Бумеранг

Дорогой брат Алёша!..
Извини, что не писал тебе целых два месяца, и очень внимательно прочитай моё письмо, которое пишу тебе. Ты всегда меня понимал, должен понять и теперь. По крайней мере, постарайся это сделать. Я знаю, душа у тебя чуткая и ты всегда очень отзывчив к окружающим: может быть, поэтому ты никогда не имел врагов, которые есть у всякого человека. Ты должен знать, как мы наживаем врагов и недоброжелателей, тебе-то это известно более, чем кому бы то ни было. Одно неосторожное слово, замечание, какой-нибудь жест, взгляд, улыбка (да много ли надо?..) и нажил врага – тайного или явного! Мы часто позволяем себе расслабиться, не думаем о том, как расценят наш поступок или слово окружающие, и даже, бывает, находит иной раз какое-то раздражение на всех, на весь мир (мы это называем – не в духе!), в результате чего мы ПОЗВОЛЯЕМ себе то, чего во всякое обыкновенное время позволить себе не можем, т.е. мы начинаем вести себя слишком ЕСТЕСТВЕННО, наша натура неудержимо просится наружу, а в результате – от нас все шарахаются и бегут в разные стороны, потому что никто не хочет слышать о себе ПРАВДУ, да и ПРАВДА эта, или то, что у нас имеется в виду под этим словом, более похожа на клевету и злопыхательство, ибо, если ты триста пятьдесят пять дней в году стараешься говорить человеку приятное, то на триста... Впрочем, что это я!?. Забыл – сколько дней в году!.. Совсем память отшибло!.. Короче, я хочу сказать вот о чём, Алёша. Если сорвёшься, да начнёшь говорить ПРАВДУ и всё захочешь вы-сказать в один раз, за какие-нибудь минут пять, да и того меньше, то вместо правды получится ужасный субъективизм, к тому же подкреплённый изрядным зарядом мстительного чувства. Преподнеси такой ядовитый стакан кому угодно, кто от тебя до поры слышал только хорошее – и ты отравишь ему существование самым подлым образом... И уверяю тебя, не надо быть таким уж плохим, безнадёжным человеком, чтобы «напоить» этим пресловутым стаканом отравы своего ближнего. По крайней мере, я вижу, это все вокруг делают – и не потому, что подлые и низкие, а жизнь, жизнь, пойми, Алёша, такова!.. Мы все постоянно напряжены, не умеем отдыхать, распределить наше время! В погоне за сиюминутным, преходящим, упускаем что-то главное, более ценное!.. И мы не выдерживаем и срываемся!..
Наверное, ты, Алёша, уже догадываешься, что я хочу тебе сообщить, и думаешь: «Вот, он хочет оправдаться в моих глазах за очередной свой неблаговидный поступок или откровенную подлость!..» Не думай так, Алёша, если и ты будешь считать меня бесчестным чело-веком, то даже в мыслях мне не на кого будет положиться, а порою такое облегчение доставляет душе сознание того, что есть где-то человек, который думает о тебе хорошо, уважает тебя за все твои недостатки (да, даже и за недостатки, что особенно свойственно женщинам!..) и достоинства...
Теперь подхожу к самому главному – и теряюсь, не знаю, как изложить, в каких словах, то, что произошло у нас, здесь. Ты, видимо, думаешь на этом месте: «У них случилось что-то ужасное!..» Да, это так, и всему виной, наверное, я, хотя, как я уже сказал, жизнь сейчас пошла такая нервная и напряжённая... Не знаешь, где начало того или иного несчастья, той или иной беды... Всю ночь будешь думать, доискиваться первопричины – но разве найдёшь её, первопричину, если ЭТО не имеет начала, если все мы вовлечены в безумный круговорот дней, событий, каких-то понятий, навязываемых нам с пелёнок, против которых мы бунтуем, этой философии обывательской и приспособленческой!?. А обыватели и приспособленцы – все, ибо каждому хочется уцелеть, сохранить свою шкуру и даже – ДАЖЕ! – продолжить свой мерзкий род!.. Пусть простится мне это подлое замечание, я пишу это, будучи сильно раздражён!.. Взять хотя бы тот факт, что в тот момент, когда я это пишу, вокруг меня летают и жужжат обыкновенные комнатные мухи, которые досаждают мне своим приставанием, своим назойливым жужжанием. Тоже ведь твари, какие ни есть, а жить хотят, есть, пить, продолжить, хоть и не осознают того, свой мушиный род, проклятый!.. И на что природе все эти гнусные существа нужны – мухи, тараканы, клопы и всякая прочая нечисть, от которой никакого толку!?. Знай резвятся, летают, прыгают, бегают, кровь нашу, человеческую, сосут, нервы наши переводят, силы, энергию!.. Её задавишь, эту букашку, выдавишь из неё противную жидкость, а она по инерции лапками дёрнет и затихнет... И думаешь: зачем она жила, для чего, если ни жизни своей не поняла, ни смерти не поняла!?. Нет бы, где-нибудь в уголке отсиживалась, не надоедала мне, так я её, может быть, не так скоро на прицел бы взял, и она бы подольше пожила! Так нет, у самого носа вертится, словно на казнь напрашивается!.. Я между прочим, над одними мухами думая, далеко идущие выводы делаю и аналогии провожу не-сколько неожиданные и нелепые, как может кому-то показаться. Но на самом деле, в них много смысла. Вот хотя бы подумай. Если провести аналогию между мухами и людьми, то получится, что какие-нибудь там декабристы, которые сейчас почитаются героями, всего-навсего потерявшие бдительность двуногие букашки, которые до того заигрались, что их взяли и при-хлопнули, и даже не спросили их – хотят ли они жить, оставили ли они после себя потомство?.. Не спросили, никого это не интересовало, никто их не спас, не пришёл на помощь этим людям – ни народ, ни Бог, ни случай счастливый. Так и умерли, как будто были хуже всех, а между прочим, как считается и пишется, были одними из образованнейших людей своего времени!.. И их убили, потому что, видишь ли, чьё-то ТЕРПЕНИЕ лопнуло!.. Я вот о чём думаю: если эти декабристы не имели права на существование (а так, по логике вещей получается), то какое же имели право жить всякие прочие – убогие, покалеченные, полоумные, всякие идиоты, обжоры и бездари, коих земля всегда плодит в изобилии!?. И однако, жили, когда уже декабристов не стало!.. Отсюда можно сделать один ужасный вывод, вывод, что имеет право на существование всякая тварь, самая гнусная и даже подлая – и должна жить она не соответственно нашему человеческому размышлению и разумению, а соответственно какому-то иному соображению. Я в Бога не верю, не то бы сказал: соответственно божественной справедливости... Коли уж я затронул эту тему и так долго пишу об этих мухах, а в сущности – о людях, то еще добавлю. Удивляйся, Алёша, моему опыту и моим выводам! Ты мой младший брат и ещё сам, наверное, не скоро усвоишь то, что я усвоил. А я скажу вот что!.. Не знаю, как для человека, а для ПРИРОДЫ интереснее производить существ подлых, коварных, гнусных и живучих!.. И это с человеческой точки зрения – страшно. Все гуманисты, поднимающие голову за правду, за справедливость, – гибнут! И в этом чудовищная закономерность!.. И остаются жить и размножаться, как правило, те, кто ХУЖЕ (с человеческой точки зрения), или, во всяком случае, НЕ САМЫЕ ЛУЧШИЕ!.. И это наводит на размышления, ибо это обидно, несправедливо и ещё раз ужасно!.. Но у эволюции свои законы, в отличие от законов нашего человеческого общества...
Извини, что я философствую, вместо того, чтобы сразу изложить суть дела, но без прелюдий, без подготовки – мне трудно написать тебе, так сразу, сходу... И потом, я чувствую вину. Всё-таки я, наверное, совершил подлость, хоть и боюсь себе в этом сознаться. Вот в чём дело, Алёша. Я наговорил Валюше, моей милой, прекрасной, бедной Валюше тысячу гнусных вещей, и это после того, как мы с ней три года прожили вместе и она родила мне Коленьку. Это ведь ради меня она пожертвовала собой, прекратила своё образование, бросила университет, распрощалась с мыслью получить интересную профессию... Да ведь ты должен помнить, как всё было, всё ведь начиналось на твоих глазах. И ты вправе спросить: как же это я так низко пал?.. Я тебе уже сказал, что всему виной наша сумасшедшая жизнь, издёрганные наши нервы. В последнее время я стал очень уставать, утомление не проходит даже после продолжительного сна. К этому надо добавить неважное самочувствие, постоянное недомогание. Я и к врачу обращался, сдавал анализы, оказывается – здоров. Но у меня такое ощущение, что невидимая болезнь подтачивает мои жизненные силы. То же самое могли бы о себе сказать тысячи людей...
Ты меня спросишь: что же я мог сказать Валюше такого ужасного?.. Да ничего особенного не сказал. А когда был в пылу негодования (из-за какой-то житейской мелочи, которую и искать-то не хочется), высказал ей то, что первое пришло в голову. Упрекнул её в том, что она меня не понимает, не живёт одной со мной духовной жизнью, что мы с ней совершенно разные люди и наш брак – ошибка, которую я себе никогда не прощу. Ещё говорил, что она пере-стала меня интересовать как человек и у меня настал кризис любви. Говорил, что мало того, что она духовно не развивается, она не имеет понятия, как вести домашние дела, экономить деньги, воспитывать сына, угождать мне, её мужу!.. Словом, припомнил ей множество всяких мелочей, взорвался, как бочка с порохом – проклятый, грубый, бесчувственный эгоист! У меня самого потом уши горели от всей этой грязи, которую я на неё вылил и которую стыдно мне кому-либо пересказывать!.. Да и многое я сейчас просто не помню из того, что тогда в состоянии аффекта выкрикивал по её адресу... Если бы ты видел её лицо, Алёша!.. Оно было белое-белое и губы скривились от боли и дрожали! А я, не встречая отпора, продолжал делать своё чёрное дело, добивая свою жертву!.. Мне бы тогда подойти, упасть перед ней и на коленях молить о прощении, но нет!.. Хлопнув дверью, я удалился в свою комнату, даже не поинтересовавшись тем, как среагировала моя жена на ту брань, что я обрушил на неё...
Когда я вышел из комнаты, Валюши уже не было, она ушла, и, как оказалось, ушла к своей матери и сказала ей, что между нами – то есть, между нею и мной – всё кончено... В ту же ночь она приняла слишком большую дозу каких-то лекарств с явной целью самоубийства. Но к счастью, это быстро открылось и Валюшу увезли на «скорой помощи» в больницу... Её, конечно, удалось спасти и она до сих пор, вот уже третью неделю, находится на лечении в ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ больнице. Я говорил с её лечащим врачом и та мне сказала, что ЭТО продлится у Валюши ещё некоторое время и о выписке из больницы говорить пока ещё рано, возможно, Валюше придётся лежать в больнице ещё два-три месяца, а бывает, что с таким диагнозом, как у неё, болезнь длится и дольше и больных не выписывают по полгода...
Я навещаю её каждую среду и воскресенье, в те часы, когда разрешается свидание больных с родственниками. Жалко и больно мне смотреть на дело своих рук, думаю я: неужели это я один довёл её до такого состояния?.. Она побледнела, осунулась, под глазами тёмные круги, а в самих глазах такая отчаянная тоска, такая печаль и скука, как будто она себя заживо похоронила и уже не живёт и не догадывается о том, что у неё впереди что-то ещё предстоит – радости, заботы, хлопоты, минуты отдыха после трудового дня, мгновения счастья, ради которых мы можем месяцы и годы жить серой, однообразной жизнью...
Валюша сказала мне сегодня, что не сердится на меня, да и тогда не сердилась, когда ЭТО случилось, она говорит, что у неё ДРУГОЕ... Я её не понимаю. Видимо, мне только казалось, что я её знаю, но это была иллюзия. Мы и самих себя-то подчас не понимаем и не знаем, где уж нам претендовать на знание других душ, какими бы близкими они нам ни были!?. Я, видимо, недооценивал Валюшу и её духовный мир более сложен и богат, чем мне это представлялось раньше... Она говорит: раз ЭТО случилось между нами, значит, так тому и быть, значит, это должно было случиться и от этого не уйдёшь. Она говорит: есть такие события в будущем, которые ещё не произошли, но обязательно произойдут – и тут ничего не изменишь, как ни крутись. Каждый человек получит то, что ему причитается, что он заслужил – в меру своей добродетели, соответственно своему характеру и доле везения... Ещё мне она сказала, что много думала и пришла к выводу, что люди не виноваты ни в чём, потому что все они жертвы чего-то огромного, неизбежного и беспощадного, как сама смерть, только одни становятся жертвами чуть раньше, а другие – чуть позже... Я удивлён этим её высказываниям, ничего подобного я за ней раньше не замечал. И я прихожу к мысли, на примере Валюши, что удары судьбы, которые сыплются на человека в течение жизни, примиряют его со злом царящим в мире, ибо в этом зле он начинает видеть нечто большее, чем просто зло, делают его мудрее и заставляют его многое прощать из того, что он не мог простить раньше ни себе, ни другим...
В том, что произошло, я виню только себя, ведь могло кончиться и гораздо хуже. В конце концов пройдёт ещё некоторое время и Валюшу выпишут и она вернётся домой и мы снова, все втроём – я, Коленька и Валюша – будем вместе, как одна целая семья...
И вместе с тем, Алёша, меня не оставляет ощущение, будто над нами троими подшутили, чуть было не погубив... Как это тяжело, брат мой Алёша, осознавать, что то зло, с которым надо бороться всю жизнь ради торжества добра и справедливости, находится не где-то в отдалении, а прежде всего – тут, в тебе самом!.. И сколько человеку дано жить – столько ему и предстоит бороться с этим злом, что внутри него сидит и ждёт того момента, чтобы про-явить себя! А проявит – и как бумеранг возвратится к тому, кто его породил!..
Вот от чего я продолжаю страдать!.. От сознания своей слепоты и порочности, своего несовершенства!..
Если бы мы все так удивительно хорошо умели чувствовать друг друга, что с одного взгляда и полунамёка угадывали бы желания того, кто находится рядом!.. Но нам природа от-казала в развитии такого органа, который отвечал бы за это понимание окружающего мира, в данном случае – духовного мира близких нам людей!.. Вот отчего, вольно или случайно мы обречены творить злое, жестокое, а потом слёзно раскаиваться в содеянном, хотя – какой прок в запоздалых раскаяниях, если подлость свершилась, если чья-то глухота затронула человека до глубины души и сказала ему: «Как ты одинок, никем не понимаем, отделён от всего непроницаемой стеной, лишающей смысла всякое общение между двумя людьми!..»
После всего, что пережила Валюша, я просто не представляю, как ей скажу когда-нибудь дурное слово. Я хотел бы думать, что отныне буду в отношение её предельно чуток, внимателен и нежен, как муж. И вместе с тем, знаю, как это трудно в повседневной жизни, которая своей мелочностью готова подчас, да и губит на самом деле, самые высокие наши надежды, разрушает самые большие и широкие планы. Жизни наши подтачиваются день ото дня проникающим в нас болезнетворным духом сомнения и разочарования!..
Мне было стыдно просить у Валюши прощения, ведь это дико банальная сцена, ещё больше лишь утверждающая неравенство живущих, неравенство, царящее во всём, когда один позволяет себе РАСКОВЫВАТЬСЯ, а другой думает: имею ли я ПРАВО НА ОБИДУ?!. И когда я в своё оправдание бормотал какие-то чудовищно затёртые извинения, мне казалось – я ещё продолжаю делать своё чёрное дело, продолжаю глумиться над беззащитной душой Валюши. Вот почему в её взгляде я прочитал опять боль и мольбу, а с её пересохших, по-трескавшихся губ слетело: «Не надо, Антоша, прошу тебя!.. Не надо!..» И я, устыдившись своего ложного раскаяния, опустил взгляд, а Валюша положила на мою руку свою маленькую ладонь и слабо пожала её – и в этом прикосновении было больше, чем я собирался ей сказать, тщательно подбирая в уме разные витиеватые и умные выражения, призванные не столько донести до слушающего истинные переживания говорящего, сколько спасти от случайного укола его чувство собственного достоинства...
Ну, вот, пожалуй, и всё, что я хотел тебе сообщить, Алёша, о том, какие у нас произошли события на сегодняшний день. Письмо моё получилось несколько длинноватое, но пред-ставь себе, сколько мне хотелось бы сообщить тебе кроме того, что я успел здесь сказать!.. Приезжай к нам на Новый год, я думаю, к тому времени Валюша уже выпишется из больницы и мы снова заживём все втроём, как прежде, или даже лучше. Собственно, я и представить себе не могу, чтобы мы жили в дальнейшем так же, как и до ЭТОГО происшествия. Жизнь вносит в наше существование, так сказать, свои коррективы, поправки – и мы должны их уме-ло использовать... Ну, вот, я опять начинаю поучать, мало мне того, что на протяжении восьми страниц этого письма я пытался убедить тебя в том, в чём сам-то до конца не убеждён, я ещё и в последних строках пытаюсь взывать к твоему сочувствию, как будто ты не человек, а бездушный камень!..
Пиши, Алёша!.. Рассказывай о себе всё, мне интересна любая подробность!.. Как живёшь, легко ли даётся учёба, с кем сошёлся и над чем в данный момент ломаешь голову!.. И главное – здоров ли!?.
Обнимаю, целую, жму руку!.. Твой брат и друг Антон Морокин!..
14 августа 1984 г.