку выброшен случайно заглянувшим в кабинет доктором.
А теперь она, жена его друга. Так, обычная. Он напился и остался у них ночевать. Ему было плохо, и она ухаживала за ним. Протирала влажной салфеткой узкий лоб, прикасалась душистыми холодными руками. Она приласкала его, а он был очень привязчивый. Утром приятель ушёл из дому, улыбаясь себе в усы, ничего не сказав. Его жена появилась в шёлковом халате, накормила его румяными кусочками белой булки, пропитанными молоком и жареными с сахаром на сливочном масле. Пальцами он сжимал ручку волнистой чашки из прозрачного костяного фарфора с насыщенным чаем и рассказывал что-то несущественное. Уже и сам не знал, что. Так, всякую ерунду. Она валялась на диванчике и курила.
Потом вдруг встала и стала задумчиво теребить рукой его волосы. Он скосил глаза. Шёлковый халат с павлинами был совсем близко. Потом он уже ничего не помнит.
Он не видел её несколько лет. Жутко страдал, но специально избегал её. Потом она сама нашла его.В другом городе. Пришла в тёмном плаще. Незнакомая, чужая женщина. Села на венском стуле нога за ногу, закурила.
- А я, ведь, тогда от тебя сделала аборт.
Сердце острым локтём сломало ему грудь. Он сполз с кресла. Последнее, что он видел, это её лицо и чёрный плащ. Больше ничего.