Предисловие.
Шёл 4736 год. Наш корабль, путешествуя далеко от нашей планеты, наткнулся на космический зонд, на борту которого были обнаружены дневники и записи различных экспериментов одной группы, о которой на земле ходили легенды.
О группе знали, что отправилась она в полёт в 3455 году и не вернулась обратно. По записям, которые находились в дневниках, мы установили, что группа находилась на планете, которую только недавно узнал научный мир, и назвали её «Полиум». В то время, когда группа Владимира Пелейко была в экспедиции в космосе, корабли не обладали высокой скоростью, чтобы долететь до этой планеты.
После такой исторической находки, о группе Пелейко легенд стало ещё больше.
Подвиг, который совершила экспедиция, чтит каждый землянин. К сожалению записи, которые мы нашли, не все и мы не знаем дальнейшую судьбу людей, которые там работали. Записи дневников обработаны литературной группой при Университете Далёкого Космоса (У.Д.К.),вы можете сейчас прочитать.
Научно – исследовательская группа
межгалактических сообщений
Гранциссис.
Владимир Иванович рассматривал карту вселенной. Бортовой компьютер правильно вырисовывал все символы и значки пройденного маршрута. Пелейко принял душ, вытерся огромным махровым полотенцем и надел на голову, плотно прилегающую спортивную шапочку, которую он всегда надевал для того, чтобы высохший волос, как можно плотнее прилегал к голове, а пышность и шёлковый блеск он не любил. Странные его привычки всегда удивляли друзей. Спокойная обстановка на корабле его расслабляла и успокаивала. Душ поднял настроение командиру, и он начал насвистывать весёлую песенку себе под нос. Взгляд его опять остановился на карте, где компьютер соединял линию небольшого круга.
- Любопытно! – тихо буркнул сам себе Владимир Иванович и пристально взглянул на кружок, - что за ерунда?
Глаза его округлились от удивления, и первое, что пришло в голову, поломка компьютера. Пелейко прекрасно знал, что в этом месте, где компьютер поставил кружок, планеты нет и не должно быть.
- Так, так, надо сосредоточиться, спокойно Вовка, - задумчиво проговорил Пелейко и опять взглянул на карту.
Дальнейший маршрут, который он уже знал наизусть, компьютер правильно отмечал. Его поражало то обстоятельство, что летает по этому маршруту уже восемь лет, космонавты это место нарекли «Пустыней галактики» и, чтобы был такой сбой, не припомнит.
Командир стоял посередине кабинета и ему, казалось, что стены раздвигаются, вокруг всё покрывается белым цветом и резко темнеет. В растерянности, он блуждал глазами по кабинету, как будто что искал. Наконец взгляд его остановился на кресле, сел в него, взял пульт и включил экран связи. Экран засветился, потом появилась рябь.
- Что сегодня за день? – выругался Пелейко и повторно нажал кнопку на пульте, - Андрей, выведи на экран все карты за восемь лет по нашему маршруту.
На экране появился черноволосый молодой человек с бархатистым голосом.
- Минуточку Владимир Иванович.
Через некоторое время командир сопоставлял маршрут с пройденными ранее, и вдруг заметил, что ровно шесть лет назад, по маршруту, как и сегодня, стоит кружок.
- Как я не мог раньше заметить, - с досадой, обижаясь на себя, высказал Владимир Иванович, - ведь все планеты вокруг этого места, знаю, как свои пять пальцев.
Командир нажал общую кнопку вызова и приказал всем собраться в пятнадцатом отсеке корабля. Через две минуты в отсеке было шумно. Пришёл Пелейко и по его покрасневшему лбу, все поняли, что что-то случилось. Он изложил суть проблемы и предложил на несколько суток сделать посадку на эту планету, если она, конечно, существует.
Человек в сущности своей любопытен и вопрос, высаживаться на планету или нет, на повестке дня не стоял и минуты. Корабль взял обратный курс. Десятки любопытных глаз смотрели в компьютер, где создавалась карта маршрута, но в данном районе компьютер кружок не нарисовал. Пролетели по маршруту несколько раз, всё по- старому.
- Сломался, - предположил командир, - может давно его мозги, вскипели.
Полёт прервали. Пелейко вызвал программистов и бортинженера. Компьютер оказался исправным. Какое-то шестое чувство заставило командира вернуться ещё раз, и компьютер нарисовал долгожданный кружок, который уже и не надеялись увидеть. Включили ориентир, действительно слева от корабля виднелась маленькая зелёная точка. Ткаченко Галина принесла результаты, которые вычислил ориентир, до планеты было девяносто четыре миллиона километров.
- На планете будем через тридцать пять минут, - доложил штурман.
Взяли курс на незнакомую планету. Когда осталось пролететь меньше половины, корабль неожиданно свернул в другую сторону.
- Что такое? – вышел на связь командир.
На экране появился штурман и с недоумением пожал плечами.
- Не знаю…
- Попробуй повернуть!
На экране опять появилась лысоватая голова Кондратьева и сказала, что у него ничего не выходит. Командир начал вызывать Маслова.
- Маслов!.. Серёжа..., чёрт возьми, где ты?
- Я, - отозвался Маслов.
- Проверь за бортом поля.
На проверку ушло несколько минут, на экране появился взбудораженный Маслов и начал говорить, что с таким явлением он сталкивается впервые. Неизвестный поток частиц, как электромагнитные волны, только по жёсткости бетона.
- Продолжай работу, - приказал Пелейко.
Командир задумался. Он вспомнил, когда поступал в академию космических исследований, слышал от одного космонавта, даже запомнил его фамилию, похожую на медвежью, Потапенко. У его экипажа была вынужденная посадка на незнакомую планету, но посадить корабль не могли, тогда отключили моторы и ряд приборов, вошли в потоки волн, и их всосало, как в огромную воронку, и таким образом благополучно посадили корабль. Обратно им помогли вылететь водоробы и термофаги, которые были разумными существами.
Командир вызвал на связь Кондратьева, но перебил Маслов и объявил, что потоки исчезли, и вместе с ними пропала планета.
- Что мираж? – спросил Кондратьев.
- Не знаю, - как-то нервозно и неожиданно для себя выкрикнул Маслов.
