Предисловие.
Это произошло в начале девяностых, во времена разгула «русской мафии» и мужичков в малиновых пиджаках. В этот период каждый пытался урвать кусок сладкого пирога от общего когда-то государства. Я была совсем молоденькой девчонкой слегка за двадцать, за плечами институт и аспирантура, а впереди… ничего. Вся жизнь, распланированная заранее, катилась куда-то под откос, как и цены в магазинах. Зарплаты не хватало и оставалось только искать подработки или наниматься на фирмы без обязательств. Нам, выросшим при порядке и законе, это казалось ненормальным и не правильным: не платить зарплаты, убивать, лгать, насиловать и делать все эти ужасные вещи. Мир в одночасье встал с ног на голову: проституция считалась «приличной» профессией, обмануть ближнего - раз плюнуть. Миллионы сограждан были в ужасе и не могли понять «зачем и почему» все это делается. В государстве был хаос, потому что правили люди «в законе» или не правил никто.
Мне тоже пришлось работать в частной фирме. Особо не бедствовали, но привыкшая к тому, что надеяться не на кого, я не могла разрешить себе сидеть дома. Где-то глубоко внутри поселилась неуверенность в завтрашнем дне, которая не позволяла строить планы. Жить одним днем было непривычно и непонятно.
Появилось достаточное количество фирм, которые могли и работали честно. Но существовали и те, которым прибыль была важнее репутации. Последних значительно больше. Всплыло ранее забытое слово безработица и в столицу хлынули толпы голодных и злых мигрантов.
Первыми очухались и встали на ноги строители. При таком раскладе, именно их труд был нужен всем. И, как грибы, начали расти дома по окраинам и центру Москвы. Стали закрываться заводы и оборонные предприятия. Муж попал под сокращение и был вынужден искать работу. Ему повезло – устроился работать в строительную фирму инженером. А я, помыкавшись в своем институте на маленькой зарплате, стала искать себе другое занятие. Труд научных работников оказался никому не нужен, а вот менеджеры нужны были всем. Побегав по собеседованиям, я случайно устроилась работать в фирму, которая занималась всем понемногу. Торговала и даже имела свой маленький отдел, который занимался «высокой модой» и поставкой тканей и фурнитуры. Они разрабатывали свои модели и шили их на бывшей швейной фабрике, которая располагалась через дорогу. Туда и нанялась менеджером в такой отдел по поставкам, а в свободное от работы время делала… галстуки для мужчин – было у меня такое хобби. Нравилось и, главное, получалось.
Мои работы неоднократно побывали на выставках за границей, а вот их автор нет. А зачем? Я делала их в свое удовольствие. Спросите меня, как я, инженер с техническим образованием, этим занимаюсь? Да, легко! Спасибо маме – в детстве она водила меня по различным кружкам, в том числе и художественную школу. И как сейчас пригодилось.
На работе меня не жаловали. Я и не стремилась в любимчики, хлопотное это дело. Работала молча, чтобы лишний раз не попадаться на язычки нашим бабам. Ну не любила меня женская половина коллектива! Попыталась разобраться в этом вопросе, потерпела поражение, плюнула и практически не общалась с особями своего пола. О чем с ними говорить? По-глупому перемывать кости кому-то? Не люблю. Да и привыкла я к мужскому коллективу, с ними было проще: и помощь окажут, и не пошлют в пешее путешествие по причине того, что у тебя туфли дороже, чем у кого-то. Видно такова судьба второй половины человечества.
В таком серпентарии мне приходилось лавировать каждый день, пытаясь не столкнуться то с рифом, то с мелью. Каждая кочка пыталась доказать, что она является Эверестом. Бывало, смотришь на эту «Ключевскую сопку» и думаешь: «Что же ты так лавой брызжешь? Лучше бы научилась правильно писать сумму прописью в договорах». В общем, зависть нехорошее чувство. Вот так и жили в те времена.
Часть I
Трое как иностранный легион.
День не задался с утра. Проспала, на работу опаздывала, поэтому выскочила из квартиры, как кто-то гнался за мной. Если бы я знала, то лучше бы дома осталась, но неисповедимы пути господни. Только, когда на работу пришла, обнаружила, что забыла дома телефон. Можно и без него было обойтись один день, но многие заказчики предпочитали звонить именно на сотовый. Сотовый телефон был великой роскошью, звонила я по нему крайне редко. В ту пору абонентская плата была высокая и все входящие звонки оплачивались. В общем, решила в обед сходить за телефоном. Вот почему я не вернулась сразу же? Начальство все сидит на месте, отпрашиваться и светиться перед нашими высокими шишками не хотелось, а по-тихому испариться нельзя было, схватятся, обернуться не успеешь, как всю в дегте вымажут и в перьях изваляют! Любит у нас начальство поиздеваться над своими работничками, а вот над нелюбимыми сам Бог велел измываться. Поэтому домой пошла только в обед.
Идти мне было недалеко, минут десять дворами. Обычно я так не хожу, но тут время – деньги. Влетела на свой этаж, как кошка на крышу. У нас в доме каждые две квартиры закрываются на отдельный коридорчик метр на метр, в котором у всех что-то стоит. У меня – титановая лопата, которой я чищу снег зимой возле гаража. Почему я? А потому, что мое сокровище вечно занято на работе, а машина нужна всем, да и после снегопада лучше разгрести сразу. Дверь в квартиру я открыла тихо, потому что мне что-то привиделось. Будто бы в квартире кто-то есть. Проем на лестничную клетку был нараспашку, и квартирный я тоже оставила открытым. Прихватила свою лопату и пошла с ней наперевес, как белогвардеец в психическую атаку. Я тихо, по-партизански, почти по-пластунски, вползла в свой дом. То ли стоны, то ли всхлипы слышались из нашей комнаты. Поудобнее перехватила лопату в правую руку и бесшумно открыла дверь в мою спальню. То, что я увидела там, повергло меня в шок. Может от этого, а может и от вселенской женской обиды, я со всего маху стукнула тем, что у меня было в руках, то есть, той самой титановой лопатой по тому месту, что мелькало туда-сюда у меня перед глазами. Не зря сплав назвали титановым. От удара по… да, да… по этому самому месту, тот, кто был сверху слетел с кровати и так неслабо приложился чем-то об пол. Звук порадовал мои уши – на кровати с выпученными глазами, раздвинув ноги и разбросав свои длинные гидроперитные волосы, лежала незнакомая девица. Я занесла лопату для следующего удара, но эта дура по природе явно была не блондинка. Сориентировалась, она быстро и с визгом ломанулась на лестничную клетку, как была, в костюме Евы. Лопата со шлепком накрыла пустое место на кровати. Тот, чей зад так открыто позировал передо мной, поднялся с пола. Этим чудовищем оказался мой собственный муж. В этот момент я вспомнила, как мой дед шел в атаку на фашиста под Москвой. За Родину, за Сталина, за нашу девичью честь с лопатой наперевес и таким выражением лица, что мой (или уже не мой) мужик ринулся следом за девицей. Но нет! Наши фашистов выбивают до конца! За пределы Родины и квартиры! С криком: «УРРРАА!» - я гналась за стервецом, посмевшим так меня опозорить. И с громким хлопком закрыла дверь коридорчика на ключ, когда это чудовище выскочило из моего жилища. Вернулась в дом, и на два оборота закрыла дверь квартиры. Только тогда я очнулась. Передо мной была пустая квартира, разворошенная кровать и разбросанные вещи на полу. А в голове - пустота.
Что делать я не знала, но видно у меня сильно помутилось в черепушке от такого представления, что я стала срывать постельное белье, бросая его на пол. Когда все сняла, я обнаружила одежду супруга и какие-то детали дамского гардероба. До меня дошло, что шум в коридоре это стук в дверь моего благоверного. Он что-то еще там кричит. Ну да, голяком на лестничной клетке. Я сняла с вешалки не мою норковую шубку, расстелила ее на полу и покидала туда все, что не принадлежало мне, от сапог до частей туалета. Дошла очередь до вещей мужа. Брюки я кинула в кучу на шубе, предварительно проверив карманы, что никогда в жизни не делала. Находка меня порадовала. Кошелек, в котором я нашла пластиковые карточки. (Надо сказать, что пластиковые карточки были тогда большой редкостью). Деньги и что-то еще, что идентифицировать мне не удалось, то ли пропуска, то ли еще какие карты. Деньги я честно изъяла, поскольку, посчитала, что платить надо за все и алименты в том числе. Кошелек полетел в общую кучу. Во внутреннем кармане пиджака нашла сберкнижки на предъявителя на большую сумму и паспорт. Ах так?! Ну, погоди! Книжки мной изъяты, тут же созрел план.
Всю остальную его одежду и обувь, я покидала в общую кучу в шубу, завязала рукава узлом и вышла в коридорчик. Прислушалась, за дверью было тихо. В глазок не было видно двух голых ангелочков. Тихонько приоткрыла дверь и выбросила куль, тут же с грохотом затворила вход. Заперла на все задвижки и, с бьющимся сердцем прислонилась к двери.
Первым делом позвонила слесарю и пообещала, если он придет и немедленно поменяет мне замок, то расплачусь на месте американскими купюрами. Хруст зелененьких бумажек возымел действие и уже минут через пятнадцать мужик в рабочем комбинезоне звонил ко мне в дверь. Окинув внимательно фигуру знакомого жэковского работника и оглядев весь коридор по периметру, так же, не поленившись, обошла его, разыскивая следы неверного супруга, и только тогда впустила в дом мужичка с чемоданчиком. Одежды в коридоре не было.
Оглядев поле деятельности, слесарь вынес вердикт:
- Замок надо менять, хозяйка.
А то я и без него не знала, что менять надо.
- Меняйте, раз надо! – и я стимулирующее похрустела зелененькой бумажкой с портретом американского президента.
