Её телефон вечно звонил в какой-то неудобный момент. И сейчас, когда Рита протянула кассиру выбранный шифоновый платок, он снова зазвонил. Новость была, впрочем, радостная: начальник подписал отпуск, а значит и шифоновый платок оплачивается сейчас не зря. С улучшившимся настроением Рита не стала ждать, когда эскалатор доедет вниз, а легко, словно ровесница вон той прозрачной блондинки в лёгком сарафане, которая ей годилась в дочки, сбежала вниз. Вдохнула и нырнула из торгового центра в жаркий августовский воздух, который быстро вытеснил внутреннюю прохладу, наполняя собой не только лёгкие, но и мысли.
Она свернула в сквер, в надежде, что среди редких деревьев будет прохладнее. Последнее время, она старалась не ходить через сквер, потому что он стал напоминать ей о возрасте и заставлял всё чаще и чаще окунаться в прошлое, чего она совсем не хотела. Вот и сейчас воспоминания возникли сами собой. По этим дорожкам мама гуляла с ней в коляске, вот в этом месте, где когда-то рос большой тополь, она, с подружкой Ленкой, прятала «секретики» из стёклышек и фантиков, и лавочка, хотя другая, но осталась на прежнем месте. Сидя на ней, они играли в «Колечко-колечко, выйди на крылечко» и «Испорченный телефон», а спустя год это казалось ужасно глупым, потому что на той же скамейке она в первый раз поцеловалась. И перед глазами в очередной раз закрутился любительский чёрно-белый фильм с девочкой-девушкой Ритой в главной роли. Папы и мамы уже много лет нет в живых. Дочь, Катька, жила в Австралии, и на этом всё. Австралия это как другая планета, и чтобы встретиться, им обеим, как космонавтам, нужно проходить не только предполётную, но и психологическую подготовку. А муж? Муж объелся груш.
К действительности её вернул проходящий мимо парень, копия Джима Моррисона, который слегка задел её рукой. Тем не менее, всё вокруг, по-прежнему, осталось чёрно-белым. Жара, как в её воображаемом кино, всё-таки стёрла все краски вокруг. Она улыбнулась вслед парню с мыслью: «Надо же, как похож на Сергея». Серёжа. Серёжи в том любительском кино не было. Серёжа это другое кино. Цветное. Серёжка давно остался где-то там, когда-то… Когда-то, сидя, похожим летом, на знакомой скамейке, она прочитала нет, не сообщение в телефоне, мобильных телефонов тогда не было, прочитала письмо. У них были письма, не совсем настоящие, потому что без конвертов и марок. Они просто писали друг другу и обменивались листочками бумаги при встрече. Она складывала свои письма пополам, а он в четверть. Она писала прозой, а он – стихами. Она открыто говорила о своих чувствах, а он намёками через рифму. Она первая призналась в любви, а он скомкано ответил: «Я могу гореть для тебя огнём, ты действительно живёшь в темноте?».
Снова зазвонил телефон, возвращая краски, годы, реальность. Рита остановилась, чтобы ответить на звонок, но так и не ответила. Всё замерло в полудвижении. Парень, похожий на Моррисона, присевший на скамью, застыл, всматриваясь внутрь себя, так и не стряхнув пепел с сигареты. Светловолосая девушка, сидевшая неподалёку, раскрыв книгу на сто восьмой странице, так и не успела набрать сообщение в телефоне, остановившись на букве «ю». Остановилось всё, кроме него, вернее он тоже остановился, узнав её, но он был настоящий, он был сейчас, здесь, не в привычных мечтах, а в нескольких метрах от неё. Рита вздрогнула, и удивилась. Удивилась не ему. Она ждала его всё время и знала, что встретятся. Удивилась тому, что мысли материализовались. То ли август аномальный, то ли Джим Моррисон настоящий...
Она сделала шаг вперёд. Телефон перестал звонить, машины, проезжавшие мимо снова шумно гудели, в шелесте листьев чирикали воробьи. Девушка, сидящая перед ней, отправила своё сообщение, парень стряхнул пепел со своей сигареты, на секунду задержав взгляд на Рите.
А он уже не шёл, а бежал навстречу к ней.