Весь экипаж корабля потрясло это сообщение. Включили видео иллюминаторы и увидели, вместо зелёного шара планеты, далёкое звёздное пространство. Ориентир расстояния до планеты не выдал.
- Серёжа, попробуй на малых оборотах, как черепаха, держать прежний курс, - попросил командир Кондратьева, - мы столкнулись с чем-то новым, я верю, что планета рядом.
Корабль медленно стал двигаться в пространстве. Все ощущали, как их огромный корабль, словно иголка в пластилине, двигается с невероятной нагрузкой в свободном пространстве.
- Глуши все моторы Серёжа, - приказал командир, - и выключите все приборы, которые создают даже незначительные колебания.
- Что будем делать? – спросила Ткаченко.
- Отдыхать, - ответил командир.
Никто не понял, говорил командир серьёзно или пошутил.
Корабль стоял уже более суток с включенными и открытыми иллюминаторами, даже боковые осеки, имели глаза. Медленное покачивание корабля нарушило покой. Его отбросило в сторону, многие не удержались на ногах, в это время яркий свет впился в глаза, обжигая нестерпимой болью, уходящей вовнутрь головы. Огромная зелёная планета предстала, как неожиданное привидение, дремавшее где-то в потайном углу сотни лет.
- Всё же она существует! – радостно воскликнул Владимир Иванович.
Корабль пошатнуло, и он быстро начал двигаться. Создалось впечатление, что командир своим криком столкнул с места эту огромную глыбу металла.
- Серёжа, включай моторы, нас неведомо куда понесло.
Взвыли мощные моторы, пик человеческого разума, но они оказались не властны над силами невидимых потоков вселенной. Как в огромных металлических клещах, наделённых фантастической силой, корабль несло и сдавливало со всех сторон. Ориентир показал, что корабль с огромной скоростью по спирали приближается к планете. Отключили двигатели, скорость движения корабля упала. Ориентир стал показывать движение корабля по траектории. Экипажу стало понятно, что они стали спутником этой планеты. Плен такой был не по душе. Попытки спуститься ниже и вылететь из этой принудительной орбиты, не увенчались успехом. Космос показывал свою полную власть над человеком.
Третьи сутки команда Пелейко старалась вырваться из этого тупика. Сдавали нервы, многие приуныли.
Во время отдыха, когда экипаж спал, командир почувствовал стремительное падение корабля. Сжимало весь организм. Казалось, что вся кровь, которая
бежит по сосудам, собралась в голове и руках. Движения замедлились.
- Серёжа, делаем посадку, - сдавленным голосом крикнул Пелейко.
- Как делаем? Куда? – переспросил Кондратьев.
- Ты ощущаешь, что мы падаем, а не плаваем…Садимся.
Корабль вздрогнул от рёва моторов. Сергей настроил посадочные механизмы и включил прожекторы. Это было, как в сказке, от двух прожекторов появились более тысяч узких полос света, которые яркими бликами брызнули в разные стороны.
- Отключи освещение, ничего не видно, - приказал командир.
На связь вышел Москвитин Сергей:
- Надо перейти на аварийный генератор, здесь у нас незначительная поломка.
Москвитин не успел договорить, как корабль резким рывком откинуло в сторону и с резким металлическим скрежетом начал подниматься вверх. Корабль походил на воющего волка. Отключили двигатели, но скрежет холодеющим дыханием пробежался по коже экипажа. Космос, как прожорливое с бездонным желудком, животное, в зубах которого застрял корабль, старался разорвать его на мелкие части, и поглотить его с болью в горле и не вспоминать больше о его существовании. Неожиданно корабль воткнулся одним из отсеков во что-то мягкое и неподвижно застыл.
- Вот и сели, - тихонько прошептал командир и уже громко добавил, - работы хватит на неделю.
Открыли иллюминаторы. Оранжево-жёлтые тельца облепили смотровые окна. Тёмные тонкие нити, зелёного цвета, поползли вверх по наружной обшивке корабля. Будто огромная трясина всасывала корабль в болото, но через некоторое время все движения прекратились.
Команда готовилась на выход из корабля. Выходили через аварийный люк. Снаружи скафандры космонавтов покрывались тем же оранжевым налётом, что и иллюминаторы. Позже заметили, что это нечто живое, похожее на маленьких букашек. Они не стряхивались и не давились, но специальная стеклоочистительная жидкость не пришла им по вкусу.
Поначалу было легко ходить, но каждый член экипажа ощущал, как вязнут их руки и ноги в воздухе, и с каждой минутой продвигаться становилось тяжелей.
Корабль уже несколько слоёв был покрыт букашками, казалось, что здесь их миллиарды. Зелёная масса обвивала корабль со всех сторон, и не понять было – это растение или животное. Маслов достал небольшие метёлочки, чтобы снять с себя оранжевых непрошеных гостей, но в одно мгновение метёлочки были съедены.
- Вот это да! – вслух удивился Маслов, - может они разумные?
- А, такие же твари, как мухи или тараканы у нас, но может быть, чуть назойливее, - ответил Москвитин.
Предприняли попытку согнать насекомых с обшивки корабля, но их становилось всё больше, и больше и при этом выделяли жидкость подобно кислоте.
- Трогать не будем, - решил командир и добавил, - видимо все инородные тела на этой планете обрабатываются таким образом.
- Эти букашки, как банный лист, - высказался кто-то из группы.
Было понятно, что букашки полюбили стекло и металлические предметы, но кислотой металл они не поливали. Зелёная масса огромных паутинных волокон тоже была порождением оранжевых насекомых. Продвигаться стало ещё тяжелее. Воздух, как тягучая жидкость, обволакивал скафандр, местами уплотнялся, и становился непроходимой бетонной стеной.
Командир вышел на связь с кораблём.
- Исламов…, Семён, приготовь кресло планетоход, возьми помощника и надень старый скафандр с металлическими нитями, и выходи из корабля.
Через минуту в кресле сидела жёлто-оранжевая скульптура космонавта. Кресло двигаться не могло. Механизмы работать отказывались, и командиру пришлось послать дополнительно людей для помощи, чтобы доставить астрофизика вместе с креслом и насекомыми в лабораторию.