Слесарь намек понял и с энтузиазмом начал выкручивать шурупы из двери. Сама же, оставив работягу при деле и, оглядываясь и крадясь по-шпионски, пошла в сберкассу, которая находилась в нашем же доме. На мое счастье народу почти не было. Подойдя к первому же окну, я выложила книжки на предъявителя и свой паспорт, проникновенно попросила кассиршу ровно половину суммы с каждой книжки перечислить на вновь заведенную. Возилась она со мной не долго - полчаса. Отдала мне мои документы и кассовый чек, в котором была написана сумма и дата, а также новую книжку с переведенной суммой. Со спокойной душой и чувством выполненного долга, появилась у себя дома. Слесарь как раз закончил возиться с замком. Вытащив ту самую заветную хрустящую бумажку и опробовав замок, с чистой душой и спокойной совестью вручила ее работнику. Засим мы с ним и расстались. И только тут я поняла, что бесповоротно опоздала на работу. Закрыв квартиру на новый замок, побежала получать пи… тумаков на свою голову.
Уже в лифте меня торкнуло, что я осталась одна, без мужа, никому не нужная, одинокая женщина. А мой сын остался сиротинушкой при родном отце. Так мне стало себя и сына жалко, что слезы лавиной хлынули из глаз. Размазывая остатки косметики по лицу, со всхлипом вошла в наш офис и тут же столкнулась лицом к лицу с нашей генеральшей – Ларисой. Та, оглядев меня со всех сторон, ухватила за руку и потащила в свой кабинет, усадила в кресло и сунула стакан воды в руки:
- А теперь рассказывай!
Я все ей выложила!
И снова меня, сиротинушку, так жалко стало, что заревела я в голос! Лариса, что собственно от нее не ожидала, вытирала мне слезы и успокаивала как могла. В конце концов, вздохнув и клацнув зубами по краю стакана, успокоилась.
- Сходи умойся – сказала Лариса и подняла трубку телефона.
В туалетной комнате включила кран и посмотрела в зеркало. Лучше бы этого не делала! Если б не знала, что это я собственной персоной, отдала бы концы, прям там, у унитаза. Лицо все черное в разводах, под глазами зеленые подтеки, глаза и нос красные. Еще бы клыки и точно, няшечка с того света. Красавица!
В кабинет директора я входила уже чисто вымытая и почти адекватная. Лариса сидела за столом и разговаривала с моей начальницей по телефону. Суть ее разговора не укладывалась у меня в голове. Лариса в приказном порядке сообщала Татьяне, что во Францию на выставку поеду я, а вот в Нью-Йорк уже поедет Татьяна. Видно, такой расклад устроил мое не простое начальство.
- Значит так, Лен, ты поедешь с Глущенко на выставку во Францию. Александр уже там, а тебя мы отправим завтра, он там встретит. Твоя задача оформить павильон, ну и помогать Глущенко с переговорами. С визой и билетами я уже договорилась. А сейчас иди домой и решай свои проблемы.
Вот так, неожиданно для себя самой оказалась, что еду заграницу.
Надо ли говорить, что ТАМ я ни разу не была? Ну, так вот, сообщаю – не была, не состояла, даже рядом не стояла. И откровенно говоря, для меня до сих пор большая загадка. Как можно было получить визу во Францию за полтора дня? С билетом все понятно, но вот виза! Во Францию!!! Кто-нибудь пробовал ее оформить? Сообщаю, делать долго и муторно. Как мне думается, что, скорее всего, виза на меня была заготовлена, как запасной вариант, либо у нас во французском посольстве свои люди. Другого объяснения я не вижу.
Дома на входную дверь я повесила лист бумаги, на которой большими черными буквами было написано «ДАЖЕ И НЕ ДУМАЙ» и подведена жирная черта. Договорилась с родителями, что они на время командировки заберут сына к себе. Позвонила подруге и вывалила все новости на ее голову. Та лишь ухватилась за последнюю. Сообщила, что сейчас приедет и бросила трубку. Появилась минут через сорок, перетряхнула весь мой гардероб и выложила вещи, которые я должна взять с собой, чмокнула меня в щеку и улетела. Я с вздохом стала вешать назад в гардероб свое шмотье. Отложила свой классический брючный костюм и туфли на высоких каблуках. В сумку же покидала рабочую одежду и кроссовки, оформлять павильон в лодочках на каблуке и фирменном костюме, это все равно, что строить дом в пуантах. Я готова!
Париж, ты меня ждешь? Ню-ню! Трепещи!
***
На следующий день с утра сидела в аэропорту Шереметьево и ждала свой самолет. Сейчас уже не помню, какой номер рейса и какая авиакомпания везла меня во Францию тогда, но вот как я боялась пропустить объявление своего маршрута, помню до сих пор. Наконец объявили посадку.
На борту проводница взяла мой билет и что-то мне сказала. Вот что? Французский я не знала. Она махнула рукой направо и я туда пошла. Нашла свое место и села. Почему-то мой номер был без букв, поэтому я позволила себе сесть туда, куда мне было удобно.
Лайнер заполнялся пассажирами. Через какое-то время к моему ряду доковыляла толстая француженка с семейством. Она тыкала пальцем в меня и что-то говорила. Я пожала плечами и отвернулась. Тогда эта мадам стала кричать. На ее крик прибежала стюардесса. Она опять стала мне что-то говорить, я ее не понимала и пожала плечами. Тупо посмотрев на меня, бортпроводница, наконец, произнесла на ломаном английском:
- Покажите ваш билет.
Я протянула ей бумаги. Изучив их, она посмотрела на меня внимательно и сказала:
- Пойдемте со мной.
Захватив свою сумку, я пошла за стюардессой. Она провела меня по салону и потом по лестнице наверх. Даже не предполагала, что в этом самолете может быть второй этаж. Мы оказались в просторном и уютном салоне. Коврики, столы и по современному креслу у каждого иллюминатора. Мне было все в диковинку, но что сказать, когда есть языковые проблемы? А стюардесса продолжала ворковать на французском. Улыбнулась и ушла.
Я заняла ближайшее место у окна. Чуть впереди меня у противоположного иллюминатора сидел мужчина и что-то печатал на ноутбуке. Кресло было большим, широким и удобным. Я поерзала, устраиваясь поудобнее, достала из сумки плеер, заткнула себе уши и закрыла глаза. Что может быть лучше покоя и когда тебя никто не беспокоит? Только и тут меня кто-то назойливо дергал. Я открыла глаза и… Надо мной возвышался не просто привлекательный, а очень красивый мужчина. Он что-то по-английски говорил, а я как олигофрен, пялилась на него. Посмотреть там было на что! Черты лица до безобразия правильные – придраться не к чему. О глазах стоит сказать отдельно – синие-пресиние, я таких никогда не видела, обрамлены темными ресницами, а над ними тонкие, (любая дама позавидует), темные брови. И цвет лица на зависть мне – ровный, чистый. Волосы светлые и уложены аккуратно в чисто мужскую прическу, причем, не короткие, а как раз такие, как я люблю, средней длины. Блондин? Так, стоп! Блондинов в моей жизни хватает, один муж чего стоит. Воспоминание о муже вернуло меня на землю.
Надо немного рассказать предысторию. Мне никогда не нравились блондины. Не знаю почему, но я всегда была равнодушна к их шарму. Красивых людей много и не то, чтобы я их не замечала, нет, даже очень приятно было любоваться их великолепием, но и только! Дальше этого не шло никогда. А вот шатены с карими глазами глубоко в душе вызывали теплые чувства и я всегда велась на таких парней. Но судьба сыграла надо мной злую шутку, вокруг меня постоянно вились светловолосые мужчины. И муж мой, Димочка, был природным блондином с зелеными глазами, великолепной фигурой, замечательным чувством юмора и умением ухаживать. Скворцов был красив на зависть всем моим подругам, но сыграло роль не это, а его бережное ко мне отношение, из-за которого я и наплевала на цвет волос, глаз и прочую атрибутику индивидуума. Он ухаживал так красиво, что крепость пала на втором курсе института – мы подали заявление во Дворец бракосочетания. Свадьба была скромной, но нам ли было жалеть об этом? Зато сын похож на папашу своего, надеюсь, таким котом не будет, иначе всю задницу отобью.
Я вздохнула, вернулась на землю обетованную, то есть, в самолет и спросила у сэра, что тыкал пальцами мне в плечо:
- What?
Мужчина напрягся, потом зло вдохнул в себя воздух через нос, крепко сжимая губы, и начал говорить. Суть его пафосной речи заключалась в том, что это его место. Я посмотрела на него, как на идиота. В салоне, было всего трое человек: я, он и мужчина напротив. Мест было вагон и тележка, садись куда хочешь. Нет же, этот тыкал в меня пальцем и требовал освободить его место. Аха, счаз! Я уже села, что надо достала. И я разозлилась!
Точно так же, как он, я медленно через нос вдохнула воздух и выдала на русском языке:
- А теперь послушайте меня внимательно! Мест много, выберете себе, какое понравится и садитесь. На этом кресле клад не зарыт и золота под ним нет тоже, поэтому любое другое вам подойдет!
Мужик опешил. Я хмыкнула, закрыла глаза и включила музыку погромче. Что он там потом делал, я не знаю, хоть сопение его я слышала, но глаз не открывала.
Минут через пять я все же отважилась приоткрыть глаза и наткнулась на заинтересованный взгляд мужчины напротив. Он улыбнулся и поднял палец на правой руке вверх. Ну, хоть один союзник. Пыхтельщик же сел в соседнее кресло впереди меня. Ну и ладно.
Раздался звонок и загорелось табло «Пристегнитесь». Прошла стюардесса, проверила у всех крепление и села в своем закутке. Самолет выруливал на взлетную полосу.
