(Фото А.В. Горелова, найдено в интернете)
Глава 1. Стечение обстоятельств
Глава 1. Стечение обстоятельств.
Неизвестно, сложилось ли бы все так увлекательно, если бы с самого начала летних каникул светило солнце. Ведь стечение обстоятельств – штука серьезная. События обязательно должны пересечься в пространстве и времени. Следовательно, все, о чем вы сейчас узнаете, произошло благодаря плохой погоде.
Третью неделю, не прекращаясь даже ночью, шел дождь. Во всех углах фотостудии высились многочисленные ящики, наполненные гречкой, сахаром, мукой, макаронами, сгущенкой, тушенкой и сардинами в собственном соку. А в центре студии фотографы проводили экстренное заседание, посвященное чрезвычайным метеорологическим обстоятельствам.
Поездка в лес откладывалась, потому что лагерь, в который собирались фотографы, был не совсем настоящим. То есть, он был настоящим и даже со своими многолетними традициями. Вот только вместо обычных лагерных корпусов ребята планировали жить в палатках. А ливни и палатки не совместимы.
Давным-давно студенты -биологи отыскали в лесу отличную поляну. И с тех пор организованно выехжали туда на летнюю практику. Позже к биофаку присоединились юннаты из Дворца Детского Творчества, над которыми студенты установили шефство. А год спустя к биологам примкнула и фотостудия, располагавшаяся во Дворце по соседству с юннатами. Студенты биофака и их подопечные собирали гербарии, ловили стрекоз, бессердечно засушивали в коробках жуков и бабочек, а фотографы все это безобразие фотографировали. Увековечивали, так сказать. Симбиоз биологов и фотографов креп из года в год, потому что жить в лесу всем вместе было весело и интересно.
И вот продукты были закуплены, вещи сложены, ребята маялись в ожидании, а дождь бессовестно срывал их планы.
Из фотостудии домой Майка возвратилась в расстроенных чувствах.
- Что случилось? – поинтересовался папа.
- Поездка в лес срывается, - пробурчала Майка, стаскивая промокшие кроссовки. Она прислонила мокрый зонт к двери и уселась в кухне за стол. – Считайте, весь июнь уже пропал…
Папа хитро улыбнулся, опуская в чай ломтик лимона:
- А вот я так не думаю.
Майка подозрительно покосилась на папу, собираясь уточнить, что он имел в виду, когда на пороге кухни появилась сердитая мама.
- Ты бы переоделась, прежде чем садиться за стол. Ты же вся промокла! И не бросай вещи, где попало. Они же так никогда не высохнут! И вымой руки. Желательно с мылом.
- У-у, - простонала Майка, вылезая из-за стола. – Как мне все надоело…
- Тебе надоело? – переспросила мама. – Это мне все надоело! Вторая неделя каникул, а ты до сих пор живешь, как в берлоге. Перебрала бы старые тетради. У тебя же уйма свободного времени. Смотри, сколько всякого хлама за год накопилось…
- Это не хлам, - проворчала Майка. – Все нужное. Все важное. Даже очень.
- Ни за что не поверю, - покачала головой мама. – Я хочу, чтобы ты в комнате навела порядок. Не можешь сама, я тебе помогу.
- Не стоит, – перепугалась Майка. Она прекрасно помнила, что после маминого санитарного рейда в комнате не выживали даже микробы. Тотальному уничтожению подвергалось все, включая такие бесценные вещи, как ракушки, найденные на пляже в позапрошлом году и безграмотные записки от поклонников трехлетней давности. В борьбе за чистоту мама могла сравниться разве что с Терминатором.
- Ты такая взрослая, но никак не поймешь главного, - с удовольствием включился в воспитательный процесс до сих пор скучавший без дела папа.
- Двое на одного – не честно! – взмахнув руками, воскликнула Майка. - Не нужно пытаться меня изменить! Я такая, какая есть. И такой себе очень нравлюсь. Воспитывать меня бесполезно. Да и поздно. Так что не тратьте напрасно силы. А если вам скучно, можете пройтись по магазинам.
- Замечательно, - мамин голос не предвещал ничего хорошего. – Я слышала, поездка в фотолагерь не состоится. Поэтому отправишься в «Юбилейный». Вот такой у нас сюрприз.
- Нет- нет, - растерянно пробормотала Майка.
Она чудесно помнила этот лагерь «усиленного режима» по рассказам соседского Павлика. В прошлом году горемыка-Павлик продержался там целых четыре дня. После чего схватил ангину, и был эвакуирован домой на зависть соратникам по отряду. В этом году Павлик ехать в «Юбилейный» наотрез отказался. Поэтому добрая соседка тетя Катя подарила горящую путевку Майке.
