Вера состоит в том, что мы верим тому, чего не видим;
а наградой за веру является возможность увидеть то, во что мы верим.
Августин Аврелий Блаженный
Воинский храм Благовещения Пресвятой Богородицы находится в Москве. Он один из многих воинских храмов, возведенных по всей России в начале прошлого века. И единственный, восстановленный в возрожденной России в настоящее время, именно как воинский храм.
В годы первой мировой войны, казармы Управления 6-ой Саперной бригады к которому относился храм, расположенные прямо напротив него, были переданы под госпиталь, а на прилегающей к храму территории оборудовали кладбище для упокоения умерших от ран.
После революции, в 1923 году, настоятель храма отец Василий – полковой священник, герой Порт-Артура – провел последнее богослужение, в последний раз со слезами произнеся «Мир всем!».
Большевики – ярые борцы за мир во всем мире! - закрыли «поповский рассадник мракобесия», и в богоотступнической истерии варварски надругались над храмом, разрушив колокольню и центральный купол (восьмерик) над алтарной частью. В те же годы ударной индустриализации и коллективизации, усиленных тотальной борьбой с религией, храму был нанесен последний, самый жестокий и по сути смертельный удар – на месте Царского престола в алтаре, языческим жертвенником Тьме, поглотившей Свет, установили огромную чугунную печь.
Черные клубы угольного дыма, плотоядно вгрызались в осиротевшее без крестов небо, и жирная сажа, трауром савана накрыла осквернённый храм.
Здание храма, святое место, в котором свои молитвы возносили Господу идущие на смерть за Россию, в котором отпевали героев, отдавших жизнь за Отечество, передали в ведение части Красной армии, без долгих раздумий определившей ему участь солдатского клуба.
Благоухание ладана заглушила вонь махорки, а молитвенное пение клироса сменило разбойное уханье куплетов Интернационала.
По прошествии времени, с подлинно большевистским цинизмом клуб сменила гауптвахта, с камерами для временного содержания провинившихся солдат, после которой, в 60-е годы в бывшем храме разместили узел фельдъегерской связи.
На месте же кладбища, в духе коммунистического забвения памяти, прямо на костях павших воинов, с одной стороны воздвигли уродливую коробку административной «хрущевки», а с другой разбили сквер. Обширная площадь, вымощенная перед бывшим храмом, усохла до ширины дороги, густо застроившись грибами разнокалиберных многоэтажек жилых домов.
Дом Божий, знаменующий Веру в Благую весть, Веру как основу верности присяге Родине, разнесли по кирпичику, растерли, растоптали, и почти никто уже не помнил, что на месте угрюмого здания за бетонным забором с колючей проволокой, прежде стоял красавец храм, звоном колоколов освящавший всю округу. А кто помнил, был уверен, что распятой святости не возродить уже никогда.
Но «Что невозможно человекам, возможно Богу». В 2004 году, волей Божией, по указу Патриарха Алексия II, храм был включен в состав Патриаршего подворья при штабе Воздушно-десантных войск в Сокольниках. И в 2009 году началось его восстановление.
Необходимую для восстановления информацию по крупицам собирали из архивов, включая дореволюционные рисунки, эскизы и фотографии, на основании которых производили расчеты и составляли проект. Только Богу да настоятелю отцу Михаилу, ведомо, сколько немыслимых преград пришлось преодолеть, чтобы вернуть храму его первозданный облик.
Батюшка верил в свое начинание и верил в чудеса Господни, а как сказано «По вере да воздастся», и чудо свершилось. Колокольню и восьмерик возвели заново, и их купола увенчали сияющие золотом освященные кресты. А 7 апреля 2012 года в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, по окончании Божественной литургии, отец Михаил выпустил в небо символ Благой вести – двух белых голубей.
Но на этом, по воле Божией, чудо не закончилось. Голуби не улетели туда, где они выросли и откуда их привезли, как должно тому быть, а поселились в храме, свив гнездо в дымоходе, оставшемся от демонтированной печи. Черные от сажи, они ежедневно облетали полюбившийся им храм, беззаботно кувыркаясь в голубом сиянии неба.