***
Мы взлетели. От души отлегло, и я воткнула в уши наушники и нажала на «плей». Вальс Штрауса полился напрямую в уши. Штрауса сменил Моцарт, Моцарта еще кто-то и я, кажется, заснула. Проснулась я оттого, что опять кто-то чем-то тыкал в меня. Нет, ну, сколько это может продолжаться? Глаз я не открыла, а тихо переместила голову так, чтобы наушник вылетел из уха, и я услышала разговор двух мужчин. Грубый разговор. Половину слов я не понимала. Похоже, что диалог велся на слэнге, которого я не знала. Суть заключалась в том, что один требовал от второго что-то, а тот говорил, что у него этого нет. И тот, который был грубым, заявил, что если ему не отдадут то, что он требует, тогда он убьет ее, то есть, меня?!
От этой новости я открыла глаза. Мне прямо в лоб упиралось дуло пистолета, на котором был надет огромный такой набалдашник – глушитель, а прямо перед глазами маячила ширинка того владельца этого самого пистолета. Умирать я не желала! Виданное ли дело умирать в двадцать пять лет?! Жить захотелось так сильно, что, скорее всего, от этого у меня крыша поехала по наклонной плоскости и заскользила с увеличивающейся скоростью. Иначе, как я могу объяснить мои следующие действии – поднырнув под эту руку с пистолетом, и с такой силой схватила то, что было в штанах под ширинкой, что потом меня отрывали от этого органа, но это было потом. А сейчас я ухватилась со всей своей женской силой и остервенением брошенной жены, как будто я хотела отомстить одному за весь женский род от Евы и до меня любимой.
Этот самый обладатель ширинки дернулся, рука его пошла вверх и он машинально нажал на курок. Раздалось смачное – «Чпок» - и что-то упало. Киллер дернулся, как будто получил пинка и пистолет выпал из его руки. Я же продолжала выкручивать захваченное место с остервенением и для надежности вцепилась зубами в его левую руку. Тело убийцы вдруг обмякло и стало оседать. А я отпускать боялась – мало ли, может, у него это маневр такой!
Тут меня кто-то погладил по голове и сказал:
- Тихо, тихо… Отпусти, уже все закончилось, он без сознания.
Голову я подняла, а вот разжать пальцы не получается никак. Не могу, заело. Тот, кто это говорил начал помогать мне. Наконец, скрюченные пальцы кое-как мы разомкнули. Я распрямилась, и все время терла руку, пальцы онемели и мне было больно. У моих ног валялось тело моего несостоявшегося убийцы. Обернувшись, увидела ноги еще одного человека, который лежал за моим креслом. С благодарностью посмотрела на моего спасителя – им оказался тот самый мужчина, что сидел в кресле напротив. Он был высок, даже на моих одиннадцатисантиметровых каблуках, мне приходилось поднимать голову, строен, симпатичен и блондин. Это привело меня в чувство и я сказала:
- Надо его связать, иначе он перестреляет всех.
Блондин кивнул, снял с себя ремень и начал им связывать руки лежащего на полу человека. Я же посмотрела на того, с кем разговаривал убийца. Действительно, кто бы сомневался, что это тот самый красавчик, который пытался меня выселить с кресла.
- А ты, что стоишь? Снимай ремень и связывай ноги.
Удивительно, но он меня понял. И вот два парня уже в четыре руки пеленали неудачника, пытавшегося меня пришить. Будет знать в кого пистолетом тыкать!
Я решила посмотреть, чьи это ноги за креслом. Там лежал здоровенный мужик с дыркой во лбу. Я огляделась. Похоже, что дело обстояло так: один тыкал в меня пистолетом, а второй стоял за моим креслом и наблюдал всю картину. А тут я ухватила этого козла за… хм, он дернулся, рука пошла вверх и он машинально нажал на курок. Надо же, попал точно в лоб своему подельнику. Потом тот мужик, что сидел напротив, обезвредил бандита.
Я задумчиво еще раз окинула взглядом эту картину. Справа ко мне подошел высокий блондин, а слева встал красавчик.
- Надо бы посмотреть, вдруг их тут много, - сказала и посмотрела на блондина справа.
Он меня правильно понял. Я пошла по проходу к выходу, блондин за мной. Проем был прикрыт шторкой. Присев на корточки, заглянула в щелку, там никого не было. Тогда вышла в коридорчик, вниз вели ступеньки. Блондин занял позицию у лестницы. Пройдя чуть вперед, я наткнулась на лежащую стюардессу. Крови не было. Красавчик нагнулся и пощупал пульс на шее. Как он тут оказался? Я посмотрела на него, желая знать, жива ли девушка, он кивнул:
- Жива.
От сердца отлегло! Прежде, чем поднимать тревогу, надо было бы поговорить и я сделала жест «следуй за мной». Мы вернулись в салон и сели – я в кресло, красавчик на стол, блондин на подлокотник.
- Прежде, чем здесь появится служба безопасности, нам надо выработать один план, что именно будем говорить, - сказала я.
Блондин со мной согласился. Я посмотрела на Красавчика и перевела на английский – он тоже был такого же мнения.
- Мое предложение такое: они пытались взять в заложники меня и захватить самолет, - сказала я.
- Хм, - засомневался блондин.
- Есть другое предположение? – я прямо в глаза смотрела на него.
- Нет, это самое правдоподобное, - на русском блондин говорил чисто, без акцента.
Но все же он был иностранец, это чувствовалось. Есть в иностранцах что-то такое, что выдает их с головой.
- Что же им нужно было от тебя? – я посмотрела на Красавчика.
Тот сделал глазки «не понимаю». Ага, нас голыми руками не возьмешь! Я повторила фразу по-английски. Красавчик пожал плечами и ответил:
- Я не знаю, что они от меня хотели!
Я поняла – он нам не скажет, пытать будем, не скажет. А мне оно надо знать? Я подумала и решила, что не надо. Кивнула головой и сказала:
- Твое дело. Если опять кто-то решит тебя прибить, не проси защиты у нас, - я посмотрела в глаза блондину.
Он все понял. Он вообще понятливый парень, несмотря на то, что блондин.
- Значит так: я разыгрываю истерику, а ты, - я ткнула пальцем в Красавчика, – идешь и вызываешь службу безопасности.
Блондин перевел мои слова Красавцу. Тот согласился.
Далее все завертелось, как шарики в барабане спортлото. Прибежали какие-то дядьки, унесли труп, забрали нашего неудачливого киллера, и скоро самолет пошел на посадку.
***
Не знаю, как вы, а я трус. Летать я боюсь! Почему? А как бы вы себя чувствовали, если б знали все отказы двигателя в самолете, все режимы работы? Проще говоря, я специалист по авиационным двигателям. Все аварии происходят, в основном, при взлете или посадке самолета. Я сказала в основном! Поэтому вжатые пальцы в подлокотники и зажмуренные глаза это серьезно.
Наконец, наш лайнер благополучно коснулся взлетной полосы. Я с облегчением выдохнула, но видно это не последняя неприятность в этот день. Нас задержали. Именно так это можно было и трактовать. Под белы рученьки препроводили в местную кутузку при аэропорте, хорошо, что еще наручники не одели. Меня больше волновали два вопроса: где Глущенко, который меня встречал и куда мне ехать без него? Данных о гостинице и месте проведения выставки у меня не было. Еще в Москве я задала вопрос начальству:
- А вдруг, не встретит?
На что мне клятвенно заверили, что встретит. И вот самый худший мой прогноз сбывался!
В комнате без окон, которую я окрестила кутузкой, нас встречали ребята в «серых пиджаках». Один представился комиссаром полиции, второй его помощником, а по обе стороны двери стояли два мужичка в форме, которых я про себя обозвала «жандармами», что возможно так и было.
У стены стоял стол, слева еще один, скорее всего, это был чей-то кабинет. За столом слева сидел мужичок, довольно молодой, чуть меня постарше. Говорить начал комиссар, говорил долго и нудно, а потом уставился на меня. И что смотрит? Мне хоть в лоб, хоть по лбу – я ни слова не поняла! Из вредности воззрилась в потолок. А что еще делать? Смотрю, но Красавчик точно так же рассматривает потолок и все трещинки на нем изучает.
Комиссар начал проявлять признаки нетерпения. Только нас это не трогало – переводчика давай, тупость!
Двое жандармов подхватили вдруг Красавчика и поперли куда-то. Я поняла: нас хотят развести по углам, каждого отдельно допросить, а потом начнутся допросы и шитье дела. Фигушки вам! Не на тех нарвались!
- А, ну, стоять! – рявкнула я!
Жандармы вздрогнули и остановились. Гавкать я научилась на лекциях. Студенты пошли неадекватные, казалось, что они приходят не учиться, а общаться или спать. Аха! Щазз! Вот и научилась. Я еще тот цербер. Студиозы это быстро просекли и на лекциях были полным составом, и спать я им точно не давала. Ненавижу необязательность и пофигизм, а этим каждый второй студент страдает.
Жандармы тоже остановились и впялились в меня своими буравчиками. Я вам сейчас всем кузькину мать покажу!
- Стоять, - гавкнула я очередной раз, - требую дипломата Российской Федерации! Войны захотели, обормоты? Мало вас от Березены гнали! Куда повели гражданина Соединенных Штатов? Хотите еще и с ними войны? Быстро сюда дипломатов наших держав! И говорить мы будем в присутствии своих консулов и адвокатов. Мы вам тут теракт предотвратили, помогли задержать преступников, а вы нас на допрос, как в Гестапо? У нас в стране за такой подвиг ордена на грудь вешают! – и я со всего маху стукнула ладонью по своей весьма сомнительной груди. Звук раздался какой-то не хороший, звонкий, как из пустой бочки.
- И вообще, - зло прошипела я, опираясь на стол двумя руками и почти нос к носу к комиссару, - изымать наши паспорта, вы не имели никакого права! Я представитель большой страны и по всем юридическим нормам ко мне должны проявлять максимум уважения! Я заявляю протест и больше не скажу ни слова, и только попробуйте меня тронуть!
