Он неспеша обулся, взял ключи, захлопнул входную дверь и вышел на лестницу.
Заглянул в почтовый ящик. Прочел и выбросил уведомление об истечении всех сроков платы за комнату. Еще немного постоял на ступеньках подъезда, размышляя, что будет если он сегодня, наконец, не найдет нормальную работу.
Побренчал мелочью в карманах, открыл кошелек. Да -негусто. Закурил дешевую сигарету без Фильтра и быстро зашагал вдоль улицы.
В гулкой сутолоке берлинского метро Яну вдруг окликнул мужской голос.
-Ты не узнаешь меня? - спросил он по-русски. Яна всего лишь несколько мгновений вглядывалась в лукавые глаза за стеклами очков.
-Не может быть. - неуверенно засмеялась она.- Саша, это ты?
-Да, я...
-Здесь, откуда? Как?
-Наверное,оттуда же,откуда и ты.-Саша кивнул на убегающий в туннель состав.
Они сидели в маленьком летнем кафе, пили кофе. В тени больших деревьев уютно расположились столики. Рядом начинался парк, в который как-то незаметно-незаметно, тихонько прокралась осень. Разговор не клеился.
-Не представляю, как ты все-таки узнал меня? Нет, даже, как увидел?! - удивлялась Яна.- А ты, разве бы, не узнала меня?- Саша дослал сигареты.- Куришь?.
-Нет, что ты! - Он смутился.
-Сейчас многие женщины курят. Помолчали. Легкий ветер принес душистый запах влажной хвои.
Яна задумчиво покрутила в руках зажигалку.
-Ты спросил, узнала бы я тебя? Нет, наверное, не узнала. Хотя...Может быть и узнала, но засомневалась и ни за что не подошла бы.
-Почему?
-Не знаю. Наверное, следуя принципу: захотел - подошел бы сам. Саша слегка ухмыльнулся:
-И далеко же ты ушла с такими принципами?
-Далеко - недалеко, а я живу в Берлине, у меня любящий муж, двое детей, заботливые родители,настоящая любимая работа.
-Значит, у тебя все хорошо?
-Да. У меня все хорошо! Только не надо говорить, что так не бывает!
-Я и не собирался. Я очень рад за тебя...- искренность этого голоса с знакомой хрипотцой словно устыдила Яну за вспыльчивость.
-А как ты?
Саша почему-то замялся. Затушив сигарету, рывком откинулся на спинку кресла:
-А у меня тоже все хорошо: дом, жена, дети. Работаю в солидной фирме в Дрездене, сейчас здесь проездом, по-делам. А-а, кстати, ты давно в Берлине?
-У-у, еще как!- протянула Яна.- Первый раз приехала сюда еще вместе с братом и его институтскими друзьями. Тогда и познакомилась с Ральфом, моим будущим...
-Да, а как Олег?- перебил. ее Саша.- Я много слышал об его успехах в последнее время.
-Ушел с головой в науку. У родителей почти не показывается.- она засмеялась.- слушай, ты ведь можешь его увидеть!
-Серьезно?
-Вполне. Он сейчас в Берлине. Могу дать тебе его координаты.-Яна быстро написала что-то в блокноте и протянула Саше сложенный листок.- Держи. Только не потеряй! Я думаю, Олежка обрадуется!
-Если вспомнит!-пошутил тот.
Оба засмеялись.
Саша вновь закурил. Начинало смеркаться. Теплый, еще летний ветер шуршал пожелтевшей листвой в парке. Большие клумбы полыхали рыже-красным огнем бархатцев. Где-то далеко играла музыка. Шумела автострада, неся, казалось, нескончаемый, пестрый поток к центру города.
Яна молча смотрела куда-то вдаль, грустно улыбаясь своим мыслям. Воспоминания, которые давно уже канули в небытие, забылись, о которых она никогда не думала после отъезда в Германию, вдруг хлынули на нее целым потоком, обожгли, задушили, закружили и потянули за собой, увлекая все дальше и дальше в самые сокровенные уголки памяти. Всплыли как на ладони, все обиды, переживания, до слез защемило сердце. Вот он сидит перед ней, человек, с которым ее никогда ничего не связывало, которого она знала только один день, один лишь день, уже почти двадцать лет назад. Самый обычный день, но память, о котором она пронесла через долгие годы, она не забыла, ничего не забыла, словно это было только вчера. Все те же русо-рыжие кудряшки, большие добрые руки. Он все такой же крепкий, загорелый. Наверное, не бросил спорт...Из-под очков все так же смотрят бесцвет¬ные близорукие глаза...