– Мам, - проговорила Майка самым ласковым на свете голосом. – Я уберу в своей комнате. Тщательно-притщательно. Я не буду красить лаком ногти и с Шелой буду гулять три раза в день, и еще…
Рыжий спаниель Шела лежала на диване и с сочувствием взирала на Майку. Шела знала: от «Юбилейного» Майку уже ничто не может спасти. Этот увлекательный двадцатичетырехдневный тур был неизбежен.
- Поздно менять привычки, - с иронией заметила мама. - Теперь со всеми своими достоинствами и недостатками попробуй понравиться вожатым. Пусть они доходчиво объяснят тебе, что такое режим, порядок и как их соблюдать. А я устала.
- Но мам!
- Решение обсуждению не подлежит, - мама положила на стол путевку и звонко прихлопнула ее ладонью. – К тому же, это не так далеко от того места, куда ты собиралась. Каких-то тридцать километров. Та же природа, тот же чудный воздух.
- Дело не в воздухе, а в друзьях, – вяло возразила Майка.
- Заведешь новых, - подбодрил дочку папа. – Тебе ли печалиться!
- Ох, - простонала Майка, и, понурив голову, отправилась в свою комнату. – C какого числа в «Юбилейном» смена?
- С послезавтрашнего.
- Ну что за жизнь, – Майка рухнула на кровать и натянула на голову одеяло. – Никто меня не любит...
Ровно через неделю из почтового ящика родители извлекли конверт, подписанный старательным почерком.
- Бумажное письмо в наше время...Это что-то новенькое, - удивилась мама.
- Представляю, что она нам сообщает, - усмехнулся папа, отрывая тонкую полоску сбоку от конверта. – Хочешь валерианы в целях профилактики?
- Читай, - мама всегда и ко всему была готова, потому что знала Майку целых 13 лет. – Может это не от нее, а от начальника лагеря. Жалоба…
«Привет и простите за почерк: пишу лежа, потому что тихий час, - бодро продекламировал папа.
- Начало мне нравится, - улыбнулась мама. – Дневной сон в их возрасте очень полезен…
- «Вы даже предствить себе не можете, какая в «Юбилейном» скука! Кормят тоже ужасно. Утром манная каша, на обед котлета и пшено теплое, на ужин – тоже пшено, но уже холодное, - папа передернул плечами и не так оптимистично продолжил, - «Есть пруд с кишечной палочкой. Но мальчишки все равно купаются. А в душевой идет ремонт…»
- Слушай, - ужаснулась мама. – Куда мы ее отправили?
- Не мы, а ты, - деликатно заметил папа, переворачивая страницу. – Что-то я дальше ничего не пойму…
Мама взяла из рук замусоленный клетчатый листок и прочитала: «Сегодня я из лагеря ухожу. Наши из фотокружка уже разбили в лесу палатки. На днях я звонила девчонкам. Если вдруг в «Юбилейном» обнаружат мое исчезновение и вам об этом сообщат, подтвердите, что я выбыла из строя с вашего согласия. Не волнуйтесь, вернусь в конце августа.
Ваша Майка».
Мама охнула и прислонилась лбом к оконному стеклу. Папа заботливо положил ей руку на плечо:
- Не волнуйся. Все нормально. Ну хочешь, в воскресенье съездим к ним на разведку…
- Хорошо, что все так удачно сложилось, - рассуждала Майка, стоя на пероне у пригородной кассы. – Мне, пожалуйста, один детский до Сосногоровки.
- Девочка! – крикнула ей вслед кассирша. – Сдачу забери!
Майка была так счастлива от внезапно навалившейся свободы, что никак не могла сосредоточиться. Мысли, опережая электричку, неслись вперед, туда, где Майку с нетерпением ждали подруги: Поля и Тоня.
Вот уже несколько лет они дружили втроем и посещали фотокружок три раза в неделю. Им нравились одни и те же книги, одни и те же фильмы. Даже кафе со смешным названием «Лимонный Кролик», где они часто «заседали», разгадывая запутанные истории, было у них любимым одно на троих. И только горящая путевка в «Юбилейный» разлучила неразлучных подруг. К счастью, разлучила она их ненадолго…
Несколько дней назад Майка позвонила Тоне. Ни на что не надеясь, просто чтобы поплакаться подруге о том, как тоскливо вдали от дома.