Неожиданно похолодало. По планете, как призрак, пополз слабый зеленоватый свет. Он поднимался словно пар от раскалённого на солнце камня. Планета становилась, словно гигантское зеркало, сила, которая поднимала свет, стала поднимать людей. Всё поднималось по спирали.
«Везде точные спирали, но разного размера» – мелькнула мысль у командира.
Дежурные на корабле включили прожектор и увидели, что тоже болтаются над поверхностью грунта в пределах пяти метров. От света, планета стала вздрагивать и сотрясаться, от маленьких взрывов людей швыряло в разные стороны. Чёрное покрывало тьмы полностью окутало планету. Теплело. Тепло нарастало с большой скоростью, словно огромные нагнетатели воздуха, гнали горячий воздух на планету. Все предметы и люди стали постепенно опускаться. Когда коснулись грунта, он оказался гладко отполированным. Команда вернулась на корабль.
Кресло с учёным доставили через аварийный люк в седьмой отсек корабля, где он прошёл специальную химическую обработку. К удивлению экипажа, когда Исламова доставили в лабораторию, вместо человека в скафандре, лежала каменная глыба. Исламов чувствовал себя хорошо. На поверхности окаменевшего скафандра виднелись застывшие скелеты оранжевых букашек и зелёной тины. Камень оказался прочным.
Воздуха Исламову оставалось на полтора часа.
- Как же нам сейчас снять этот каменный мешок? – спрашивал Бирюков у Исаева.
Исаев отложил все дела по обследованию атмосферы и направился в лабораторию. Семён возился в своём каменном мешке и проклинал тот час, когда сел в это кресло. Вдруг он громко выругался и сказал, что у него в скафандре зажёгся яркий свет и ослепляет глаза.
Пытаясь отколоть различными инструментами, кусочек камня, Бирюков решил лучом Лазера прорезать в том месте, где идёт подача воздуха. Но каково было изумление, – камень стоял неприступной крепостью. Воздуха оставалось на час. Изнутри доносился слабый кашель и шум от возни. Исламов был подавлен своим положением и не пытался с кем - либо разговаривать, он готовился к страшному и мучительному концу.
- Семён, почему молчишь? – спросил Исаев, но в ответ не услышал ни единого звука, - ты живой?
- Живой, - нехотя ответил Исламов, - на сколько времени у меня хватит воздуха?
- На пятьдесят минут, - ответил Бирюков, вытирая пот со лба, - потерпи, Сеня, придумаем, как раздолбить твой панцирь.
Исаев принёс малочастотную атомную дробилку и, включая небольшими импульсами, стал дробить в районе клапана подачи воздуха. Камень сжалился над учёными и тихонько стал поддаваться. Воздуха оставалось на четырнадцать минут. Показалась аварийная пробка и край клапана, дальше камень был ещё плотней. Учёным удалось пробить пробку и подать кислород Исламову. Семён терял надежду на освобождение. За короткое пребывание в каменном плену, его тело теряло жизнь. Через определённые периоды, неожиданно для Исламова, внутри скафандра загорался свет и потухал, менялась температура – от холода до жары. Камень дробилке перестал поддаваться, крепость была фантастической. Исламов устал.
Собрался учёный совет в пятнадцатом отсеке. Обычно здесь собирались в самых экстремальных случаях. Исламова доставили в самый разгар споров и предложений. Собрали всю информацию и обработали на компьютерах, но положительных результатов не дало. Молодой биохимик выдвинул предложение, которое заинтересовало всех, вынести Исламова, когда наступит день на свет, но когда он наступит, никто не знал.
Уже прошло четверо суток, но день на планете так и не наступал. Исламов смирился с участью и начинал привыкать жить в таком панцире. Когда вспыхивал свет, Семён бодрствовал, а когда наступала темнота, спал. Его постоянно информировали о том, что происходит на планете. Парадоксально было то, что Исламов четверо суток не ел – это смерть, но он прекрасно себя чувствовал, а то, что нужно питаться, он и забыл, как это делается. Это с одной стороны настораживало, а с другой, подавало надежду, что Семён будет жить.
Из лаборатории доложили командиру, что атмосфера здесь один в один, как на земле, только присутствует единственно незнакомый газ, на земле которого не знают.
- Почему же временами воздух становится таким плотным, сдавленным? - в полголоса, как будто себе, задал вопрос Москвитин.
- Не знаю, Сергей, - ответил Пелейко, - мне вообще пришла страшная мысль, а сможем ли мы отсюда улететь.
Учёные просили командира, чтобы ещё раз исследовать корабль снаружи, может, стал он таким, как панцирь Исламова. Целый час командиру пришлось пребывать в мучительных раздумьях, и он дал согласие.
Вышли Бирюков и Исаев. Их встретил страшный чёрный туман, окутавший планету. Все передвижения по поверхности планеты были ужасно трудными. Казалось, скафандр, который выдерживал колоссальные нагрузки, был сдавлен и вот - вот разорвётся. Включили фонари и опять, от двух пучков света появилось тысяча бликов, которые ослепляли глаза. Тела с каждым шагом притягивало к поверхности планеты.
- Давай, применим светофильтры на фонари, - предложил Бирюков.
Ни одного светофильтра не подошло, остался один чёрный из трёх тонов. Самый тёмный из них, который применялся для рассмотрения ярких светил, подошёл. От него исходило зеленоватое свечение, не такое яркое, какое хотелось, но было всё видно. На поверхности корабля не оказалось ни сплетений, ни зелёных нитей, ни следов окаменелых букашек, но обнаружили, что корабль смочен тягучей липкой жидкостью. Взяв жидкость для анализа, учёные вернулись в лабораторию.
Шли девятые сутки полярной ночи на планете. Лабораторные анализы показывали, что кислота, которая оказалась на поверхности корабля, состояла из девяти различных кислот, в тои числе одна была аминокислота, которую знали учёные, другая, соляная. Исламов был обречён на смерть, силы его стали покидать. Он впервые начал хотеть пить и есть. Уже около суток не выходил на связь. Единственное, что успокаивало учёных, доносившееся из скафандра хриплое дыхание.
На экране у командира появился Исаев с мокрой головой от пота и блестящими глазами, его глаза горели надеждой на что-то хорошее, обнадёживающее.
- Владимир Иванович, разрешите Исламова вынести из корабля на несколько минут, я, похоже, близок к разгадке разлома панциря.
