Сказка о Переходе и Крылатом. Глава 4

Анастасия Кодоева
Переход

Надя не поняла, как оказалась снова дома. В пятиэтажке. На западном. За окном горели фонари, а в комнатах – свет. Она первым делом посмотрела на свои руки и попыталась пошевелить ими, и поняла, что не спит. Обе руки послушно выдали жест «во!», комбинацию из трех пальцев и «замок». Руки… что-то поплыло у нее перед глазами, но она не поняла, как, кто, тихо сейчас шептал ей детским тонким голоском, где-то внутри, ясно, звонко:
- Нам теперь надо успеть обратно, пока мама там… не стала совсем маленькой…
На глаза выступили слезы. Руки взрослой, двадцативосьмилетней женщины – ухоженные, с короткими бордовыми ногтями, теребили вафельное полотенце.
- Игорь! - Изо всех сил крикнула она. Она ждала доли секунд, но ей казалось, что ждет вечность. Как раньше. Как когда-то давно. Крылатый. Она слишком долго ждала.
В зале послушался грохот, будто обрушился посудный шкаф,  или сорвалась антресоль, начиненная баллонами с вареньем. Надя поспешила в зал – в середине комнаты, с опилками в волосах, растерянный и совсем взрослый, как она сама, сидел Игорь. Он обнимал руками какое-то деревянное устройство, похожее на колесо первобытного велосипеда. В потолке только что была дыра, но она затягивалась  на глазах. Надя удивленно наблюдала за исчезающей дырой и за Игорем, который теперь был похож на небритого недели две  взрослого мужчину, одетого в клетчатый вязаный свитер.
Игорь тоже весьма ошалело глядел на сестру. Он удивленно шевелил бровью, присвистывая мелодию из старого фильма:
Сколько я порезал, сколько перерезал,
 Сколько душ несчастных загубил…
- Что? Что со мной? – Надя посмотрела в зеркало. Она была та же, но взрослее. Ей все понравилось. Косички превратились в длинные-длинные пряди.
Она обняла колени и расплакалась. Они долго сидели, спина к спине, включив, по старинке, свечи, и вспоминая этот переход, который не удавался целых двадцать лет. Тонны проглоченной дьявольской жидкости, лодка, так и не добравшаяся до телевышки, рука, искалеченная в драке с бесами накануне, когда Игорь спасал от нападения Надю. Выжженное пятно на оборотной стороне плеча, как обещание всегда ждать Крылатого, что бы ни случилось. Надя инстинктивно дотронулась до левой руки – круглый шрам, как монета, увечье, оставленное самой себе, был на месте.
В этом черно-белом месиве, мире блефа  ограниченности, и  в котором они потеряли свое детство, свою мать, остатки воспоминаний о нормальной жизни (а действительно ли она была нормальной?), Надя встретила и полюбила человека с крыльями. Апостол Константин Крылатый, с сияющим водной гладью взором и белыми сильными крыльями за спиной, силу которых сложно было разглядеть за  белизной нежных перьев, снился ей каждую ночь. Он обещал приходить во снах всегда, с того момента, как его призвали на войну с нечистью. Крылатый, резервник, мог бы просидеть еще каких-то полгода, и его списали бы в пенсионеры. Его возраст, сто четырнадцать лет, давал такое право, но потребовалось усиление, и призывали всех поголовно: кто умеет лить святую воду; кто умеет творить животворящий крест; кто умеет летать и посылать в бесов священные стрелы; кто обладает силой целительных молитв и может спасать раненых; кто знает самые мощные псалмы против Сатаны.
Они познакомились, когда Надюше едва исполнилось десять. Крылатый был красив, и старше ее почти на сто лет, но ни его возраста, ни его силы не было видно. Крылатые юны всегда, так же как и их потомки, родители и прародители. Он учил ее защищаться от духов, готовить святую воду, пел ей колыбельные на ночь. Когда же настала пора любить  - они полюбили друг друга всем сердцем. Разлука на войне была горем, с оборотной стороной – счастьем. Каждую ночь Константин приходил во сне к Наде и беседовал с ней. Только ему она могла раскрыть сердце,  рассказать самое больное. Он давал ей силы, чтобы выжить, найти маму, прокормить себя и брата, давал ей знания, как не погибнуть ночами. Это он сказал однажды, что три глотка воды ада не страшны. Два или четыре – смерть, а три – не страшно, если будешь тонуть – то глотай три раза.
Если бы не Крылатый с этими знаниями, Игорь бы погиб при переходе, переплывая чертову воду с вывихнутой рукой.
-Зачем нам теперь этот переход? – бессмысленно , отстраненно, глядя в пустоту, проговорила Надя.- ЕГО я больше никогда не увижу. А маму нам не разыскать… Слишком поздно…
- Тише… Игорь прикоснулся пальцем к губам. Он сделал несколько робких шагов на кухню и увидел распахнутое окно.
Надя помнила, как теплыми, нескончаемыми потоками слез  пылали ее щеки. Помнила, как перед ней, прямо посреди кухни, между холодильником и столом стоял мальчик. Его длинные черные волосы, свисающие до плеч, блестели то ли от  ее слез, то ли от лучей этих дивных звезд, мерцающих вдалеке. Помнила, как она вдруг взглянула туда, ввысь, откуда он прилетел к ней, и  впервые за двадцать лет увидела звезды на небе – забытое человеческое чудо, крошечные огоньки, и ничего роднее этих звезд не было. Он был робок и беззащитен перед ней, с теми же сияющими водной гладью глазами и теми же крыльями. Такими сильными. И мягкими. Он плохо помнил, зачем он здесь, зачем влетел в окно, помнил лишь то, что ищет Надю. Искал много лет, пока совсем не помолодел.
Надя почти срослась с ним, чувствуя, как одной рукой гладит его крылья, а второй рукой трогает волосы, а сбоку почему-то стоял Игорь, да потом взял да и обнял их обоих.
- Иди, он ничего не помнит. Иди, - настоял Игорь. На пару слов.
Надя вышла послушно в зал. Она слышала его еще несформировавшийся детский голос. Шелест крыльев. Трение и удаляющийся вдаль полусвист крыльев удачно начатого полета.
- Смелый… Еще ребенок. С пятого этажа. – Подумала Надя.
В комнату зашел Игорь. Он был задумчив и немного растерян.
- Что ты ему сказал?
- Ты сама знаешь.
- Либо уходи насовсем, либо  уходи, но возвращайся. Если ты вернешься, то тоже насовсем.
- Правильно.
- Как ты думаешь, он вернется?  - тихо спросила Надя.
Игорь улыбнулся.
- Как думаешь, ему на вид сколько? Ну, и четырнадцати нет, так же… Думаю, просто ему нужно время… Время, чтобы вырасти.
Он обнял сестру и поверх ее макушки посмотрел в окно. На просторном мартовском небе свободно и рассеянно блестели золотые камешки — звезды.
 
Февраль 2014.