– Жаль, что ты застряла в «Юбилейном», - вздохнула на другом конце провода Тоня. - Мы уже выезжаем.
- Куда выезжаете? – Майка не могла поверить в такую несправедливость.
- По прогнозам дожди закончились. И теперь все едут в Сосногоровку, - сообщила Тоня. – А ты не можешь в своем «Юбилейном», например, заболеть? – предположила она. – Или хотя бы притвориться? Чтобы тебя домой отправили? И тогда бы ты тоже поехала с нами…
- Пока я заболею, да пока меня домой отправят…На официальные акции времени нет. Но я приложу все усилия, - заверила Тоню Майка. – Ждите меня в лесу!
Уточнив, когда ребята выезжают и когда собираются прибыть на место, Майка попрощалась и уселась за письмо родителям. Телефонный разговор бы не помог. Нужно было сочинить текст так, чтобы родителей успокоить и возвратиться домой без скандальных последствий. Задача была потрудней годового сочинения.
Майка погрызла шариковую ручку и старательно вывела «привет». Начало казалось ей весьма оптимистичным. Оно должно было вселить в родителей уверенность в том, что их дочь Майка пребывает в отличном расположении духа и с ней все в полном порядке. Но на этом, похоже, Майкин задор исчерпался. Она рассеянно поскребла затылок, вздохнула и написала все, как есть: криво и с ошибками.
Спустя два дня, Майка с билетом в руке и рюкзаком за плечами Майка стояла на перроне в ожидании заветной электрички. Через пятьдесят минут она выйдет на знакомой станции и еще через час будет уже на месте.
Громыхая болтами, винтами и прочими железяками, подкатил поезд. Майка влезла в первый вагон и проворно заняла место у окна, заложив крутой вираж перед носом у толстяка с полосатой сумкой-тележкой. Уселась поудобней, пристроив в ногах рюкзак, и стала разглядывать случайных попутчиков.
Занятие казалось Майке очень забавным. Из-за условных рефлексов, придуманных Павловым. Помните, проходили по зоологии: про собаку и лампочку? У человека тоже есть условные рефлексы. Например, пассажиры чувствуют голод, как только попадают в вагон. Еще контролеры билеты проверить не успели, а народ уже начинает разворачивать свои многочисленные свертки. И никакой Павлов не знает, почему так происходит.
В этот раз последовательность событий была все той же. Как только вагон качнулся на рельсах, как пассажиры возбужденно потянулись к сумкам, авоськам и пакетам. В вагоне запахло свежими огурцами, копченой колбасой, а так же неизменными вареными яйцами. Яйца в вагоне - песня особая. Вареные яйца в дороге – это не еда. Яйца - это ритуал. Майка была уверена, что вареные яйца оказывают на поезда особое магическое воздействие. Закрыв глаза, она мечтла поскорее добраться в Сосногоровку. Вот бы знать волшебное слово, чтобы произнести его – и ты уже на поляне возле палатки...
Глава 2. Кто есть кто.
Скрежещущие звуки тормозов возвестили о долгожданном прибытии в Сосногоровку. Майка соскочила со ступенек вагона на пустынную платформу и огляделась. Кроме нее на станции были еще девочка лет четырнадцати и мальчик лет двенадцати. Выйдя из покосившегося домика, выкрашенного когда-то в зеленый цвет, они махали руками женщине, высунувшейся проводить их в вокзальное окошко.
Майка прибавила шагу. Ей хотелось поскорее обогнать попутчиков, но не тут то было. Раньше в поселок ребят привозил университетский автобус. Автобус довозил их по грунтовой дороге до конца улицы, а оттуда все дружно шли пешком через лес. Километра два по берегу реки. От железнодорожного вокзала же Майка дороги к лагерю не знала.
- Заблудилась? – поинтересовался запыхавшийся мальчик. Похоже, он нарочно бежал, чтобы догнать Майку. Девочка, вышедшая из станционного домика вместе с ним, осталась далеко позади. – Мы нашей маме обед принесли. А ты к кому приехала? Я издали подумал, что ты к Карловне. Ты на ее правнучку Риту очень похожа.
- Никакая я не Рита. И Карловну вашу не знаю, - отрезала Майка. – И вообще, что значит - «издали подумал»?
- Ммммм, - не нашелся, что ответить мальчик. – А куда ты идешь?
- Не видишь разве, я стою, - попутчик в клетчатой рубахе с закатанными рукавами действовал Майке на нервы. Особенно раздражали его пляжные шлепанцы, надетые поверх перекрученных носков, и руки, перепачканные чем-то темным и маслянистым. Майка отвела глаза, старалясь не смотреть нагрязь под ногтями у надоедливого незнакомца.
