Память. У компьютеров она измеряется в битах, байтах, килобайтах. А как измерить человеческую память? Как понять, что в ней остается, а что исчезает навсегда? В своей профессии переводчика и преподавателя иностранных языков я часто ощущаю себя машиной, которая быстро должна работать как с оперативной, так и с долговременной памятью. И скорость реакции при переводе соответствует скорости передачи электронных импульсов от одной клетки головного мозга к другой. Причем цепочки символов работают, то разматываясь, то сворачиваясь на двух, а то и на трех разных кодах. Уничтожить память компьютера можно, отформатировав диск С. А как стереть память человека? И что остается в памяти?
С одной стороны, наше тело, особенно скелет – это жесткий диск, и на наши кости записывается все, что нам удалось пережить. Причем не только сейчас, в этой своей жизни. Записано все, что было в прошлом. И, может быть, даже сценарий того, что будет. Сценарий. Хотя актеру всегда дано право на импровизацию.
С другой стороны, мы запоминаем то, что важно именно для нас. То, что внесло изменение в наши мысли, чувства, знания о мире. Мы помним то, что важно. А на том, что неважно, мы не фокусируем внимание, и оно ускользает от нас. Или есть нечто, что мы старательно пытаемся забыть. Может быть, боль. Может быть, неудача. Может быть, страдания, которые нам причинили. Иногда желание забыть настолько велико, что нам действительно удается стереть свою память. Однако стирается только оперативка. Проблема зависает где-то в долговременной памяти и остается. Любое болезненное забвение нужно вывести на поверхность и отпустить. И тогда жить становится гораздо легче.
Я в последнее время играю со своей памятью в игру «Важно-не важно», и она мне преподносит сюрпризы. Я вдруг обнаружила, что в детстве и юности невольно шла по пути, которым управляет честолюбие. Мне хотелось стать знаменитой. Хотя нет. Мне хотелось активно участвовать в том, что творит Национальных героев. А где зажигаются звезды в мирное время? Сцена и спорт. В одиннадцать лет я сама пришла в театральную студию. Это был мой выбор. И театр стал частью моей жизни лет на пять. И театр я прекрасно помню.
Что привело меня в театр? Сама поражаюсь. Я прочитала книгу «Граф Монте-Кристо» и захотела сыграть в кино или театре роль Мерседес, возлюбленной Дантеса. Однако я хотела играть не юную девушку, бегающую по берегу моря и ожидающую из дальнего плавания молодого капитана. Нет. Я хотела сыграть мать, пришедшую ночью перед дуэлью к человеку, желающему из мести убить ее сына. Я хотела сыграть женщину, которая молит о спасении сына и признает право мстителя на месть. Странное желание для девочки в одиннадцать лет?
Моя подруга Эльфийка однажды удивила меня, отправив меня в театр. Мол, ходи в театры, ищи там свою вторую половинку, ты же театралка. И я всколыхнулась: «Я театралка?» Нет. Я где-то в глубине души актриса. Я играю роли. Я редко бываю в театре и еще реже восхищаюсь тем спектаклем, что увидела. Почему? Я очень хорошо вижу плохих актеров. И если актер халтурит, мне не интересна история, которую он рассказывает. Я, как Станиславский, кричу: «Не верю!»
Однако актриса я непрофессиональная. Я оказалась куклой, которая обрезала ниточки и сбежала из театра. Я не захотела жить по воле кукловода. Может, я и предчувствовала свою судьбу, поднимая бунт в детской театральной студии во имя новогодней сказки «Золотой ключик». До сих пор удивляюсь, почему взрослые нас тогда услышали. Нас, детей, составлявших костяк труппы. Мне было тогда тринадцать.
И, опять по Станиславскому, я любила себя в театре, а не театр в себе (а нужно наоборот). Я любила находиться на сцене, а не в зрительном зале. Я деятель, актант.
Я помнила театр. Я забыла спорт. Он всегда присутствовал в моей жизни. Правда, в нем чаще я была зрителем. Отец оставил профессиональный конькобежный спорт через год после моего рождения. В военном гарнизоне, где мы жили, спортивных секций не было. Вернее, школьная учительница физкультуры создала одну по гимнастике, и я очень хотела в гимнастки, но меня туда не взяли. Я была гибкой и растянутой от природы, но очень крупной для своего возраста. Тогда, когда требовались малыши, я оказалась большой.