При проведении строительных работ в алтаре, гнездо приходилось несколько раз разрушать, но птицы не сдавались, сооружая его вновь и вновь. Наконец они ухитрились вывести птенца, выросшего в красивую голубку, после чего всей семьей перекочевали на улицу, упрямо не желая покинуть храм.
Даже ночевать они оставались на выступе (закомаре) над входной дверью в алтарную часть храма, игнорируя возможность заселения любого из открытых чердаков близлежащих зданий.
Сажа постепенно слетела с перьев, и на смену отталкивающей внешности трубочистов, голубям вернулся облик благородных белоснежных турманов, с щегольским оперением на лапках. Они были поистине очень красивы – более крупный самец, с гордо вскинутой головкой, покорно-стеснительная самочка с черной полоской на хвосте, и юная дочка, внешне очень похожая на мать.
Пришла осень, наступили холода, из грязно-серого чрева низких туч обильно посыпался мелкий дождь, но голуби, словно не замечая невзгод, продолжали жить над дверью, став своеобразным символом храма.
И вот землю укрыл снег, и сразу ударили сибирские морозы. Птицы, тесно прижимаясь друг к другу, страшно мерзли на ледяном ветру. Иногда казалось, что они не перенесут лютый холод, и поутру их застывшие останки будут лежать на снегу, но голуби стойко держались побеждая саму смерть.
Необъяснимое упорство голубей, вызывало невольное восхищение у всех работавших на храме. Их сердобольно подкармливали, обильно сыпя крошки хлеба и семечки, но более никто ничем помочь не мог. Так, без крова, они и провели всю зиму.
С наступлением тепла, голуби сразу оживились, основную часть времени проводя в полетах, но надолго храм никогда не покидали, радуя сердце каждого, кто слышал их жизнерадостное хлопанье крыльев. Даже прогуливались они только внутри прилегающей к храму территории, почему-то никогда не приземляясь за ограждением, в сквере, облюбованном всеми местными стайками голубей.
Видя, что птицы окончательно прижились при храме, отец Андрей, - постоянно проводящий основные богослужения священнослужитель ВДВ, умеющий держать в руках не только крест, но и стропы парашюта - распорядился, чтобы им соорудили голубятню.
Рабочие с энтузиазмом взялись за обустройство жилища без приютным голубям. В интернете нашли чертежи типовой голубятни, подобрали необходимый материал, сколотили на крыше строительного склада уменьшенную копию, но… селиться в ней голуби решительно отказались, по-прежнему коротая ночи на закомаре.
А весна это ведь не только тепло, но и период брачевания и кладки яиц. Верные природе, голубь с голубкой начали умильно объясняться друг другу в любви, и подолгу целоваться, приводя в замешательство ставшую совсем взрослой дочь.
После выполнения всех ритуалов подтверждения супружеской верности, пара активно занялась поиском места для гнездования и принялась буквально прорываться в алтарь. Но там все основные работы были практически выполнены, оставалось только подготовить стены под роспись – отшпаклевать и покрасить.
Естественно, что и речи быть не могло о том, чтобы позволить голубям селиться в алтаре. Да вот беда, птицы этого естественно не понимали, и использовали любую возможность пробраться внутрь храма. Их ловили, выгоняли, но все безрезультатно.
Достаточно было кому-либо зазеваться и не закрыть за собой дверь, и в рабочий шум вплеталось нежное воркование предельно довольных достигнутым успехом птиц, сумевших использовать лазейку.
Неожиданную проблему, по общему мнению, как ни прискорбно решаемую только крайними мерами, помог разрешить верующий бизнесмен, державший голубей в Подмосковье. Троицу с немалым трудом заманили семечками в голубятню, и через два дня, помещенные в картонную коробку, они убыли на новое место жительства.
Все понимали, что так было нужно, что там птиц ожидает настоящий птичий рай, в котором за ними будет обеспечен заботливый уход, и где супружеская пара сможет без хлопот вырастить полноценное потомство, а дочь найти свою вторую половину. Все сложилось вроде отлично, лучше не придумаешь, только вот без голубей храм словно осиротел, лишившись своего крылатого символа.
Время все лечит. Работы на храме шли полным ходом, близясь к своему завершению, и про голубей все потихоньку начали забывать. Как вдруг, однажды в обед, на глазах изумленных рабочих, на открытую дверь в алтарь села пара белых голубей. Как оказалось, это вернулась самочка, одна, без своего верного спутника, приведя с собой совсем маленького, даже не умеющего еще кормиться самостоятельно, сына.
