Часть 16.
Прожив тридцать восемь лет в своем городе, Верочка не знала, как снимают квартиры. Выйдя на следующий день из дома, она купила местную газету, надеясь найти объявления о сдаче жилья в наем. И действительно нашла, но, вернувшись и обзвонив большую часть указанных номеров, поняла, что съем квартиры ей не под силу. Вчерашняя уверенность в том, что она сможет прожить без Алика, таяла с каждым последующим звонком. Значит, придется жить с молодыми. Если бы она не чувствовала себя здесь лишней, если бы у них был ребенок. Но Татке еще нужно выучиться. Обведя уютную квартиру взглядом, где только узлы с ее вещами портили интерьер, и, не найдя применения себе, женщина решила просто побродить по городу.
День, хотя и пасмурный, но безветренный был под стать ее настроению. Не замечая никого вокруг, Вера неосознанно шла маршрутом, когда-то выбранным для прогулок с больной матерью: наискосок через двор, в арку соседнего двора, мимо длинного школьного забора в небольшой парк. Плотный кустарник и голубые ели отгораживали небольшую поляну от городской суеты. Женщина прошла по тропинке и опустилась на скамейку – никого. Октябрь, а трава зеленая, только кое-где пожухла. Вера, болезненно усмехнувшись, нагнулась и сорвала желтую травинку: вот из-за такой улики и своей глупости она оказалась в больнице. Не желая вспоминать тот день, женщина крепко зажмурила веки, но от этого искаженное злостью лицо мужа виделось еще отчетливей.
Наверное, если бы Альберт не свалил ее с ног сильным ударом, она бы попросила у него прощения. Потому что даже себе женщина не могла объяснить нет, не поступка, какого-то нутряного встречного движения к чужому мужчине. Сочувствие – чувствовать сообща. Глупо, но в тот момент Вера и вправду сочувствовала. Ее не испугала яростная решимость во взгляде Максима, резкие порывистые движения рук. Женщине почему-то казалось, что она сможет смягчить жесткую линию губ, удержать его от чего-то жуткого, хотя и не понимала от чего. А ведь он не сказал ни слова. Спроси ее сейчас, хочет ли она снова увидеться с ним, Вера бы не ответила.
Может быть, муж был прав, с первого года их жизни подозревая в ней это, потому и ревновал ко всем. Но ведь она никогда не давала даже малейшего повода, ни на кого не посмотрела дважды. «Алик, Алик, - Вера снова прикрыла глаза, - ну, почему от тебя всегда исходит презрение к женщине, почему твоя любовь похожа на ненависть»?
Холодная капля упала на поднятое к небу лицо - одна, другая, третья. Женщина открыла веки, отрешаясь от тоскливых мыслей - дождь. Накинув капюшон ветровки, Вера поспешила домой. Немноголюдная улица усилила чувство неприкаянности. Съежившись от непрерывно падающих ледяных капель, она прибавила шагу, но возле свечой взметнувшегося нового дома ее окликнула пожилая женщина:
- Дочка, помоги мне, пожалуйста!
- Что дверь никак не откроете, - Вера поглядела на руки незнакомки, в которых та держала белый лист и тюбик с клеем.
- Да, нет. Объявление хочу повесить, подержи листок, пока я его клеем намажу.
Перекинув сумочку, Вера взяла листочек и, когда женщина аккуратно капнула на его края клеем, прилепила объявление на стальную дверь «Сдается квартира, телефон…».
- Дорого, наверное, в новом доме?
- А, что ты квартиру ищешь, - с улыбкой, не затронувшей глаз, спросила женщина.
- Искала с утра, но поняла, что это очень дорогое удовольствие.
- А ты одна или с семьей? – пытала Веру незнакомка.
- Одна, но не по карману мне. Простите, я пойду.
- Погоди, дочка, давай в дом войдем – сыро здесь разговаривать, - пожилая женщина приложила электронный ключ к замку и, с трудом распахнув тяжелую дверь, пропустила Веру в пахнущий свежим ремонтом подъезд. Занятые собственными мыслями ни та, ни другая не заметили, как рядом с домом остановилась медленно едущая машина.