Закончив свою пафосную речь, я села на стул. И только тут до меня дошло, что тот парнишка, что сидел за столом слева, что-то говорит комиссару. Значит, переводчик у них есть. Ну, суки, попались! Истерить я умею, у меня хороший пример перед глазами был, когда мы с бабушкой жили в общежитии. На общей кухне тетя Клава из одиннадцатой комнаты устраивала показательные концерты, я такого потом ни у кого не видела. Сыграть тетю Клаву мне было легко. Мой взгляд упал на блондина, что все это время тихо сидел в уголке, не отсвечивал. Губы его подергивались и весь он как-то скукожился, того и гляди упадет. Не сразу до меня дошло, что он просто ржет. Тихо, молча, не привлекая внимания, ржет. Я от удивления брови поставила домиком и вылупилась на него, как на русалку в ярмарочный день. Блондин не выдержал и просто стек на пол.
- Дождались! – завопила я, - Одному уже плохо стало! Вызывайте врача.
Красавчик посмотрел на меня, затем на блондина, которого быстро поднимали жандармы, мимика его лица говорила: «А нах…, хм, ничего ж себе?» Я пожала плечами, вздохнула, и мы синхронно с ним сели на стулья. Блондин был красный, как рак. Комиссар что-то у него спросил, и, о небо, блондин ответил на французском! Мы с красавчиком переглянулись. Что он молчал?! И завязалась беседа между блондином и комиссаром. Беседовали они долго. Комиссар периодически кидал взгляд то на меня, то на красавчика. О чем-то спрашивал, включался в разговор помощник, который тоже что-то спрашивал. А я смотрела на парнишку за столом слева. Ох, чует мое сердце, что не прост мальчик, ох, как не прост. Из органов он. На таких товарищей у меня был нюх! Не зря я заканчивала закрытый вуз. (Как потом оказалось, это был представитель таможни. Именно он ходил с нашими паспортами оформлять визу. Для этого у нас их забрали, чтобы без проволочек зарегистрировать въезд, но языковый барьер привел к недопонимаю с двух сторон. Все было бы проще, и без этого цирка, если бы господа из полиции пригласили переводчика, а не понадеялись на представителя таможни, который плохо знал русский язык).
И тут на сцену вышло еще одно лицо – наш дипломат.
Открывается дверь и заходит элегантный мужчина в возрасте. Лакированные ботинки, костюм от Кардена, в плаще и шляпе. Прищур серо-стальных глаз, слегка саркастическая улыбка, а дяденька не прост. Он представился комиссару, тот был сама любезность, лебезил так, что мне стало противно, я скосила глаза на французского эсбэшника. Сразу понятно, что все это розыгрыш чистой воды. Представился наш дипломат, как Щербаков Владимир Сергеевич и попросил меня все рассказать. И я выдала ему чистую правду, все, как было: и как в меня пистолетом тыкали, и как я жить хочу, и у меня ребенок маленький, и про выставку. И про то, что меня встречать должны, а меня задержали, и я теперь не знаю, где гостиница и куда мне ехать. Под конец я пустила слезу.
Надо было в театральный поступать. Не зря соседка тетя Соня говорила: «Тебе бы, Лена, артисткой быть».
И Владимир Сергеевич перевел мои слова комиссару. Начался допрос с участием нашего дипломата. Комиссар спрашивал, а я под руководством нашего дипломата отвечала. Ничего особенного он и не требовал, только просил обстоятельно все рассказать. И я в очередной раз, детально рассказала, все честно. Вот на вопрос, что они хотели, я, не скрывая, сказала, что не знаю, разговор велся на английском, а это не мой родной язык. Тогда он завернул с другой стороны: «А с чего это я взяла, что самолет хотят угнать?» А я ему в ответ опять с неподкупными глазами: « Для чего тогда тыкать мне в лоб пистолетом?» Комиссар задумался, потом начал подробно расспрашивать меня, где я работаю, чем занимаюсь, с какой целью я посещаю Французскую Республику. Вдруг я подумала: «А не разойтись ли с размахом? Как и почему они не знают о такой великой мне?» Но надоело быть клоуном, я устала. Мы сидели уже больше четырех часов. И я, закрыв глаза, начала рассказывать, что я дизайнер, что приехала сюда на выставку, потому что будут выставляться мои модели. Вздохнула, представляя свои модели – галстуки, и тут я вспомнила тетю Клаву, которая, схватив дядю Жору за этот самый аксессуар, возила по всей кухне. А надо сказать, что дядя Жора был немаленькой комплекции.
Какой черт сидит в женщинах? Только что, я помирала от усталости, а тут подскочила, забегала по комнате туда-сюда, размахивая руками, орала, что теперь мне идти некуда, что меня должны были встречать, а теперь я не знаю, где моя гостиница и не знаю, где мой начальник и вообще, они мне сорвали подписание контракта! И теперь! Пусть селят меня в гостиницу за свой счет, иначе я подам протест и дойду до самого Ширака!
О, как! Ни много, ни мало! Вот и, где находится та самая заводная пружина, что заставила меня так эмоционально себя вести?
Наш посол невозмутимо, тихо и мирно все это переводил комиссару, тот почему-то вдруг побледнел, выпучив глаза. Владимир Сергеевич объяснил мне, что документы мне отдадут сейчас, которые не имели права забирать, а потом отправят в свою гостиницу за их счет. И все контакты с полицией через нашего консула.
Действительно, документы нам отдали и отпустили. Сунули мне в руки какие-то бумаги. Щербаков внимательно их изучил и сообщил, что это бумаги на поселение в гостиницу. Тут я не смогла смолчать и впихнула-таки свои пять копеек. Я встала в позу римских патрициев, выставив одну ногу вперед и выпятив грудь, и сообщила, что пойду по всем инстанциям, соберу все СМИ и дойду до президента, если мне не дадут орден за храбрость! На этой веселой ноте мы бодро зашагали из комнаты, а потом минули весь зал аэропорта и вышли на улицу.
У дверей меня поджидали блондин и красавчик. Если честно, мне было приятно, не забыли, наверное, такое вряд ли когда забудется, особенно мое представление – спасибо тебе, дорогая тетя Клава! Вообще-то, я не истеричка, но тут такой калейдоскоп событий, что, пожалуй, с нездоровой психикой вообще мозги сдвинутся в сторону «Белых Столбов».*
- Вас не подвезти? – спросил посол.
Мы втроем переглянулись с моими «подельниками» и сели в «Мерседес» Российского посольства и машина бодро покатила из аэропорта в Париж.
*Белые Столбы – знаменитая психиатрическая больница под Москвой.
***
Ах, Париж, Париж… Увидеть Париж и умереть… Ну, уж нет! Умирать я не собираюсь. Отношусь к людям из разряда «не дождетесь». Я, как раз, та самая лягушка, которую почти проглотили, а я за горло двумя руками и за яблочко, за яблочко, пока не сдохнет.
В Париж мы въехали, когда было темно и, как я не старалась, разглядеть что было за окном, не смогла. «Мерседес» свернул на боковую улицу с широкой и освещенной авеню и мы оказались в темноте. Машина проехала немного вперед и остановилась.
Посол сказал, что приехали по адресу гостиницы, указанном в документах. Мы вылезли из машины. Улочка была неширокая, здание пятиэтажное и почти без света в окнах. Владимир Сергеевич стал подниматься по ступенькам к входной двери, мы за ним. Прошли по коридору и попали в полутемный холл, где свет горел только на ресепшене и никого вокруг. Владимир Сергеевич похлопал по звонку на стойке. Откуда-то появился маленький толстый мужичок кавказской наружности. Наш дипломат что-то затараторил на французском и подал бумаги, которые вручили полицейские. Мужчина их изучил, задал какие-то вопросы, а потом что-то сказал Щербакову. Тот повернулся к нам и произнес:
- Гостиница на ремонте, отремонтирован только один верхний этаж и частично комнаты на первом этаже, но все занято. Он предлагает номер для мадам и один номер для мужчин, но там нет воды.
У меня был выбор? Пришлось брать то, что дают и я кивнула.
Мужчины, о чем-то переговорив между собой, тоже согласились и портье протянул нам два ключа.
Владимир Сергеевич с нами раскланялся, отдал мне визитку с телефонами посольства и уехал, а мы бодренько, как бизоны на водопой, отправились искать наши номера.
На ключах была бирка 122 и 123. Мы шли по полутемному коридору и отсчитывали номера на дверях комнат. Нашли! Вспомнила, как мы тянули жребий, поэтому я погремела ключами в руках и вытащила первый. Им оказался 123, второй ключ я протянула блондину, и мы разошлись по комнатам.
Дверь открылась со скрипом, что меня порадовало. Оказывается, не только у нас двери скрипят, но и в просвещенной Европе тоже.
Зашла я в небольшой коридорчик, направо ванная комната, налево гардероб, прямо большая комната. В ней телевизор, напротив большой кожаный диван, дальше по стенке еще один проем и что-то типа комода с большим зеркалом. Заглянула за него. Там оказалась спальня, а в ней двухметровая кровать. Я захлопнула дверку и решила принять душ. Во входную дверь кто-то стукнул кулаком и вошел красавчик. Я за все это время даже не удосужилась спросить, как его зовут. Эта кутерьма в полиции, а перед этим стресс в самолете, притупили мое сознание, и я уже открыла рот, чтобы спросить, как же его зовут, как красавчик махом выпалил фразу:
- Я там спать не буду!
- Почему? – я с удивлением воззрилась на эту модель плейвумен.
- Там всего одна кровать! – и он опять, как в самолете начал пыхтеть.
Мне стало забавно! Он думал, что это я буду спать с блондином? А хрен с редькой ему не намазать на язык? Похоже, сегодня не мой день! И вообще, это какая-то широкая полоса невезения! Это не зебра, это – черный пони.