- Это мазут! – незнакомец все-таки поймал на себе ее брезгливый взгляд. - Я велосипед чинил, - мальчик повертел перед носом у Майки растопыренными пальцами.
Разговаривать с новоявленным веломехаником не хотелось. Но Майка прекрасно понимала, что без посторонней помощи в поиске дороги ей не обойтись. Поэтому молча уселась на шершавый пень и отвернулась. Мальчик оставлять в покое Майку не собирался. Он как-то нескладно подпрыгивал на одной ноге и фальшиво напевал знакомую мелодию, периодически шмыгая носом.
- А это Офелия Кулебякина, председатель клуба поселковых активистов, – гордо заявил он, когда незнакомая девочка поравнялась с пнем служившим Майке временной скамейкой.
- Офелия Кулебякина, - фыркнула Майка. – Нарочно не придумаешь…
- Привет. Чего это ты тут расселась?
На языке у Майки вертелась масса предназначенных для Офелии ответов, но внутренний голос подсказывал, что следующие прохожие в такой глуши могут вообще не появиться. Поэтому разбрасываться ими не стоит. Майка сдержалась и мрачно заметила:
- Дорогу вспоминаю.
- А тебе куда? – уже доброжелательней осведомилась девочка.
- В палаточный городок, - сухо ответила Майка.
- А-а, к биологам, - со знанием дела тряхнул головой чумазый спутник Офелии. – Тогда давай с нами. Мы тебя проведем. Нам по пути. Да? – он уставился на поселковую активистку с таким видом, будто бы от нее зависела судьба всей вселенной.
Майка медленно поднялась, лениво вскинув на плечо рюкзак:
- Вы здешние? Что-то я вас не помню.
- А ты и раньше здесь бывала? – подозрительно поинтересовалась Офелия.
- Прошлым летом в июле.
- Понятно, - губы девочки расползлись в гордой улыбке. – Мы в июле прошлого года в Москву ездили, как победители олимпиады по истории.
Майка уж было открыла рот, чтобы полюбопытствовать, как же им удалось достичь таких небывалых результатов вдали от цивилизации вообще и интернета в частности, но мальчик ее опередил:
- Меня зовут Назар. Офелия - моя сестра. Наш папа – профессор-историк. А еще он директор краеведческого музея!
- Назар и Офелия Кулебякины!?
- А ты покойников видела? – непосредственно после знакомства Назар перешел в решительное наступление.
- Что-что? – Майка даже остановилась.
– Я тебя спрашиваю видела ли ты покойников. Ты же городская, - пояснил он непредсказуемый ход своих странных мыслей. - У вас там урбанизация, техногенные катастрофы и всякое такое…
Майка смеялась так, что даже слезы потекли.
– А каком вы классе?- поинтересовалась Майка.
- Я в восьмом, - откликнулась Офелия. – А он в пятом.
- Врешь! – выкрикнул Назар. – Я в седьмой перешел!
- Но учился же в пятом! – настаивала сестра. - Мы были с папой в экспедиции. – пояснила она Майке. – На раскопках. Две четверти пропустили, а потом папа с нами сам до конца года занимался.
- Я шестой класс дома закончил, – сердито вставил Назар. – Значит, в седьмой перешел.
- Я тебя с собой на вокзал взяла в последний раз, - Офелия смерила брата уничтожающим взглядом. – Ясно?
- А можно я к вам в лагерь сегодня вечером в гости приду? Посидеть у костра? – Назар скакал вокруг Майки и преданно заглядывал в глаза. – Я истории страшные знаю. Про покойников! У тебя есть телевизор?
- Нет, - покачала головой Майка. – А что?
Назар замер, переваривая ошеломляющую новость, а Офелия шлепнула его ладонью по затылку:
- Шутит она. Вот же бестолковый.
- Ага! – обрадовался Назар. – У вас костер всегда в десять. Я могу вам рассказать историю о старой башне и о подземной реке. Так я приду?
Майка пожала плечами. Думая о своем, она не слишком прислушивалась к болтовне Назара. Майка представляла, как удивятся в лагере ее внезапному появлению.
Впереди уже виднелась улица, в конце которой нужно было свернуть налево, а потом еще немного к реке. И дальше вдоль берега вверх по течению до самого лагеря. Это была знакомая Майке дорога. Прошлым летом ребята прошли по ней раз сто: в магазин за хлебом, за овощами и фруктами к местным жителям.
