На следующий день, как мне и сказал Паксвел Сем, я пришла к часу дня.
- Доброе утро, Сем. Можно я буду Вас так называть?
-Как тебе удобно, Алиса. Мне хотелось бы, чтоб ты мне полностью доверяла и тебя ни чуть ничего не смущало и ты ничему не противилась. Я хочу, чтоб между нами не было никаких воображаемых кирпичных стен.
-Полностью с Вами согласна.
Вообще мы виделись часто. Но только в рабочее время. Сем интересовался разными событиями. Интересовался моим прошлым и моим будущим. Сперва мне казалось, что он даже не хочет говорить о деле. Но потом я стала понимать, что он пытается отыскать старые, заброшенные воспоминания, о которых я забыла. Он взъерошил все, что только можно было. Об учебе, о детстве, о том дне, когда мой папа ушел от нас. Он умело копался в моей голове. Как я и просила в принципе. Найти прокурора со знаниями психолога. Молодцы! Ничего не скажешь.
Когда наши беседы подходили к концу, я пыталась мысленно угадать, какое же время он назначит мне на завтра. И каждый раз я не угадывала. В какой-то момент это стало моей развлекательной игрой, моей жизнью. Я любовалась им так, как коллекционеры любуются на свои коллекции. Я пожирала его с жадностью. В моих глазах играли черти. Я каждый его взгляд ловила на себе и не сводила с него глаз. А ведь должно быть все наоборот. Мои щеки должны были розоветь и с каждой секундой становится все краснее и краснее до такого, чтоб я вся дымилась. Но лицо мое было абсолютно бледным. Неужели то, что я чувствую это совсем не влюбленность? Но я даже и не знала, как мне это расценивать. Ни к какому мужчине до него, я такого не испытывала. Это были мои первые чувства. Они были сильнее шторма в открытом море, были сильнее бурого медведя, который стоял на своих задних ногах с поднятыми лапами и открытой, ужасающей пастью. Они дрожали так, как не дрожали стены от землетрясения. Меня накрыло этими чувствами, сильнее и мощнее цунами. Ни одно природное явление не шло в сравнение с этим. Я не могла преувеличивать, потому что до этого я не знала, что такое бывает. И все просмотренные фильмы, где молодые люди влюбляются, казалось лишь для меня фальшью и наигранными чувствами. Я не воспринимала это всерьез. Никогда не думала, что такое может кто-то испытывать. Я так жестоко ошибалась. С этими беседами я влюблялась в него все сильнее и сильнее. Куда было дальше, я не знала. Но это происходило. Я окунулась в омут дикой любви. И повязла в ней надолго и я надеюсь навсегда. Не хочу, чтоб эти чувства меня покинули и оставили совсем одну. А если и суждено такому случиться, то пусть произойдет саморазрушение извне. Пусть порежут лезвием мое сердце мелкими ранами и будут сыпать соль на бесформенное человеческое сердце. Пусть разразят меня молнии и гром заглушит рыдания моей души. Я предпочту умереть, чем выносить адскую боль в своем теле и задыхаться от мыслей, которые будут купаться в моей голове и плескаться, плескаться, плескаться самолюбием, ревностью, яростью, завистью, ложью, обидой, гордыней. Во мне будет идти война между осознанием, что такое бывает , ведь в фильмах такое есть всегда и самоутверждением, что я лучше и ничуть не хуже его подружки, если такая есть или появится. Я лучше захлебнусь ложкой чая, если мне будет не суждено искупаться в чистой и искренней любви. Я лучше рассыплюсь на маленькие пазлы, где их не тысячи, а миллионы. И собрать уже никто не сможет. Только Сем. Только Сем один сможет собрать из микроскопичных кусочков целую Алису. Но этого и не произойдет. Этого всего не произойдет, если я опомнюсь и начну на него смотреть не как на объект сексуального влечения, а на мужика, который так же как и отчим порой дрочит у экрана телевизора, дрочит на маленьких девочек, а может и совсем на старых женщин. Он должен стать для меня омерзительным. Меня должно от одной мысли, что мне придется вновь его видеть, становиться плохо и ни один травяной отвар не приведет меня в чувство. Ни один шаман не излечит меня и мою душу. Это так больно и одновременно так дурманит меня и мое сознания от любви к нему. Я теряю голову вот так легко и непринужденно. Я забываю как меня зовут и зачем я здесь сижу. Я вижу его только черные, густые волосы, его идеально посаженные уши, его зеленые глаза, этот греческий нос, губы так и манят, чтоб к ним прикоснулись, а его тело шепчет мне все громче и громче, что оно скучает по женским рукам. Его пальцы начинают со мной перешептываться. И даже рубашка нашептывает мне о его сексуальном теле. Я должна это все увидеть, иначе я сойду с ума окончательно. Или я уже в бессознательном пространстве? А вы слышите этот его голос? Он бархатный, мягкий и в нем хочется растаять и сползти вниз со стула, как стекает река с вершины водопада. Он- колдун. Я знаю это точно. Не бывает такого мужчины, как он. Это иллюзия. Он иллюзионист и у него это чертовски хорошо получается влиться в мою голову, слиться с моими мыслями. Он проник в них так, что те, которые изначально были со времен моего рождения не заподозрили чужака. Он колдун, а я его маленькая светловолосая девочка, которая ошиблась дорогой и попала в руки к злодею. Как невинная овечка заблудилась и попала в темный и густой лес, который кишит волками. И всем своим телом он варит в большом чугунном котле чарующее зелье. И как только оно сварится до конца, он опустит меня в него, как аборигены закидывают в котел человеческие тела как еду. Страшно понимать, что от этого я не застрахована. Прости меня, мама. Ты потеряла свое самое светлое чудо, которое у тебя было на протяжении всех этих лет. К тебе любовь не та, что чувствую к этому молодому человеку. Прости меня, мама. Я продам свою душу дьяволу, чтоб быть рядом с ним и если бы вершилась судьба наша с тобой и было бы решено с кем-то уйти, я ушла бы с ним. Я выберу подземелье с пылающим огнем, чем свет на небесах. Прощай, мама. Запомни свое чадо самыми светлыми воспоминаниями, ведь от них уже ничего не осталось.