- Диван подойдет? – и я, уперев руки в боки, задумалась, чтобы такое сделать этому хмырю?
Красатуля видно все сразу понял и кивнул головой.
- Тогда я приму душ, - и развернувшись, бодренько почапала в ванную.
Туалетная комната была большая. Душевая кабина без крана. Зеркало во всю стену. И… отсутствовала раковина. На ее месте торчал обрубок трубы и у стены стоял огромный, почти мне по пояс, гаечный (или разводной? точно не знаю, как он называется) ключ. Для чего он такой? Странно, но такого прибора я еще ни разу не видела. С удивлением рассматривала сей инструмент из металла, даже потрогала, он оказался не тяжелый. Я встала перед зеркалом и попыталась фехтовать им, ключ был тяжеловат для таких упражнений, но смотрелась я с ним органично.
До меня донесся какой-то стук. Прислушалась, звук шел из комнаты. На цыпочках я подошла к двери и тихонечко ее приоткрыла. Ко мне спиной стоял какой-то мужик в черном и диванной подушкой душил красавчика, который издавал эти приглушенные всхлипы. Да что же это за день такой? То в меня пистолетом, то красавчика подушкой… Я подлетела к этому душегубу и со всего маху гаечным ключом стукнула его по голове. Раздался звук удара по пустому железному ведру, видно башка у мужика была такой крепкой, что он не упал, а только выпрямился и обернулся ко мне. Мне кранты! И от страха со всего маху я долбанула его ключом еще и в лоб. Чело у мужика оказалось не таким крепким, как кумпол, и мужик свалился. Для верности еще пару раз приложила злодея, попинала ногами и только тогда посмотрела на парня – тот сидел на диване, схватившись двумя руками за горло, и тяжело дышал. Ничего, жить будет. И побежала в комнату напротив. Блондин, только что вышел из душа с полотенцем вокруг бедер и тут влетаю я в футболке, чуть прикрывающей филей, с разводным ключом в руке и открытым ртом. Говорить и кричать не могла, а только хлопала ртом и тяжело дышала. Блондин сунул мне стакан с водой и пока я пила, он успел одеться и потащил меня обратно в нашу комнату.
Мужик все так же лежал на полу, наш красавчик уже почти пришел в себя. И я в обнимку с разводным ключом и трясущимися конечностями.
- Надо его связать, - тихо сказала, вылупив глаза на тело. - Сажай его сюда, - обратилась к блондину и поставила стул напротив дивана.
На окне висели шелковые портьеры, а сбору свисал красивый крученый шнур с кистями. Вот этот шнур я попыталась сорвать, но он не поддавался. Тогда красавчик помог мне: дернул, и у меня в руках оказалась шикарная веревка метров трех длиной. Блондин уже водрузил тело на стул, и я принялась с энтузиазмом его привязывать. Одну ногу к одной ножке стула, другую к другой, руки за спину и к спинке стула, а потом еще и всего его обмотала для верности. Я остановилась напротив нашего пленника, проверяя надежность узлов.
- Хорошо бы еще ему рот заткнуть.
Красавчик помог мне справиться и с этим: открыл рот «трупу». Два огромных помпона я засунула ему в глотку, если задохнется туда ему и дорога. Блондин с интересом наблюдал за мной, скрестив руки на груди, а я, отряхнув ладони одну об другую, обошла тело, привязанное к стулу, подергала его, убедилась, что он не развяжется, и только после этого сказала:
- Давайте познакомимся что ли?
Блондин улыбнулся, а ничего так, улыбка у него, приятная, протянул руку для пожатия и сказал:
- Кристофер Ламбер, филолог, преподаю по обмену французскую литературу в московском университете. Тридцать два года, не женат. В первом классе самолета оказался случайно, других билетов не было. Приехал к сестре на свадьбу. И вот, - он развел руками.
- Русский язык, где так хорошо выучил? – спросила я.
- У меня бабушка русская, - и он опять улыбнулся.
- Ну, про меня вы уже все знаете, приехала на выставку, которая не знаю, где находится, - и я грустно вздохнула.
- Я знаю, где находится твоя выставка, Parc des Expositions Paris Nord Villepinte, - сказал Крис.
- Э-э-м, ты сейчас с кем разговаривал?
- Не важно, - он улыбнулся, - я тебя завтра туда отвезу.
И мы повернулись к третьему участнику беседы, который все это время молчал.
Крис представился по-английски.
- Питер Бреддли, - хриплым голосом ответил красавчик. – Посещал Россию, как турист, - и он опять потер горло.
В это время раздался стон позади нас, мы обернулись. Наш душегуб пришел в себя. Я посмотрела на Криса и спросила:
- Приступим к допросу?
Филолог кивнул. Я села на диван и посмотрела на ногти, один я содрала, когда браво сражалась с убийцей. Встала, открыла сумку и вытащила оттуда футляр с маникюрным наборчиком. Душегуб заерзал на стуле и замычал.
- Кто и с каким заданием послал тебя сюда? – задала я вопрос и достала маникюрные ножницы.
Кивнула Крису и тот перевел сначала на английский, а потом французский. Душегуб только мычал и тогда я ткнула пальцем в его сторону, а на пальце были надеты эти самые маникюрные ножницы, потому что я хотела обрезать сломанный ноготь. Убийца дернулся, опрокинулся назад и затих. Я убила человека? Маникюрными ножницами?
- Дышит? – испуганно спросила я.
- Дышит, куда он денется, - ответил Питер.
Мы сели втроем на диван. И что нам делать? Я отрезала ноготь и убрала ножницы.
- Надо выяснить, кто его послал и зачем? – рассуждала я вслух. – Интересно, Питер, зачем он тебя душил? От тебя пользы было больше от живого, а он душил и подушкой. Какой кошмар! Не эстетично! Следующий раз я покажу, как надо, а то достало! Одни киллеры вокруг тебя! И вот почему всем им тебя непременно надо убить, не подскажешь?- закончила фразу я на английском.
- Я красивый!
Мы с Крисом удивленно посмотрели на него. Пришить и без нас смогут, да вот интересно стало, зачем же он всем так нужен?
- Может, мы его сами убьем? – обратилась я к филологу.
И в это время наш неудачник проснулся.
- Ну, что болезный, расскажешь нам, зачем ты хотел убить Питера Бреддли?
Тот энергично закивал. Ребята подняли паршивца, а Крис вынул кляп.
- Рассказывай! – и я приняла известную позу «Кто на нас с Васей».
И душегубец начал рассказывать, причем, на чисто русском языке.
***
Устранить Питера велело руководство нашего пленника, и это никто иной, как начальство, что заседает на площади Дзержинского. (Как выяснилось позже, честные и неподкупные работники ведомства тут были совсем не причем!) За что и почему он не знает, всего лишь исполнитель. Был приказ и он его должен выполнить.
- Для тебя убить живого человека ни за что, ни про что норма?
- Если убить – значит, враг нашего государства! И приказы не обсуждаются.
Что я могла сказать? Что он прав со своей точки зрения? Прав! Политика гнилое дело и пахнет соответственно. Так во что же все-таки этот Петя вляпался? Надо добиться от него правды, а если не скажет, пусть далее без нас с Крисом существует. Я тоже жить хочу и помирать за то, чего я не знаю – не собираюсь. «А если узнаю, то что? Помру? – спросила я сама у себя». И получается, что лучше не знать и вообще рвать отсюда когти, пока начальство моего соотечественника не очухалось и не порешило нас всех разом. А то, что это самая лучшая разведка мира, сомневается только идиот, а себя таковой не считала.
- Крис, - позвала я.
Он поморщился и сказал:
- Если коротко, то Кристоф.
Я посмотрела на него, как на … хотя, что с него взять? Блондин и есть, независимо от пола.
– Поговорить надо, - и пошла в его комнату.
Открыла дверь обоих комнат нараспашку, и мы все трое уселись на кровать.
- Значит так, - начала я шепотом, - надо рвать когти и прям сейчас, иначе КГБ всех пришьет и не спросит кто прав и виноват.
Крис кивнул:
- Я разведаю, как отсюда можно незаметно уйти, а вы собирайтесь.
Вдруг до меня дошло, что все это время я сверкала практически голым задом перед двумя мужиками, третьего я таковым не считала. Футболка чуть ниже попы и все! Блин! Жить захочешь – не так раскорячишься. И я побежала надевать джинсы и кроссовки.
Вернулся Крис и сообщил, что уйти отсюда можно через окно в моей комнате, что находится в спальне. Этим путем как раз и зашел убийца. Внизу стоит его машина и ключ в ней же.
- Так, стоп, - сказала я. – Куда мы?
- У меня есть на примете гостиница, где сможем переночевать, - ответил Крис.
- Гостиница. А кто платить будет? – и я посмотрела на Петю.
Тот с удивлением выставился на меня, типа ну, ничего не понимаю. Филолог перевел ему вопрос. Реакция Пети меня поставила в ступор.
- А почему я?
И тут меня, как Остапа понесло – загибая пальцы, я начала перечислять сколько раз нас с Крисом унизили в полиции, кто и как тыкал в меня пистолетом и многое другое.
- Да, и вообще! Должен же ты за спасение своей тушки отблагодарить нас таких добрых, что мы тебя с собой берем. Не хочешь? Оставайся! Мы так целее будем.
Сказала я, и подхватила в одну руку сумку, в другую ключ.
- Зачем тебе ключ? – спросил Питер.
- Для самообороны!
Мы вылезли в окно. Пленника оставили сидящим и привязанным на стуле, ничего, выкарабкается.