Вскоре после возвращения из Венгрии в третьем классе к нам в школу пришли тренеры из конькобежной секции. Меня сразу отличили. Я была уже как пятиклашка. На голову выше остальных. Физические данные подходили. И я хотела в коньки, но мама не пустила. Я быстро росла. Почки и внутренние органы не успевали за телом. А мама знала, какие физические нагрузки нужно преодолевать на катке, на велосипеде, в спортзале со штангой. Она меня не пустила. Она хотела, чтобы я стала фотографом. Тем более что я могла часами находиться в темноте, закрывшись в туалете, совмещенном с ванной, и печатать фотографии. Обычно отец начинал печатать, но ему не хватало терпения, и заканчивала я.
Мама даже отвела меня в фотостудию, где я оказалась единственной девочкой. Мне купили фотоаппарат «Смена». И пару месяцев я провела там, фотографируя воробьев, синиц и другую живность. Однако фотостудия меня не увлекла. Возиться с пленками, проявителями, закрепителями я могла и дома. Вставать утром и ездить на занятия ради этого во Дворец Пионеров я не хотела. Через год я добровольно выбрала для себя этот маршрут, но уже в театральную студию.
Олимпиада в Сочи напомнила мне то, что я забыла. 1988 год. Олимпиада в Сеуле. Последний триумф СССР. 55 золотых медалей. Мне тринадцать лет. Я смотрела все трансляции. Я собирала вырезки из всех газет об успехах наших спортсменов. Папку с вырезками лишь недавно сожгла на даче. Почему сожгла? Они пожелтели, истрепались, утратили в своей пафосности значение исторического документа для меня. Я и без них очень многое помню. Самое большое впечатление на меня произвел тогда финальный матч нашей женской волейбольной команды. Девушки выиграли, а я захотела стать такой же, как они. Я захотела, чтобы в моей жизни тоже была своя Олимпиада. И я пошла в школу Олимпийского резерва по волейболу. Там уже занималась моя соседка. Девочка на год младше меня. Очень высокая. Сейчас она где-то метр девяноста. Но и тогда была не малышка. А я метр шестьдесят шесть. С десяти лет. Ни на сантиметр не выросла.
Мне было тринадцать. Как сказал тренер, поздновато. И почти бесперспективно. С моим ростом в волейболе делать почти нечего. Разве что разыгрывающей, связной. И он меня не прогнал, сказал: «Посмотрим, что из тебя выйдет». Я была самая маленькая в той возрастной группе. И месяца три я ездила одновременно на тренировки и репетиции. Театр и спорт совпали. А потом я заболела. Во время моей болезни у тренера случился инфаркт. Он выжил, но в школу Олимпийского резерва уже не вернулся. Новый тренер посмотрел на меня после болезни и попросил больше на тренировки не приходить. Ему нужны были звезды. Ему нужны были великанши. Я оказалась маленькой.
Стало ли это для меня трагедией? Нет. Очевидно, театр оказался сильнее. На тренировки меня не пустили, а на сцену в новогодних спектаклях после болезни я вышла. Я сыграла свой «Золотой ключик». Я сыграла свою Тортиллу.
Почему не жалела тогда о несостоявшемся волейболе? Я посмотрела на этих девочек, высоких, сильных, и, безусловно, талантливых. Они походили на пацанов. Они говорили на грубом языке. Они не очень хорошо учились в школе, потому что часто выезжали на соревнования. Их цель - не познать что-то, а побеждать. Я была из другого мира. Мои книги, мой язык, мои знания плохо вписывались в их атмосферу. Я предпочла быть зрителем. И я совсем забыла об этом эпизоде своей жизни. Совсем. Как и о мечте о своей Олимпиаде. Иногда забываются даже мечты. Или мы стараемся несбывшиеся мечты стереть из памяти?
Мечта моей высокой соседки тоже осталась мечтой. Ее приглашали в Екатеринбургскую «Уралочку» в пятнадцать лет. Мать не отпустила. Высокий рост нелегко дается. У нее были проблемы с позвоночником. И с характером тоже. Она не стала профессиональной спортсменкой. И мединститут не окончила. Окончила медучилище и вышла оттуда хорошим массажистом. Она стала целителем. Тем, кем не стала я.
Иногда мы стираем из памяти не только события и мечты. Иногда мы стираем людей. Кого-то специально. Кого-то нечаянно. Кто-то нам просто не важен. Не пойму, почему вспомнила Женьку Сергеева, одного из нашей четверки ветеранов театральной студии. Нас было четверо одногодок: я, Солнечная Девочка, Женька и Петька Зайцев. Мы все мечтали стать артистами. Не стал никто. Мы все оказались слишком свободны. Пожалуй, только Петька ближе всех подошел к нашей мечте. Он окончил училище культуры, и теперь он тот, кто решает, какие спектакли ставить на Новый год во Дворце детского творчества. Солнечная Девочка стала офицером милиции и иногда разыгрывала перед задержанными спектакль «добрый следователь – злой следователь». Я выбрала судьбу учителя иностранного языка и всю свою профессиональную жизнь играю роль иностранки. Что с Женькой сейчас? Не знаю. Но он связан с моей детской мечтой о собаке.
