...я слушала его голос.
Не вникая в смысл слов и не улавливая значения интонаций. Просто слушала сам звук его голоса. Мягкий, бархатистый. Спокойный и потому успокаивающий, убаюкивающий. И не дающий уснуть. я слушала его как музыку? Хм... Все-таки, нет. Слушая музыку, даже если в ней нет слов, мы все равно вкладываем в неё какой-то смысл. А его голос был, как ветер в кронах деревьев, как шум дождя за окном, или как морской прибой...
Да. Пожалуй, это самое верное сравнение. Я слушала его голос, как слушают морской прибой. Ведь никто, сидя на берегу, не будет в самом деле пытаться разобрать слова в шуме волн. Как думаешь, морю не обидно?..
Когда он говорил, я не могла видеть, его лицо: выражение глаз, то, как двигаются его губы. Наверное, это даже к лучшему. Иначе его голос обрел бы плоть, перестал быть тем таинственным, почти мистическим порождением стихии, каким мне казался. Иначе все происходящее утратило бы свою какую-то очень интимную, сакральную сущность, и остался бы мужчина, о чем-то говоривший женщине. И, наверное, я сразу поняла бы о чем.
Его голос обволакивал, укутывал, словно мягкий пушистый плед. Он никуда не звал, но все же увлекал за собой. И перед моим внутренним взором вставали картины чужих миров: чьи-то лица, неизвестные мне пейзажи. Видимо, до какой-то части моего сознания все же доходил смысл произносимых им слов. Но и он держался там недолго: едва словам удавалось сложиться в предложение, они рассыпались буквами, полными природной гармонии звуками, которым и не нужно иного порядка. Но мне было их не жаль. Самого его голоса мне было довольно.
Я слушала его так долго, что в какой-то момент его голос превратился в белый шум. В звуковой фон, непрерывно сопровождающий мою жизнь и поэтому уже неразличимый. Как неразличимо в потоке ежедневных звуков биение собственного сердца.
Честно говоря, не могу сказать, что от этого мне стало как-то особенно грустно. Никто ведь не плачет, когда перестает лить дождь или идти снег. Как бы обидно не было дождю и снегу. А лес, даже если его кроны не наполнены ветром, замолчать не может, как не может этого сделать и море.
И тут, словно почувствовав эти мои мысли, он замолчал.
В наступившей тишине я слышала, с каким неприличным шумом втягивают и выпускают воздух мои легкие. Как оглушительно колотится где-то внутри сердце. И тогда я обернулась, чтобы будто бы впервые заглянуть в его лицо...
Говорят, вначале было слово. Но слову, чтобы стать таковым, сперва нужно быть распознанным и осознанным разумом. А ещё за мгновение до этого, я увижу, как снова шевельнутся его губы...
Говорят, вначале было слово. Врут. В этой растянутой, застывшей секунде был только звук. Звук его голоса. А потом, в ослепительной вспышке восходящего солнца мир родился заново -- я ответила.