- Можете меня дальше не провожать, - Майка помахала новым знакомым. – Дальше я сама.
- Как хочешь, - опечалился Назар. Похоже, ему очень хотелось пробраться в палаточный лагерь прямо сейчас, и он с нетерпением ожидал приглашения. Решение новой знакомой внезапно расстаться повергло Назара в тоску.
Майка простилась и, усевшись на траву, сняла кроссовки. Дальше по влажному песку она шла босиком. Вода в реке была еще холодной, и непрозрачной из-за недавнего дождя. Пахло цветами и хвоей, стрекотали кузнечики, перекликались птицы. Майка сунула в рот травинку и, закинув голову назад, глубоко вдохнула негородской, пропитанный запахами лета воздух. Запахом еловой смолы, незнакомых фиолетовых цветов, напоминавших мохнатые колосья, и запахом грибов, блестевших в траве.
Два километра по берегу промелькнули незаметно. Майка приблизилась к финишной сосне с привязанной к ней тарзанкой. За деревьями уже виднелись разноцветные пятна палаток.
- Привет! – радостно воскликнула Морковка, еще издали завидев Майку. На самом деле Морковку звали Мариной. Прозвище прилепилось к ней в прошлом году, когда в первый вечер знакомились у костра, кратко сообщая о себе что-нибудь интересное. Кто-то предложил добавлять к имени подходящий фрукт или овощ. Майка в тот раз окрестила себя «лимоном», Тоня – «мятой», а Марина – «морковкой». Все прозвища позабылись в тот же день, а Морковка прикрепилась к Маринке так прочно, что некоторые студенты удивлялись в день отъезда:
- Так тебя Мариной, оказывается, зовут?
- Ну не Морковкой же! – улыбалась Морковка.
Она вскочила, бросив на берегу недомытый котелок:
– Девчонки! Майка приехала!
После завтрака, как обычно, в лагере царил разброд и шатания. Придумывая, чем бы заняться в течение дня, члены лесного поселения пребывали в состоянии глюкозного удара. Пища всасывалась, кровь наполнялась питательными веществами, по телу расползалось приятное чувство сытости. Делать вообще ничего не хотелось. Именно в этом ничего неделании Майка и застала своих друзей.
Самый старший из фотографов Женя загорал, лениво развалившись на полосатом полотенце.
- Приветик, – изрек он. Оторвался от книги и отодвинул ногой стоявшую рядом миску с остатками завтрака. –Присаживайся. Какими судьбами? Вот Ирина Георгиевна удивится. Ей ведь твои предки сказали, что ты не едешь.
- Она совершила побег, – хитро сообщила Тоня. – Только это секрет. - Тоня прицелилась и метнула в палатку расческу, которой только что приглаживала волосы. Но не попала. Расческа ударилась о натянутую ткань и отскочила в траву. Тоня проводила расческу безразличным взглядом и повязала на голову красную косынку.
- А где Полина? – поинтересовалась Майка, присаживаясь на край Жениного полотенца.
- Пошла с МихалСанычем за водой. Сегодня ее черед, - Морковка нахлобучила на голову неизменную панаму защитного цвета и отправилась на берег домывать котелок. Она была сознательным элементом. Возможно даже единственным среди многочисленных тунеядцев.
- А что вы ели? – Майка придвинула Женину миску и придирчиво изучила остатки.
Содержимое миски мало чем отличалось от любимого лакомства Ликиной собаки Шелы. Но сейчас запах тушенки, смешанной с овсянкой ассоциировался не с собачьим пайком, а со спартанским образом жизни. Дома бы такое Майка есть не стала, но здесь, на свежем воздухе – совем другое дело.
- Будешь? – Из палатки показалась Таня в ярко синем купальнике. – У нас осталась добавка. Давай свою миску.
- Какая миска, – засмеялась Тоня. – Говорят же вам, она совершила побег из «Юбилейного». А в лагере посуда казенная.
- Я тебе тогда в свою положу, - Таня придвинула закопченую кастрюлю. – Я свою миску только что вымыла. С песком. - И, накладывая ложкой комья слипшейся вкуснятины, медленно повторила:
- Надо же... Сбежать из «Юбилейного»... Будешь в палатке моей соседкой. - заявила она, вручая Майке остывший завтрак. - Подожди, я сейчас тебе еще открою банку кукурузы. Все должно быть справедливо. Ты ведь тоже теперь член «Соснового братства».
- Не нужно, - отмахнулась Майка. – Целую банку ради меня одной? Я же не голодала. Нет, правда. Вы так заботитесь обо мне…
- Почему это ради тебя одной, - оживился на махровом полотенце Женя. – Доесть кукурузу всегда найдутся желающие.