-...Ты помнишь наш день? - вдруг тихо спросил он.
-Наш день...-словно эхо повторила она. И снова оба замолчали. Саша тихонько помешивал ложечкой остывший кофе:
-Наш день.
-Почему наш? Это был Его день рождения, Их день...
Зажглись вечерним желтым светом Фонари и четко очертили золотой каемочкой красивый овал Яниного лица. Темные тени ресниц бабочками разлетались от больших глаз. Ассиметричные брови, короткая стрижка, как и раньше, еще больше придавали ей женственности. С возрастом она стала еще красивее. Саша долго, долго смотрел на нее и вспоминал, вспоминал. А за очками не было видно что на глазах у него выступили слезы. В груди заныло, застонало и прошлая боль с новой силой кольнула в сердце.
-А ведь я любила Его...- горько усмехнулась она. Саша молчал.
-Любила...Понимаешь? Нет, ты не можешь этого понять. Ты и тогда этого не понял...Только не возражай, не перебивай меня! Ты ведь ничего не знаешь!
И она заговорила, медленно, задумчиво. Говорила обо всем, не пропустив ничего. Словно вновь они оказались в той маленькой чужой комнате, где кружились две пары. Сумеречный свет проникал через незашторенное окно, мигал разноцветными "глазками" магнитофон. Аромат цветов и вина приятно кружил голову. На талии у Яны нежно лежали Сашины руки, он что-то шептал ей на ухо, улыбался. Она тоже улыбалась и отвечала, иногда невпопад. Ему никто не нужен был сейчас, кроме нее; он вдыхал ее теплый запах, бережно обнимал хрупкую спину, плавно двигался в такт собственному сердцу...А она изо всех сил старалась не выпускать из глаз тех, других, следила за каждым их движением. Она была здесь и одновременно была там, все ее существо, все чувства были устремлены туда. Только туда! Где ей не ока¬залось места...И слезы готовы были хлынуть из глаз, но в темноте их все равно не было бы видно. Душа дрожала внутри, кричала, рвалась, на части! Пол ходил ходуном, стараясь выскользнуть из-под ног, и сама она стала легкая-легкая, как пушинка. И словно за спасительный волосок, вновь и вновь хваталась за крепкое Сашино плечо, отдавая ему, как громоотводу, всю свою боль. А он все нежнее прижимал ее к себе, уносясь на седьмое небо от счастья.
Она была красива, нежна, ласкова как котенок; та другая-развязна, самоуверенна, нахальна. И Он тоже увидел это, увидел и понял. Понял все. Понял, как горько ошибался. Вспомнил, что любил...Что ее любил! Понял, как был слеп...Но сделать сейчас уже ничего не мог.
...А потом был поздний-поздний вечер, вечер, какой бывает только в августе, только в Москве. И был рядом Саша, его неосторожный вопрос и ее двусмысленный ответ, маленькая нечаянная ложь, разлучившая их почти на двадцать лет.
-...А ты поверил тогда в это глупое вранье. И к тому же представил меня в самой гадкой роли...Как ты мог?
Саша медленно стянул очки, закрыл лицо ладонью.
-Прости меня, Яна. Прости...Я полюбил тебя с первого взгляда и только сейчас понял, что любил и все эти годы...Слышишь? Я люблю тебя.
-Не надо, Саша. Не надо. Все это ни к чему. Мне давно уже все равно, пойми.- Яна легко, от души, улыбнулась, словно сбрасывая о себя остатки того камня, что столько лет горьким грузом лежал на сердце.- Боже, какие только необдуманные глупости мы не совершаем порой!
Она поднялась, взяла сумку. Саша попытался удержать ее за руку, она лишь отрицательно помотала головой, но пройдя несколько метров все-таки обернулась, помахала ему и весело крикнула:
-Запомни: у меня все хорошо! Я счастлива! Привет жене!- и навсегда скрылась в сумраке берлинского вечера...
Саша еще долго сидел в опустевшем кафе, пока ночь окончательно не поглотила все вокруг. Тогда он встал, сунул руки в карманы и нащупал листок бумаги. Достал, развернул. Крупным почерком на нем было написано:
НЕ ИЩИ МЕНЯ.
ПРОЩАЙ.
27-28 сентября 2001г.