Практически из корабля выйти было не возможно. Магнетизм планеты усилился в два раза, но командир разрешил, потому, что нужно было цепляться за любую идею, которая могла бы сохранить жизнь Исламова.
Когда доставили Исламова в лабораторию, то увидели яркую, отполированную фигуру из металла, которая, отражая свет, усиливала его в два раза. В лаборатории убедились, что это действительно металл. Неожиданно раздался звук скрежета металла и рвущийся бумаги. Панцирь начал лопаться. Отрывающиеся куски металла срывались с такой скоростью, что учёным пришлось покинуть лабораторию. Около десяти минут, отсек содрогался от ударов о стены металлических кусков. Вскоре всё стихло. Учёные просто ворвались в лабораторию. Искореженные стены и потолок приняли коричневый оттенок. Всё было усыпано металлическими кусками. На полу лежал полупрозрачный скафандр, с лопнувшим защитным слоем, где было видно пожелтевшее тело Исламова. Семёна доставили в одиннадцатый отсек, куда доставляли облучённых членов экипажа и для реанимации. Несколько часов врачи боролись за жизнь Исламова, потом вышел Климентьев, и сказал, что Семён родился в рубашке, а значит, будет жить.
Шли двенадцатые сутки ночи. С Исламовым нянчились врачи. Несколько раз он приходил в себя и твердил одни и те же слова:
- Опять свет, мне жарко.
От того, что Семён будет жить, было радостно на душе, но беспокоили последние исследования атмосферы, где быстрыми темпами исчезал кислород, а неизвестного газа становилось много. Объём других газов не изменялся, в том числе углекислого. И самое интересное, что преподнесла планета – это превращение кусочков металла от панциря Исламова, в шлак сгоревшего каменного угля.
День, словно канул в пропасти космической бездны. Шли двадцать седьмые сутки ночи. Мрак, казалось, всё поглощал на своём пути. Всю команду корабля тянуло ко сну. Девять человек уже спали сутки.
На тридцать шестые сутки, яркая вспышка за пределами корабля, заставила проснуться всех.
«Тревога!» Люди не понимали, что произошло. Бежали по узким коридорам корабля, покидая спальные отсеки, занимали рабочие и наблюдательные места. Но на корабль никто не нападал. Наступил долгожданный день. В иллюминаторах хорошо было видно, как оранжевые вихри кружили вокруг корабля, и бледно-зелёный свет пробивался сквозь эти плотные тучи. Сутки учёные не пытались ступить на грунт планеты. К удивлению учёных, атмосферное давление на планете, было такое же, как на земле, пришёл в норму кислород.
Наступил такой же долгий день, какая была ночь. Термометры показывали тридцать пять градусов тепла. Люди, которые засыпали в конце долгой ночи, просыпались, при этом чувствовали огромный прилив сил. Память у них улучшилась в два раза.
Командир разрешил трём группам по девять человек выйти на обследование планеты. Две группы выехали на вездеходах. Учёные не стали надевать скафандры, а обошлись лёгкими специальными костюмами, без металлических нитей. Оранжевые букашки врезались в тело, словно град. Было очень больно и не привычно, но постепенно к ним стали привыкать.
Жара усиливалась. Легонько дул ветерок, но иногда переходил в резкие порывы и огромные тучи букашек, поднимал вверх, в это время можно было рассмотреть на песчаном грунте тёмно-зелёную траву, похожую на шёлковые нити. Чем дальше уходила группа от корабля, тем трава становилась всё выше и выше. В некоторых местах было невозможно пройти. Постепенно стали попадаться гигантские деревья обхватом несколько десятков метров, крепость которых, могла сравниться только с металлом. Появлялись небольшие сопки с маленькими пещерками, куда было невозможно зайти из-за большого скопления оранжевых букашек.
- Семён, ты солнце видишь? – спросил Бирюков, глядя в небо.
Семён посмотрел вверх и увидел, что свет есть везде, который переливался различными цветами вместе с оранжевыми букашками, а на планету попадал зеленовато- голубыми пигментными пятнами. Солнца видно не было. Медленно плыли тучи, вообще не отражающие свет, больше похожие на детскую аппликацию из ткани.
Планета таила много загадок. Сказочное окружение планеты восхищало и пугало, пугало своей непредсказуемостью. Вероятность встретить более крупных животных или разумных существ ни у кого не вызывало сомнение. Весь свой пройденный путь учёные старались снять на видеоплёнку. Вскоре прозвучал сигнал возвращения экипажей на корабль.
Возле корабля стоял один вездеход, второй отсутствовал, позже узнали, что его потеряли. Появился ещё один вид насекомых, который поедал металл, кроме меди и чистого железа. Другой техникой, Пелейко не стал рисковать.
Когда учёные проверяли отснятые материалы, – всё было чисто, на экранах была только рябь. Из материалов взять ничего не смогли, трава не рвалась, мелких камней не валялось, речек видно не было.
Пелейко отложил отлёт на месяц, по земным меркам, так как встреча с планетой сильно потрепала корабль, что за короткий срок они не смогут его отремонтировать. Всех волновало, есть ли жизнь разумная, сколько дней будет продолжаться день, потому, что ночью ремонтные бригады не смогут ремонтировать, если, конечно, повторится именно такая ночь, что прошла.
Через шесть часов готовились запустить спутник, для улучшения связи и съёмок поверхности. По всем расчётам атмосфера превышала размеры земной, в два раза. В некоторых местах воздух сильно уплотнялся, и вырисовывались небесные лабиринты, но это пока было только догадками.
Запустили спутник через восемь часов, не пролетев и километра, он разорвался на мелкие кусочки. Спутник не прошёл уплотнение воздуха. Учёные стали нащупывать каждый метр огромного неба. Два часа ушло, чтобы найти пустоту, в которой лучи приборов, проваливались, как в бездну. Запустили второй спутник, его ожидала такая же участь.
- Это же лабиринт, чёрт возьми! – выкрикнул Ментиненко, - нам надо искать вход за счёт снижения скорости раз в пять, и управлять с корабля. Нужно искать нам, искать. Это же шарик в стеклянном кубе.