Как много значат в нашей жизни люди, что живут по соседству! Еще одна моя девочка-соседка увлеклась пуделями. Когда я увидела ее первую собаку, я тоже захотела такую. Я записалась в клуб и стала ждать своего щенка. Я копила на него деньги. Мне было четырнадцать. Однако летом я попала в больницу, а моя сестра подобрала на улице котенка. Я выписалась из больницы и обнаружила дома пушистое чудо: Муху, мою кошку. Она выбрала меня в свои хозяйки. Двух животных мама держать не разрешила, и на деньги, накопленные для собаки, я купила свои первые золотые сережки.
А у соседской серебристой красотки появились щенки. Я случайно сказала об этом Женьке, и он купил одного. Серебристый пуделёк стал его первой и любимой собакой. Однажды в Женькином доме случился пожар, собака была дома одна. И хотя огонь в квартиру не проник, она задохнулась. Угарный газ. Гибель маленького друга повлияла на Женьку. После школы он уехал в Питер, окончил Ветеринарную Академию. Женька стал доктором Айболитом. А моя милая соседка по-прежнему занимается пуделями. Они – часть ее жизни. Как и материнство. У нее трое детей, которые тоже любят собак.
А моя мечта о собаке? Она сбылась. Я своих собак не покупала. Их подбирал на даче отец. У нас был и бедолага-биндюжник Бос, и карело-финская лайка Долька. Подборыши.
Почему я сейчас не беру щенка? Я считаю, что это животное для детей. Кошки – друзья для взрослых. Собакам нужны дети. Или детям – собаки. Поэтому со мной рядом кошка. А, может, и не поэтому? Прочитала в посланиях Плеяд, что кошки – это наместники Любви. Они парламентеры и наблюдатели. У них дар оберегать людей. Может, когда я перестала быть человеком, Богиня подкинула мне серебристую кошку – Дульсинею Челябинскую, а в просторечии – Дуську.
Женька не стертый из памяти человек. Он забытый. За неважностью. За давностью срока. Просто один из тех, кто встретился в пути. Хотя путь продолжался пять лет.
Кого же мы стираем из памяти? Тех, кто вольно или невольно причинил боль. Тех, кого нужно забыть, чтобы продолжать жить дальше. Я так стирала одного человека. Теперь я знаю, что стирали и меня.
Пробуждение заставило меня вспомнить всех, кого я забыла. В этой жизни. И даже в другой. Или в других? Пока точно не разберу. Но вспомнила многих. К моему удивлению они вспомнили меня. Некоторые мужчины рванули из прошлого, и я принялась их выкидывать из моих социальных сетей. У меня была на них дикая обида. Зачем они проявляются теперь, когда у меня все хорошо, когда я вспомнила, что я человек, когда я готова любить? Почему их не было рядом, когда мне было плохо, когда мне было голодно, когда я перестала быть человеком, потеряв веру в любовь? Почему никто из них не дал мне хоть какую-то надежду? Вы не представляете себе, как трудно быть женщиной, которая не знает, любил ли ее хотя бы один мужчина. Я всегда повторяю, что человеку очень важно знать, что его любят. Меня любили мои подруги, мои родные и мои ученики. Это та любовь, что давала мне силы. Другой не было. И вдруг гости из прошлого. Я еще очень много не понимала тогда. Теперь понимаю больше.
В моем стремлении выкинуть всех меня остановила Эльфийка. Если люди потянулись к тебе, значит, ты им зачем-то нужна. Или они тебе нужны. Иногда сам не осознаешь, зачем. Те, кому не нужно, кто не твой человек, сами уйдут. Впрочем, о тех, кого я удалила, не жалею. Иногда прошлое должно оставаться прошлым. Для меня. И для того, кого удалила. В конце концов, они не давали мне знаков в тот день, который я бы хотела стереть из своей жизни.
