Описанный здесь клиентский случай показывает один из примеров того, как формируется травма покинутого (зависимого) по классификации Лиз Бурбо. Или оральный тип по Лоуэну. Когда ребенок испытывал в детстве эмоциональный голод или нуждался в другом виде питания, которое оставалось в дефиците. А также здесь описан возможный вариант работы с частями в системной семейной терапии субличностей.
Терапевт (Т) и Клиент (К)
К: Я долгое время жила, не осознавая, что в моей картине семьи есть двоюродный брат. Его родители умерли сравнительно недавно, он на 7 лет меня старше. Я поняла отчетливо, что он для меня важен после его дня рождения в прошлом месяце. Мы недолго говорили дружелюбно. Сначала я его хотела защитить от своей мамы, которая тоже пришла в гости и обшарила все ящики и комнаты в поисках «порядка». Через пару тройку фраз я успокоилась насчет мамы и стала общаться с братом. Хотя, какое это общение? Мы начали подкалывать друг друга. Стебать. Эта война у нас с детства. И никто не уступит, никто не откроет своих истинных намерений. Потому что есть страх, что второй нанесет удар в этот момент.
Т: А чего ты от него хочешь?
К: Тепла, близости. Ведь он мой брат…
Т: Плачешь… Это хотят многие люди. Ищут. Но ведь этого может и не случиться никогда…
К: Я понимаю. Я защищаюсь изо всех сил, потому что хочу, чтоб он был теплым и заботливым в мой адрес. У меня много опыта, вместе с тем, что брат для меня не безопасен: он часто меня обижал, когда мы были детьми. А я по-прежнему продолжала к нему тянуться. У меня действительно нет оснований ему доверять. Я не помню позитивных совместных историй.
Мне очень жаль, что это так. Ведь он действительно не обязан меня принимать только потому, что я его двоюродная сестра.
Я боролась изо всех сил в детстве и с похожим напором делаю это сейчас. Вот только мое оружие – язвительные колкости - стало взрослее и я не знаю меры, где я защищаю себя, а где вторгаюсь в его личную зону. Знаю только, что руководствуюсь желанием «не подставиться». Хотя, похоже, я именно это и делаю, отражая удары и нанося свои.
А как стать ближе – не знаю. Могу только взять на себя ответственность выражать чувства так, чтобы показать, где Я. Более экологично. Так я свои границы оберегу. Ведь моя только жизнь в моих руках. А со своей, я верю, он справится сам. Хочу научиться в это верить. Это пока предел моего доверия к нему.
Похоже, мне в детстве слишком сильно хотелось брата. А по факту и отца-то не было после того, как его выгнал дед. И я через чур часто подстраивалась под маму, деда, бабку, дядю, брата… Чтобы не пропасть. Чтобы выжить. Это и есть моя боль, исходя из выводов, которыми она сопровождается, я действую: «все близкие передеруться и поубивают друг друга, а я останусь совсем одна». И тогда я не выживу. Мне было где-то года два-три. А мне так хотелось жить, что я готова была вынести любые унижения и оскорбления, любую несправедливость. Прикинуться, что это не со мной. Лишь бы меня не бросили те, от кого я завишу.
Это было в детстве.
Сейчас я взрослая и сама себя обеспечиваю. И сама не замечаю того, как убегаю из контакта, как порчу отношения, чтобы кинуть человека, повернувшегося ко мне лицом. Потому что жутко боюсь зависимости. И в то же время липну к нему, как только вижу, как он делает шаг от меня. Потому что снова боюсь остаться покинутой. Порочный круг…
Т: Что ты можешь сделать для той маленькой девочки?
К: Чаще напоминать, что я рядом, когда руки вновь станут ледяными и я почувствую, что Она хочет сбежать подальше от людей. Брать больше времени на формирование доверия… Я обеспечу ее жизнь! Едой, комфортом, друзьями, жильем, интересными делами. Я сделаю ее беззаботной. Чтоб она спокойно и радостно могла расти. Потому что сейчас она прорывается вперед и я становлюсь инфантильной вместо того, чтобы работать. Успокою ее.
Каждый ребенок в детстве выживает, как умеет. Говорят, те дети, которым нет нужды отрабатывать карму в этой жизни, умирают при рождении. Чтоб не мучились. Интересно, что же я такого делала в прошлых жизнях, хочется узнать, вспоминая мое счастливое детство?..
Внутри меня много лет живет тот огромный ужас маленькой девочки. И каждый раз в отношениях с другими людьми эта девочка вжимается в стены, вопит истошно, страдает и боится. Боится, что к ней подойдут. Что ее тронут. Что тогда больше не будет жизни для нее. Той жизни, в которою она так оказалась влюблена. И в этой девочке невероятно много тепла и любви, восторгов и веселья. Вот только она научилась прятаться, чтобы выжить. А теперь она учиться выходить всё чаще к людям, чтобы жить.
И с братом буду общаться я Взрослая. Как со взрослым мужчиной, а не с мальчиком, который тоже по-своему выживал. У меня теперь больше доверия к себе. И у меня больше нет нужды полагаться на того мальчика. Мне бы хотелось, чтобы он оказался рядом и смог помочь, если в этом действительно будет необходимость. Осталось только принять, что этого может не произойти никогда…