Следующий запускали зонд с усилителями и радиоуправляемый, спутниками рисковать не стали. Прислушались к предположению Александра. Через четыре часа кропотливого труда, сумели вывести зонд на восемь километров от поверхности, где казалось, лабиринтов уже не было, но через некоторое время, зонд упал в ста шестидесяти километрах от корабля. Учёные были поражены, зонд или спутник тяжело вывести из-за плотности атмосферы на орбиту, но падать им не мешала никакая плотность.
Пелейко задумался об отлёте всерьёз, имея такое небо над головой. Как им придётся вслепую пробираться в ложных лабиринтах атмосферы. Казалось, что только великий разум мог искусственно их создать.
Показалась группа, которая потеряла вездеход. Они пришли не с пустыми руками. В специальном мешке принесли скелет животного, около двух метров длины, возраст которого исчислялся миллионами лет. Теперь сомнений не было, что разумная жизнь существует или, по крайней мере, существовала.
Жара постепенно таяла. Изредка появлялась неустойчивая голубая дымка и пропадала. Сразу после дымки дул резкий сильный ветер, который поднимал пыль и букашек, и всё вокруг становилось не естественным.
Антропологом Хребтовым, было установлено, что животное ходило на четырёх ногах, мозг имел, пять тысяч двести кубических сантиметров и имел кору головного мозга.
День продолжался уже месяц. Учёные Петра Реутова заметили одну закономерность, температура воздуха была в своём пике на восемнадцатые сутки, и начала спадать, значит, ночь на тридцать шестые сутки окутает планету.
Другие учёные ему возражали, что когда совершили посадку, то день и ночь, очень быстро менялись, словно, кто сидел за пультом, включая и выключая свет.
На тридцать шестые сутки, вся команда корабля, покинула планету и заняла свои места в рабочих отсеках. Реутов не ошибся. На планете воцарилась ночь. Она пришла мгновенно, как приходил день. Ни на одной планете подобного люди не видели. Всё начало повторяться. Люди готовились к изнурительной долгой ночи. Планета стала покрываться зеркальным блеском, воздух сжимался.
Учёные рвались изучать планету, ночью она менялась, становилась таинственней и страшней. Пелейко не мог рисковать людьми, пример с Исламовым, который чудом остался живым.
Планету изучали с корабля. Небо, которое имело плотные лабиринты днём, ночью их теряло и появлялось свободное пространство. Но оторвать корабль от поверхности, как определили учёные, будет невозможно даже на метр, из-за сильного магнетизма.
На двадцать четвёртые сутки людей начал одолевать сон. Многие уже спали. Людей не хватало на обслуживание приборов, в каждом отсеке которых, было десятками. Первым уснул Исламов. На тридцать вторые сутки командир не мог открыть глаза, налились свинцом мышцы. Пелейко понимал, что он первое лицо команды и не имеет права засыпать на длительное время. В это время уже спали Маслов, Иванов и врач корабля, Климентьев. Учёные заметили, что у спящих повышалось электромагнитное поле вокруг тел. К людям, которые спали уже больше десяти суток, вообще невозможно подойти, ударял сильный электрический разряд, от которого темнело в глазах, и подкашивались ноги.
На тридцать шестые сутки, когда должен наступить день, корабль покачнуло, потянуло в сторону, в восьмом отсеке что-то трещало, потом, кто не спал, почувствовали падение и перегрузку на организм. Падение продолжалось сутки. Вся команда корабля спала.
Все проснулись от яркого зелёного света, и каждый член экипажа, это заметил, потому, что привыкли к оранжевому. Открыли все иллюминаторы. Исчезли оранжевые букашки. Зелень резала глаза. По небу плыли настоящие облака. Температура за бортом была плюс тридцать пять градусов.
На четвёртые сутки погас зелёный свет, и появились оранжевые букашки. Корабль находился на новом месте, среди огромных скал. Снаружи, около восьмого отсека, оборвалась обшивка и зацепилась за выступающий каменный столб. Учёные высчитывали расстояние перемещения корабля. Нужно было запустить зонд, но, учитывая прошлые ошибки, запустили «пустышку», которая через три минуты разбилась. Командиру предлагали выпустить самолёт или два с прибором Гравира, для съёмок на низкой высоте, но командир колебался принять такое решение.
Первые дни после перемещения исследования проводились почти вслепую, без техники, потом выпустили два кресла, которые двигались немного быстрее, чем шёл человек. Местность была почти такой, какой её увидели впервые, торчали небольшие кустарники с сухими, очень острыми иголками, попадался песок с характерным фиолетовым оттенком. На отвесных скалах роились оранжевые букашки, к которым уже люди привыкли и не обращали внимания на их присутствие. На поверхность корабля букашки уже не садились. Скальные выступы и камни смотрелись сурово и холодно, но при прикосновении к ним, казалось, что они состоят из накиданной в кучу ваты. При протыкании или прикосновении предметами, мягкость пропадала, и предмет оставался в такой скале на века. Так один из сотрудников чуть ли не лишился пальца. После проверки химического состава камней, обнаружили наличие аминокислот, в том числе и неорганических кислот, а так же белок. В местах, где букашки не закрывали камень, он рассыпался и превращался в песок.
Командир приказал техникам подготовить два мини самолёта к вылету. Шли двадцать четвёртые сутки дня. Неожиданно вспыхнул зелёный свет и через четыре часа сменился оранжевым. Командир уже предполагал, что через двенадцать суток наступит ночь, и решился выпустить самолёты. Самолёты могли летать на очень низкой высоте, и это устраивало командира.
На первом самолёте полетел Соколов, который обладал огромной волей и выдержкой. Он должен обследовать северные территории планеты в радиусе двух тысяч километров. Чергинец вылетел на втором самолёте. От радости Виктор готов был сдвинуть любые горы. Его чёрные глаза быстро бегали от восторга и удовольствия. Своими длинными и тонкими пальцами, он словно виртуоз пианист, переключал рычаги кнопки в самолёте.
Командир отдал приказ включить приборы Гравира, и на экранах мониторов появилась панорама поверхности планеты. Десятки глаз пристально всматривались на оранжевые туманы и уродливые деревья, которые неожиданно появлялись и исчезали.
- Гений был Гравир, ни одной помехи на экране, - произнёс Маслов.
Разговор никто не поддержал. Сергей понял, что речи его сейчас не уместны, тихонько себе под нос забурчал весёлую песенку.