Когда ты не знаешь города, то следить за маршрутом гиблое дело, тем более, ночью. Мы вылезли из машины где-то за квартал от нужного нам дома и отправились пешком до гостиницы по каким-то темным проулкам, похожим на отхожие места. Никогда не думала, что в Париже, городе любви, такая грязь. Москва, по сравнению с ним, самая чистая столица. Забегая вперед, скажу, что и сейчас она чище и красивее Парижа. На полпути я сдалась. У меня не было сил и желания куда-то шагать, глаза слипались, а ноги не шли. Крис тащил мою сумку, а Питер меня, но ключ я не отпустила. Наконец, мы прибыли. Питер сгрузил меня в кресло и куда-то исчез, а Крис объяснялся с сонным портье, который таращился на меня и мой ключ, каковой я на всякий случай спрятала за спину, а вдруг отберет? Ключ – это сила, с ключом и на баррикадах не страшно. Очнулась от размышлений, когда Крис затаскивал меня по лестнице на второй этаж. Номер был поменьше предыдущего, но кровать была одна и большая!
- Э-э-э. А почему кровать одна? С двумя нельзя было взять?
Крис посмотрел на меня, как на больную и сказал:
- Я зарегистрировал тебя, как свою жену. И как ты думаешь, подозрительно будет, если я запрошу две кровати? Питера я вообще не записывал.
Тут открылась дверь и зашел Питер. Он так же, как и я, уставился на кровать.
- Почему… - начал Питер.
Договорить я ему не дала:
- Не нравится, ложись спать на пол.
И я направилась в ванную.
***
Вы, наверняка, смотрели американские детективы, триллеры или прочую чушь заокеанского кинематографа. Можно конкретно, припомнить сцену с погоней из «Терминатора». И вот наши герои: мужчина и женщина, скрываются от погони в мотеле и ночью там что? А вот теперь послушайте меня! Все это чистый бред для поднятия рейтинга плохого сценария. Ну, какой секс? Вы вымотались, у вас нет ни моральных, ни физических сил, а тут секс? Чушь! Только при виде мягонькой кроватки и одеяльца глазки закрываются, как у младенца. И спишь без снов. Проверено! И все равно, какое тело рядом, лишь бы поспать дали! Так, что мне было до фонаря, какие рядом со мной тела и прелести. Да и ребятам совсем не до этого – Питер заснул сразу, как только нашел головой подушку. А когда лег Крис, уже никто не слышал. Вот и представьте себе классную картину, мечта извращенца: два мужика в одной койке и я посередине. Эх, сама себе завидую.
Утром филолог поднял нас рано. Мне на выставку, а им? И тут до меня дошло, если разъединимся – нам кранты. Что делать? Видно муки, рождающихся мыслей, отразились на моем лице, раз оба смотрят на меня, словно ожидают чего-то.
- Что?
- Я спросил, можно ли нам с тобой на выставку? – блондин вопросительно смотрит мне в глаза.
Я готова была расцеловать его со всех сторон. Он умница, несмотря на то, что блондин.
Уж и не знаю, какое у меня было в тот момент выражение лица, но оба уставились на меня, как на редкую вещь в коллекции музея. А я испытывала благодарность к филологу, причем безмерную. И только в ванной я поняла, что такая редкая «птица», как я, может выглядеть так экзотично: волосы во все стороны, на щеках вмятины от подушки, в глазах козюльки и мордаха сонная. Да, и, правда, «птица дивная»! На выставку такую. Я рассмеялась, а мне ведь и правда на выставку. Сгребла свои принадлежности, надела джинсы и кроссовки. Можно и ехать. Готова, как та дочь попова.
Такси привело нас к входу здания. Слева информация и я отправилась туда. На английском спросила номер своего павильона и где это находится. Служащая выдала мне карту выставки и карточку участника на большой шелковой ленте. И мы все отправились на поиски площадки номер 127. Карточку участника Крис засунул в прорезь на турникете и мы беспрепятственно втроем сразу прошли – студенческий фокус прохода в метро.
Сто двадцать седьмой киоск мы нашли почти в конце выставочного зала, прямо по центральной дорожке и направо, зато туалет рядом. В середине павильона стояли ящики, коробки, на пол сгружены пластиковые манекены, кругом разруха и даже комнатки личной нет. Я не знала с чего начать, руки опустились, потому что плана у меня не было, а в этом хаосе мой личный муз молчал. И тут пришли трое бравых молодцев в зеленых комбинезонах, которые, не обращая на нас никакого внимания, весело переговариваясь между собой, начали возводить подиум и расставлять манекены, по плану, который у них уже был. Один из них за полчаса соорудил комнатку, для личных вещей, закрывающуюся на гофрированную дверь и вручил мне ключ.
Пока я разбиралась с личным помещением, двое других прикрепили вывеску и ушли. Коробки стояли посередине, манекены вдоль стеклянных витрин по периметру на подиумах, а я прикидывала, что и как поставить для выгодного цветового решения. Мальчики мне помогли открыть все коробки, а потом они сели в кресла в комнатке, пусть не отсвечивают, и прикрыла гофру.
С женской частью манекенов я разобралась быстро – одела верх и задрапировала низ тканями. А вот с мужской пришлось возиться, костюмов оказалось больше, чем самих манекенов. Я задумалась и не заметила, как появился Глущенко. Он с удивлением воззрился на меня и, выпятив нижнюю губу, стал предъявлять мне претензии, что де он меня ждал в аэропорту три часа и нудно читал нотацию. Я спокойно выслушала эту его тираду, после вчерашних похождений мне его обиды были до лампочки, и сообщила:
- Знаете, Александр Владимирович, пока вы там спокойно сидели в зале и дожидались, меня конвоировали в кутузку и пытались предъявить обвинения в убийстве. А вы спокойно сидели и ждали, вместо того, что бы поднять на ноги всю охрану аэропорта и заставить их выяснить, куда же подевалась гражданка Российской Федерации.
И продолжила работать. Рассказывать Глущенко о своих похождениях я не собиралась. А тот, видя, что я не обращаю на него никакого внимания, посмотрел на часы и сказал, что попьет чаю в буфете.
- Можете сегодня не приходить, я без вас управлюсь, - и уже себе под нос прошептала, - под ногами будете меньше мешаться.
Глущенко ушел, а я осталась решать вопрос с манекенами. От него все равно пользы никакой, только будет давать глупые советы невпопад, что и куда ставить. И я вытащила мужские костюмы и разложила их рядом. Манекенов шесть, а костюмов девять. И все разных цветов. Первых трех пластмассовых мальчиков я одела без проблем, все самое лучшее досталось им и галстуки тоже, а вот трое симпатяг стояли у меня голыми. С нижней частью проблема решилась быстро, а вот что делать с верхней? И тут мне пришла гениальная мысль: а не сделать ли мне этих мальчиков разными: левую часть одного цвета рубашки и пиджаки, а правую другого, заодно и галстуки подберу. Так и сделала. Заминка произошла с пиджаками: если рубашки я на манекене сколола и места скола не заметны, то пиджаки просто так не сколоть. И тут мой взгляд упал на ножницы. Половинки от пиджаков я скинула в коробки, а сама с энтузиазмом закалывала на спине манекена остатки от пиджаков. Получилось настолько оригинально, что я решила их поставить в витрину, выходящую на центральную дорожку. Выставила и двум уже повязала галстуки, остался последний, и я задумалась: вариантов много, а мальчик один. Я настолько углубилась в решение проблемы, что не услышала, как сзади кто-то подошел:
- Оригинальный у вас дизайн, - услышала я сзади мягкий баритон.
Повернулась и уперлась взглядом в узел галстука. Ну, что за дела? Синий костюм, шелковая в легкую голубизну рубашка и галстук в горошек, причем, другого оттенка. В моем чемоданчике галстуков было много, и чисто машинально я достала нужный и сказала:
- Этот галстук не подходит под этот костюм, снимайте.
И я повязала свой. Теперь манекен смотрелся органично, ничто не резало глаза. Манекен? И я подняла глаза выше узла галстука. Передо мной стоял необыкновенный мужчина: мягкие светло-карие глаза, обрамленные густыми ресницами, темные волосы, прямой нос и тонкие черты лица – породу было видно сразу. И он улыбался.
- Простите, я приняла вас за манекен, - господи, что я несу.
- Эээм, - и я махнула рукой, опять я все испортила.
Манера у меня такая что ли? Как только вижу понравившегося мне мужчину, так сразу и слова нормального сказать не могу. После всего описанного выше, кто такому поверит? И, тем не менее, на меня нападал ступор. Передо мной стоял мой кумир, мой Алладин, а я тут слова вразумительного сказать не могу, зато он может.
- Перерыв. Приглашаю вас отобедать со мной. Должен же я отблагодарить вас за такой подарок?
Разве я могла отказаться? Такой мужчина и приглашает меня на обед. Вы бы отказались от своей мечты? Вот и я не смогла. И мы пошли обедать.
***
Его звали Филипп де Ламар или де Ла Мар. Для меня разницы никакой, ему, скорее всего, есть. Мы сидели в кафе за углом на маленькой тихой улочке и беседовали о жизни. Я рассказала, что приехала сюда в первый раз, что галстуки это мое хобби. А он поведал мне историю о том, галстуке, что я сняла с него – это подарок его жены, у которой, к сожалению, мало вкуса, но отказать ей он не может. На десерт был необыкновенно вкусный кусок какого-то местного пирога. Если учесть, что я последний раз ела почти два дня назад, то даже каша из топора мне показалась бы кулинарным шедевром. Так, что умирать на голодный желудок мне не придется. Краем глаза я заметила, что Питер с Крисом сидят за дальним столиком и тоже обедают. Потом мы пили кофе, и Филипп проводил меня назад в павильон.
Оформление я все-таки закончила. Получилось оригинально и со вкусом. Крис обвел весь дизайн нашего закутка и сказал:
- Да у тебя талант!
- Да? – рассеяно спросила.