- Они то найдутся, - прищурилась Тоня. – Да кто ж им кукурузу отдаст …
- Вот так и живем, - театрально посетовал Женя.
- Я вижу, - Майка повернулась к солнцу и зажумурилась. – Даже не верится. Люди, какое же это счастье! - она водрузила на колени Танину миску. – Здорово здесь у нас...
Популяция лестного братства увеличивалась с каждым летом. В этом году палаток насчитывалось уже не десять, а четырнадцать. В двухместной синей под названием «Шкатулка» жили Поля и Тоня, в оранжевой - Таня и Майка, в “цвета хакки” - мальчишки, в белой был шатер «ведьмы» Янки. На палатке красовался тетрадный листок с предостерегающей надписью «Не влезай. Убьет». Видимо, листок прикрепили вчера вечером, поэтому он все еще болтался на ветру незамеченным. В коричневой палатке обитали Морковка и студентка-хиппи с многочисленными косичками. А в остальных, с названиями «Олимп-1, 2, 3» проживали взрослые: директор лагеря МихалСаныч, плаврук, он же физорг по совместительству, орнитолог Дмитрий Владимирович и Станислав Игоревич, штатный гитарист, а так же Ирина Георгиевна и Людмила Михайловна. Большие, как шатры, шестиместные палатки студентов биофака назывались «Общагами» и «Караван-сараями».
Кроме того, был еще «Продуктовый склад» и «Медпункт». Палатки стояли на огромной поляне полукругом у костра так, что оставалась еще уйма места для импровизированного стола, устраивавшегося обычно на огромной разноцветной клеенке. В этом году «столовая» выглядела значительно шикарней. Клеенка была расстелена не на траве, а на раздобытой где-то деревянной доске внушительных размеров, установленной на восьми кирпичах. Майка подобралась ближе к деревянному сооружению и попробовала стол на прочность:
- Где сперли?
- Это МихалСаныч, - пояснила Тоня. – Ему наш «стол» в поселковом клубе завхоз подарил. Раньше «стол» служил у них рекламным щитом. На нем художник киноафиши вывешивал. А теперь к ним фильмы больше не привозят.
Михаил Александрович Журавлев заведовал унивеситетской кафедрой биологии. В эти края он приезжал на практику со студентами уже десятый год, если не двадцатый. Все вокруг его знали, уважали и даже советовались по полевым вопросам, оставляя сложные проблемы до того момента, когда в поселок снова приедут городские. В данный момент МихалСаныч в лагере отсутствовал, потому как ушел за водой.
Процесс раздобывания живительной влаги был в лагере делом непростым, утомительным и растягивался с раннего утра на неопределенное время. В лесу, километрах в трех от палаток, бил родник. На специальную тележку водружался алюминиевый бидон и все имеющиеся в наличии пластиковые бутылки. Два дежурных бурлака впрягались в тележку и тащили ее по кочкам и торчащим из земли корягам, а два сменных бурлака, движущихся следом, подбирали бутылки, упавшие с тележки на крутых виражах. Процесс этот повторяется через день или два в зависимости от жаждоутоляемости и несознательности жаждоутолителей. Поэтому за расходом воды в лагере устанавливался жесткий контроль. Как в космосе. Расхищающих воду злоумышленников ожидала кара: три наряда за водой вне очереди.
Майка с Женей доедали остатки кукурузы, когда из палатки показалась лохматая голова.
- Это кто? – тихо поинтересовалась Майка.
- Янка, - шепотом пояснил Женя. – Ее мама - соседка Людмилы Михайловны по балкону. Вот ее ей и перепоручили.
- Можно сказать, навязали, - уточнила Таня.
Людмила Михайловна была руководительницей кружка «Живая природа» во Дворце Детского Творчества. И то, что ребята пол-лета жили в зеленом братстве с природой, было полностью ее заслугой. Она находила спонсоров, готовых оплатить транспортные расходы, тратила время и силы на закупку продуктов, составление смет и рационов питания. Вместе с Ириной Георгиевной, руководительницей фотокружка, они закупали все самое свежее и лучшее, просчитывали, калькулировали, чтобы вдруг посреди смены не закончилась сгущенка, тушенка, сахар или гречка.
Тоня с Таней заговорщицки переглянулись и тоже подсели к столу:
- Янка занимается черной магией, - понизив голос, сообщили они. – Кабалистические знаки на песке чертит, заклинания шепчет...