На связь с кораблём вышел Чергинец и попросил пить сдавленным голосом. На экранах стало видно, как самолёт пошёл на посадку. Потом движение прекратилось, экран стал затягиваться оранжевой плёнкой, появились зелёные нити и, как будто, маленький ребёнок стал рисовать орнамент.
Соколову приказали вернуться. Автоматически включился ориентир и показал удаление самолёта на две тысячи триста километров. Прибор Гравира работал. Через двадцать пять минут вернулся Соколов. Он узнал от командира, что Чергинец сделал посадку и нужна помощь. Просился Клементьев, чтобы оказать медицинскую помощь, но командир таким врачом рисковать не стал.
Все пристально следили за полётом Соколова. Он летел очень низко и следил за поверхностью местности. Кроме оранжевых клубов пыли ничего видно не было. Через несколько минут Соколов доложил, что вошёл в заданный район и видит самолёт. В это время у него сильно закружилась голова, сердце сильными толчками стучало в грудь. Соколов ощутил, как руки самопроизвольно стали готовить самолёт к посадке.
На корабле потеряли связь с Соколовым. У командира выступила испарина на лбу. Глазами он встретился с Клементьевым и тот без слов понял, что Пелейко был прав. Приборы Гравира показывали удаление самолётов друг от друга на двести метров. Каждый задавал вопрос: что же произошло? У Клементьева были мысли по этому случаю, но их надо было проверять.
Собрали спасательную группу из семи человек, которую повёл журналист – межпланетник, спортсмен Константин Устинов. Они выдвинулись на специальном вездеходе с оружием на борту. В самом начале пути вездеход ехал ровно, будто для него специально проложили трассу. Звуки мотора глушили специальные противошумовые приспособления и вместо громкого рёва двигателя, слышался мягкий звук, похожий на работу электрической бритвы. На звук никто не обращал внимания, но когда вездеход проезжал рвы и различные кочки, звук проникал своим визжанием глубоко в голову, и казалось, точил всю мозговую массу. Через девятьсот километров продвигаться стало сложнее. Часто стали попадаться красные деревья, похожие на кактус, но без иголок. Некоторые деревья имели слабую корневую систему и от тяжести вездехода легко вырывались и падали, при этом выделяли липкую жидкость и приклеивались к корпусу. Вся ходовая часть покрывалась этим липким веществом, которое через некоторое время застывало, превращаясь в твёрдый сплав. Казалось, что лес, как и те скалы, жил, и жизнь эта была направлена на совершение злых дел. Вездеход мёртво встал среди леса.
Устинов вспомнил, что не включил электрическую защиту, и, нажав на кнопку, услышал протяжный свист.
- Что это? – спросил он у механика.
- Не знаю,- протянул Попцов и попросил разрешения завести мотор.
- Давай Коля! – громоподобным голосом приказал Устинов, глядя в смотровое окошечко.
Попцов запустил двигатель, свист усилился. Вездеход тряхнуло и уже через несколько минут его трясло, как в лихорадке. Не выдержав, Попцов нажал кнопку «движение», и вездеход, словно вырвавшись из сильных и цепких рук, рванулся вперёд, подминая под себя всё, что встречалось на пути. Все облегчённо вздохнули от того, что электрическое поле подействовало. В смотровые окна было видно, как насекомые различной причудливой формы атаковали вездеход, но нарывались на защитное поле и погибали. Вездеход вырвался из леса, стали попадаться небольшие возвышенности и каменные столбы с небольшими отвесными скалами. Ориентир показывал, что до самолётов осталось двести километров. С корабля передали, что почти одновременно от самолётов стали двигаться приборы Гравира. Сообщение озадачило всю команду. Вездеход попал в песочный барьер, выезжая из огромной воронки, и встал. Командир приказал надеть защитные костюмы и выйти из вездехода. Люди проваливались в песке по колено, он как болотная тина мешал продвигаться вперёд. Когда команда поднялась наверх, все упали невольно на колени перед величием огромных и красивых архитектурных сооружений. Через некоторое время картина красивого города начала таять, как дымка, после дуновения лёгкого ветра. Потом вовсе пропал.
- Мираж, – протянул кто-то из команды.
Никто не заметил, как все сделали несколько шагов назад и упёрлись в нос вездехода. Очнувшись от зрелища, Устинов приказал разгрести песок впереди вездехода. Около получаса вездеход пробивался вверх на гребень и, не останавливаясь, помчался прямо на то место, где стоял город.
- Коли есть такой мираж, значит, город существует, - предположил Ковальчук.
- Возможно, Серёжа, - о чём-то думая, отозвался Устинов.
Через сто километров вездеход остановили, установили координаты до самолётов и расстояние до них. Ориентир выдал такую информацию, что Устинов быстро стал связываться с кораблём.
- Что случилось Костя? – спросил Пелейко.
- Включите ориентир и возьмите мои координаты!
Через две минуты донёсся хрипловатый голос Маслова:
- Ты Костя находишься от корабля на тысячу четыреста километров, но ты немного отклонился от маршрута, тебе надо на пять градусов левее и ещё проехать около двухсот километров.
- Но мой ориентир показывает ровно четыре тысячи километров прямо по курсу, что будем делать?
Молчание корабля затянулось. В такие моменты, кажется, проходит вечность.
- Кося, Костя, - хрипел голос Маслова, - продвигайся по показанию нашего ориентира.
- Хорошо, я бы хотел услышать командира.
- Слушаю тебя Костя.
- Как там у вас на экранах, движение есть или нет?
- Есть и, похоже, увеличивается скорость. Но видны только пески.
- Да и мы сидим в песках, да ещё мираж огромного города видели, конечно, фантастическая панорама.
- Время не ждёт, езжайте, - сказал командир, и последние слова эхом прохрипели в наушниках Устинова, и связь отключилась.
Через пятьдесят километров песок исчез и появился лес. Это был настоящий лес, ветки хрустели и трещали под гусеницами вездехода. Лес был как на Земле.
Деревья стояли каменной стеной. Их было невозможно столкнуть или подмять под вездеход и, натыкаясь на них, машину швыряло в разные стороны.
- Но у вас и заросли! – вышел на связь Исламов и, шутя, спросил, - а есть там у вас мои любимые букашки?