В году всегда есть три дня, о существовании которых я хочу забыть. Первый день – День Рождения. Я не чувствую себя счастливой в этот день, может, потому что я не стала счастливой в своем собственном понимании счастья. Для меня все теплые слова и пожелания в этот день – пустые слова. Я их не чувствую уже очень давно… Я им верю, но не чувствую. Иногда хочется притвориться, что этого дня нет, но тебе не дают об этом забыть. Особенно теперь, когда во всех социальных сетях стоят напоминалки. Дни рождения людей, которых я любила и ценила, я помню без напоминаний. Их из памяти стереть невозможно.
Забыть о своем дне рождения мне удалось лишь однажды. В тот день мы возвращались из Наварры с двадцатью детьми с Рождественских каникул. Весь день в перелетах, пересадках. Памплона – Мадрид – Москва – Екатеринбург – Челябинск. И, вот уже ночью, когда мы подъезжали на автобусе из Екатеринбурга к Челябинску, Наталья, моя партнерша-сопровождающая детей, вспомнила: «У тебя же сегодня День рождения!» «Нет, – сказала я. – Он был вчера. Сегодня уже шестнадцатое».
Почему не люблю этот день? Не знаю. Сказать, что он мне напоминает о возрасте или о том, как быстротечно время, не будет правдой. Я всегда знаю, сколько мне лет, не скрываю и не играю с возрастом. Все годы мои. Я их прожила, и мне нечего стыдиться, да и жалеть особенно не о чем. Но не люблю. Что ж поделать?
Глупо объяснять, почему я не люблю День Святого Валентина. Я всегда чужая на этом празднике жизни. Он не создан для меня. Или я для него. Нет, я не думаю, что этот праздник не нужен. Он нужен тем, кто влюблен. Я в эту категорию не попадаю.
День третий, о существовании которого я бы хотела забыть, – это 8 марта. Международный женский день. Впрочем, международный он только в нашей стране. А там, где о нем помнят, это день борьбы феминисток за женские права. В нашей стране – это день поклонения женщине. И такой день нужен. Только я каждый раз узнаю, что я не женщина. Меня не поздравлял и не поздравляет ни один мужчина. Когда-то я покупала сама себе цветы в этот день. Просто, чтобы почувствовать праздник. Потом встретила немужа и цветы покупать перестала. Однако ощущение праздника так и не появилось. А потом ушло и ощущение жизни. Нужно уметь правильно убивать чужие мечты. У немужа это получилось.
С падением метеорита «Челябинск» в мою жизнь вернулось ощущение чуда, вера в то, что возможны любовь и счастье на Земле. Вернулись ли праздники? Нет. Я пока для них чужая. Может быть, я забыла, как их нужно справлять?
Но прошлое 8 марта меня удивило. Меня поздравили два мужчины. Мой далекий друг Антон и мужчина, уже не мальчик, впервые назвавший меня Светлана. Он был в меня влюблен в школе, но я не любила его, мы не встречались, и нас абсолютно ничего не связывает. Его нет и никогда не будет среди моих друзей в социальных сетях, потому что мы никогда не были друзьями. Я знаю, что он меня любил. И вот он поздравил Светлану. Это как знак: «Не все в тебе потеряно, Светка! Тебя помнят! Тебя не стерли!» Полное имя когда-то для девочки – это приятно. Сейчас я так и осознаю себя: Светлана. Ни отчества, ни фамилии.
Однако в тот день приятного напоминания мне было мало. Я уже начинала сходить с ума. Я уже боялась Пробуждения. Я уже горела второй месяц. Я хотела Пробуждение остановить и не знала, как. Впервые в жизни я решила сознательно напиться и забыться, перестать чувствовать хотя бы на время. Я еще не ведала, что у Эльфийки этот способ не прошел. Я напилась. Алкоголь действительно создает путь за завесу, вы начинаете видеть и слышать. Мне было очень плохо, и организм вычистил весь алкоголь из тела. Но мне еще и добавили боли. Можно сказать, в эту ночь я прослушала лекцию о том, как плохо бывает мужчинам, когда они больны, когда они теряют любимых женщин, и на практике физически ощутила все, что переживают они.
Если бы это не происходило со мной, я бы никому не поверила. И всю ночь меня оберегала кошка. Она не оставляла меня ни на секунду. Даже рядом с белым другом. Мне тоже можно не верить, но теперь я знаю на уровне чувств, что переживает человек, прошедший химиотерапию или радиотерапию, почему мужчины спиваются и заканчивают жизнь самоубийством. После лекции с алкоголем не играю. Неизвестно, на какой еще урок можно нарваться. И отношение к мужчинам у меня изменилось.