Все знают, что голуби, да и не только голуби, почти все братья наши меньшие, умеют прекрасно ориентироваться в пространстве и не без трудностей конечно, но находят дорогу к дому.
Но почему голубка захотела сменить неволю уюта подмосковной голубятни, на свободу прозябания при храме? Почему в храм Благовещения Пресвятой Богородицы вернулась только мать, взявшая с собой сына? Как сумел долететь слабосильный голубенок, едва научившийся летать?
Как бы то ни было, а факт оставался фактом – голуби в неполном и обновленном составе вернулись. Бизнесмен, вновь забирать их себе отказался. Не по жестокосердию – среди городских голубей свирепствовал какой-то мор, по типу птичьего гриппа, и он просто опасался занести заразу в свою стаю.
Его опасения не были напрасны. Спустя буквально пару дней после перелета, ослабленный дорогой малыш заболел. Он перестал летать, есть и только сидел под деревянной лестницей в алтарь, закрыв глаза и бессильно сникнув. Было ясно, что голубок обречен, и его гибель только вопрос времени.
Однако чудо, осенившее храм, не иссякло, и к нему явно относилось сказочное выздоровление молодого голубя. Да-да, он выжил, и потихоньку, полегоньку оклемался. Через несколько дней понемногу начал подниматься на крыло, а еще через неделю уже летал наравне с матерью.
Все хорошо, что хорошо кончается, но вот что дальше? Впереди ведь зима, морозы. Стало быть, несчастным птицам вновь и впервые предстоит познать гнет тяжкого бремени холодов? Но если раньше голубка была как-бы под крылом супруга, по-мужски отгонявшего чужих голубей и по праву властно решавшего, когда, как и куда, то теперь сама была ответственна за все.
К тому же она и до переезда то не была ручной, а после того как их сильно напугали, ловя в голубятне чтобы поместить в коробку, вообще перестала доверять здешним людям, принимая корм только тогда, когда поблизости от него никого не было.
По Писанию, голубь птица Божия. И все, кто не был безучастен к судьбе голубей, положились на волю Божию, отказавшись от безуспешных попыток что-либо изменить в их судьбе.
Между тем, всполохом зарницы промелькнуло лето и дождливым листопадом прошелестела осень.
Восстановительные работы на храме закончились, и он воссиял невидимым светом Божественного великолепия: гранитный периметр под кованный строй ограды, уютный городок детской площадки, красный гранит широких дорожек, серовато-белая лента гранитного пояса храма, классические арки кованных дверей, притягивающая взор мозаика ликов Христа и иконы Благовещения на фасаде, звонкая медь увитых старославянской вязью колоколов и солнечные искры, золотым каскадом ниспадающие с крестов.
А в самом храме зеркальный блеск узорчатого гранита полов, знамённые стойки и ордена кованного ограждения солеи, снежная строгость мрамора резного иконостаса и живописная каноническая роспись стен и купола.
В сочетании, все это придает храму такую неизмеримую силу духовности, такое умиротворенное смирение души, что при вступлении в него возникает не только некая собственная робость, но и ощущение неземного покоя и явного незримого присутствия самой Богородицы, своим покровом словно освобождающей от пут проблем и забот, оставляемых за порогом притвора.
Зима пришла как всегда внезапно, укрыв землю алмазным покрывалом снега и загромоздив высокими сугробами дороги и тротуары. Храм радостно готовился к торжеству встречи Рождества, преображаясь даже не каждый день, а практически каждую минуту.
А голуби по-прежнему продолжали нести свою добровольную вахту, терпеливо снося то мокрый то колючий снег, ветер и все крепчающий мороз. Так продолжалось до середины декабря, когда однажды, голубка осталась одна.
Что случилось с ее сыном так и осталось неизвестным. Он просто исчез, канул в лету, оставшись доброй памятью в сердцах людей. Некоторое время голубка, целыми днями просто сидела, но уже выше, на закомаре окна. Затем, она стала куда-то улетать, возвращаясь сперва только на ночь, а потом уже только покормиться. Где она обрела приют, одному Богу известно.