- А вы откуда знаете? – удивилась Майка.
- Мальчишки за ней следили – сообщила Тоня. – Неоднократно!.
- И она им это простила? – Майка придирчиво осмотрела Женю с головы до ног. – И не превратила в лопоухих карликов?
- А чего ты на меня уставилась? – Женя перевернулся на живот, подставив солнцу незагорелую спину. – Я за ней не следил. Это все Славик с Осликом.
Майка оглянулась по сторонам.
- Не ищи их, - пояснил Женя. – С утра ушли на рыбалку.
Майка понимающе кивнула:
- Хорошо бы вернулись, не встретившись с водяными и кикиморами. Знаете, как мстительны молодые колдуньи...
- Не болтайте ерунду, - возмутилась Таня. – Какая вам Яна колдунья!? Просто хочет казаться особенной. Вот и все.
Обладательница ярко синего купальника Таня была девчонкой непростой. Поэтому к ее мнению ребята прислушивались. Таня была отличной пловчихой и бесстрашной прыгуньей с парашютом. Мальчишки смотрели на нее с уважением, потому как сигануть самим с самолета им пока было слабо.
- А вот и Ослик со Славиком, - торжественно объявил Женя.
Из-за раскидистой сосны показались двое с деформированным ведерком, на дне которого вяло била хвостом одинокая рыба.
- Рыбаки! – Женя похлопал Славика по плечу. – Добытчики! Не будь вас, остались бы мы без обеда…
- Ха-ха-ха, - сердито проговорил Славик. – Сам бы пошел и поймал что-нибудь, раз такой остроумный. Так нет же, ты спал. А мы там мерзли спозаранку.
- Что ж без толку? – не унимался Женя.
- Не клевало, - вступился за друга Ослик.
Окрестили его так за сходство с другом Винни-Пуха, однажды потерявшим хвост. Как и книжный Иа, Ослик был флегмой и страсть как любил пофилософствовать.
- Чего смеетесь? – Ослик удивленно поморгал глазами. - Из нее одной тоже выйдет отличная уха.
Ослик вытящил из кармана носовой платок и аккуратно расстелил его на траве. Потом осторожно извлек рыбу из ведра и уложил ее в центре.
- Что ты задумал? – поинтересовалась Майка, рассматривая немногочисленный улов.
- Сейчас мы сфотографируем этот редкий вид, - пояснил притихшим наблюдателям Ослик. - Эвстеноптерон, живший 400 миллионов лет назад, -– Видите, у плавников прочный скелетный каркас. С их помощью рыба может передвигаться по суше. А еще наряду с жабрами у нее есть одно легкое. Именно эта особенность помогла эвстеноптеронам пережить засуху cилурийского периода.
- А по-моему, обычный окунь, - иронично заметил Женя. – Так что не умничай, а садись лучше завтракать. Все давно остыло…
Глава 3. История о подземной реке и старой башне.
Переодевшись в шорты и надев купальник, Майка отправилась с Тоней на пляж. Таня обустраивалась в палатке и обещала подойти с Морковкой позже. Впереди шел Женя с надувным матрасом, озираясь по сторонам. В лагере действовал указ, запрещавший использование плавсредств. Приказ был единогласно одобрен всеми родителями в целях предотвращения несчастных случаев на воде. В день приезда, когда взрослые были заняты распаковкой многочисленного добра, к берегу прибило «ничейный» матрас. С тех пор контрабандное средство бережно хранилось под корягой и использовалось по назначению всякий раз, как только взрослые покидали территорию лагеря. С утра пораньше Людмила Михайловна с Ириной Георгиевной отправились на почту. МихалСаныч с Полей и еще двумя студентами пополнял опустевший бидон. Так что в данный момент Жене ничего не грозило.
Пляж располагался метрах в двадцати по течению и представлял собой маленькую речную бухту со светлым песком. Еловые ветви опускались так низко, что даже в полдень можно было укрыться в их тени. Не теряя драгоценного времени, Женя бросил матрас в воду и, плюхнувшись на него с разбега, отчалил на середину реки.
Речка, в которой купались ребята, носила довольно странное название - Зубатка. Никто не знал почему. То ли в честь несуществующих крокодилов, то ли в честь пресноводных акул, тоже несуществующих.
- Эй, там, на корабле! – Майка махнула Жене рукой. – Не забывай, что мы тоже хотим поплавать.
- Хе-хе, - ухмыльнулся Женя, работая руками, как веслами. – Размечтались...
- Ах, так! – Майка и Тоня бросились в воду.