Я витала где-то в облаках. И мои мечты уносили меня все дальше и дальше ввысь. Я уже во всю бегала по облакам, когда услышала:
- Где здесь блага цивилизации? - спросил Питер.
Пришлось срочно слезать с высоты, на которую занесли меня мои мысли и внимательно прислушаться к словам Пети. Затем, я достала свой незабвенный гаечный ключ из комнатки, завернула его в газету «Московский Комсомолец» и сказала:
- Пошли.
Крис внимательно посмотрел на мои манипуляции и спросил:
- А зачем…- договорить я не дала.
- Для самообороны.
За одной общей дверью, сортир делился на две половины: мужскую и женскую. Между двумя проемами находились раковины и стена с зеркалом. Я бодренько завернула в женскую часть, у самой кабинки я притормозила – мне туда не надо, ведь я охраняю нашего Петю, и вернулась назад к умывальникам. Что-то знакомый шум раздался и, не стесняясь, вошла в мужскую часть туалета. Звук шел от самой крайней кабинки. Я взяла команду «на плечо» и… открыть не успела, из кабинки вышел очередной амбал, а Петя безжизненно висел у него на плече. Да, что же это такое? Сколько можно то? По голове не достать, рост не тот. И я, недолго думая, как копьем, стукнула ключом пониже пояса, точняк в ширинку. Амбал согнулся, и тут я не растерялась, удар сверху по крышке котелка получился звонкий и здоровяк выпустил Петю из своих загребущих ручонок. Оттащить Петюню от монстра я не смогла, сдвинула только чуток и все. И тут появился Крис.
Оценив всю обстановку, он легко взвалил Петеньку на плечо и мы побежали к себе в закуток. Там сгрузили его на кресло, филолог внимательно осмотрел, зачем-то принюхался и сказал:
- Хлороформ.
Я в это время собирала из коробок все то, чем можно связать.
- Закроем его тут и пошли, надо узнать, кто его послал, - и мы вернулись.
Дуракам везет, «труп» еще лежал у сортира, где мы его оставили. Вдвоем с Крисом мы с трудом усадили его на унитаз и я обвязала на совесть это тело. Получился приличный кокон из шнура разного цвета. А вообще, забавная картинка: на унитазе сидит такая «куколка», вся в ажуре, как картошка в сетке. Крис похлопал его по щекам. «Куколка» замычала, и открыла глаза.
- Говорить будешь? – и я достала из кармана ножницы.
Опять сломала ноготь из-за этого стервеца. А очередной злодей, как загипнотизированный смотрел на эти ножницы, а я продолжила допрос:
- Кто, зачем и с какой целью послал тебя? – как попка, повторяю один и тот же вопрос, скоро специалистом стану.
Этот «киллер» заговорил на французском, а Крис мне переводил.
В результате мы узнали интересные вещи. У нашего Пети оказалась какая-то супер секретная микропленка с информацией, которую он вез в Америку заказчику и эту пленку наш киллер должен был изъять. А он как-никак, представитель французских СБ.
- А не много ли на нашего Петю палачей? – задумчиво спросила я, скорее всего у себя.
Мы бросили злодея на унитазе и вернулись к Питеру.
С трудом Петя приходил в себя. Я его с удовольствием отхлестала по щекам.
- Ну, что, страдалец? Не надоело тебе жить так, под прицелом пистолета? Или все же расскажешь, во что ты вляпался?
Я сидела в кресле напротив и подпиливала пострадавшие ногти. Крис присел тут же на подлокотник. А жертва произвола всех СБ мира, сидела и делала вид, что ничего не понимает. И в подтверждении Питер пожал плечами. Я перестала подпиливать ногти и, подперев щеку ладонью, выставилась в его бесстыже-честные глаза.
- Так и будешь молчать?
- Мне нечего сказать.
- Так уж совсем нечего?
Он помотал головой.
- Ну, например, о пленке с секретом, выкраденным в моей стране.
- О какой пленке?
- Ну, да, «какой-такой павлин-мавлин»? Значит так: или мы уходим сейчас с Крисом и ты разбирайся со всеми СБ без нас, либо рассказываешь все и мы вместе думаем, как остаться в живых.
Я встала и пошла в зал, Крис за мной. Собрала свою сумку, любимый ключик тщательно завернула в газетку, на сей раз «Вечерняя Москва». В сумку это не влезало, но торчало немного и я закрыла молнию. Павильон был готов к работе выставки. Мимо проходил какой-то клерк и выкрикивал что-то на французском.
- Выставка закрывается, пошли?
Я кивнула, и мы медленно вышли из павильона.
- Подождите, - сзади нас стоял взъерошенный и какой-то потухший Питер. - Я правда не знаю, что на пленке, мне надо было ее забрать и передать, без вопросов и все. Я даже не знал, что это пленка.
Я посмотрела на Криса, тот на меня, не бросать же бедного Питера. И уже втроем поспешили на выход. Вышли мы более свободно в общей толпе и двинулись с этой массой по ее течению. Надо было, как можно ближе слиться с людьми и под их прикрытием дойти до транспорта. И тут возле меня остановился черный «мерседес», из которого вышел Филипп.
- Садитесь, я вас подвезу.
Я несколько замялась: во-первых, была не одна, во-вторых, я не знала, куда мне ехать в этом городе, потому что я так и не удосужилась спросить гостиницу у Глущенко. О чем и сообщила своему доброму самаритянину.
- Что ж, берите своих друзей, я приглашаю вас в гости.
И тут я подумала, что это хороший выход из положения. Надеюсь, что в его доме нас не убьют. Я махнула рукой парням, и мы всем составом залезли в машину.
***
По пути я представила Филиппу своих спутников, которым он пожал руки, традиционно сказал, что рад и как-то странно посмотрел на Криса. И я впервые увидела Париж в светлое время суток. Что я знаю о Париже? Что в четвертом округе находится знаменитая Гревская площадь и Мэрия, а в пятом Сорбонна и Латинский квартал? В шестом Люксембургский сад, в седьмом Эйфелева башня, Марсово поле.
- Первый округ это Лувр, - тихо сказал Крис и опять улыбнулся своей теплой улыбкой. Это я вслух сейчас все перечисляла?
- Откуда ты это знаешь?
- В школе училась, - ответила я.
Что вам рассказать про Париж? А что особенного расскажешь, когда ничего не знаешь? Ездить по городу надо с гидом, потому что по Парижу можно изучать историю. Даже то, что там бубнил Филипп на каждом повороте, я не усвоила. Тем более, что голова была забита совсем другими мыслями: Питером и его микропленкой, и как выходить из этой ситуации. Единственное, что меня отвлекло от моих размышлений, это здание, к которому мы подъехали. Либо это исторический центр, либо где-то рядом. Дома на улице стояли впритык друг к другу. Строение было голубого цвета с белой лепниной и резными решетками на балкончиках, три этажа. Фасадом дом выходил на набережную. Вид с верхних этажей должен быть великолепный. Лестница вела вверх к массивным дубовым дверям. Филипп здесь живет? Целый подъезд на него одного? Ах, это квартира? Простите! «Если это квартира, - подумала я про себя, - то я прима Большого театра».
Нас встречал дворецкий! Дядечка в костюме и благообразным лицом, и окладистой бородой. Мадам позволит взять багаж? Мадам взять позволила, но у мадам было чувство, что она осталась голой – ключик, палочка-выручалочка, находился в чужих руках, а это уже не уютно. И мадам покорно пошла за своей сумкой, как ишак за морковкой. А дядечка повел нас на третий этаж и показал каждому свою комнату, благо, что все были рядом. Моя обитель оказалась в синих тонах, скорее всего, предназначенная для гостей, вокруг девственная чистота, в смысле, ни одной посторонней вещи от предыдущего хозяина. Надо бы умыться и, может быть, покормят? Кровать посередине, слева окно и тот самый балкончик с видом на реку, справа зеркало между двумя дверными проемами и под зеркалом комод. Открываю левую дверь и… упс! - шкафчик. Хороший такой шкафчик, в моей квартире кухня и та меньше! А все говорили, что дом улучшенной планировки.
Следующая дверь ванная комната. Белая. И дверь такая хорошая, массивная, замок надежный, так, Питера сюда на ночь надо запереть. Такую дверь открыть можно только динамитом. А если у них есть динамит? Н-да.. хорошо бы продумать вариант.
В ванной комнате на полочках лежали все банные принадлежности, и даже шапочка для душа, на вешалке висел халат, белый. Водные процедуры это моя страсть, кто знает, когда еще придется принимать ванну? Выпить чашечку кофе… почитать книжку на ночь. Через полчаса я сидела на кровати и сушила волосы феном. Кто-то постучался и вошел дворецкий. Я так понимаю, что ужинать зовут.
- Пять минут и я буду готова.
Дворецкий посмотрел на меня с сомнением и вышел. А вот зря ты так, дяденька! Достать из сумки легкое трикотажное платье, туфли на шпильке – одна минута, три – одеться, и я вышла. Мажордом как раз выходил из комнаты Криса. Видно, я здорово его удивила, потому что всю дорогу он что-то лопотал.
Спустились на первый этаж в столовую. Холл при входе большой, светлый, окна французские в столовой и большой стол, скатерть белая и приборы. Хозяин на встречу поднялся. Стул отодвинул, посадил – все, как в лучших домах…Питер сел рядом со мной Крис – напротив, управляющий между нами ходит, еду разносит. Ложечку того, ложечку сего, только ложечки малюсенькие. Девиз: «Ужин отдай врагу» в семействе Ламар соблюдается полностью. А гостеприимный хозяин все расспрашивает, то меня про Москву, то Питера про Нью-Йорк. Только с Крисом на французском говорил. Что-то слова знакомые проскальзывают в разговоре. Тэк-с, интересно.