- Есть Сеня, - отозвался Устинов.
- Вам осталось 90 километров, - сказал Владимир Иванович.
- Если так будем медленно двигаться, то неделю точно будем плестись, - с досадой сказал Попцов.
- До наступления ночи осталось четыре дня, - неожиданно заявил Реутов.
Устинов отключился и пробормотал:
- Тебе бы мои печали.
Вездеход качнуло и резко потянуло в сторону, потом развернуло, и помчался он, вниз набирая скорость. Проехав, таким образом, около километра, вездеход как перочинный ножик воткнулся в бугор, что- то треснуло и засвистело. Мотор заглох.
- Все наверх! – приказал Устинов.
Взглянув вверх, Устинова поразило расстояние, через которое пролетел вездеход. Включили ориентир, и он показал 2300 километров до цели. Устинов выругался и вышел на связь:
- Возьмите мои координаты.
Через минуту Маслов сказал, что до самолётов 1900 километров и неожиданно для себя состроил гримасу от удивления.
- Почему выключил прибор Гравира?- спросил Пелейко.
- Не отключал... – удивлённо ответил Устинов и попросил проверить прибор на башне. Прибора на вездеходе не оказалось. Чуть позже его нашли недалеко от вездехода раздавленным.
- Попробуйте ехать назад, где видели город, - попросил командир и добавил, - мы тут предполагаем, что на поверхности тоже есть скрытые лабиринты и сигналы блуждают по ним, увеличивая расстояние.
Устинов решил объехать эту пропасть. И через несколько километров мучительных продвижений на горизонте показался самолёт.
- Вижу самолёт Владимир Иванович, - пересохшим голосом выдавил Устинов, - подъезжаем.
- Держи себя в руках, - предупредил Клементьев.
- Постараемся.
В десяти метрах от самолёта остановили машину. Самолёт лежал на левом боку. На крыле хорошо было заметно обрыв обшивки. Когда открыли кабину, то лётчика там не оказалось. Заглянули в грузовой отсек, и там скорчившись, словно от холода, покрытый оранжевыми букашками лежал Соколов. Он спал. Пульс его еле ударял по пальцам Устинова.
- В вездеход его, - приказал Устинов.
- Надо искать другой самолёт, - предложил Попцов и, не успев договорить, как все услышали скрежет с левой стороны. Там над обрывом качался, словно от ветра второй самолёт. Забраться туда было нелегко. Осыпался под ногами песок. Механические руки вездехода дотянуться не смогли, но при помощи их Устинову удалось забраться на отвес обрыва. Чергинец лежал точно так, как Соколов в оранжевых букашках и смертельно бледный.
Через двое суток команда прибыла к кораблю.
Наступила ночь. Чергинец и Соколов продолжали спать. На двенадцатые сутки корабль начало качать и все почувствовали стремительное падение. В иллюминаторах ничего не было видно. Шли вторые сутки, корабль продолжал падать. Нагрузка увеличивалась, и командиру пришлось принять решение одеть скафандры. На седьмые сутки падение прекратилось. Яркий голубой свет брызнул в иллюминаторы. В голубом небе горели три солнца. Через несколько часов за горизонтом скрылось одно солнце, но уже с другой стороны солнце всходило. Через день уже было понятно, что здесь пять солнц и одно из них фиолетовое. Атмосфера не отличалась от земной. Корабль словно переместился на другое место. Слева от корабля начинался лес. Всё было знакомо: и деревья, и поля, пели вокруг птицы. Захватывало дух от ощущения, что попали на Землю домой. В одном из иллюминаторов даже увидели муравейник. Радость менялась необъяснимым страхом. Планета, которая уничтожила вездеход и два самолёта приветствовала людей красотой, к которой они привыкли на Земле. На корабле воцарилось молчание. Ни один человек не рвался изучать территорию.
Учёные выяснили, что планета переместилась на очень солидное расстояние в пространстве и сейчас находится в своей галактике. Траектория этой планеты своеобразная, проходящая через несколько галактик с неизвестным центром.
Всем было понятно, что на этой планете будет очень сложно работать в психологическом плане из-за зеркального сходства с родной планетой. Не понятно было только то, как быстро происходила материализация всего окружающего.
На выход из корабля приготовились четыре группы по восемь человек и сам командир. Необъяснимой красотой встал перед глазами пейзаж насыщенный самыми свежими и яркими красками. Три солнца светили так, как одно на Земле. От предметов падало по три тени, как от прожекторов на стадионе. Лес звенел птичьими голосами. Свободно дышалось. Деревья были немного выше, чем на Земле. Листочки на деревьях отличались своей длиной и маленькой величиной, многие даже были похожи на иголки. От свободы света в лесу всё сияло. Было идеально чисто, как будто его подметали. Командир приказал, чтобы группы не удалялись от корабля более пяти километров.
На планете воцарился вечный день. Только было заметно, что при фиолетовом солнце немного вечерело, и этот вечер продолжался три часа.
Запустили зонд, но его постигла та же участь, что и другие, он упал через пятнадцать минут.
« Видимо судьба остаться здесь», неожиданно мелькнула мысль у Пелейко, « которая даст возможность изучить эту таинственную планету, как две капли воды похожую на родную Землю». Его успокаивало то, что здесь должен быть разум, кто-то живой и им обязательно помогут выбраться отсюда.
На следующий день командир разрешил выпустить разведывательный самолёт, на котором полетел Соколов. Внизу, под самолётом переливалась изумрудной зеленью бесконечная тайга. Встречались маленькие речушки. Соколов опустился немного ниже, чтобы всё рассмотреть. На борту работали два прибора Гравира. Пролетая над обрывом, где было видно несколько упавших деревьев, Соколов услышал голос командира:
- Серёжа, повтори маршрут последних несколько километров.
Соколов развернулся и вновь пролетел над краем обрыва.
- ты ничего не видишь? – спросил командир.
- кроме упавших деревьев, ничего.
- возвращайся обратно.