В ходе непродолжительных боевых действий Женя капитулировал. А захватившую матрас Майку, понесло по течению вниз.
Миновав очередной поворот, матрас приблизился к берегу. Майка все еще пыталась изменить направление, когда из-за деревьев показались Полина, МихалСаныч, Ирина Георгиевна с Людмилой Михайловной и несколько студентов. Встретившись на лесной тропе, они возвращались в лагерь организованной толпой, волоча за собой тележку-водовозку.
Матрас и Майка неслась им навстречу.
- Так, так, - Ирина Георгиевна подбоченилась. – Глазам не верю! А ну-ка, бросай якорь, голубушка...
Конфискация была неизбежна. Майка спрыгнула сматраса в воду и поволокла его за собой:
- Здравствуйте, – виновато промямлила она.
- Добрый день, – поприветствовал ее в ответ МихалСаныч. – Каким попутным ветром вас занесло к нам, да еще на матрасе?
МихалСаныч всех студентов и даже кружковцев всегда называл на «вы».
- Гольфстримом, - подсказала Поля. Ее многозначительный взгляд красноречиво свидетельствовал о том, что потерю матраса остальные ребята Майке вряд ли простят.
Ирина Георгиевна молча ожидала пояснений.
- Я болела. У меня был ларинго-трахеит, – Майка не без труда воспроизвела в памяти сложное название зимней хвори, сразившей ее после смелых хождений без шапки. – Но теперь я окончательно пришла в себя и…
- Приплыла к вам на матрасе, - один из студентов помог Майке закончить фразу.
- Мне его одолжили, - воодушевилась поддержкой Майка. – Отдыхающие. В санатории, - Махнув в сторону непролазных дебрей, Майка выпустила из рук матрас. Немного покружив на месте, плавсредство рвануло вперед и вскоре скрылось за поворотом. Девчонки переглянулись: они знали, что чуть ниже по течению, напротив заброшенного кладбища, в воду упали старые сосны. Матрас обязательно там застрянет...
Вечером у костра появился счастливый Назар.
- А вот и представитель семейства Кулебякиных, - улыбнулся Ослик. – Добро пожаловать. Ты поесть пришел или новостями поделиться?
- Я вам плавсредство ваше принес. - Назар махнул рукой в сторону леса. – Оставил под старым дубом.
- Молодец, – похвалил Женя. – А как ты матрас нашел?
- Шел на кладбище. И нашел.
- А на кладбище зачем ходил?
- Оживлять покойников, - смущенно признался Назар..
- Что-то у нас этим летом слишком много спиритических специалистов развелось, – Майка оглянулась на Янину палатку. - Кстати, - вспомнила Майка. – Ты нам про башню обещал рассказать и про реку. Помнишь?
Назар шумно глотнул:
- А чаю дадите?
- Ну и народ пошел, - присвистнул Славик. – У вас что, в магазине чай не продают?
- У них там кроме спичек и земляничного мыла только липучки с прилипшими насекомыми под потолком болтаются, - пояснил Ослик, который только вчера ходил со студентами за хлебом.
- А где же вы берете все остальное? – удивилась Поля.
- Машины приезжают, сигналят. О нас заботятся предприниматели, - Назар припал к жестяной чашке. – Мама называет их спекулянтами, - проурчал он, облизываясь, - а папа – бизнесменами. Они нам все привозят: и сахар, и муку, и даже стиральный порошок.
- Завидую я вам, - Женя добавил в чай еще одну ложку варенья и размешал. – Нам бы так: с доставкой на дом…
- А чай с чем? – принюхиваясь, поинтересовался Назар.
- С тисовыми ягодами, - Майка придвинула к Назару кружку. – Пей.
- Ароматный, - похвалил чай Назар. – А ягоды вы с собой привезли? У нас в лесу таких нет…
- Как вам не стыдно подшучивать над доверчивым человеком, - заступилась за Назара Таня. – Злые! Они же над тобой издеваются. Тисовые ягоды – это яд. Как можно не знать? Раньше так от королей избавлялись, преподнося им вино в тисовых кубках. Не слушай их. Лучше рассказывай про башню! Садись вот сюда, на бревно..
- Садись, - поддакнул Ослик, - только плащ в золу не измажь. Я смотрю, он у тебя знатный. Купил или одолжил у пугала?
- Он от комаров, - стушевался Назар, натягивая на ладони длиннющие рукава. – Спецодежда. Так мне про башню рассказывать?
- Валяй! – Женя хлопнул гостя ладонью по спине. – Мы тебя внимательно слушаем.