После трапезы хозяин повел показывать свои апартаменты. Ничего так домик, просторненько, потеряться можно, вот почему у аристократии разводов нет! Поругался, хлопнул дверью, и годами можно не видеть друг друга. Во время экскурсии шепотом в самое ухо сказала Крису:
- Тебе надо с Питером в одной комнате лечь.
- Мне? – у Криса глаза на лоб полезли.
- Не мне же! И как ты думаешь, если придут его в очередной раз душить, кто спасать будет? Есть вариант запереть его в ванной комнате, но боюсь, что тогда взорвут весь дом.
Крис хмыкнул и согласился.
На третьем этаже находились спальни хозяйские и гостевые, а вдоль коридора картинная галерея его предков. Если б не революция, я бы тоже хвасталась своими предками в доме на Трубном. Но теперь-то, что об этом? А бабушке спасибо, многому научила, старая школа. Добренький хозяин все вел экскурсию и у каждого портрета предка читал лекцию. А я думала: у какой же картины свалюсь и засну? Питер уже потихоньку слинял, Крис за ним. А Филипп, похоже, решил за мной приударить? От такой мысли я даже проснулась. Напротив дверного проема комнаты Пети висела картина молодой красивой женщины с двумя мальчиками лет трех и пяти. Блондинка была хороша собой. Я услышала, что Филипп говорит: это его жена Беатрис, а мальчики его дети. Вспомнился мой муж и его последняя выходка. Что заставило его так поступить? Внимательно посмотрела на Филиппа, подумав, что я нисколько не лучше его жены, хуже. И как до него донести, что какой-то момент «помешательства» сможет разрушить его жизнь. Тогда я попыталась сказать, подбирая слова, но КАК их выразить на чужом языке?
В этот момент филолог решил проверить, жива ли я, и выглянул из комнаты. Я махнула ему рукой и сказала:
- Переводи.
И начала говорить про то, что у каждого бывают моменты, которые могут изменить его жизнь полностью. И не факт, что новая жизнь будет лучше старой. Зачем ТАК ее бросать? Стоит ли менять их, я показала рукой на его сыновей, на что-то сиюминутное, прихоть? Потому, что нет ничего в жизни лучше своей семьи, когда приходишь домой, тебя встречают любящие люди, и ты общаешься с детьми и чувствуешь заботу, поддержку и надежность, а главное любовь своей второй половины. Разрушить можно в одну минуту, а вот воссоздать заново, вряд ли.
- Поверьте, - закончила я, - моя жизнь покатилась как раз из-за того, что мой супруг совершил такую ошибку. Не делайте этого! Оно не стоит того!
И, развернувшись, я побежала в свою комнату. А мужчины с удивлением смотрели мне в след.
Уже в комнате, закрыв дверь на замок, я поняла, что плачу. Я своими руками только что наставила на путь истинный хорошего человека, а что тогда я плачу? Вытерла глаза и пошла в ванную, умываться. Спать опять в футболке я не рискнула и, поискав в комоде, выловила мужскую пижаму большого размера, меньше не было. Натянула на себя, закатав рукава на куртке и штанины у брюк, легла спать.
Не смотря на то, что кровать была большая, удобная, но я никак не могла заснуть. Проворочавшись с час, я поняла, что хочу есть. Идти разыскивать кухню в чужом доме я не стала, как-то не комильфо, но вспомнила, что брала с собой еду в вакуумных упаковках, она должна быть в сумке. Я вытащила упаковки копченой колбасы и еще с чем-то, тостовый хлеб. И тут подумала, если я есть хочу, то мужики вообще голодные! Забрав упаковки и хлеб, я пошла в комнату к Питеру, как была в пижаме, а что? Пижамка очень ничего, шелковая, серенькая.
Стучаться я не стала, все свои, уже привыкли, спали вместе. Ребята бодрствовали. Один сидел за ноутом и что-то печатал. Второй лежал на кровати, отвернувшись от Криса. Понятно, опять что-то не поделили.
- Я тут поесть принесла, ужасно захотелось, - и положила упаковки и хлеб на стол. – Только вот запить нечем.
Питер сел на кровати, Крис поднялся.
- Я знаю, где взять, - и вышел за дверь.
Я стала вскрывать упаковки и хлеб, подошел Петя, он был в подобной пижаме, на нем она смешно смотрелась: штанины коротковаты, куртка - широка. Он снял со стены декоративную тарелку, предварительно обтерев о пижаму, и положил на нее хлеб. Сообразил, умный. Вернулся Крис, в руках у него были три коктейльных стакана и бутылка Мартеля. Интересно, воды в доме нет? Пить я не умела, достаточно мне было понюхать пробку, и я становилась невменяемой. Поэтому могу только посочувствовать тем людям, которые решатся меня споить. Крис разлил коньячок.
- За наше безнадежное дело, - сказала я и чокнулась со всеми.
Ничего так коньячок пошел, может, засну, и закусила бутербродом с брауншвейгской колбасой.
- Разливай, что ждешь, - сказала я Крису.
Тот булькнул всем по стаканам.
- После первой и второй перерывчик небольшой, - вспомнила я папину поговорку и чокнулись еще разок.
На сей раз, из общей кучки достала докторскую колбасу.
- Моя любимая, - сказала я и отправила колбасу без хлеба в рот.
Крис без напоминаний булькнул еще разок.
- Не, ребята, Сириусу больше не наливаем, - иначе вам придется меня тащить, сама не дойду.
- Куда тащить? – спросил Питер на очень плохом русском.
Я посмотрела на него окосевшим взглядом и подумала: либо я совсем уже ничего не понимаю, либо кто-то после третьей научился русскому. А реально такое может быть? Уууу! Я опять спросила вслух? И захихикала.
- Жизнь прекрасна и удивительна, если выпить предварительно! Наливай! – скомандовала я.
Крис булькнул еще раз и спросил, странно растягивая слова:
- Может, все же хозяина пригласим, а то как-то без него неловко?
Я подумала и махнула рукой. Крис попытался встать. «Сколько же он выпил», - подумала я, но и у меня встать не получилось.
Дверь открылась сама, и вошел хозяин, одетый в темно-синий халат, поверх шелковой пижамы и шлепанцы. Окинув нашу теплую, в прямом смысле, компанию, он попытался что-то спросить, но вместо слов у него вырывались какие-то бульки.
- Опоздавшим штрафную, по полной! – и я поставила свой стакан на стол.
Крис булькнул от души. Филипп с удивление посмотрел на стакан, потом на меня и парней.
- Я не буду.
- Чтой-то? Мы тут как раз тебя собрались позвать, пей! Обидишь! – и я пододвинула стакан в его сторону.
Филипп взял стакан, посмотрел на жидкость, понюхал и… выпил. Я пододвинула ему тарелку с хлебом и колбасой.
- Жизнь хороша, когда пьешь не спеша! – сделала я заключение.
Потом Крис булькнул еще раз.
- У меня нет стакана, - обиженно надула я губы, - тогда будем пить на бру…дер…шафт.
- У нас нет стакана, - сказал Крис и икнул.
- А мы из одного! Из твоего. Наливай!
И мы выпили еще. Потом еще и еще. В итоге, Филипп заснул в обнимку с Питером, а мы с Крисом вели интеллектуальную беседу на тему «Чем Лувр отличается от Эрмитажа». И тут дверь открылась нараспашку, как будто ее ногой пихнули, и в комнату ворвалась злая, как фурия, блондинка. Я в ней признала жену Филиппа.
- Что здесь происходит? – и она впялила взгляд на кровать.
А там картина маслом: Филипп, завернувшись в покрывало, спал, а Питер обнимал его со спины и оба храпели.
- Закусываем, - сказала я и показала на тарелку с остатками колбасы.
Она посмотрела на меня, потом на Криса и попыталась, что-то ему сказать, но я сунула ей стакан в руку. Дамочка машинально глотнула. Потом открыла рот, захлопала глазами и грохнулась на пол.
- А, слабачка, - сказала я, - клади ее рядом с мужем. Или ложи? А, все равно! Взяли!
За руки и за ноги мы с Крисом с огромным трудом положили ее рядом с Филиппом.
- Нам там места нет, - сказал Крис.
- Точняк, - сказала я, - тогда пошли ко мне и мы, подпирая друг друга, вышли в коридор.
На утро у нас с Крисом не болела голова.
***
Проснулась я оттого, что мне жарко и как-то тесно. Попыталась поворочаться, не получилось – что-то приперло меня сзади. Открыла глаза. Ох, маму же вашу! Получается, что я соплю в подмышку Крису, а сзади меня облапил Питер. Эээ, стоп! Питера мы точно оставили в его комнате. А я где? Стены почему-то бордового цвета. Моя комната точно было в синих тонах. Пить хотелось ужасно.
- Крис, - толкаю соседа за плечо, - Крис!
- А, что? – и тот вскочил и тут же бухнулся обратно, - что же тебе не спится?
- А мы где?
Филолог сфокусировал взгляд на противоположной стене, подумал и сказал:
- У меня в комнате.
- Так мы вчера ко мне пошли спать.
- Да? Наверное, не дошли, - и он заснул.
Завидую я таким людям. Поднимешь их в любое время суток, ответят на вопрос и опять спать, а я не могу. Как Петя здесь оказался? И я стала будить Петю.
- Питер, Питер!
Тот молча открыл глаза, но в них читалось «сейчас кто-то огребет».
- Питер, а ты как тут оказался?
Питер отодвинулся, лег на спину, закрыл глаза и ответил:
- Я с этими кроликами спать не буду.
- С какими кроликами?
- С Филиппом и его женой.
- Так ты, что же порнуху наблюдал?
Питер приоткрыл один глаз, зевнул и сказал:
- А по-другому, как было, если они со мной в одной кровати сексом занимаются? Я и ушел. Третьим не пригласили, - он отвернулся и захрапел.
Мне бы такие нервы.
Немецкое издательство yam-publishing выпустило мою книгу. Вот ссылка: