ДОКТОР, БУДЬТЕ ЗДОРОВЫ, ВЫ НАМ ОЧЕНЬ НУЖНЫ !
Два счастья, два прощания
Счастье, если у тебя есть, кому рассказывать сны. Значит, ты не одинок. И я за долгие годы привыкла, что рядом всегда есть тот, кто утром скажет: «Какая ты красивая, лучшая на свете».
***
Мне в жизни посчастливилось дважды.
Первое мое счастье длилось 32 года. Мы поженились, когда он еще был просто Сашей, студентом четвертого курса медицинского института (тогда медиков учили шесть лет), а я уже год, как трудилась «литературным сотрудником — диктором радио с месячным окладом 74 рубля» в редакции газеты «Вэфовец», на флагмане латвийской индустрии.
…Высокий, статный, обаятельный, всегда приветливый, доброжелательный. В него были влюблены почти все студентки, а он влюбился в меня, ну а я — в него. Была я тогда ярко-рыжеволосая, со множеством веснушек, с которыми пыталась бороться. А Сашенька уверял, что они меня украшают и что это мои изюминки.
Свадьба и по тем временам была большая. Наша 3-хкомнатная тогда квартира вместила более 100 человек : в основом студенты, все сокурсники. Остальные- родные и друзья родителей.Столы установили « насквозь»- через все раскрытые настежь двери.Но места хватило всем. И даже для танцев.
Свадебное платье шили из дорогого белого шелка, в 120 рублей за метр!Дорого! И у специальной портнихи-свадебницы. Второе свадебное- цвета темной розы с лилово-бархатным цветком (см. фото) шила мадам Фaйнштейн, театральная портниха, звезда рижской элиты.
На свадьбу мои мама-папа продали последнюю тайно хранившуюся золотую, царскую десятку.И за их хранение, и за продажу, если бы узнали,тогда от властей "полагалась" политическая статья. Валюта!
А Баба Рива-деда Цуня продали старинные часы, возможно ,золотые. И к свадьбе купили Саше костюм, плащ и фетровую шляпу. Оранжевую!Другого цвета не было.
...С годами Саша стал известен как один из ведущих в Латвии «полостных» хирургов, в области брюшной хирургии. Доктор Александр Цалевич Брамник — это имя было на слуху, его неизменно произносили с большим почтением и пиететом.
Всю жизнь он служил только двум Богам- Медицине и Семье, а я была женой этого замечательного Человека- тонкого, деликатного, преданного друга и любовника. Мы прожили очень красивую, интересную жизнь, до краев наполненную любовью и счастьем, радостью и борьбой с житейскими трудностями, печалями, но неизменно во взаимопонимании и взаимоуважении.
Элея, Мейтене — начало начал
Кем стать? Такой проблемы у него не было — только медиком и только хирургом. Самостоятельную Хирургическую практику по окончании института в 1954-м доктор Брамник начинал в Элейской районной больнице Елгавского района, станция Мейтене, где и сегодня люди добрым словом вспоминают своего спасителя, своего депутата в местной власти. Благодаря депутатству доктор Брамник тогда впервые в районе и создал неотложную оперативную хирургию, и сам провел здесь первые сотни операций. Спасал жизни на шоссе, на хуторах, в округе.
Жильем в Элее все пять лет нам служил маленький однокомнатный домик, предназначавшийся для моргабольницы.
Одним воздухом с легендой
Молодого и горячего врача уважали коллеги и вскоре выдвинули в руководство здравотдела всего Елгавского района. По совместительству, конечно, он работал хирургом и в городской больнице Елгавы. "Это было очень знаковыми годами, потому что я еще успел застать и “подышать одним воздухом” с легендой медицины Латвии Теодором Иохановичем Лацисом, среди коллег просто Федором Ивановичем. Все мы поклонялись его богатейшему опыту еще с довоенных времен»,-вспоминал Саша.
Годы "в деревне"
Все годы "в деревне" мы жили на два дома- на два места жительства.Зимой на субботу-воскресенье, week-end , Саша поездом приезжал домой, в Ригу. Если не дежурил, если ничего не случалось в больнице.
На лето мы из города переезжали в Элею- с ребенком, нянькой , часто бабушам и-дедушками.И я поездом ездила на работу.Полтора часа туда и полтора-обратно.В первое лето .1955 года я еще кормила грудью Генчика. Считалось, что летомгрудное кормление нельзя прерывать ни на один день-ибо у ребенка может быть опасный понос.
-Когда я входил в вагон, а я всегда выезжал вечерами в одно и тоже время, по радио в поезде звучали "Валенки" .По расписанию в эти минуты пускали эту запись в исполнении Лидии Руслановой. И эта песня стала мне родной!-"Валенки" всегда напоминали молодому доктору и всем нам ,домашним, о первых годах его сельской практике и нашей жизни под сенью огромного яблоневого больничного сада, где под осень зрелые яблоки ,зачастиую, падая, набивали шишки у Генчика,которого в коляске усаживали под теньи воздух фруктовых деревьев...
Рига, 12 лет во 2-Я горбольнице на улице Гимнастикас...
Следующей ступенью было почетное назначение руководить крупным, на 60 коек, отделением во 2-й тогда Рижской городской больнице на улице Гимнастикас, где прошли еще 12 лет, рядом тоже с крупными медиками. Кафедрой повышения квалификации хирургов медицинского института здесь руководили высококвалифицированные хирурги — доценты Михаил Дубинский, Беньямин Ланда, позднее — профессор Вилис Пурмалис. Бок о бок служили хирурги Лео Шуберт, профессор Паул Муцениекс, анестезиолог, шеф реанимации Айя Приедниеце. Терапию возглавляли отличные специалисты Скайдрите Валдовска и Вия Крейцберга. Обе они не раз спасали жизнь и доктора Брамника.
…На одном этаже, буквально через стеклянные двери, было отделение урологии. Заведующий Георгий Столыгво, выпускник Ленинградской военно-медицинской академии, и врач Татьяна Шехтер гордились тем, что «прошли профессиональную «шлифовку» у мэтра с мировым именем доцента Виктора Вениаминовича Гольдберга.
Гимн медикам!
С почтением и нижайшим поклоном
Наставь юношу при начале пути его: он не уклонится от него, когда и состарится.
Доброе имя лучше большого богатства, и добрая слава лучше серебра и золота.
Притчи Соломона. 22:6, 1.
По воспоминаниям Александра Брамника, в Рижском мединституте в послевоенные годы смену готовили замечательные медики. Этому поколению студентов очень повезло: сам профессор Паул Страдынь, уникальная личность, звезда, вершина медицины того времени — блестящий хирург, ор-ганизатор, историк медицины — своим примером научил их, как должно служить Медицине, быть Врачом. И не только лекциями и опытом у операционного стола. Общение с таким Учителем невозможно переоценить.
«Больного нужно еще и выходить.
Научиться сочувствовать его боли»
…О практическом хирурге 1-й Рижской горбольницы Янисе Екабовиче Егерманисе, не имевшем никаких высоких наград и научных званий, до сих пор ходят легенды. Десятиле-тиями каждое утро в любую погоду и в любой праздник он приходил в больницу. Хотя жил он неподалеку, чтобы укоротить ему путь к больным, как для профессора Страдыня в Республиканской больнице, для него открыли специальную калитку.
«Даже успешно проведенная операция — это еще не все. Нужно еще выходить послеоперационного больного. Пока не научишься сочувствовать больному, его боли, не станешь врачом, даже если уже проводишь большие и сложные опера-ции, — учил доктор Егерманис. Молодые хирурги боготво-рили его и, как говорил поэт, делали жизнь с него.
И доктор Брамник не пропускал дня, чтобы не побывать в отделении — проверить, как выполняются назначения, состояние всех «новеньких», поступивших в его отделение, а часто и для того, «чтобы просто по глазам понять состояние послеоперационного больного. Не пропустить!». Так было и в выходные, и в праздники. И мы, все его Домашние, не уезжали, не расходились никуда, пока он хотя бы на ненадолго не заглянет к больным. Ждали.
Ночной звонок:
— Доктор, сложный случай…
И уже через несколько минут машина мчала его в больницу — шоферы «скорой» хорошо знали домашний адрес доктора Брамника.
Печальная статистика
1968 год. Хирургу 39 лет. После очередного ночного дежурства — инфаркт. Первый. Через три года — второй. Еще через три — третий. Свои рубцы на сердце оставили удары и в 1974-м, 1978-м, 1980-м, 1982-м. В 1983 году инфаркт дважды — весной и зимой. Восьмой и девятый.
— Не может быть?! Такого не бывает!
— Случается. Подтверждено документами из истории болезни.
«С очень глубоким прискорбием извещаем об уходе из жизни самого дорогого нам человека — доктора Александра Брамника. Прощание — 24 января», — извещала газета «Ригас балсс» в 1984 году, в январе.
…Хоронили мы его 24 января, в день 32-й годовщины нашей свадьбы. На рижском кладбище в Шмерли снежная белизна словно померкла — ее заслонили собой люди, великое множество людей… На сильном морозе в руках замерзали цветы… Казалось, проститься со своим доктором пришли все, кто был обязан ему жизнью, здоровьем близких.
«Скальпель — для меня просто смычок»
Тридцатилетие профессиональной деятельности хирурга Александра Брамника отмечали бы только осенью 1984-го, а он ушел в январе, не дожив и до своего 55-летия.
Он никогда не вел счет своим пациентам. Статистика появилась уже после его ухода — по документам, отчетам хи-рурга высшей категории, заведующего отделением; специа-листа, консультанта больниц «Гайльэзерс», 4-й городской — Красного Креста, инфекционной…
Оказалось, что через его руки и сердце прошли почти 15 тысяч судеб. А скольких из них блестящий хирург вытащил практически уже из небытия!
Когда в помещение на улице Гимнастикас перевели кафедру повышения квалификации хирургов мединститута, больница по существу стала клиникой. В те годы классные сегодня хирурги стремились побывать на операциях Брамника, чтобы не по рассказам коллег, а своими глазами уви-деть, как он красиво оперирует, как работают его от природы хирургические руки. И благодарили за опыт.
«Если потребуется операция мне, доверюсь только доктору Брамнику. Золотой скальпель! Хирург от Бога!» —единодушная оценка коллег.
Таким он и чувствовал себя в операционной — смелым, уверенным, таким, который может и должен помочь, спасти.
— Скальпель ведь для меня — просто смычок. Привычный, как для скрипача или виолончелиста, и во время операций у меня ничего не болит, — как бы оправдывался он в ответ на все уговоры «отойти» от операционного стола или хотя бы не брать платных ночных дежурств.
— Ты же понимаешь, что для хирурга каждая операция — новый случай и опыт. Еще один урок. Да и лишняя десятка не помешает. За будущее наших детей я буду спокоен, когда у нас в запасе будут две тысячи рублей... (!!!)
Труд медиков и тогда ценился «уж слишком» — ставки были мизерные, плюс обязательные три-четыре круглосуточных дежурства в месяц за туже ставку, без дополнитель-ной оплаты, без отдыха и отгулов: наутро и после дежурства в 8.00 — новый рабочий день. Час труда даже оперирующего высококвалифицированного хирурга оценивался… в 75 копеек, а платное дежурство — в 10 рублей.
Как-то мы с ним подсчитали, что только содержание «наших прекрасных нянь» для детей обошлось в стоимость автомашины «Волга», о которой не могли и мечтать. Впрочем, как и об отдельной квартире — все годы жили с моими родителями и няней. Все в трех комнатах.
— После отъезда соседа нашей семье приобщили его жилплощадь, еще две комнаты. И теперь не можем привыкнуть к простору, — «пожаловался» в больнице Александр Цалевич руководителю кафедры.
— Ты просто не знаешь, в каких условиях должен жить хирург твоего уровня, — «объяснил» ему поездивший по свету профессор Пурмалис.
Пирожки с капустой
Интеллигент от рождения, благородный, деликатный, Александр Брамник с горячностью, близко к сердцу принимал любую чужую боль, любил и жалел больных. И все это было взаимно.
Однажды, после очередного сердечного приступа, в отделение к его постели пришла пожилая женщина с кастрюлькой, по-деревенски бережно укутанной в теплый платок.
— Не узнаете? Несколько лет назад вы меня оперировали. Поступила в больницу в тяжелейшем состоянии. Если бы не вы!.. Узнала, что больны, и испекла пирожков с капустой. Знаю, что любите. Больные ведь все знают о своих докторах… Отведайте на здоровье хоть один еще тепленьким.
— Доктор, будьте здоровы, вы нам очень нужны! Нужны ваши золотые руки и сердце, — писали и говорили ему.
Лучше умереть у операционного стола
Зачастую человек после инфаркта теряется, «затухает», бросает работу. Таких можно узнать по глазам. В них напря-женность, страх, потухший взгляд. Уже первый инфаркт должен был бы испугать и его, заставить «отойти», сменить профиль. Не раз ему предлагали поменять скальпель на «спокойную» работу.
Главного врача больницы Алексея Сергеевича Щербакова назначили руководителем курортного управления Латвии:
— Переходи главврачом любого санатория в Юрмале! Больше гарантий, что останешься в живых, — предложил он.
— Иди ко мне в научно-исследовательский институт труда. Сделаешь диссертацию...
— Чем экспериментировать на лягушках, и спасать людей! На сколько меня хватит...
И остался на своем посту — посту хирурга. А вскоре начали уходить коллеги — век хирурга недолог. Как оказалось, и научных работников тоже.
— Видишь, значит правильно, что не ушел в науку, — с печалью за друга заметил он тогда.
Он знал, от чего может погибнуть — слабинка в сердце. «Но только бы не сейчас! Рано. Это будет дезертирством», — как бы пошучивал Александр Цалевич. И юмор зрелого медика-практика: «Вот будет шуму, когда меня, такого крупного, большого, будут выносить!..»
Нужно быть очень мужественным, смелым человеком, чтобы после каждого инфаркта снова и снова вставать к операционному столу, где хирург с каждой операцией оставляет кусочек своего сердца. Он не сдавался. Оценить и понять такое могут только сердечники, те, кто пережил инфаркт.
Это можно назвать героизмом, подвижничеством. Как и труд многих медиков. Каждый из них делает свой шаг во имя Жизни. К такой судьбе тропинки нет. Такой путь только от сердца, доброй души.
Спасибо за внука
У нас двое детей. Мечтали, что и они станут врачами, но не случилось. Геннадий после окончания Рижского политехнического института, прошел хорошую многолетнюю школу инженера-инструментальщика на «ВЭФе». Лариса, совмещая учебу с работой, к получению диплома химика Латвийского университета, тоже уже имела почти 10-летний стаж. Естественно, также на родном «ВЭФе». Родном, потому вместе с моим, стаж Брамников на «ВЭФе» — более полувека.
…С Александром Цалевичем мы дождались и первого продолжателя рода, точнее, продолжательницу. В семье Геннадия-Татьянны родилась Анечка — наша золотая внучка. Появилась на свет за месяцы до смерти деда, уже влюбившегося в малютку. Сегодня Анна специалист с дипломом канадского университета, топ-менеджер в солидной фирме, в Mercedes.
Коллеги, с которыми прошли годы, остались друзьями нашей семьи и после ухода доктора Брамника в мир иной.
— О чем речь! Дочь нашего Саши — как родная дочь! — ответил уже профессор, руководитель кафедры гинекологии и акушерства Эрик Мелкс на мою просьбу консультировать беременную дочь. Именно его вниманием и заботой, а также его ученицы доктора Хартмане, тогда главврача Рижского родильного дома на улице Миера, мы обязаны благополучным рождением нашего внука.
Александр, Сашенька, Алекс родился у нашей дочери Ларисы. Его имя в память о деде. И для внука доктора Брамника «свет в окошке» — только медицина. Упорный и трудолюбивый, к окончанию колледжа он получил и сертификат младшего «лейб-медика» при пожарной службе Америки, что дает право бесплатно помогать людям в экстремальных ситуациях. Хороший выбор. «Боевые крещения» получал на вызовах по телефонному «бипу» и дежурствах в свободное от учебы время. За год на счету каждого члена команды «экс-трима» должно быть не менее 30 процентов от всех вызовов. В 2006-м у Алекса набралось 40. А год назад за свой счет в бригаде медиков-добровольцев с благотворительной миссией помощи местному населению он побывал в Гондурасе. Год 2012- он уже дипломированный врач. С 2013 г. др Александр Вольдман резидент -офтальмолог West Virginia University EyeInstitute. Имеет степень бакалавра Baruch College и медицинской школы New York college of Osteopathic Medicine. Cтажировку проходил в Mount Sinai School of Medicine . Нью-Йорк.
Память
Память о себе — главное, что оставляет человек на земле.
С того морозного дня прощания с нашим любимым прошло 28 лет. И сегодня, когда приходим к нему, у памятника свежие цветы, недогоревшие свечи. И нам, его близким, до сих пор светят лучи его имени.
2004 год. В Торонто бывшие рижане создали медицинскую школу-колледж, и пришло очень трогательное сообщение, что первому лучшему выпускнику торжественно вручили «Почетный сертификат имени доктора Александра Брамника». Послала в Канаду благодарность за память. Вскоре пришел ответ:
«Для нас большая честь аттестовать лучших наших медиков именем рижанина д-ра Александра Брамника. Здесь тоже живут его земляки, семьи его бывших пациентов, благодарные ему за спасение».
След светлого человека врача Александра Брамника остался и на стендах музея больницы «Гайльэзерс».
2007 год. Анатолий Федорович Блюгер, академик , член Нью-Йоркской академии, заслуженный профессор, почтенный, всеми уважаемый ученый и врач, любезно согласился проконсультировать и помочь мне во время работы над главой о докторе Брамнике, за что я ему низко кланяюсь. Он написал:
«В 60-х годах, когда доктора Брамника уже перевели в Ригу, знакомство в Элее переросло в многолетнее личное сотрудничество и взаимопомощь больниц. ...Став доцентом, затем проректором и уже заведующим кафедрой медицинского института, я имел возможность составить более глубокое собственное мнение о докторе Брамнике — хирурге. О своем видении я рассказал в своих мемуарах, а также в статье в “Медицинской газете”. Доктор Брамник был Врач с большой буквы. Очень достойный человек».
«Только его одного».
Кто же, если не я, брат пациенту, больному моему?
Вспоминает Скайдрите Валдовска,заслуженный врач Латвии:
«Когда кафедру повышения квалификации врачей-хирургов мединститута из нашей, 2-й больницы перевели в 4-ю го-родскую больницу Красного Креста, единственного врача, которого руководитель кафедры профессор Пурмалис выбрал и взял с собой, был доктор Брамник. И в следующий раз, когда кафедру перевели во вновь построенный комплекс “Гайльэзерс”, он снова взял с собой доктора Брамника. Только его одного, подчеркивая — “как надежного специалиста-хирурга и хорошего коллегу, которого уважаю, и доверяю ему, как самому себе”.
Александр Брамник — это очень ответственный и порой даже чересчур эмоциональный врач — не мог не гореть на своем посту. Иначе он просто не мог. А такие — и не только хирурги, к сожалению, быстро сгорают».
Почти полвека спустя.
«Вашему отцу я обязана своей жизнью!»
Наш с Сашей сын Геннадий Брамник написал мне:
«Очень рад, что для папы и для нас нашлось достойное место в твоей книге. Спасибо! Не смею комментировать содержание и тем более упомянутые имена — ты лучше знаешь.
Хочу напомнить случай, который меня и всех нас очень тронул четыре года назад — я тогда рассказывал о нем. Став взрослее и почти достигнув возраста, когда папы не стало, понимаю, что и такой маленький эпизод может стать эпиграфом для большого повествования о жизни нашей семьи.
2003 год. …Почти полвека спустя после работы папы в Элее. По дороге из Литвы на границе в мейтенской таможне ее сотрудниопросил меня подвезти до Платоне работницу этой службы после смены.
— Знаю и Платоне, где замечательные яблоневые сады. В раннем детстве жил в этих краях. Тогда в Элее, в больнице, работал мой отец, доктор Брамник...
— Какая встреча! Ведь вашему отцу я обязана своим появлением на свет, по существу — своей жизнью! Мама мне рассказывала, что у нее были сложные роды. На помощь вызвали доктора Брамника, и все закончилось благополучно. “Нам с тобой тогда просто очень повезло!” — это от мамы я слышала не раз, — с волнением рассказала моя попутчица…
Нам обоим стало теплее и радостнее на душе».
Листая дневник
…После моего дорогого Саши думала, что только один лишь раз в душе сады цветут. Невозможно было даже смотреть на других мужчин... Дети-внуки, основная работа, сотрудничество в газетах, на радио, телевидении... На зарплату, гонорары и пенсию, как сумели все вместе воплощали давным-давно, еще в 70-х годах возникшую, но так и не осуществленную мечту Саши — иметь какой-то зеленый семейный оазис, место, где бы и после нас там собирались семьями внуки-правнуки, сохраняя семейные традиции и родство душ. Сегодня это наша фамильная «Гауя».
...Словом, не заметила, что уже 12 лет одна. И вдруг тот утренний телефонный звонок и такой удивительный Маврик!
— Вы очень счастливая и богатая женщина. В вашей жизни были такие великие мужчины! Я знала их обоих! — такое теперь слышу от многих. Среди них известные онколог Элита Шаповалова-Плисецкая, гастроэнтеролог Скайдрите Межецка, врачи Алла Никитенко и Велта Залите, сотрудница Рижской городской думы Иогита Струнце, мои самые близкие подруги со студенческих лет Клавдия Медведева, Татьяна Тец.
Слово и внукам
«Эмма! Моя милая, когда читал твоего «Доктора Брамника», хотелось плакать. Счастлив, что теперь многие будут знать, каким был мой дедушка Саша.
Люблю, Алекс».
«Эмма, дорогая, просто нет слов. Прочитала прекрасный документ и расстроилась. Если бы можно было хотя бы на денек вернуться в прошлое и увидеть, как вы жили, как радовались друг другу. Надеюсь, когда-то и мне повезет хотя бы на половинку твоего счастья.
Целую, твоя внучка Аня, хранящая воспоминания о вчерашнем и с мечтами о будущем.
P. S. По твоему совету начала вести дневник».
***
Когда стоишь на краю обрыва...
...Мы жили и любили, когда еще не было брачных договоров. Но ушел лишь один человек , фундамент, основа, и наша семья стала на голову ниже.
Он любил жизнь, любил всех нас, и каждого больного, который ждал от него помощи и спасения. Любил птиц, поля , полюбил наш будущий сад и мечтал о летнем доме, в котором будут звучать веселые голоса внуков, правнуков и гостей. Так он понимал счастье. В нем было крепкое, по-настоящему мужское начало.
А в шкафу более четверти века были его любимые вещи.Словно ждали хозяина.Многое я раздарила .
В специальном «портфеле» до сих пор несколько накрахмаленных рубашек с картонками- «бантиками « под воротниками. Как только что из прачечной.
Лучшее пальто д-ра Брамника служит искусству
Четверть века в шкафу, под его белым врачебным халатом, висело его зимнее пальто. Из лучшей шерстяной английской ткани , сшитое у Петерсона, знаменитого закройщика Латвии.
И только недавно я сняла ту « накидку», потому что подарила его пальто Новому театру, которым руководит Алдис Херманис. Самому популярному сегодня коллективу не только в Латвии (театр заслужил «Золотую маску», признание ценителей театрального мира. Теперь пальто доктора Брамника служит искусству.
А мне все годы служат его простые сорочки. Чисто хлопковые, они меня
спасают от жары . Надевая их, каждый раз волнуюсь, словно чувствую рядом моего дорогого Сашу.Чем дольше я живу на этом свете, тем больше стучит мое сердце.
ххх
Наш дорогой Саша, др.Брамник! Мы гордились тем, что он стал блестящим известным хирургом , узнаваемой Личностью.А я тем, что имела привилегию 32 года быть рядом и вместе с ним.
А когде он ушел- на одно огромное сердце, на одну очень хорошую голову в нашей семье стало меньше... Брамники стали на одну голову ниже. И на одно доброе сердце стало меньше вокруг..
...Уходят самые лучшие к своим праотцам. И не позвать их назад.
Но любимые не умирают, только рядом быть перестают . Мне выпали привилегия и счастье -много лет идти по жизни с замечательным человеком, моим Сашей . Однако, уже где-то рядом , скоро третий звонок. ...Когда стоишь на краю обрыва , каждый день сдаешь свой экзамен. Здесь шпаргалок нет... И потому, не говори длинно, ибо жизнь коротка.