Мой друг Антон стал одним из тех людей, кого я очень хорошо чувствовала на расстоянии. Я чувствовала, через какую боль и отчаяние из-за своей болезни он проходит. Но я была не способна ничем ему помочь. Да, я молилась, я посылала ему добрые мысли и просила прощения. Я и сейчас прошу прощения. Но я не могу иначе.
Когда он нашел меня, я его удивила. Ему друзья говорили, что я вышла замуж и нарожала детей в Челябинске, а на самом деле я одна. Ему показалось, что я его друг и соратник. Я одна из немногих в наших двух выпусках защитилась и осталась в профессии. Он профессор в университете в Латинской Америке. Я доцент в Иркутске. Мы одинаково смотрим на современную лингвистику. Наши взгляды и оценки современной науки совпадают. Мы оба творческие люди. Мы учителя. Мы переводчики. Мы говорим на одном языке. Мы Маяки. И все-таки мы разные. Он думал, что нашел честолюбивого Воина, а я оказалась патриотичным хиппи: мир, любовь, цветы и Россия. И почти сумасшедшая.
Антошка тоже по-своему сумасшедший. Его антироссийская пропаганда порою не туда заносит. Пропагандистам давно пора Ленина, Сталина и Троцкого похоронить. А им все кости моют. Пока им кости моют, они живы. Для тех, кто о них говорит. Мы уже давно о них не говорим. Для меня они давно умерли и ничего в современной реальности не значат. Пробуждение открыло мне один секрет: значимо только то, чему лично ты придаешь значение.
Есть у Антона грешок: почудить, попровоцировать врагов – ура-патриотов на различных сайтах, а потом уйти, удалив свой эккаунт. Какое-то время он находился со мною в одной сети. На этот раз без провокаций. Но я оказалась я, да не та. И он для меня еще один друг из прошлого. Видимо, я для него другом не была. Он ушел из сети. Я никак не отреагировала. Он ждал. И я хотела с ним поговорить, написать ему что-нибудь, да только все забывала или не совпадали часы. У нас слишком разные часовые пояса. Я забывала. Забывать не специально можно только то, что не имеет жизненно важного значения. Это правда. И Антон понял все.
Я редко выхожу в скайп. Только по согласованности с другими средствами связи. Я его забываю запускать, а на автомате он обновляется так, что останавливает работу моего компьютера. Мне надоело делать откаты назад в программном обеспечении. Мне не нравится, когда компьютер не работает. Я стала забывать про скайп. И вот увидела. Антон удалил меня из всех контактов. Он меня стер. Что ж. Все верно. Кнопка Del однажды нажимается. Если человек не твой, ты можешь нажать эту кнопку. Если человек не твой, он сам ее нажмет. Мы Камикадзе. Мы умеем ее нажимать.
Почему я перестала стирать и удалять людей из своей жизни? Тех, кто мешал жить мне, или кому мешала я, уже удалила. У оставшихся есть свобода выбора. Для меня сейчас каждый человек – это знак. Он транслирует мне информацию для меня, причем совершенно не важно, делает он это сознательно или нет. Я уже поняла, что практически никто ничего специально и намеренно не делает. Мир говорит со мной через знаки. Они ведомы только мне. Больше их никто не видит. Я наделяю их значением, а не кто-то другой. Я читаю людей как книги. Это любопытно. Это интересно. И если я нажму кнопку Del, то лишу себя какой-нибудь занятной истории.
Я понимаю, что иногда в соцсетях развлекаюсь среди мусора сентиментальных историй, мудрых фраз, умильных животных и красивых картинок. Я передаю этот мусор в чужие ленты новостей. Но я не испытываю презрения к этому мусору. И в нем попадаются бриллианты. Что поделать, если я – пробудившийся Воин, который мечтает быть женщиной и домохозяйкой, а не правозащитником и борцом за высшую справедливость. Что-то мне подсказывает, что справедливость у каждого своя, и что русскому хорошо, то немцу смерть. Да и домохозяйка из меня выйдет странная. Та, что создает Свой Дом и делит его с любимыми, но границы Моего Дома уходят далеко за границы моей квартиры. Теперь уже я сама – сеть.
Так что мой девиз: «Мир, любовь, цветы и Россия». Патриотичная хиппи. А стереть меня могу только я. Но я предупреждала. Кнопка Del предназначена не мне. А других стереть нельзя? Нет. Я вывела эту кнопку из своего обихода. Ибо однажды, вспомнив все, ты понимаешь, что у тебя есть прошлое, настоящее и будущее. И только в настоящем ты создаешь то, что никто, ни одно живое и неживое существо во Вселенной, не может стереть. Даже День Твоего Рождения. Стереть нельзя!