Запись полёта Соколова уже прокручивали несколько раз. Изучали буквально каждый сантиметр. Вдруг обнаружили на краю обрыва самолёт, и сомнений не было, что это самолёт. Отправили вездеход, который двигался средней скоростью. Из- под зубчатых гусениц вылетали комья чернозёма, казалось, что он дымит и горит невидимым пламенем. Три солнца сегодня совсем не грели. Птицы громко пересвистывали свои мелодии. Дул слабый ветерок. Иногда встречались странные животные, кожа которых переливалась всеми цветами радуги. Животные совсем не пугались вездехода и проявляли любопытность. Попцову приходилось часто тормозить машину, чтобы не задавить животных.
Ориентир отказывался вычислять расстояние.
Командир разрешил ещё одной команде выехать на креслах. Бирюков, Исаев и Исламов поехали в сторону, где всегда восходило фиолетовое солнце. Остальные поехали по два человека, и одна поехала Ткаченко, чтобы обследовать почву вокруг корабля в радиусе двух километров.
Вездеход уже почти подходил к намеченной цели, как связь с кораблём оборвалась. Только через двадцать минут всё восстановилось. В это время кресло Галины Ткаченко пришло к кораблю на автоматическом режиме. Галина была без сознания.
Вопросов никто не задавал. Каждый человек ощущал на себе влияние планеты, сильной, сложной, каждый чувствовал, что здесь разумная жизнь есть и только примет или нет она - непрошенных гостей.
Неожиданно перед вездеходом выросла огромная гора, которая немного двигалась. Послышался сильный удар, от которого вездеход прекратил движение и плавно стал подниматься в воздух. Попцов включил защиту и вездеход рухнул. Раздался оглушительный рёв от которого засвистело в ушах.
- Это же такое животное! – воскликнул Вахонин.
Животное наступало, но обжигаясь от сильного электрического поля, издавало раздражающий вопль. Поле вездехода неожиданно ослабло, хотя батареи работали на полную мощь. Через минуту поле исчезло. Опять последовал мощный удар по верхней части вездехода. Две металлические скобы лопнули, и кабина угрожающе повисла над головами. Попцов сдал назад. Немного отъехав, все увидели огромное животное. Оно медленно двигалось к вездеходу. Казалось, что огромный кусок теста перекатывался вперёд. Справа от вездехода показалось ещё одно такое же животное, только жёлтого цвета с чёрными полосами по бокам. Уже было заметно, как множество мелких щупалец двигались, как ковыль на ветру. Вездеход резкими толчками несколько раз дёрнулся назад и опять последовал мощный удар по корпусу. Электромеханик Ковальчук нажал кнопку молнии. Раздался оглушительный треск, и лавина пылающей энергии пронзительно понеслась к животному. Огромная масса превратилась в жидкость и расплылась по лесу. Жидкость очень быстро растекалась и уже омыла гусеницы вездехода. Появился едкий запах. Вездеход не слушался и не мог сойти с места. Жидкость чернела и обволакивала машину. Несколько раз включали молнию, но напрасно. Включили нижние присоски, которые дули обжигающим воздухом. Жидкость отступила и за считанные секунды приняла форму животного. Попцов резко развернул машину и на огромной скорости помчался назад к кораблю.
На корабле врачи приводили в себя Ткаченко, но всё напрасно.
Только через день Галина открыла глаза, но говорить не могла, взяла лист бумаги и описала всё, что с ней произошло. Недалеко от корабля Галина наткнулась в почве на люк и потянула его, он легко открылся. Вниз вела лестница. Это было сказочное подземелье, где Галина увидела в зеркалах сотни своих отражений. Задев рукой одно зеркало, оно открылось, и изнутри плеснул яркий зелёный свет. На мгновение свет ослепил глаза. Сквозь свет Галина рассмотрела зелёное солнце, а вокруг двигались крохотные планеты. Она узнала – это была родная галактика, но вот почему зелёное солнце, Галина понять не могла. « Маленький планетарий», мелькнуло в голове у Галины. Она стала прикасаться к каждому зеркалу и перед ней стали открываться загадочные картины полные чудес. Одна из комнат заинтересовала Галину, в ней было много колбочек заполненных жидкостью похожую на кисель. Одна колбочка выскользнула из рук Галины и разбилась. Ткаченко пыталась поднять стекло и порезала палец. Кровь побежала быстро, но тут же свернулась и рана быстро без следа на коже зарубцевалась. Попавшая кровь на жидкость быстро стала набухать и увеличиваться в размерах. Образовалось нечто живое. От страха Галина стала пятиться назад и вышла из комнаты. Быстрыми движениями глаз она осмотрела коридор, увидела выход и побежала к нему, но резкий женский голос, раздавшийся за спиной, заставил Галину застыть в неподвижной позе. Неожиданно на её плечи легли чьи-то ладони. Сердце вырывалось из груди, ударяя мощными ритмами. Галина быстро повернулась и увидела себя, но это было не отражение. После этого она уже ничего не помнила.
Больше всего учёных заинтересовало появление человека и планетария.
Дул сухой горячий воздух, когда очередная группа отправилась проверить рассказ Галины. Ткаченко место узнала, но где должен находиться люк, валялась груда камней. Среди камней нашли отполированный камень, на оборотной стороне которого, была надпись.
Над расшифровкой надписи трудились почти неделю и когда расшифровали, то все удивились:
« незнакомцы, улетайте и забудьте о существовании нашей планеты. Мы вам откроем то, что вас интересует. Планета наша называется «Земля» их в звёздном мире три с таким названием. Есть центр этих трёх планет – это планета мозг, которая управляет всеми живыми существами, которые живут на всех трёх планетах. Одна из планет имеет свою галактику и двигается вокруг одного солнца, две другие планеты имеют орбиту не только в своей галактике, но и в четырнадцати других. Между планетами есть быстрые коридоры, по которым можно попасть за несколько секунд на любую планету без кораблей и скафандров. Мозг не разрешает по ним двигаться и держит под контролем. Больше этого мы не можем сказать»
Брадеуссы.
От автора:
На этом почти всё. В дневниках очень много вырванных страниц, чем-то залитых. В некоторых обрывках было понятно, что Пелейко вошёл в контакт с Брадеуссами, но только дружеский это был контакт или нет, не известно. Известно лишь одно, что где-то там, в далёких галактиках есть ещё один дневник группы Пелейко, последний. И хочется верить, что люди его найдут и много узнают об этой далёкой загадочной планете.
1989 год.