И вот, на Рождество голубка прилетела в последний раз. В это время в храме шла Божественная литургия: первая литургия в обновленном алтаре, убранном венцом восхищающего своей филигранной резьбой иконостаса, излучающего мягкое внутреннее свечение в ярком свете паникадил.
Вдоль стен, под старинными образами благоухали букеты цветов. Посреди храма, пред солеёй кротко возвышался скромный вертеп, источавший чуть пьянящий запах хвои.
Дивно звучало благословение хора, воскурялся к самому Господу молитвенный дым ладана, торжественно мерцали свечи, и сияли глаза «десантных батюшек» – отца Михаила, отца Андрея и отца Александра, - не скрывавших душевного восторга праздником Рождества Христова вкупе со счастьем воскрешения храма, возрождения Веры, увековечения памяти о тех, кто положил душу за Веру и Отечество.
Празднично пели колокола, стремительно нарастающими волнами благости рассеивая сумрак туч над устремленными к небу крестами и смывая многолетнюю корку липкой ереси богоборчества с людских душ. И в храм шли люди. Шли принять в себя частичку неиссякаемого ключа живительной Веры, чтобы затем, неугасимым огоньком затеплить ее в своих сердцах.
У кого-то может возникнуть резонное недоумение: а к чему в сие светлое и радостное повествование была вплетена грустная история про голубей? Разве мало нам бурного потока неисчислимых трагедий суетной жизни, с ревом пока проносящего мимо чужие боль и страдания, однако в любой миг способного коварно свернуть и лишить шаткого равновесия, размыв хрупкую твердь под ногами?
Конечно немало. И вполне достаточно уже того, что каждый день несет нам свою толику тревоги, изредка разбавляемую вспышками нечаянной радости.
В наш стремительный век нанотехнологий и инноваций, век грядущих 3D-принтеров, благодаря которым большинство из нас станут лишними, век инфляций, кризисов и цветочных революций, век доселе невиданных обогащений и восхитительной нищеты, век терактов и военных конфликтов, век пропаганды гейпарадов и легализации содомии, век официальной эвтаназии, - а проще убийства! – не только взрослых, но уже и детей, нам стало как-то не до промысла Божиего. Как говорится: не до жиру, быть бы живу.
За десятки лет силой насаждавшегося государством атеизма, нашу кровь отравил яд подлейшего постулата: на Бога надейся, да сам не плошай. Мы нисколько и не теряемся, сломя голову несемся в ногу со временем, цепко хватаясь за все, что может ублажить не дух, но тело.
Обвешиваемся и обставляемся щитами икон, оставляя брешь усердного поклонения фантому телесного благополучия. В противопоставление пророкам, нелицеприятно снимающим пелену с обличающей нас истины, мы лукаво расплодили легионы все что ни пожелаем убедительно оправдывающих экстрасенсов, магов, медиумов и прочих адептов духовного разложения цивилизации.
Ослепшие и оглохшие от ее сомнительных благ, прагматичные и рациональные, мы, тем не менее, все же ищем Бога, ищем мятущейся душой. А разумом, сообразуясь со скоростями и псевдокомфортом нашей жизни, подыскиваем удобную дорогу к Богу, - этакий ярко освещенный автобан с четкой разметкой и светофорами на перекрестках, с развязками для удобного въезда и разборчивыми путеводителями, - и не хотим понять, что только притормозив, за обочиной, можно заметить узкие, почти нехоженые тропинки, ведущие к Господу.
Тропинки, по которым необходимо продираться через заросли сомнений и завалы искушений. Тропинки, на которых надо самостоятельно перебрасывать мосты покаяния через пропасти грехов. Тропинки, иногда выходящие на светлые лужайки осознания промысла Божиего.
Как знать, может голуби, без всякого принуждения избравшие своей обителью храм Благовещения Пресвятой Богородицы и есть знак Божиего промысла?
Знак принятия мирной жертвы за безумие наших предков, и прощения этого безумия.
Знак благоволения Девы Марии к храму, восстановленному служивыми людьми, присягнувшими на верность Отчизне, с гордостью именующим сей храм, храмом ВДВ.
Знак особого благоволения Богоматери к приходящим в свой храм юношам в тельняшках, готовым защищать и защищающим Веру, Родину и Честь.